Звери Стикса. Часть 3. Кто тут монстр?

– Мертвецы обычно медлительны и неповоротливы. В данном кейсе описано значительное численное превосходство, и покойники были, так сказать, свежими. Сильными. Молодых людей, видимо, застали врасплох, им просто не повезло. Думаю, да, вы правы, и парочка была, так сказать, сильно увлечена друг другом, чтобы не заметить опасности.

Пес и кошка переглянулись. Кира вспомнила их «контакт» с реальными зомби в Дродорфе. Тогда мертвецы были одержимы желаниями, и назвать их нерасторопными или неповоротливыми язык бы не повернулся.

– Ну, не знаю, как вы, джентльмены, но я себе такой сценарий представляю легко. Посмотрите, девушка одета красиво, но бедно, не то, что молодой человек. Возможно это запретная связь, мезальянс… проституция или она содержанка.

– Это проституция, – подтвердил Арчер.

«Как легко он согласился с обвинением в проституции. Интересно, это написано в документах, или просто потому что на его взгляд все логично?» подумала Кира.

– Думаете, если секс не по любви, женщина не может думать о гамбургере?

Мужчины многозначительно закатили глаза кверху, явно припоминая что-то.

– Да, в этом есть смысл, – первым признался безкомплексный Фауст. – Что это нам дает?

– Лобная кора отвечает за волевые процессы, а в больших полушариях в целом за интеллект. Это самое сложное и самое эволюционно новое образование в мозгу людей. Раз мертвецы встают, не имея собственной воли, но легко улавливая чужую, то мы имеем дело с энергиями базового, а не личностного порядка. Воздействие происходит или на более древние мозговые участки – продолговатый мозг, средний, промежуточный возможно. Мозжечок. Как бы «снизу», а не «сверху». К тому же на фото видно, что некоторые мертвые сильно истлели, там просто нет никакой коры и, скорее всего, никакого мозга. Так что источник надо искать в энергетическом измерении, а не в материальном. Есть ли свидетельства речи мертвецов или сложной деятельности?

– Нет, мэм. Они тупы, как бревна, и запертые на простой засов кладбищенские ворота оказываются достаточной мерой для спасения.

– Отлично. Значит мы точно не ищем психа с копией некромантиона. Это может быть нарушением баланса в одной из базисных мировых энергий. Я бы обратилась к картам известных биоэнергетических жил, проходящих по вашим землям. Ну и, конечно, взяла бы на анализ пробы почвы на кладбищах и возможно образцы выбросов с этих заводов, о которых вы говорите.

– Это исключено, мисс Форестер. Ваш ранг доступа слишком низок…

– Она не с тобой говорит, чучело, – оборвал его на полуслове пес и, демонстративно игнорируя представительское лицо, обратился к кошке с таким видом, будто они были тут одни. Степень багроватости Арчера Гуда достигла максимума и перешла в фиолетовый спектр, приближаясь к опасному для здоровья уровню «королевский пурпур».

– Карты возьмем у Линды. Для анализов направим официальный запрос в КС, пусть сами договариваются. Версия рабочая, проверить стоит. Но может быть и иначе. Осквернить кладбище на самом деле плевое дело. Достаточно одной паршивой овцы в стаде священнослужителей, занимающихся отпеванием. У вас приняты отпевания?

Арчер кивнул и хотел что-то добавить, но Фауст уже отвернулся от него и продолжил свое рассуждение.

– Понаблюдаем за ритуалами. Прижмем местного иерея при необходимости.

– Батюшку не трожьте, зве-Кхм! – неожиданно пискнул Арчер и стушевался от того, что чуть не выпалил вслух. Фауст смерил его взглядом.

– Что запнулся? Звери ты хотел сказать?

Повисло молчание. Чиновник глубоко дышал, бегал глазами по комнате, но особого стыда на самом деле не испытывал.

– Значит так, господин помощник посла. С точки зрения КС, наше здесь появление и вообще предварительное расследование – это дружественный шаг навстречу вам, недалеким, циничным, озлобленным идиотам с комплексом Бога в купе с махровой паранойей. Ты думаешь, что это беда, что двое зверолюдей будут шляться по твоим драгоценным предприятиям, церквям и кладбищам? Это не беда, господин Гуд. Беда будет, если мисс Форестер не права, и ваши проблемы с мертвыми вызваны антропогенными причинами, а не глобальными биоэнергетическими процессами. В этом крайне неблагоприятном варианте возможны меры, гораздо более страшные, нежели допрос пары священников. Позволю себе напомнить о деле «Лаватонны». «Гиренбург». «Солстэйм». Эти названия вам о чем-нибудь говорят или мне продолжить список? У вас, людов, короткие жизни и такая же короткая память.

Теперь на Арчера Гуда больно было смотреть. От прежнего багрянца не осталось и следа, лицо его сделалось напротив пепельно серым, он как бы невзначай оперся о стеклянную столешницу. Сразу стали очевидны следы возраста. Кир ощутила жалость к старику.

– Я прошу прощения, господа агенты, – наконец пробормотал помощник посла. – Нервы. Чем я могу содействовать расследованию?

Пес присел на стол и скрестил на груди могучие руки.

– Не знаю, Арчер. По мне так ты совершенно бесполезен. Предложи что-нибудь?

Гуд пожевал губы, исподлобья зыркнул на хамоватого пса.

– Серебряные пропуска могли бы сэкономить время для вас на проходных и дать доступ практически на любое предприятие, почти ко всем архивам и данным.

– Включая военные?

– Включая военные, – удрученно кивнул Арчер.

– Пойдет. Тащи, – согласился пес.

Чиновник спорым шагом отправился в лабиринты своего ведомства и они остались одни. Пес не смотрел на нее.

– Что случилось с Гиребургом и Солстэймом? – робко подала голос кошка.

– Этих городов больше нет на картах. Стерты, с фундаментом. В Гиренбурге группа талантливых студентов искала рецепт философского камня и случайно создала живой минерал, питающийся плотью. Передавался через прикосновение. Представь себе целый город состоящий из каменных статуй в полный рост. Мы вовремя оцепили периметр и сожгли все на корню.

– Гиренбургская оспа?! – эту историю Кошка где-то читала. Но была уверена, что это всего лишь детская страшилка.

Фауст кивнул.

– А в Солстэйме был расположен секретный военный завод. Создавали лекарство от смерти, а получилось то, что сначала убивает, а потом поднимает в виде плотоголемов. В некотором роде, конечно, бессмертие… Передается воздушно-капельным. По мне так нет ничего хуже, чем вариант Солстэйма. Когда мы вошли в город, живых там уже не было.

Кошка подняла на пса взгляд. Внешне он вроде бы и не изменился. Но она кожей ощутила, как он закрылся еще плотнее, унесся куда-то далеко в мысли, а скорее всего в воспоминания.

– Ты… был там?

– А это имеет значение? – Фауст бросил в нее взгляд, и Кира, не выдержав его тяжести, тут же отвела глаза. Ответ был очевиден. – Приедем на Стикс, и я буду рекомендовать Маркусу отправить тебя на курс истории КС. Важные вещи, такое надо знать.

Кира ничего не ответила. Воцарилось тягостное молчание. После событий в Мемориуме они практически не говорили. У Киры душа рвалась на части от чувства вины и бессилия. Пес захлопнулся и был неприступен. На таком контрасте она как следует оценила, как много труда он прикладывал в общение с нею раньше.

Господин Гуд вернулся с добычей и положил на стол две серебряные карточки-бэйджа на шнурках, а также поставил средних размеров коробку с какими-то вещами.

Фауст взял рассмотреть карточки а про коробку спросил:

– Что это, Арчер?

– Кое-какое техническое оборудование, которое может вам пригодиться… – он стал показывать содержимое коробки. – Мобильные телефоны, штатный автомобиль поновее, адрес…

– Оставь себе этот хлам, – перебил его пес. – С арендой жилья и транспорта не нашпигованного прослушивающей радиоаппаратурой я как-нибудь сам справлюсь.

– Ну хорошо. Тогда возьмите телефоны.

– Ты серьезно думаешь, что я буду тебе звонить и отчитываться? Арчер, поверь, если мне понадобится от тебя что-то узнать, я тебя найду и спрошу. А вот общения в обратную сторону вообще не предусмотрено. Захочешь поговорить по душам, наберешь три шестерки на своем сотовом чуде техники. Тебя с нами свяжут.

Он легко соскочил со стола, сгреб полицейские отчеты. Потряс на прощание серебристыми карточками, вроде бы даже признательно кивнул, и направился к выходу. Кира засеменила вслед за ним, пробормотав какое-то вежливое прощание.

– Сурово ты с ним, – выдавила, наконец из себя кошка, когда они вернулись в автомобиль. – Это жесткие переговоры называется?

– Это эффективность называется, – буркнул пес. Пропуска он сунул в карман своей дорожной сумки. Завел автомобиль. Посмотрел в окно. Побарабанил когтями по рулю. Хмуро цокнул языком. – Ну гражданские ладно, допустим, с них спрос невелик. Но почему наши прислали запрос на помощь только после того, как кто-то умер? Пристегнись и помолчи, еще не все.

Когда-то, по ощущениям вечность назад, Кире не понравилась поездка на Лошади вместе с псом. Ей было слишком быстро, слишком жестко… это потому что она с ним на машине ни разу не ездила. Вчера было плавное и расслабленное лавирование, но сейчас пес, видимо, вошел в рабочий режим или просто раззадорился общением с людовским чиновником. Девушка вцепилась в пластиковую ручку, предусмотрительно встроенную в потолок транспортного средства над окошком и прилагала все силы, чтобы не орать в голос. Пес кидал автомобильчик из стороны в сторону, маневрируя по дворам на сумасшедшей скорости. Машинка подскакивала на ухабах, норовила перевернуться и жалобно визжала своими металлическими внутренностями. А затем он вдруг резко изменил стиль и повел совершенно спокойно и мягко. Припарковался у тротуара напротив книжной лавки и, сосредоточенно глядя в зеркало заднего вида, произнес:

– Пойдем. Местное отделение КС за углом. Вещи бери, машину бросим тут. Это неуправляемое ведро с гвоздями никуда не годится, для начала возьмем другой транспорт. А потом уже будем решать с ночлегом.

Кира повиновалась, мысленно благодаря Богов за то, что эта несуразная гонка, наконец, закончилась. По дороге Фауст неожиданно остановился возле неприметной серой автомашины с наклейками службы такси на бортах и с размаху разбил боковое стекло. Внутри сидели двое испуганных моложавых мужчин. Пес оперся лапами о крышу и сунул в салон голову.

– Эскорт мы не заказывали, мальчики. Не надо больше за нами следить. Ребята мы приметные и прятаться не собираемся, но тем не менее – частная жизнь есть частная жизнь. Арчеру скажете, что я угрожал вашей жизни и здоровью. И если еще хоть раз кого у себя на хвосте замечу, угрозы перейдут в действия.

Для подкрепления серьезности своих намерений, пес с силой сжал лапы на отполированной крыше машины. Жесть с лязгом согнулась в его пальцах, словно фольга. Острые костяные когти проткнули крышу в нескольких местах, а дужка бокового окна вмялась в салон и повела за собой дверь с душераздирающим лязгом. Мужчины внутри авто ничего не ответили, но вид имели такой, будто только что посмотрели резюме своего земного существования, промелькнувшее перед глазами. Несколько пешеходов шарахнулось, а кто-то с воплем убежал прочь. Фауст как ни в чем не бывало подхватил с тротуара свою сумку и они поднялись по мраморным ступенькам приземистого, но внушительного здания с большой вывеской «Похоронное бюро Райская Долина».

Глава IV. Хлопоты

– Катафалк? – кошка недоуменно разглядывала огромную лакированную машину с удлиненным задним отделом, хромированными дисками и траурными занавесочками в салоне. – Штатный служебный автомобиль КС это… катафалк семьдесят седьмого года?

Когда они вошли в двери похоронного бюро, Кира решила, что отделение КС находится с ним в одном здании. Но оказалось, что бюро – это и есть отделение КС. По совместительству. В щедро уставленной белыми цветами прихожей их встретила молоденькая девушка с выразительным подвижным лицом. Она удивительным образом умудрялась делать брови скорбным сочувствующим домиком и одновременно с этим радостно улыбаться. Девушка им не удивилась, а провела вглубь бюро, мимо торжественных богато украшенных бархатом, деревом и цветами залов. Несколько нижних этажей были отведены для морга, офисов, оружейной, лазарета и, конечно же, гаража и мастерских.

– Ну есть пятьдесят пятого и парочка современных. Что тебя смущает, я не понимаю? Ты рассчитывала на фургончик с тако?

Кошка пожала плечами. Хоть она по-началу и удивилась, но сейчас, рассматривая роскошный механический транспорт, прониклась уверенностью в том, что это единственно верный для них вариант. А следом ощутила и предвкушение удовольствия, которое ей сулит возможность покататься в этом чуде. Лаконичность и торжественность дизайна пленили ее с первой секунды. Она почему-то была уверена, что машина эта зверски мощная, но имеет спокойный уверенный характер.

Выбрав автомобиль, пес отправился оформляться. Почти целый час Фауст потратил на ходьбу по кабинетам, рукопожатия и заполнение каких-то бумажек. Еще час он потратил на то, чтобы выяснить, кто так безалаберно отнесся к сообщениям о мертвоходщих, что на Стикс сообщили только через полгода после первого случая.

К сожалению, поиски виновного закончились совершенно фрустрирующе. Оказалось, что клерка, работавшего архивариусом бюро, настигла старческая деменция. А заметили это только вот сейчас именно благодаря тому, что пришел запрос уже не из полиции, а из министерства внешних отношений. Конечно, работника уже отправили на пенсию. Конечно, уже назначили исполняющего. Конечно, уже разбирается с многолетними завалами документов. Но бардак в архиве такой, что на данный момент выудить из него статистику смертей, обращений граждан или фиксированных случаев мертвохождения не представляется возможным.

Кира следила за псом, ожидая, что он сейчас придет в полнейшее бешенство. Но как ни странно, он остался совершенно спокойным, насколько этот термин вообще употребим в отношении вспыльчивого Судьи. Буркнул себе под нос что-то вроде “судьбоносное стечение обстоятельств”. И они просто погнали дальше.

Кошка следовала за ним молчаливым хвостом и старалась не мешаться под ногами.

Ее усилия были вознаграждены неожиданным образом. После соблюдения всех необходимых формальностей и бесед с наместниками (которые, как отметила Кира, по большей части или замирали в своих креслах при виде пса, словно перед коброй, или же вытягивались по струнке и старались в присутствии Судьи дышать пореже и потише), их снова догнала улыбчивая девушка со стойки регистрации и вручила псу несколько почтовых конвертов, изобразив на лице при этом ни то величайшее сожаление, ни то бесконечное счастье. Просмотрев все, он остановился на одном. Вскрыл когтем, прочитал и удовлетворенно сказал: “Вот и хорошие новости”.

Скорым шагом они поднялись на нулевой этаж, и прежде чем, наконец, зайти в гараж и забрать новый транспорт, завернули в оружейную. Это оказалась крохотная пустая комнатка с парой банкеток у стен и небольшим квадратным окошком для выдачи обмундирования напротив входа. В окошке клубилась косматая тьма и мигала поочередно десятком тускло светящихся глаз. Пес молча отдал в окно письмо и добытую ранее справку, подписал несколько подсунутых ему с другой стороны формуляров и через несколько минут ожидания, получил темный матовый дипломат и связку маленьких ключиков от автомобиля с форменным глянцевым брелоком КС в виде черно-бежевых ромбиков. Чемоданчик пес тут же сунул Кире, а сам быстрым шагом направился к гаражу.

Кошка робко уселась рядом с псом на кожаное широкое сидение автомобиля, с любопытством наблюдая за тем, как пес вставляет куда-то под руль полученный ключ и коротко его поворачивает, внимательно при этом прислушиваясь. Где-то в глубине носа автомобиля взрыкнуло, а затем тихо утробно заурчало. Воздух наполнился странным едким запахом – и приятным и неприятным одновременно. Для кошки все это было впервой. Раньше, до посещения Монтаны, она никогда не ездила в машинах с двигателем внутреннего сгорания. Паршивый старый автомобиль, на котором они ездили со вчера, она не оценила – он был бездушной еле живой колымагой. А тут чувствовался характер. Она кожей ощущала, что этот автомобиль не в каждых руках будет послушным. Так что наблюдать за деловитыми приготовлениями Фауста к пути ей доставляло удовольствие. Пес, слегка задумавшись и бросив в ее сторону хмурый недовольный взгляд, достал из-за пазухи выданные намедни ночью темные очки и аккуратно вложил в тайное отделение прямо над зеркальцем заднего вида. Потом забросил свою и Кирину дорожные сумки в заднюю часть катафалка. Полка для гроба отсутствовала, вместо нее сзади располагался обширный мягкий диван, по-видимому раскладывающийся в длину, так что при необходимости в машине можно было с комфортом поспать. Также имелся откидной столик и множество ящичков в обитых бархатом стенках.

Внутри чемодана на коленях у Киры что-то шевельнулось. Кошка настороженно отняла от короба руки и прислушалась.

– Фауст, а что это?

Пес несколько мгновений вроде как колебался, но наконец сказал.

– Открой и увидишь.

Кошка отщелкнула металличекие заклепки и открыла ящик. В мягкую формованную подкладку был вложен странный предмет, больше всего похожий на панцирь гигантского краба. По размеру он был немного больше Кириного биобука. Вдоль полукруглого шипастого края панциря располагались темные блестящие камни, крупные и немного выпуклые, и целая россыпь таких же помельче в центре. Штука имела цвет выгоревших на солнце рыжеватых кораллов.

– Что это… Это щит?

– Ну… не совсем, – пес постучал костяшками пальцев по черному ящику. И в глубине черных камней внезапно заблестела жизнь. Глазки синхронно мигнули. Под краем панциря что-то заерзало, и салон автомобиля заполнил тонкий мелодичный свист. Создание плавно приподнялось над своей коробкой на многочленистых шипастых ножках и как будто бы восторженно осмотрелось. Пес сунул палец куда-то под брюхо крабика и тот внезапно открылся, издав мягкий щелчок и протяжный скрип – точь-в-точь как дипломат или как раковина моллюска. Создание воспользовалось моментом и общупало руку пса длинными шершавыми усиками, непонятно откуда растущими. Внутри этого живого краба на мягкой, теплой, похожей на замшу подстилке лежал новенький биобук, точно такой же, как старый, но сияющий свежестью. Рядом с ним в плавных углублениях – периферийные части от него: портативная ручка с колбой образца грибка, несколько заботливо свернутых в кольца проводков и дополнительных трубочек и, конечно же, внешнее хранилище. Большой кварцевый блок с распластавшимся внутри драгоценным грибком,похожим на черный волокнистый туман, был заполнен прозрачной, только что обогащенной питательной смесью.

Кошка замерла на своем месте, прижав руки к щекам и вытаращив глаза. Сложно было понять, что за чувства скрывались за этим жестом. Фауст настороженно следил за реакцией кошки, подумав вдруг, а не в ужасе ли она от членистоногого чуда КС-ной биоинженерии.

– Это Arthropodibus facultatem! Господи, Фауст! Это живой Arthropodibus! – затараторила Кира, нервно встряхивая лапами и задыхаясь от переполнявших ее чувств.

Пес с облегчением выдохнул и кивнул.

– Значит, знакомая штука для тебя.

– Знакомая?! Да я прочитала о них все, что только нашла! Я всю жизнь мечтала хотя бы глазком увидеть такое чудо, да не смогла найти мастера, который бы делал хоть что-то из того, о чем написано в энциклопедиях!

– Ну потому что все мало-мальски нормальные биоинженеры завербованы нами, – с презрением и гордостью фыркнул пёс.

Кира с трепетом прикоснулась к оранжевой броне живого сундучка. Провела пальцами по кромке, дотронулась до еле заметных ямочек за черными бусинами глазков. Краб довольно качнулся на ножках, приветственно уркнул, выпустил откуда-то из-под себя маленькие острые клешни, и тоже в ответ начал ощупывать руки девушки.

– Какая красота… Это не симбиотические связи, она явно выращена полностью! Из пробирки! Она же маленькая, да? То есть вырастет еще, – кошка поддела внутренний замшевый язычок, на котором лежал ее бук и заглянула под него, во второе потайное отделение. По центру брюха, под полупрозрачной плотной пленкой быстро сокращалось сердечко существа, гоняя по тонким сосудам темную густую жижу. – Фауст, это потрясающе! И смотри, аппаратура так хорошо уместилась! Как будто влитая. А можно этим немного попользоваться? Я заявление напишу, под свою ответственность…

– Она твоя. Это подарок, – выпалил пёс и понял вдруг, что почему-то сильно волнуется.

Кира замерла. Он увидел, как по всему ее телу поднялся подшёрсток.

– Я попросил знакомого биоинженера вырастить для тебя крабо-сумку специально под размер прототипа, если честно, еще до того, как ты его разбила. Наверное, это был только вопрос времени. У меня просто дыхание перехватывало иногда от того, как ты таскала такую чувствительную аппаратуру чуть ли не в холщовом мешке. Так что давно уже вынашивал мысли предложить тебе что-то такое. Да, она еще маленькая. Но когда вырастет, станет скорее всего ярко-красной и емкость второго кармана тоже увеличится.

Кошка повернула к нему свое лицо. И без того выразительные, подведенные светлым естественным ободком глаза казались просто огромными из-за расширившихся черных зрачков, губы еле заметно дрожали, а грудь вздымалась и опускалась под легкой хлопковой майкой, что кузнецкие меха. «Вот черт», – подумал пес, чувствуя, как в груди сворачивается клубком сердце, накручивая на себя заодно жизненно важные артерии и жилы со всего тела.

– К тому же они очень верные и довольно умные, – поспешил продолжить он, чтобы заболтать волнительность момента. – Если ты дашь ей имя и угостишь каплей своей крови, она никому не позволит прикасаться к твоим вещам без твоего разрешения и будет выполнять голосовые команды.

– Ты попросил сделать это… для меня?

– Ну… – Фауст стушевался. Это были странные чувства. Он злился на нее за Мемориум, да. Но в то же время не сожалел о подарке ни секунды. Напротив, увидев письмо о том, что краб и биобук готовы, он обрадовался и разволновался. Ему хотелось сделать ей подарок, и это желание было больше и важнее его злости и обиды.

Кира отвернулась от него и закрыла лицо руками. Она плакала. Пес растерялся еще сильнее. Он помолчал. Из-за ее ступора пес чувствовал себя дураком. А ее слезы его и вовсе напугали и разозлили. Так что он старательно делал отстраненное и скучающее выражение лица, пытаясь при этом успокоить бушующее внутри пламя.

– Я надеюсь, ты плачешь не потому что до коликов боишься членистоногих, – в итоге сухо произнес он, смотря в окно.

Кира хлюпнула носом и наспех вытерла глаза лапами.

– Нет. (Хлюп). Нет, не боюсь. Я плачу, потому что мне много лет никто ничего не дарил. Вот так. (Хлюп). Персонально. И потому что это вообще. Ну просто. Неожиданно. Очень и приятно. Это очень приятно, и очень неожиданно.

Хоть она и попыталась взять себя в руки, но эмоции все же победили. Фауст заметил ее резкое движение и дернулся в сторону. Не сиди они в тесном салоне автомобиля, рассчитанного к тому же на людней, то он, наверное, и вовсе бы отскочил от нее, как испуганный подросток. Но здесь место для маневра было ограниченно, так что Кира беспрепятственно обняла его обеими руками за шею и зажмурившись вжалась мокрой горячей моськой в его ключицу.

– Спасибо, Фауст, – прошептала она, сражаясь с конвульсивными содраганиями собственного тела. – У меня просто нет слов. Спасибо большое. Она прекрасна.

Как и всегда, ее прикосновение его обожгло. Горячей лавиной прокатилось от головы к низу живота, так что руки до самых пальцев пошли мурашками. Когда Кира справилась со своим эмоциональным порывом и стыдливо отстранилась, Фауст недобро сверлил ее глазами из верхнего угла салона, в который забился, подняв зачем-то вверх обе лапы. Вряд ли это движение ознаменовало его капитуляцию.

– Никогда так больше не делай, поняла? – жестко сказал он. Девушка съежилась и кивнула. – У меня рефлексы не светские, кошка. Я тебе только что чуть челюсть не сломал. Потому что в последний раз, когда ты ко мне вот так рванулась, я сам чуть не остался без руки.

Он тряхнул в воздухе конечностью, напоминая Кире все ее недавние прегрешения.

– Ты поняла меня? – не унимался он. – Это серьезное нарушение субординации и моих личных границ.

Кошка вытянулась по струнке в кресле и глядя в пол быстро кивала. Челка опала на лицо, закрывая его как бело-серебристая ширма.

– Я поняла, Фауст. Извини.

Пес, успокаиваясь, тоже кивнул и постарался сфокусироваться на предстоящей дороге. Выводя из гаража длинный спокойный автомобиль, он через окно цапнул со стойки один из рекламных журналов с картой, рассказывающих о достопримечательностях городка.

На ланч они встали на полупустой, залитой полуденным солнцем автостоянке. Кира перебралась в кузов катафалка, который про себя стала называть комнатой, и углубилась в Справочник, перебирая все доступные инструкции и материалы про живые сундуки и правила их использования. Пес принес в бумажных пакетах еду из местной кулинарии, к слову, весьма приличную, и сел за руль, жуя бутерброд и также заняв глаза и мысли изучением карты в журнале. На кошку он снова не смотрел. И похоже, вновь включил игнорирование. Затем прямо из приборной панели вынул неприметную телефонную трубку с проводом-пружинкой, выполненную из такого же цвета древесного капа, что и сама панель. Набрал номер и, не представляясь, строго спросил, свободен ли объект семьдесят шесть по Сороковой улице. Выслушав ответ, также сухо сказал, что резервирует объект и будет на месте после семнадцати ноль-ноль. Завел автомобиль. Хотел было уже тронуться, но все же передумал и повернулся к Кире, чтобы поделиться с нею планом действий.