Мой ураган

– Олег, – останавливаюсь на последней ступени лестнице, заставляю себя посмотреть в глаза обернувшемуся парню, – извини. Я не хотела грубить, просто все так, – вздыхаю, придумывая, как объяснить собственную взвинченность, чтобы не проговориться о психозе по поводу переезда, озабоченности устроенным потопом, и, возможно, банальной неудовлетворенности. – В общем, все так хреново, что я психанула. Прости. Где, говоришь, эта гладильная?

– Пошли, покажу.

Парень ставит сериал на паузу, оставляет пиво на столике и ведет меня в комнату рядом с кухней. Белые стены, пара стиральных машин разных размеров, две сушильные машины, две гладильные доски, одна узкая, вторая стандартного размера и отпариватель – моя мечта.

– Сюда вешай постиранное, – он указывает на стену, вдоль которой протянуты несколько тонких труб. – С машинками разберешься?

– Лучше покажи, – прошу я, потому что боюсь сломать что-нибудь.

– Закидывай.

Складываю одежду в барабан. На всякий случай проверяю карманы. Ну конечно. Как без этого? Я обязательно должна была оставить прокладку в заднем кармане джинс. Пытаюсь придумать, куда бы ее засунуть. Но на моих домашних шортах нет карманов, а короткий широкий топ не позволит скрыть белый конвертик под резинкой. Черт! Даже лифчика нет, чтобы в него сунуть… Ладно, чего уж тут… кладу средство женской гигиены рядом с собой на пол. Пусть видит. Он же в курсе, что девушки этим пользуются? Быстро закидываю джинсы в машинку, стараясь не смотреть на Олега, который зачем то подходит ближе. Поднимаю голову на него, оказываясь в провокационной позе, прямо напротив его паховой области.

– Симпатичные труселя, – хмыкает Самойлов, кивая на вещицу в моих руках.

Ну да, само собой разумеется, я обязана была достать из корзинки кружевные черные трусики именно в этот момент. Мог бы и промолчать. Вообще-то, они у меня единственные – на особый случай. Я предпочитаю хлопок и удобство.

– Не тебе одному нравятся, – хамлю с улыбочкой, пусть не думает, что меня легко смутить.

– Расскажешь потом, кому еще понравились? – уголок его губы ползет вверх, нет, это не улыбка, эта такая усмешка, словно он на меня сверху вниз смотрит.

Хотя, сейчас именно так и есть.

– Обязательно, – тоже ухмыляюсь я, – как только услышу рассказ о тех, кому твои труселя нравятся.

– Я редко ими пользуюсь, – спокойно так, как о погоде, продолжает он, – свободу люблю.

– Так, ладно, – сдаюсь я, закидываю в барабан оставшиеся вещи одним большим комом, чтобы поскорее выйти из этой комнаты, – что жмем?

– Запоминай.

Олег нагибается, чтобы воспользоваться кнопками на машинке, и я снова поглубже втягиваю носом его мужской запах. Гель для душа уже выветрился, осталось только что-то древесное, щекочущее волоски в носу.

Все, завтра подойду к Марату, как только увижу его. Мне срочно нужно почувствовать себя нужной, красивой, интересной и удовлетворенной.

Олег возвращается к пиву и просмотру сериала, то есть времяпрепровождению, от которого я сейчас бы тоже не отказалась. Но я иду на кухню, вспомнив, что не ела с самого обеда. Одна полка забита бутылками с пивом разных сортов, на другой скопились минералка и кола, соки, еще на нескольких полках сыры, колбасы, даже пирожные. А вот нормальной еды не видно. Ах, ну да, домработница готовит только ужины, и, наверняка, на две персоны. Жаль. Мне хочется съесть что-нибудь наваристое, сытное, возможно даже жирненькое. Залажу в морозильную камеру, и натыкаюсь на аккуратно уложенные зип-пакеты с домашними пельменями, котлетами, сырниками, куриными рулетиками и другими заготовками.

Слюняво улыбаюсь обнаруженному кладу. Я обожаю эту квартиру! Олег ведь не обеднеет, если я отожму у него парочку котлет?

Шурудю по остальным шкафам, исследуя, что еще имеется на этой чудо-кухне. Да тут после зомби-апокалипсиса еще пару месяцев можно перекантоваться, потому как на полках целая батарея макарон разных форм, круп, овощей и всего, из чего можно приготовить полноценный ужин. Но заморачиваться готовкой мне не хочется, так что принимаю решение в пользу гречки и пары котлет. Как раз наливаю в кастрюльку воду, чтобы сварить себе порцию каши, когда в кухню заходит Олег, видимо, за новой порцией алкоголя.

– Я тоже проголодался, может, до кафешки сходим? Джес просыпается от запаха еды.

– Что? – то есть, когда Джес спит, мне нельзя готовить? Эта девочка выросла во дворце, где слуги хранили ее сон, опахивая павлиньими хвостами? – Но я проголодалась! Ладно, – выливаю воду обратно в раковину, а кастрюльку ставлю на место, – перекушу бутерами. Я куплю потом еду, хорошо?

– Сонь, тебе не надо ничего покупать, тут всегда полно еды, – улыбается Олег. – Пошли, – сам убирает в морозильник котлеты и ставит гречку на место, – покажу тебе наш ресторанчик.

– Ладно, – соглашаюсь, мой спорческий запас на сегодня исчерпан, – только переоденусь.

– Да пошли так, – Олег приобнимает меня за талию, чтобы вывести из кухни, – ты круто выглядишь.

Не понимаю, как воспринимать эти слова. Он подкатывает ко мне? Было бы круто, потому что Самойлов такой горячий, что челюсть до сих пор сводит от желания прикусить его задницу и дернуть за волосы, чтобы облизать шею… А может и не очень круто, потому что он достаточно явно дал понять – я не интересую его как объект вожделения. Да и секс между нами был бы абсолютно лишним. Вот только его ладонь, аккуратно касающаяся моей спины, совсем не кажется лишней. Мне бы хотелось чувствовать ее почаще, слишком уж уютно она там лежит.

Быстро втискиваю ноги в кеды, чтобы успеть подглядеть, как хозяин квартиры нагибается, чтобы влезть в свою обувь. Да, он хорош. Возможно, его задница на ощупь каменная. Во всяком случае, именно такой она выглядит в натянувшихся шортах. Подталкивает меня к двери ладонью, вновь прикоснувшись ей к оголенной коротким топом пояснице, и жар этой ладони спускается к моему копчику.

Боже! Я хочу больше его прикосновений. Интересно, что он сделает, если я предложу ему соседский секс? Ох, как же хорошо было в Ижевске. Позвонила Володьке, своему однокласснику, который готов прилететь ко мне в любое время дня и ночи, чтобы предаться подростковым экспериментам и ничего не попросить взамен. И я, конечно, тоже ничего не просила. Никаких отношений. Никаких обязательств. Никаких претензий друг к другу. Звонок – секс – расходимся. Ну, максимум чай с конфетами, которые Валерка исправно притаскивал, зная мою страсть к сладкому.

Может, мама права, и мне стоит приехать на каникулы в Ижевск? Глупо тратить каникулы на работу, которую я собиралась подыскать, чтобы подкопить на поездку в Америку, которой грежу. Мы с моей сокурсницей Лийкой собрались в августе в Лос-Анджелес. Но ей то, понятно, поездку оплатят родители. Или один из ее мужчин. Я не всегда могу понять, откуда у нее берутся деньги. А мне папа пообещал сделать все возможное, чтобы найти возможность оплатить мое путешествие. Я знаю, что у него есть заначка, только стыдно просить отдать всю ее мне, чтобы я могла три недели наслаждаться поездкой. Так что я решила максимально поработать после сессии, чтобы взять у родителей как можно меньше денег. Еще Аня обещала поговорить с Лешей, чтобы попросить денег у него, но после потопа в его квартире и всех благ, предоставленных его другом, мне стыдно просить его еще о чем-то. Вообще то, муж моей сестры иногда без моих просьб перечисляет мне деньги, но я не могу быть уверена, что он сделает это в нужный мне момент. В общем, документы на визу уже поданы, и паспорт заказан. Осталось подкопить деньжат, что довольно сложно, учитывая запрет на подработку, полученный от Кобаря. Хотя, что мне его запреты?

Или, все таки взять, да уехать в Ижевск, к Володьке? Забуриться с ним на дачу на недельку и не вылезать там из кровати, чтобы восполнить запас гормонов?

Да уж, сложный выбор.

– Пиво будешь?

Олег уже заказал нам пару овощных салатов, жареную на гриле рыбу и суп-пюре из креветок, пока я разглядывала помещение. Киваю. Да. Мне нужно выпить. Расслабиться. Прийти в себя. Взять себя в руки и перестать оглядываться на неудачу с потопом. Ну да – напакостила. Ну да – испортила квартиру мужа сестры. Но жизнь продолжается. Будет еще много неудач. «Соня, лишь когда сделан первый шаг, можно приступать ко второму. Прекрати считать ворон и хвататься за все сразу» – говорила мне мама, сколько я себя помню. Потому что мне всегда мало чего-то одного. Я хочу всего и сразу: победить в шахматном турнире, в соревнованиях по плаванию, свободно разговаривать на английском, быть лучшей ученицей не только в классе, но и в школе. Хочу ходить на фитнес и заниматься самообороной, хочу быть лучшей теперь уже на своем курсе. Хочу вычитать всю классическую литературу, чтобы иметь возможность разговаривать обо всем на свете. Хочу посещать все новые выставки и обойти все музеи Москвы. Хочу путешествовать, чтобы иметь друзей по всему свету, и знать все о местах, которые посещаю. Хочу ходить на вечеринки, смеяться, танцевать… Хочу все… Все, что мне может дать этот мир. Хочу, чтобы и этот мир хотел меня, потому что я потрясающая и могу предложить ему всю себя.

Первый шаг – школа – пройден. Свою программу там я выполнила. Золотая медаль и красный аттестат – то, ради чего я склоняла голову над учебниками ночи напролет – украшают сервант Ижевской квартиры. Я уж умалчиваю о многочисленных медалях и кубках за шахматные турниры и водные соревнования.

Теперь я должна получить красный диплом.

Дальше будет работа. Я стану самым лучшим, востребованным и высокооплачиваемым сотрудником какой-нибудь крутой организации…

– Сонь, у тебя все в порядке?

– А? – мотаю головой, прощаясь со своими наполеоновскими планами, спутанными Олегом.

– Давай, за твое переселение, – Олег протягивает бокал светлого к моему, чтобы чокнуться.

На нашем столе уже стоят несколько блюд. А его тарелка с салатом пуста. Я слишком погрязла в собственных мыслях. Хочу взять стакан, но вспоминаю, что не помыла руки.

– Стой, – вскакиваю, криком привлекая внимание сидящих за соседним столиком двух парней, – не пей без меня. Я сейчас. Я только руки помою!

Бегу по направлению… ах да, я не знаю, где тут туалет. Второпях останавливаюсь как раз у соседнего столика, интересуясь, в какую сторону мне бежать и двигаюсь дальше по указанному направлению. Тру ладони мылом, скребу по ним ногтями, чтобы вся грязь вышла, долго смываю все водой. Микробы ушли, их нет. Теперь можно спокойно прикасаться к столовым приборам. Главное, не думать о том, что кто-то трогал их до меня.

– Это че такое было? – интересуется Олег, когда я возвращаюсь за столик.

– Это, м-м.., я понимаешь.., – бесит рассказывать о своей фобии новым людям. – У меня гермофобия. Пожалуйста, не спрашивай об этом, я пытаюсь бороться с тем фактом, что все мы живем в грязи.

– Ну ок, – понимающе кивает Самойлов, и протягивает свой бокал.

Чокаемся. Делаю несколько больших глотков, наслаждаясь холодным напитком и нападаю на салат, которого хватает ровно настолько, чтобы пробудить аппетит к следующему блюду.

– Олег, спасибо, что взял меня к себе. Не представляю, как снова вернулась бы в общагу. Там ужасно! – пьянею после первого бокала, но приступаю ко второму.

– Ты пьяная что ли? – блондин всматривается в мои глаза, которые мне хочется «построить», но я не решаюсь.

– Не-а, – мотаю головой, – мне хорошо. Мне нужно было расслабиться. Понимаешь, этот потоп и переезд к тебе… ты такой хороший…

– Так, доедай и сваливаем. Не собираюсь тащить тебя, как из леса, – усмехается парень… самый сексуальный парень из всех, с которыми я была знакома.

– Да я вешу всего пятьдесят килограмм, – смеюсь я, – ты обязательно справишься.

– В общем, – Олег поднимается со стула, – ты поела. Пошли, – протягивает мне руку, которую я принимаю.

У стойки бармена Самойлов прикладывает свой домовой пропуск к хитрому экрану и вытягивает меня из ресторана.

Мы в лифте. Тут так мало места. Почему бы этому парню не прижать меня к себе, нажать кнопку «стоп», и не трах…

О Господи, Марат, наше свидание будет завтра. Я согласна провести его даже вместо пар.

Дома, в режиме «автопилота» достаю простиравшиеся вещи, развешиваю их на «стене сушки» и достаю из холодильника еще бутылку пива. Нет, я не пьяна. Я просто устала от всей этой нервотрепки.

– Не против? Обожаю этот сериал, – подсаживаюсь на диван Самойлова, в неопасной от него близости, на расстоянии полутора метров. – Фиона просто супер-секси.

– Согласен. У меня встает, как только она скидывает с себя очередную майку и залазит на какого-нибудь мужика, – он сидит в расслабленной позе, вытянув ноги, покрытые кудрявыми светлыми волосками, и почти улегшись на мягкие подушки дивана. Заглатываю слюну глотком пива. Ладно, тремя глотками.

– Тогда зачем ты смотришь этот сериал один?

– Никто из моих друзей, кроме Тины, не смотрит сериалы.

– Она очень красивая, – и это правда, одни волосы этой девушки могут лишить мужиков способности разговаривать.

Олег кивает, пригубив бутылку. Он делает это мягко, обхватив горлышко тремя пальцами. Под светлой, чуть отросшей щетиной видно движение его кадыка. Желание во мне разгорается от одного этого движения, а когда он наклоняется к столику, чтобы поставить туда бутылку, и проводит по губам языком, оставляя на них влажный след, я представляю, как этот язык проходит по моему животу…

– Мужчины обращают внимание только на это? – мне интересно, мой опыт не так велик, почему бы не задать парню этот вопрос?

– Мы смотрим на внешность при знакомстве, – спокойно отвечает блондин, – дальше она не играет большой роли.

– А что играет? – вытягиваю ноги на диване, поигрывая пальчиками в ожидании ответа.

– Смотря, для чего нужна девушка. Если это знакомство на одну ночь, то внешность интересна.

– А разве люди всегда знакомятся только на ночь? – делаю несколько глотков пива, рассматривая сидящего напротив мужчину, взгляд которого устремлен к происходящим на экране событиям, где Филипп Галлагер учиняет свой обыкновенный дебош.

Олег усмехается этим событиям и мне нравится, как при этом уголок его рта устремляется вверх.

– Чаще всего да. Мало кто ищет постоянные отношения. Это приходит само собой.

– А как ты познакомился со своей девушкой? – я должна узнать, есть ли у него девушка, это жизненно необходимо для меня в эту минуту.

– Пока еще никак.

Да! Спасибо, Господи! У него нет постоянной девушки. Вряд ли он будет против небольшого приключения со мной.

Соня! Прекрати! Ты ему не интересна. Он считает тебя лишь маленькой девочкой, которую ему навязал друг. И он ясно дал понять, что не станет спать с тобой, потому что не хочет ссориться с этим самым другом. Но… все же…

– А на меня парни смотрят?

Зачем я спросила это? Сосредоточенный взгляд серых, дождевых глаз, медленно проходится по каждой части моего тела, начиная с черного лака на пальцах ног, задерживаясь на оголенном животике, аккуратно касаясь груди, соски на которой тут же сжимаются, и останавливается на глазах. Заставляю себя улыбнуться и не отводить взгляд.

– Уверен, что смотрят, – серьезно произносит Олег. – И, уверен, ты сама об этом знаешь, – он прав, я знаю, я круто выгляжу, и никогда не оставалась без мужского внимания. – Ты эффектна, при должной подаче, и знаешь это, – его глаза сужаются, словно отслеживая мою реакцию, – так зачем ты спрашиваешь меня о том, что сама знаешь?

– Ну, – пожимаю плечами, – комплиментов никогда не бывает много, – выдаю нагловатую улыбочку.

– Иди сюда, – два пальца подзывают меня к себе, и я продвигаюсь по дивану ближе, заворожено гладя в серые глаза, – ближе, Сонь, – зовет низкий, ровный тембр, – сюда, – его ладонь хлопает по бедрам, к которым я тут же подползаю. – Вот так, – парень усаживает меня на себя, расставляя мои ноги по бокам от своих.

Возбуждающе. Жарко. Его глаза смотрят прямо в мои. Ладони гладят мои ноги от согнутых колен вверх, растворяя сжатый комок между ног в мягкую лужицу. Я хочу почувствовать его губы. Объемные, влажные, яркие. Тянусь к ним. «Рано, Сонь» – ухмыляется парень. «Стой так» – мне не хочется спорить, замираю в разжигающей нутро позе, не понимая, куда деть руки. «Руки за спину» – Олег решает мою проблему, и я завожу руки за спину, пока он поднимает и без того короткий топ и сует его край в мой рот, оголяя грудь. Черт! Это безумно горячо. Володька никогда не позволил бы себе такого. Приседаю чуть ниже, чтобы почувствовать его член, который я не могу видеть, и, который, уверена, уже готов к действию, но Олег останавливает меня простой фразой «Нет, стой ровно». Его ладони сжимаю мою грудь. Так, как надо, не слишком сильно, но чувствительно, чтобы заныли соски, по которым он одновременно проходит двумя большими пальцами. Мы все еще смотрим в глаза друг другу, я дышу так глубоко, как это возможно, а дыхание Олега совершенно ровное, словно перед ним не голая я, а какая-нибудь картинка, которую он видел уже тысячу раз. «Мне нравятся твои формы» – его руки ощупывают мою задницу, и я не могу справиться с желанием закрыть от наслаждения глаза. «У тебя шикарная грудь и неплохой зад» – почему он все еще усмехается? Почему он вытягивает топ из моего рта и аккуратно опускает его обратно? Почему он всего на секунду сует палец в мой рот и тут же вытаскивает его? «И мне нравится, как ты готова выполнить все, что я скажу тебе» он сгибает ноги, чем подталкивает меня к своему лицу. «Но это очень, очень просто, Соня» вредный блондин аккуратно берет меня за талию, и словно игрушку усаживает рядом с собой. «Легкодоступность отличается от привлекательности целью. Хорошие сиськи еще не значат, что ты будешь интересна кому-то больше одной ночи. Хочешь так, мы трахнемся и утром забудем об этом. Только вот не думаю, что ты потянешь такое приключение. Так что прекрати свои заигрывания и не прыгай туда, откуда не сможешь выпрыгнуть»

Он встает с дивана, допивает остатки пива из бутылки, выключает телек и, бросив мне томное «Спокойной ночи» удаляется на кухню. «Гад» – кидаю ему вслед, вскакиваю с дивана и несусь на второй этаж.

Глава 2

***

– Bonjour Sonia1, – первое, что слышу утром, зайдя на кухню.

Это французский? С чего это вдруг? Я немного говорю по-французски, начала учить в этом году, но не слишком усердно, поскольку считаю, что будущее моей профессиональной деятельности за английским и китайским.

Джессика сидит за барной стойкой, сложив ручки на столешницу. С двумя объемными култышками, зацепленными заколками с белыми бусинками, в белой блузке с коротким рукавом, с прицепленной на кармашке брошкой в виде бабочки и темно-розовой юбочке в клетку. Настоящий маленький ангелочек.

– Доброе утро, – улыбаюсь девочке.

– Asseyez-vous, oncle Oleg nous prépare une omelette.2, – продолжает ребенок французить.

Я поняла только что-то про омлет и Олега. Вероятно, Джес говорит, что он готовит омлет, потому что Олег действительно стоит у плиты и готовит омлет. И это выглядит до улыбки мило. Такой большой парень, шурудит у плиты, переворачивая взбитое яйцо лопаткой, посыпает свое варево солью и мелко нарезанной зеленью.

Предложение – пусть у каждой маленькой девочки будет вот такой вот заботливый дядя. Ничего личного – но мир станет чуточку лучше.

– Доброе утро, Сонь, садись, щас позавтракаем, и поедем. Ты готова? – подает голос Олег, перекладывая завтрак в тарелки.

Готова ли я? А что, по мне не видно? Или это моя растянутая спальная майка говорит о моей готовности? Или, может, нечесаные волосы, завороченные резинкой на макушке?

Сажусь на стойку напротив Джессики, которая внимательно, сузив потрясающие зеленые глазки, разглядывает меня. Так внимательно, словно недовольна моим присутствием на завтраке.

Неловко. Очень-очень неловко. Во-первых, девочка действительно буровит меня взглядом, да еще и перед Олегом стыдно за вчерашний пьяный порыв соблазнить его. А еще обидно за то, что повелась, как дурочка, на его развод. Поправляю свободные домашние красные шорты и такую же черную майку на тонких бретелях.

– Nous voulions prendre le petit déjeuner dans mon café préféré "Chocolate patate", qui sert une merveilleuse bouillie de semoule avec des pépites de chocolat. Mais oncle Oleg a dit qu'on n'aurait pas le temps de le faire, parce qu'on devrait t'attendre. On doit t'emmener à l'institut. Et je ne t'aime pas pour ça, Sonia.3, – детское лицо не отпускает меня.

Ребенок смотрит сосредоточенно, даже угрожающе. Ну, или пакостливо. Но выглядит это так мило, словно она говорит мне что-то очень приятное. Может, рассказывает о чем-нибудь важном для нее. Голосок у нее тоненький, как у Настеньки из «Морозко». Улыбаюсь. Я поняла слова «мы ждем тебя, завести, институт». Похоже, Олег собрался довести меня до универа, что очень круто, потому что его серебристый Ягуар не снился мне в самым смелых мечтах. Здорово покататься на такой тачке, и еще лучше наблюдать за тем, с каким наслаждением и уверенностью он ведет ее.

– Ты классно выглядишь, Джессика. Это твоя школьная форма?

– Oui4, – отвечает девочка и еще сильнее сужает глазки.

– А кто заплел тебе такие крутые култышки?

Почему ребенок говорит на французском? Я точно слышала на свадьбе Ани, что она знает русский. Я слышала, как она говорила на русском. Я уверена, что она говорит на русском. В конце концов, она в России живет!

– Oncle Oleg. Pendant qu'on attendait ton réveil qui m'empêchait de manger ma bouillie préférée. Tu vas payer pour ça.5, – о, девочка улыбнулась, хорошо, а то мне уж показалось, она как те куклы, которые в фильмах всех убивают, такой милой и в тоже время злобной она казалась.

Похоже, ее заплел Олег. Это круто, правда. Не многие из мужчин справились бы с таким заданием. Мой то папа, конечно, справился бы. Она заслужил прозвище «отец герой», когда возил нас с сестрой в санаторий в Сочи. Мне тогда было шесть, и волосы у меня доросли до самого копчика. Мама хотела остричь их, но папа настоял, что справится. И таки справился. Заплетал косы, кривинькие и хлипинькие, однако, волосы мои были спасены. Суть – растишь двух дочерей – учись управляться с их девичьими нуждами.

– Джес, прекрати, – осекает Олег, ставит на стол три тарелки и достает вилки из шкафчика. – Соня наша гостья, она будет жить тут все лето. Мы должны быть приветливы, да?

Да что тут происходит? Почему Олег ругает ее?

– Oui, oncle Oleg. Je reviens, je dois me laver les mains.6.

О, я поняла фразу «помою руки», которую знаю на четырех языках, считая китайский и не считая родной русский.

Малышка выходит из кухни спиной, буровя меня взглядом. Она даже показала рогаткой пальцев на свои глаза, медленно переведя ей на мои, говоря, что следит за мной. Похоже, я ей не понравилась. Да что я сделала?

– Почему она говорит на французском?

– Джес говорит на французском, когда недовольна.

Олег устраивается за барной стойкой напротив меня, приступая к завтраку. Ну и я тоже подцепляю вилкой кусочек смятого яйца.

– Она знает французский? – удивляюсь я, приступая к завтраку.

– Ее воспитывает Романов, у нее нет другого выбора, только как стать гением, – смеется Олег, осматривает стол, и не найдя на нем искомого, поднимается, чтобы достать из холодильника апельсиновый сок, один стакан разбавляет теплой водой и ставит его напротив тарелки Джессики.

Он заботится о малышке, словно она его дочь, а не ребенок друзей, за которым он присматривает. Это так мило, что мне хочется обнять его. Да! Даешь такого дядьку каждому малышу!

А очередное упоминание Романова в контексте его диктаторского режима заставляет задуматься. Наверное, его, действительно, лучше опасаться. Если отбросить наше с ним знакомство и углубиться в сознание, он представляется мне высоченным амбалом с руками-кувалдами, улыбкой деспота и, возможно, даже плетью, зажатой в кулаке.

– Мы завезем тебя в универ. Но выехать надо через двадцать пять минут, – Олег смотрит на светящийся циферблат холодильника, перекрутившись на высоком табурете. – Успеешь?

– Спасибо, – сую в рот очередной кусок омлета, – за завтрак и за то, что довезешь. И еще, прости за вчерашнее.

– Не понимаю, о чем ты, – подмигивает блондин, развевая мое чувство стыда.

Мне тоже хочется улыбнуться ему.

Джес возвращается на кухню молча и так же молча приступает к завтраку. Посреди стойки стоит тарелка с хрустящими тостами, но когда ее маленькая ладошка тянется к ней, Олег бережно отводит ее обратно к тарелке, берет один кусок, отламывает половину и протягивает малышке.

– Спасибо, – теперь девочка улыбается без злобного подтекста, открыто и широко, с наслаждением откусывает от хлеба маленький кусочек и долго, со вкусом, пережевывает его.

Олег отламывает половину куска хлеба мне и себе, а остальное убирает в хлебницу. Равенство – раз девчонке нельзя много мучного, значит, и нам тоже. Хорошо, принимаем к сведению. А пока его нет за столом, Джес посылает мне еще один быстрый, озлобленный взгляд.