Лицо со шрамом

Я моргнула, переваривая услышанное. Все время, сколько я здесь жила, мне казалось, что соседский дом пустует, как и большинство других домов-призраков на этой улице.

– Странно, – хмурилась я на солнце, – я вас никогда не видела.

Пришлось подойти еще ближе, скрестив руки на груди – больше для храбрости, чем для защиты. Хотя, говоря начистоту, я просто боялась развалиться на куски прямо перед этой столетней женщиной.

– Да, я тебя тоже вижу впервые, – она развернулась к двери, – хотя прожила здесь пять десятков лет!

В ее голосе скрипело кряхтящее возмущение. Я уже подумывала позвонить в службу спасения, чтобы сдать неожиданную соседку в надежные руки специалистов.

– Девочка, – продолжила Кэтрин, – во времена моей молодости к пожилым относились с большим уважением. А ну, открывай дверь и веди меня скорее на утренний чай, пока я не спеклась на этом солнце и пирог не стух!

Щеки зарделись краской, я заправила выбившуюся прядь за ухо, стараясь не встречаться с ее настырным взглядом, изучавшего мои ночные отметины. Минут через пять мы устроились в моей тесной кухне за круглым столом, глядя, как чайник лениво закипает. Легкий пар поднимался от плиты к потолку, подсвеченный утренними лучами из окна. Атмосфера на кухне изменилась, но Кэтрин все равно окинула комнату недовольным взглядом: моя серая обыденность явно не вписывалась в ее мир пестрых кардиганов.

– С чем пирог? – поинтересовалась я, когда мой живот жалобно заурчал, напоминая о том, что пора бы покормить его.

– Понятия не имею, – Кэтрин брезгливо пихнула тарелку в мою сторону. – Дороти Лисс подсунула мне его, когда я вернулась пару дней назад.

Солнечный блик отразился от ее очков.

– Знаешь ли, дорогая, я не доверяю ей с семьдесят шестого, – Кэтрин провела пальцами по столешнице, морщась от пыли. – Она тогда строила глазки моему четвертому мужу, Джейку – упокой, Господь, его душу. Кто знает, вдруг пирог отравлен!

Хоть ее слова звучали с долей иронии, я никак не могла избавиться от мысли, что соседка вовсе не шутила. Я хмыкнула, разглядывая подсохший пирог, который выглядел ровесником самой Кэтрин – его потрепанная корочка и выглядывающая начинка из красных ягод могли бы стоять на антикварной выставке вместе с хозяйкой.

– Я что-то позабыла, как тебя зовут, – старушка следила как я разливала кипяток в кружки с болтающимися чайными пакетиками. Я бы не отказалась от кофе, но боюсь, что бодрящий напиток может стать смертельным для моей гостьи.

– А я и не говорила, – ответила я, пододвигая фарфоровую чашку с розовыми цветами к гостье. – Бесс.

Кэтрин с интересом уставилась на меня поверх очков.

– Почему я раньше не видела вас?

Я отвела взгляд к пылинкам, кружившим в воздухе, перебирая в памяти лица немногочисленных жителей улицы.

– Вы не выходили из дома?

Она негромко фыркнула.

– Милочка, из чего я точно не выходила – так это из ума! – Кэтрин отхлебнула из чашки, не обращая внимания на горячий пар, ее голос звучал непринужденно. – Просто я вернулась.

– Если не секрет, откуда?

– Из дома престарелых. Пришлось пригрозить этому щуплому докторишке.

Я поперхнулась, едва не выплюнув чай обратно в чашку.

– Какому докторишке?

– Щеглу в сером кардигане. – Кэтрин сняла очки, ее глаза превратились в узкие щелочки. – Этот наглец получал деньги от моего неблагодарного сынка. Ему было проще платить, чем навещать и заботиться обо мне. А же просто хотела домой, на свободу! Пришлось сказать ему: если не отпустит меня домой, то я раскопаю свою старую двустволку, которую припрятала за бунгало, и всажу ее ему… по самые помидоры!

Кэтрин захихикала и продолжила увлеченно щебетать.

– Думаю, он испугался. Кто нас, женщин, поймет? Тем более, за пару дней до этого я уже сбегала, да меня поймали у старого полустанка, того самого, что теперь разваливается, как и я сама. Милочка, ты бы знала, чему я там научилась в молодости…

Нет уж, представляю! Учитывая, что у меня под носом сидит гроза пенсионеров с явно веселым прошлым – и, возможно, с двустволкой под юбкой.

– Докторишка решил, что меня проще отпустить, – пожала соседка плечами, – кому в захочется вытаскивать двустволку из задницы?

– Никому?

– Вот именно. – Она взглянула на настенные часы. – Что-то я засиделась. Время принимать таблетки!

Кивнув, старушка ловко испарилась с моей кухни, шустро проковыляв к выходу. Даже не пытаясь осмыслить это безумное явление новой соседки, я добралась до спальни и, замертво рухнув на кровать, провалилась в спасительный сон.

Глава 10: Morto

Тук-тук-тук.

Предпочитая игнорировать то, что скорее всего, мне приснилось, я перевернулась на другой бок в надежде найти такое положение тела, где ничего не болит, но вскоре опять услышала стук. Из-за остаточной дремоты и неутихающей боли я плохо соображала и с трудом села посередине кровати, всматриваясь в полумрак. Источник шума оказался за окном: наглые птицы взяли в привычку попрошайничество, будя меня, когда им вздумается. Кажется, самое время воспользоваться знакомством с Кэтрин и попросить у нее двустволку, чтобы показать пташкам, кто в доме хозяин!

Голова гудела, словно в ней сломался тумблер выключающий белый шум. Я не сразу поняла какое время суток за окном. После странной встречи с новой соседкой мне удалось заснуть, но вскоре пришлось встать, чтобы принять обезболивающее. На короткий миг, когда боль притупилась, я смогла погрузиться в некое подобие сна – своего рода режим ожидания.

Наверное, я просто хотела уснуть, а потом проснувшись, увидеть, что гигантская проблема – кошмар последнего года моей жизни – как-нибудь сама разрешится.

Бесконечно ворочаясь в постели и всматриваясь в потолок, я взглянула на часы у прикроватной тумбочки, они медленно отсчитывали время. В поисках удобной позы я растеряла остатки сна, одновременно борясь с мыслями, которые атаковали мою голову, лишая меня остатка спокойствия.

Кровать из-за возни становилась горячее, либо у меня был жар. Болезненное напряжение в мышцах достигло пика. Смахнув волосы со лба, я встала, укутываясь в халат. В ванной шумели трубы, напоминая о старой чикагской квартире и привычном уюте, спокойных вечерах. Внутри екнуло, как же мне не хватало ощущения тепла и покоя!

Я включила душ, не дожидаясь теплой воды, скинула халат с тела, ноги прошлепали по кафельному полу. Вздрогнув от прохладного потока, я выдохнула, когда пошла горячая вода. Она стекала по мне, пока бойлер не опустел. Я намыливала кожу, стараясь игнорировать синяки на теле, но их было слишком много. Выбравшись из душа, взглянула на свое отражение в зеркале. Темные круги под глазами из-за недосыпа были пустяками в сравнении с расцветающими синими подтеками на бледной коже с россыпями веснушек. Влажные волосы спутались, обнажая рассечение на лбу. Это отражение напоминало мне кошмар из прошлой жизни.

– Я – не она. – Сказала я себе для успокоения, но отражение говорило об обратном.

Рука обрушилась на зеркало, яростно стирая фантома прошлого в зеркальной глади и в этот момент внутри меня что-то надломилось. Вся тяжесть стресса, страха и неудач обрушилась на меня в одну секунду.

Да что со мной такое?

Всхлипы вырывались из груди с каким-то надрывом, буквально причиняя мне физическую боль, я не могла справиться со слезами. Эти эмоции были сильнее меня, ведь горечь сочилась прямиком из сердца.

Я собиралась вернуться в постель, чтобы продолжить тонуть в жалости к себе, но услышала грохот. Если это и была птица, то определенно не меньше гребаного птеродактиля! Обмотавшись полотенцем, я тихо выскользнула из ванной комнаты, ноги привели меня на кухню. Там был источник шума.

Ладони нащупали выключатель на стене. Я щелкнула им, застыв в изумлении. В голове яркой кометой загорелась мысль о том, что я переборщила с обезболивающими и это побочный эффект. Я снова щелкнула – свет потух. Мысленно досчитав до десяти, щелкнула еще раз. Ничего не изменилось: это не галлюцинация.

– Ты можешь играться до самого утра, пока солнце не взойдет. Может быть оно поможет тебе принять факт того, что картинка перед тобой не изменится Элизабет, – пауза, – или теперь ты предпочитаешь имя Бесс? – произнес знакомый голос, который так часто звучал в моих воспоминаниях.

С трудом удерживаясь на ногах и напрочь забыв о полотенце и голом теле под ним, я навалилась на дверной косяк, успев перехватить сползающую тряпку за край. Сейчас слова ускользнули от меня, как и моя уверенность в себе, поэтому хотя бы это чертово полотенце останется на месте! По-прежнему ни сказав ни слова, я продолжала пялиться на гостя.

– Упади оно к твоим ногам, было бы эффектно. Так я бы точно понял, что ты рада меня видеть.

– Чезаре.

Его имя слетело с губ едва слышно, будто скажи я его громче – картинка передо мной рассеется и я снова останусь наедине со своими мыслями. Тот злосчастный вечер на свадьбе Лукрецци связал нас: Чезаре потерял своих братьев, но спас меня. Все это время меня не отпускала мысль: почему он бросился под пули, чтобы защитить меня? Я хотела сказать ему спасибо за то, что он сделал, как только очутилась в больнице, но с того вечера я не слышала о нем ни слова. Я хранила в себе ком сплетенный из нитей боли и отчаяния, перетянувший меня изнутри чувством вины, а теперь Борджиа сидит за моим кухонным столом, вальяжно забросив ноги на кремовую кружевную скатерть.

Руки Чезаре сложил на груди в закрытой позе, на лице самодовольная улыбка, – видимо он гордился своим эффектным появлением. От лощеного пижона не осталось и следа, хотя темные волосы, по-прежнему уложенные в хаотичную укладку воскрешали воспоминания о соблазнительном образе из прошлого. На лице появилось больше морщин, особенно глубоки борозды на лбу, а его темные глаза выражали щемящую пустоту. Рот, несмотря на ухмылку был жестким и застывшим. На кистях проступали синяки и порезы, нос украшала горбинка, которую я не помнила. Борджиа сменил костюм Brioni на черную парку, такие же джинсы и грубые ботинки, которые напоминали армейские берцы. На столе рядом с ним лежала бейсболка.

Он выглядел взрослой, серьезной версией самого себя, совершенно отличной от той, что жила в моей памяти, и, признаться это пугало меня до чертиков! В моей памяти жили его слова о долге, навсегда врезавшиеся в мое сознание. Борджиа пришел сюда не для того, что разглядывать меня в полотенце.

– Бесс, – передразнил он низким голосом, от тембра которого сердце пропустило удар. Я зажмурилась, пытаясь урезонить свое глупое сердце, бьющееся в приступе тахикардии.

Стул шаркнул по полу, Чезаре встал с места, уверенно двинулся в мою сторону. Ему хватило нескольких шагов, чтобы оказаться рядом. Первой реакцией было желание отпрянуть, отодвинуться и установить дистанцию, но я не дернулась. Не дрогнула даже в тот момент, когда его пальцы замерли в сантиметре от моих мокрых волос.

Черт! Отойди, прошу тебя. Иначе мое сердце выпрыгнет прямо тебе в руки!

– Ты изменился, – я запнулась, ожидая продолжения с его стороны.

Еще одна ухмылка приподняла уголок его губ, но он не спешил с ответами. Если бы это можно было описать как сцену из фильма, то кадр точно был бы в макросъемке. Именно так я видела этого мужчину перед собой: мозолистые пальцы со сбитыми костяшками зависли перед моим лицом, почти дотронувшись до волос. Я не сводила взгляда с Чезаре, пока он впал в какой-то ступор – ему потребовалось несколько секунд и в оцепенении оказалась я.

Его правая рука невесомо коснулась кончиками пальцев моего шрама и подбородка, спустилась ниже по шее к груди. Указательный палец замер над влажной кожей у кромки полотенца, в которое судорожно вцепились мои пальцы. Не дыша, я подняла взгляд на Борджиа – он смотрел туда, где застыла его кисть. Чуть обветренные губы приоткрылись, и язык, скользнув по краю, облизнул пересохшие губы, словно он хотел что-то сказать, но передумал.

Еще одно легкое касание – и ткань сдвинули ниже. Чезаре уставился на россыпь родинок на моей коже, исследуя их двумя пальцами.

– Я сказал тогда, что это буква W, – рассеяно пробормотал он, все еще уставившись на мои родинки.

– А я ответила, что это Кассиопея.

Мне захотелось сбросить его руку, но будто прочитав мои мысли, он сам одернул ее, так резко, что казалось, его обдало огнем.

– А потом меня подстрелили из-за тебя.

– Чезаре, мне жаль.

Жаль, что твои братья погибли. Жаль, что ты потерял свою привычную жизнь.

Борджиа отступил назад, пряча руки в передние карманы джинсов. Возникшее напряжение никуда не делось, но я была рада этой секунде в качестве передышки. Он уставился в пол, избегая моего взгляда, нервно перекатываясь с пятки на носок и обратно.

– Я сменил приоритеты в этой жизни. Кусок титана в моем черепе в каком-то смысле излечил меня. – Чезаре сделал очередную паузу. – Тебя смотрю тоже потрепало.

Он окинул меня коротким взглядом. Ну конечно, синяки не увидит только слепой.

Кажется, рядом с этим человеком, я не могла мыслить и поступать вкупе со здравой логикой. Все еще вцепившись в несчастное полотенце, я потянулась к Чезаре, вторгаясь в его личное пространство. Не раздумывая, я сделала то, о чем давно помышляла: запустила руку в волосы, перебирая пальцами непослушные пряди и касаясь подушечками теплой кожи. Никакого куска холодного железа я не ощущала. Пока я бесцеремонно исследовала его, он терпеливо стоял, понурив голову. Я провела ладонью по легкой щетине на его щеке и отстранилась, запрещая себе ходить по грани острого лезвия: этот человек пережил ад, и возможно притащил с собой не одного демона.

– Она влетела сюда, – Чезаре ткнул пальцем куда-то в затылок, – и застряла. Мои братья всегда говорили мне, что моя башка крепка как броня. – Он выдохнул, нервно прошелся рукой по затылку и грустно улыбнулся. – Они были правы.

Чтобы разрядить обстановку, я переместилась к плите, сварить кофе. Признаться, внутри меня роилось десятки вопросов. Мне хотелось знать, что двигало им, когда он спас меня на свадьбе, потом в проулке. Как он нашел меня? Зачем вернулся? Где все это время был? И с каждой секундой список вопросов увеличивался.

Я копошилась с гейзерной кофеваркой, равномерно распределяя кофе внутри. Чезаре маячил передо мной. Он стал поджарым, крепким. Борджиа сбросил парку, черный лонгслив сидел на нем как вторая кожа, позволяя рассмотреть рельефные мышцы и выпирающие вены на руках. Не зная его прошлого, я бы приняла его за морского пехотинца вернувшегося со службы.

– Из каких стероидов состоит твоя диета?

– Из мести.

Я чуть не присвистнула в ответ, но вовремя опомнилась.

– Боюсь, от такого меню у меня будет несварение.

Две кружки оказались на столе, разливая его, я отметила, что он, как всегда отменно дерьмовый. Я протянула ему одну. Чезаре взял ее, встал напротив, сохраняя дистанцию.

– Зачем ты здесь?

Он отхлебнул из кружки и тут же поморщился.

– Ты должна мне, помнишь? – я притихла с кружкой в руке. – Как минимум новый костюм или пару сотен баксов за химчистку.

– Боюсь, у тебя ничего не выйдет. Бесс Мердок прижимистая скупердяйка и ты ее еще не спасал.

– Бесс Мердок может и не спасал, а вот Элизабет Моран – да.

– Элизабет Моран мертва.

– Брось, Бесс, ты как никто знаешь о том, что мертвые воскресают.

Кружка с грохотом выскользнула из рук, разлетаясь вдребезги и горячие брызги обдали мои ноги. Кажется, в этот момент я забыла, как дышать. Чезаре все знал.

– Или, может, мне предъявить требование об уплате Лиззи Драгган?

Он снова улыбнулся злой и отчужденной ухмылкой.

– Убирайся! – прокричала я, схватив пустую тарелку со стола и без промедления швырнула ту в сторону Борджиа. Но он увернулся без особых усилий, отставляя свою кружку на полку у стены.

При виде его самодостаточной улыбки я рассвирепела! Ночные приключения в переулке, разборки с Дрейком, а теперь он стал последней каплей в переполненном сосуде терпения. У меня было единственное желание – наброситься на него и стереть ухмылку с его лица к черту! Все вопросы в голове стихли, когда в глазах помутнело и я бросилась вперед, наблюдая, как меняется выражение лица Чезаре с ухмылки на гримасу недоумения. Я прыгнула на него, выставив вперед кулак, доставая до носа, особо не задумываясь о последствиях и больном теле.

Чезаре не устоял на ногах, попятившись назад. Он растерянно рухнул на спину, хватаясь за нос, куда угодил мой кулак. В комичной возне на полу, я взобралась на него, радостная от факта, что полотенце чудом удержалось на месте. Волосы липли к лицу, пока я сама липла к Чезаре, прижимая его к полу, нанося оплеухи, одну за другой. Все мои удары достигали цели, а сама я была похожа на настоящую фурию, но Борджиа подо мной трясся. Трясся от смеха!

Это сбило меня с толку и я замерла, осознав всю картину: я сижу верхом на красивом, опасном мужчине, на мне нет трусиков, и полотенце вот-вот распахнется открыв все остальное.

– Бесс, ты мокрая. – Процедил он, сквозь смех и тут же получил смачную оплеуху.

– Скотина! – прорычала я, судорожно соображая о возможных путях отступления с Борджии.

Смех Чезаре стих так же быстро, как я оказалась под ним, а он между моих ног. Я распахнула глаза от удивления и смущения. Проклятый итальянец навис надо мной, его руки перехватили мои запястья, заводя их над головой. Теперь я была в ловушке.

– Мне нужен Рэджен Драгган, и ты единственный ключ, который откроет скрытую дверь между мной и этим ублюдком.

Он тяжело дышал, с носа тянулась капля крови. Я замотала головой, отчаянно сопротивляясь мысли о возможных последствиях встречи с Драганом.

– Катись к черту! – процедила я, сквозь зубы.

Мы уставились друг на друга. Чезаре скользил по мне взглядом, не выдавая эмоций, на лбу у него вздулась вена. Он склонился ниже, не прекращая давить на запястья, переходя на шепот. Его горячее дыхание опаляло мои губы.

– Ты сделаешь это для меня; иначе все те, кто тебе так или иначе дорог отправятся в худший мир.

– Нет!

Я заерзала, пытаясь выкрутиться, но Чезаре имел преимущество. Перегруппировавшись, он поставил ногу так, что его колено оказалось прижатым ко мне с внешней стороны бедра, а другое между моих ног, надавливая на то место, где заканчивалось полотенце и не было трусиков.

– Бесс, будешь ерзать? – он усмехнулся, чуть надавливая коленом вперед, – доведу тебя до оргазма.

Мои щеки вспыхнули, но я тут же затихла, прекращая любые попытки сопротивления. Внизу живота кольнуло приятной тяжестью и это разозлило меня.

– Не вздумай жаловаться клоуну в белой рубашке. – Итальянец схватил меня за подбородок, задерживая взгляд на моих губах. – У тебя есть время на раздумья, но меня устроит только один вариант, и ты знаешь, какой. Пора, взглянуть в лицо своим кошмарам, Бесс.

Борджиа расцепил хватку, резко поднимаясь на ноги. Он стер каплю крови у носа рукавом, бросая на меня странный взгляд. Конечно, я выглядела жалкой, лежа на полу, едва прикрытая и ошарашенная невыполнимым требованием.

Он обнажил мой самый жуткий страх.

Главным кошмаром моей жизни был Рэджи Драгган. Мой отец.

– Strega, еще увидимся.

Как только дверь захлопнулась, я пропустила еще удар.

Это был нокаут от самой судьбы.

Как он меня назвал?

Этого не может быть!

Глава 11: Пешки

Быть Борджиа в современном мире – все равно, что получить в морду от самой судьбы. Если заглянуть в историю, клан Борджиа был одной из самых могущественных семей Италии: глава семьи – Папа Римский, дочь – завидная невеста Европы, братья – опора рода. И хотя не все оправдали ожидания, но один из них смог совершить невозможное – объединить разрозненную страну под своим флагом. Говорят, они были первой мафиозной семьей в истории и сделали фамилию настолько великой, что о них не забывают на протяжении столетий.

Моя семья Борджиа – теперь руины.

Братья убиты. И я – тот, кто не собирается становиться главным. Меня назвали Чезаре, если говорить на римский манер – Цезарем. Вот только в отличии от своих предков я ни черта не смог. Я – Цезарь без Римской империи.

Моя империя – братья, чей прах теперь развеян дома в Альбанских горах.

Год назад я особо не задумывался о жизни, ведь я жил, как девяносто процентов богатеньких мудаков: рабочие сделки, быстрые интрижки, случайный секс и редкие моменты с братьями. Встреча с прошлым на свадьбе Лукрецци стала неожиданным подарком, а ее финал – самой ужасной карой из гребаного списка адских мук.

В тот день мы были взвинчены до предела, даже успели поругаться с братьями по поводу сделки над которой они работали несколько месяцев. Разговоры о покупке казино в Вегасе шли долгое время через посредника, меня смущали документы и договор, но братьев словно подменили. Даже самый внимательный Джонни хотел быстрее завершить процесс, чтобы включить объект в работу. Казино годилось для отмывания денег заработанных в нелегальном бизнесе. Я не понимал спешки, а их подгоняли партнеры по «бизнесу» и никто из нас не знал о третьем лице, который хотел это чертово казино.

Если бы я знал, что этот день будет последним с моими братьями то поступил иначе. Вместо стен, которые я строил, дистанцируясь от них и их деятельности, возвел мосты, чтобы быть ближе к ним.

Я не был готов к тому удару в солнечное сплетение от которого выперло весь воздух из легких, когда увидел ее в фойе «Амбассадора». Враждебная рыжеволосая фурия упала в мои объятия и вместо благодарности чуть не плюнула мне в лицо. Зеленое платье и декольте от которого у любого мужика случился бы паралич ниже пояса привлекли мое внимание. Журналистка отшила меня как последнего неудачника, хотя на мне был костюм за пару тысяч баксов сшитый на заказ и репутация главного любовника светских хроник.

В тот момент я загорелся желанием укротить ее и затащить в свою постель и судьба дала мне второй шанс. Она сидела в баре, меланхолично потягивая коктейль из хрустального бокала, туфли были скинуты и валялись рядом со стулом. Я как ребенок, стремился заполучить желаемую игрушку любой ценой, направился к ней.

В теплом свете ламп ее веснушки особенно выделялись на соблазнительно молочной коже. Но зацепило меня не это. Меня ударило молнией. Почти незаметные родинки на теле – те самые, которые я запомнил с детства.

Это Strega. Моя Strega. Лиззи вернулась.

Но сраная кара следовала за нами по пятам.

***

– Возьми это, возьми!

Я вжался в стену, съежившись перед здоровым мужиком, который тыкал в меня пистолетом. Ладно, незаряженным пистолетом на предохранителе. Мне не нравилось это дерьмо.

– Возьми его и направь мне в грудь! Сделай это сейчас же!

Руки тряслись. Организм все еще слаб, голова туго соображала, а гребаный кусок титана внутри напоминал обо всем: о мертвых братьях, о руинах семьи Борджиа и о Лиззи. Мне не хотелось быть слабаком, но на деле все было иначе. Я крепко сжал ствол двумя руками, но медлил достаточно долго чтобы получить по лицу здоровенной лапищей.

– Палец на курок! Я сказал, положи гребаный палец на курок!

Я выдохнул и опустил руки, роняя пистолет на пол.

– Я не могу научить тебя этому, ты не убийца, Чезаре. Ты слаб.

Эти слова хлеще яда: я и так это знал, мне не хватало смелости перейти на темную сторону фамильного бизнеса и за свою бесхребетность я расплатился сполна, а еще я не спас братьев.

Спас ее.

Я поднял голову, всматриваясь в своего наставника. Он был старым солдатом, служившим нашей семье не один десяток лет. Я никогда не знал его настоящего имени, кажется он родился с геном убийцы в крови, а если бы узнал, то наверняка получил бы пулю меж глаз. Такие люди не просто любят конфиденциальность, они живут в забвении, в котором могут творить дикие вещи. На его сморщенном бледном лице глубокие оспины и шрам над правой бровью, чудом миновавший глаз, оставляя жирную борозду ниже на щеке. Глаза эти видели не одну смерть, оттого они стеклянные, бездушные с холодной синевой. Его жесткий рот скривился, ожидая моего ответа.

– Я не слаб.

– Зачем ты приперся ко мне? – он продолжал ухмыляться. – Ясли для сосунков на другой стороне улицы.

– Я не знаю. – Глаза уставились на пол, избегая пистолета. – Я никогда не стремился к убийству, кроме того дня, когда хотел спасти семью.

Мужик усмехнулся.

– Скажу тебе это только один раз парень. Твоя сентиментальная речь – хрень собачья. В мире, где жили твои братья и отец, и его отец есть свой кодекс. Омерта, помнишь такой? Так вот, либо заткнись и прими факт случившегося, либо сдохни, если вздумаешь болтать об этом.

Солдат поднял пистолет, бережно, как драгоценность.