Дорога на Джербу

Девчонки поднялись в номер, чтобы отдохнуть перед вечерними мероприятиями. Выйдя из душа, Натали рассказывала что-то про парня с ресепшена, который не очень вежливо общался с ней насчет сломанного кондиционера, но Алла ничего не слышала. Она смотрела в одну точку и думала о своем. Мысли эти были до одури примитивными. Она мечтала о вечерней дискотеке, где непременно увидит его – своего африканского спасателя. Да! Именно так она называла его в своих мыслях. Он спасал её от ежедневной грусти, от сложной жизни, от кучи бесконечных невзгод, с которыми ей пришлось столкнуться в своей молодости. Ведь, и правда, ей было меньше тридцати, всего 29 лет, а она уже была такая несчастная и никому ненужная, кроме, пожалуй, мамы, и то, у которой был папа, и они жили своей отдельной семьей. Конечно, когда она приезжала к ним, ей становилось легче, но, переходя порог своего дома, она снова погружалась в эту страшную всеобъемлющую тоску, страх не найти себя в будущем, и кучу грузных одиноких мыслей, которые просто убивали эту молодую девушку.

Здесь же, в ней проснулось что-то свежее, новое. Она начинала раскрываться как утренний цветок, который сложил свои лепестки на ночь. На Джербе в ней пробуждались надежды, и ей было хорошо в своих лёгких мыслях. Внутри, на уровне тонкого подсознания, она понимала, что Вилли такой же, как многие парни в отелях, цель которых заработать побольше денег, но также она понимала, что прежде всего он человек, который тоже способен чувствовать и любить. И она ощущала его симпатию. Ей это льстило, ведь он был самым красивым аниматором в этом отеле.

– Алла! Алла-а-а-а! Очнись уже от своих мечтаний! – прокричала Наташа. – Ты как не в себе последнее время! Ты что, влюбилась в него? – с укором проговорила она.

– Не знаю… Может и влюбилась…

– Да ты в своем вообще уме… Он альфонс… Ты что, не видишь?

– Да… Но он красивый, и мы чувствуем друг друга. И ещё, помимо его красоты, в нём есть стержень, понимаешь? Я чувствую его сильную энергию, мужественность. Когда он рядом, мне не страшно.

– Он всех чувствует, особенно когда ему нужны деньги!

– Натах, я денег никому не дам, не переживай, у самой их нет…

Наташка улыбнулась и добавила:

– Я уж надеюсь на твою рассудительность…

Вечером всех туристов собирали на мероприятие. Какое-то шоу сегодня устраивали аниматоры. Наташа с Аллой сидели в баре и пили кофе, чтобы не уснуть. Воздух здесь опьянял и приводил тело в расслабляющее чувство нирваны. Утром хотелось бодрствовать, а вечером – сладко спать. Эти тёмные южные ночи всегда действовали на Аллу усыпляюще. Несмотря на свою расслабленность, она всё же одним глазом наблюдала за бегающими аниматорами, которые зазывали туристов на мероприятие, но никак не могла найти среди них Вилли. Внутри уже начало даже появляться грустное чувство. Зря она сегодня целый день ждала их встречи… Все туристы веселой толпой пошли в зал: кто-то пел отельные песни, кто-то приплясывал на ходу, а кто-то был уже настолько пьян, что не мог делать ни того, ни другого. Алла теперь была не такая радостная и ловила взглядом всех проходящих сотрудников отеля. Этим вечером арабы развлекали туристов смешными номерами, сценками и песнями. Но ни в одном номере не был задействован Ваэль. Без интереса смотря на всё происходящее, Алла еле сидела на стуле, почти засыпая. Вдруг занавес поднялся, и сцена осветилась сине-фиолетовыми софитами. Заиграла ирландская музыка, несколько аниматоров и девушка, Адель, встали посреди сцены. Они были одеты во всё белое, а на ногах были какие-то сапоги типа казаков. Вилли стоял в самом центре, и от него невозможно было оторвать взгляд. Сердце Аллы замерло, она с вниманием смотрела на танцоров. Они исполняли чёткие ирландские прыжки, скрестив руки на плечах, и поворачивали голову то в одну, то в другую сторону. На лице Ваэля не дрогала ни одна мышца. Волосы были убраны в высокий пучок, что еще сильнее выделяло его скулы и красивые брови. Глаза сверкали, словно черные ониксы. Сейчас он был похож на дикого индейца, у которого очень серьёзный вид. Какая-то загадка таилась в этом человеке. Будто целая пустыня Сахара скрывалась в его неумолимой мимике. Черты его лица стали ещё красивее в этом танце. Он был настоящим артистом, от которого было не отвести глаз. Сердце Аллы сначала билось как сумасшедшее, но потом чуть не остановилось от мыслей в голове: «Я люблю его! Господи, это невозможно… Как можно полюбить человека за 5 дней? Но я люблю его! Я не знаю, как описать это чувство… Пусть это будет любовь или влюбленность… Мне всё равно как это называют люди, но сейчас я не на земле, а где-то парю, и там не обязательно давать чувствам объяснение… Одно я знаю точно: не хочу с ним разлучаться… О, боже… Но ведь мне придётся разлучиться, я живу не то что в другой стране, я живу на другом континенте… – у Аллы сильно защемило сердце, – живу? А что, я разве не умерла несколько лет назад? Разве можно это назвать жизнью? Нет! Это Ад! Может быть на земле и есть самый настоящий ад! А живу я сейчас вот в этом моменте, и мне хорошо здесь, и всё, что происходит, – это и есть моя истинная жизнь! Здесь я свободна от своей печали и бесконечной тоски. Здесь мир танца, музыки и тонких ощущений, здесь не надо думать о плохом, здесь и сейчас – мой дом, и я не хочу возвращаться».

Она даже не заметила, как начался медленный танец, и люди закружились по залу. Также не заметила, как подошел Ваэль и плавно включил её в свои движения. Она видела, как Натали танцует с арабом, похожим на Эдди Мерфи, и ещё несколько парочек, толкающихся возле них. Все было каким-то призрачным и ненастоящим, она была опьянена своими чувствами, купалась в эйфории и ловила момент, словно знала, что очень скоро он от неё ускользнёт, как прекрасный нежный сон, как и все самые лучшие моменты в жизни.

– Алла, ты очень красивая! Я люблю тебя! – Вилли еле-заметно, с нежностью дотронулся губами до её щеки.

Она ничего не ответила, лишь улыбнулась. Она знала, что все эти арабские сказки – одна сплошная неправда. Алла была интуитивным и сообразительным человеком, который понимал, что арабская игра ведется неспроста, но также не могла не ощущать трепет и влюбленность, которые без слов исходили от Ваэля. Безусловно, он ощущал к ней то же самое в эти мгновения.

– Приходи сегодня… – он замолчал, он не знал как объяснить. – Я хочу, чтобы была ты, чтобы был я… Они все – не надо! Я напишу тебе, куда идти.

– Я не знаю…

– У нас мало времени… Тебе будет жалко потом, что ты не пришла.

– Я really не знаю…

И она пошла… Она пошла по этим тёмным коридорам… Он указал ей путь до их гримёрки, где они могли спокойно поговорить и побыть наедине. Она шла со своими спутанными мыслями о происходящем: «Какая ты дура! Куда ты идешь по этому тёмному огромному коридору? Ты находишься в чужой арабской стране! Ты идешь в темноте, совершенно не зная этой местности».

Алла шла под огромной каменной аркой, вдоль длинного коридора с высоченными потолками. Она любила большие помещения, но сейчас этих пространств было слишком много и она не могла справиться с ними, со своим головокружением от всего этого, от страха, который пронизывал весь её организм с головы до пят. Она не знала куда идёт и зачем, она не понимала, что её несет туда. Но это чувство овладело ей. Желание увидеть его и прикоснуться без чьих-либо любопытных глаз оказалось сильнее ее страхов.

В коридоре была темнота, и ей страшно было идти в эту бездну дальше.

Она остановилась, и в голову начали приходить какие-то мутные мысли…

«Он обманул меня… Он решил посмеяться… А я, как идиотка, стою сейчас одна посреди этого темного коридора и надеюсь на какую-то встречу… Какая нелепость… Тупость… Тьфу! Мне противно от себя.»

Её начали мучить страшные угрызения совести перед собой. Медленно её голова начала возвращаться на место. Опьяняющий дурман уходил из сознания, и только пришло решение срочно выбираться отсюда, как дальняя дверь в коридоре открылась и вертикальная жёлтая полоска осветила пол.

– Go to me! – зашептал кто-то.

«Господи, а вдруг это не он?» – подумала Алла, но на свой страх и риск пошла к свету.

Подойдя, она увидела Ваэля и выдохнула. Её тело дрожало от страха и собственного безрассудства. Зайдя в комнату, на неё напал приступ гнева.

– Зачем ты меня позвал? Там страшно, темно!

– Я не понимать… Что ты?

– Dark, scary! Understand?!

– О-о-о… Sorry, Alla!

– И вообще! Я русская и хочу говорить на русском, а если мы не понимаем друг друга, то я пошла!

– Ты мне друг?

– О-о-о! – Алла схватилась за голову. Чтобы он что-то понял ей надо было говорить отдельными словами, и это очень раздражало, особенно сейчас, после всей этой ужасающей темноты, ведь ей хотелось выразить все свои чувства очень многогранно.

Они сели на пол и пару минут молча смотрели друг на друга. Сейчас Вилли был похож на негра, он был настолько черным при этом лампочном вечернем свете, что Алла ужаснулась. Он смотрел на неё огромными и очень красивыми глазами. Его ресницы были такими густыми и пушистыми, что можно было только позавидовать. Одет он был просто: в футболку и шорты, и не было в нём этой деловитости и напыщенности, которая была на публике. Алле стало легко и спокойно рядом с ним. Ей показалось, что она много лет знает этого человека. Он взял её руку, они сидели и пытались разговаривать на каком-то ломанном англо-русском языке. Периодически у него промелькивали арабские слова, и Алле очень нравилось их слушать. Ей нравился этот язык. Он таил в себе что-то загадочное и казался звонким, переливистым и красивым.

– Меня могут выгнать из отеля, если узнают, что я тут с тобой.

– Тогда давай я пойду?

– Нет! Подожди! Ты лучше, чем эта работа. Она делает меня плохим парнем.

– Почему? Ты так хорошо играешь с детьми и красиво танцуешь!

Вилли замолчал, наклонил голову и добавил:

– Это грязная работа! Dirty…

Потом он отошел к окну. Сейчас он был другим человеком. Не тем клоуном, которого в нем видели окружающие. Он был серьёзным парнем со своими мыслями, чувствами и видимо, какой-то непростой жизнью. Алла уловила в его взгляде что-то скорбное и неприятное. Странная печать высветилась на его лице. Потом он снова сел к ней на пол и спросил:

– Сколько дней ты еще здесь?

– Только сегодня. А завтра уезжаю.

Вилли приблизился и поцеловал ее с такой тоской, с таким отчаянием, что у неё перевернулся весь мир. За пол минуты этого поцелуя, перед глазами промелькнула вся жизнь. Она и не помнила, чтобы кто-то целовал её подобным образом. В темноте её закрытых глаз крутилась голубая планета. Она вращалась быстро, как сумасшедшее торнадо. Алла очень хорошо видела её на чёрном фоне закрытых век. Этот поцелуй длился всего несколько секунд, но за это время она изведала что-то очень мощное и важное, что-то такое, что ранее ей никогда не приходилось ощущать. Ей было и хорошо и плохо одновременно. Было сложно совладать со всем своим огромным потоком мыслей и чувств, которые резко навалились на неё в этот вечер. Ваэль оторвался от её губ, погладил светлые шелковистые волосы и вновь прислонился спиной к стене. Он достал сигарету и закурил, медленно выпуская клубы дыма изо рта. Они сидели молча и наслаждались тем важным для них двоих моментом, который невозможно было поймать или остановить. Он, как песок, пытался ускользнуть сквозь пальцы. Такие мгновения можно лишь запомнить, оставить их в своей памяти на всю жизнь и вспоминать в моменты внезапной грусти. Позже они смеялись над какими-то ситуациями внутри отеля. Он рассказывал ей про некоторые нюансы своей, на первый взгляд, лёгкой, работы. Он крепко держал её руку и смотрел на неё широко раскрытыми глазами коньячного цвета. Им было очень хорошо и весело вместе. Они не хотели расставаться, но, увы, время поджимало, и Вилли проводил её до лестницы, крепко поцеловал в щеку и сказал:

– Will see you tomorrow.

Наташа несколько раз за это время звонила Алле на телефон. Та успокаивала подругу и просила не беспокоиться.

– Могу я теперь ложиться спать? Я уже испереживалась вся!

– Спасибо, Наташенька, спи спокойно, все хорошо, мы просто посмеялись, поболтали, посидели на полу!

– А что стульев в помещении не было?

– Ха-ха-ха. Были, но он боится, что его увидят с туристкой и уволят, у них с этим очень строго.

– Понятно, романтика… Я спать, искательница приключений…

– Спокойной ночи, моя дорогая коллега!

Алла вышла на балкон. По дороге ездили мотоциклы, а внизу отеля охранники разводили свои эмоциональные разговоры на арабском языке. Алла слушала это и наслаждалась. Ей было так хорошо на этом острове. Она чувствовала себя настолько счастливой, что даже боялась этого давно позабытого чувства. Что-то перевернулось в ней этой ночью. Она нежно прикоснулась к счастью, одним глазом заглянула в помещение под названием «Любовь» и не могла поверить в это. Ей казалось, что её самой уже не существует. Что она просто контейнер, который носит органы и гоняет по жилам кровь, но души в ней уже не осталось. В этот волшебный и загадочный вечер, на этом пустынном острове, душа Аллы возродилась. Она снова захотела жить, любить, творить…

* * *

– Что ты там делаешь? – спросила Наташа следующим утром.

– Я пишу новый стих!

– А что, ты пишешь стихи? – удивленно поинтересовалась коллега.

– Я писала, когда была жива.

– Ты сегодня говоришь загадками, я буду ждать у бассейна!

И Наташа с довольным и весьма отдохнувшим лицом вышла из номера.

Алла вышла на балкон, протянула руки кверху и потянулась. Улыбаясь, она смотрела на пальмы, которые как обычно шатались от ветра. Ветра в этой местности были явлением постоянным и каким-то не совсем обычным. Климат обладал сухостью и яркой переменчивостью. Организм Аллы чувствовал себя полностью обновленным. Она, радостная и веселая, вышла в холл, чтобы попить кофе в баре. Проходя мимо зала с развлечениями, она увидела Вилли на репетиции. Он был одет в красный костюм, ближе к цвету бордо, и танцевал на сцене под какой-то современный трек, изображая движения змеи или ящера. Ваэль увидел Аллу и перестал танцевать, остановив взор на ней. А она подмигнула ему, проскользнула в щелку двери и пошла дальше.

Алла вышла на балкон бара. Перед ее взором, как и прежде, простирался бассейн и бескрайнее море. Как и прежде, она чувствовала себя на краю земли. Как и прежде, весь балкон был усеян красивыми розовыми цветами. Но вот что не было как прежде, так это чувства опустошения, ненужности и угнетающей пустоты. Она сейчас не осознавала, что скоро покинет этот прекрасный и необычный остров с голубым лазурным бескрайним морем, которое делает ее очень счастливой. Она пыталась надышаться и получить максимум удовольствия от всего окружающего.

Кофе, заваренный барменом, был сегодня особенно вкусным, и печенье, которое подавалось к кофе, необычайно свежим. Девушки встретились у бассейна и отлично провели время сегодня. Погода была замечательная, водичка в бассейне бодрящая, крабы вкусные, вино пьянящее. Алла за неделю отдыха ловко научилась расправляться с этими красными негодниками с клешнями. А сколько здесь было вкусных пирожных… М-м-м… Прелесть… И арбузы, и дыни… Всего этого Наталья с Аллой наелись вдоволь.

После обеда девушки решили пойти посмотреть расписание своего рейса. На следующий день они должны были улетать. Рейс был назначен на очень удобное время, но его перенесли немного пораньше. Наталья отошла посидеть в холле. Алла стояла и смотрела на расписание. К ней медленно и печально начинала приходить реальность. Было ощущение, что все приятные картинки, которые проплывали у неё перед глазами последнее время, начали сливаться в одну какую-то совсем нежеланную. Возникло чувство, что она просыпается ото сна. На глазах появились слезы и вместе с ними шок от того, что она оказывается умеет плакать. Она попала в какую-то неловкую ситуацию, ведь никогда не плакала на публике. Она умела очень хорошо сдерживать свои эмоции внутри себя, а тут разрыдалась прямо в холле. Ей надо было срочно попасть в номер. Аккуратно, пробираясь вдоль стенки, она пошла в сторону туалета, чтобы её никто не видел, но, как назло, её окликнула Наташа.

Алла разговаривала с ней, не поворачивая головы, но не удалось… Наташа увидела её слезы.

– Ты что, плачешь из-за нашего уезда? – и она посмотрела на Аллу крайне осудительно.

Той хотелось провалиться сквозь землю.

Следом за Аллой прибежал аниматор Джой. Он не нравился Алле, но являлся другом Ваэля. Араб начал заглядывать в глаза и подробно расспрашивать что же с ней случилось… Алла была раздражена до предела… «Это первый раз когда я разрыдалась на людях, и тут же всем надо сразу интересоваться, почему же я плачу? Как мне вам всем объяснить?! Я же не скажу: «Вы знаете, я была самым несчастным человеком на всей земле, а Ваэль тут поцеловал меня, и я сразу стала счастливой…» Всё гораздо глубже, но как вы это поймете…». Ах, да, Ваэль… А вот и он… Он тут же увидел плачущую Аллу и подбежал к ней. Все остальные как-то внезапно растворились, и эти двое остались наедине. Ваэль смотрел на Аллу с удивленными глазами. Он интересовался, что с ней, и пытался успокоить. Потом обрадовался, когда понял причину слёз, а потом как-то грустно посмотрел и в задумчивости отошел в сторону. И наконец-то она осталась одна со всеми своими чувствами – голыми и тонкими, а также ощущением безысходности и какой-то сладкой грусти по прожитым дням.

Вечером снова было мероприятие в зале. Оно было достаточно неожиданным и мистическим. Играла тревожная этно-музыка, и полная женщина, выступающая на сцене, ставила себе белые огромные горшки на голову. С этими горшками она умудрялась исполнять танец живота. Горшков становилось все больше и больше, а музыка становилась все громче и громче. Зал ликовал, а Ваэль и Алла переглядывались в этом зловещем шуме и сверкающем свете софитов. На их лицах была непреодолимая печаль. Их связывала тонкая нить эмоций и понимания происходящего, сквозь шумное ликование арабской устрашающей и тревожной музыки с громкими бубнами и барабанами. Глаза Ваэля были такими же красивыми, но теперь слишком грустными. Он автоматически хлопал танцорше, на лице у которой просвечивался ведьминский взгляд, соответствующий танцу, музыке и сложившейся между ними ситуации. Такое чувство, что это был танец на костях, танец затаптывающий только что родившегося ребенка по имени «любовь». Алла не выдержала этого напряжения и ушла из зала, а Ваэль долго и грустно смотрел ей вслед.

Глава 6

Самолет спускался в серые питерские облака, но город был освещен разноцветными огнями и бликами желтых фар, которые напоминали, что даже в ночное время жизнь в мегаполисе кипит и бушует.

Алла сидела, вжавшись в кресло, и рассматривала небольшое кольцо из жёлтого золота, которое лежало у неё в ладони. На кольце была гравировка «With hope for the future»[1]. Но будущее Аллы призрачно мельтешило перед глазами серым питерским дождем. Она не боялась посадки – просто не знала, как себя вести. Сейчас, как и в последние дни, она была переполнена эмоциями и чувствами.

Ваэль подарил кольцо, но сам не пришёл провожать её. Он передал эту вещицу через своего друга – Джоя. Аллу это сильно расстроило: уж очень она хотела увидеть Вилли в последний раз, но он не удостоил её этой чести.

И вот она, со всеми своими мыслями, кольцом, Наташей и заложенными ушами, ехала по посадочной полосе и думала, что ей сказать Сергею, который заботливо соизволил встретить её и даже не перепутал время, что крайне удивило её. Последнее время он не обладал безукоризненной памятью и вниманием.

Распростившись с Наташкой, она неохотно пошла на встречу своей неизвестности. Сергей ждал её у машины. Он внимательно наблюдал за каждым движением своей жены и пристально смотрел на нее. Когда она приблизилась, он сразу заключил ее в крепкие объятия.

– Ну, привет путешественникам! – с иронией произнес он.

– Привет, Серёжа.

Они сели в машину и поехали в их странный неопределенный дом. Это был дом пустоты и непонимания, пограничных состояний и расстройств. Это был страшный дом. Алла не то чтобы не хотела туда возвращаться, она просто очень сильно боялась снова попадать в это психоделическое пространство, где её несчастье доминирует над всем нормальным, где стены жмутся и прогибаются внутрь, чтобы прижать её к себе, обогреть и утешить.

– Ну, как отдых? – прервал молчание Сергей.

– Ты знаешь, очень хорошо! Мне все безумно понравилось.

– Настолько, что ты даже не писала мне?

– Ну, ты тоже нечасто меня радовал, так что давай не будем…

И тут Сергей крепко сжал её руку:

– Я скучал по тебе!

Мимика Серёжи превратилась в диснеевскую мультяшную. Он умел расположить к себе, когда ему это было выгодно. Он сморщил лоб и посмотрел на неё, как кот из «Шрэка». Алла засмеялась. Атмосфера стала более расслабленной. Они начали болтать обо всем. Они часто могли разговаривать часами, могли не спать всю ночь, держась за руки, и заснуть только перед рассветом. Когда Сергей уезжал в командировку, звонил Алле из Москвы, и они болтали по 3–4 часа к ряду. А один раз целых 6 часов – весь его путь до дома.

– Ну, что тебе там особо понравилось, в этом Тунисе?

– Да все. Прекрасная еда, развлечения… Аниматоры тоже были веселые.

И она рассказала ему про всех ребят, и про Вилли тоже. Она могла общаться с Сергеем, как с другом, говорить обо всём, о чём угодно, ну или почти обо всем… Наконец, они подъехали к дому. Алла вошла в опустевшую квартиру и оцепенела. В доме царила идеальная чистота. Пока Сергей раздевался, она обошла всю квартиру целиком, зашла в ванную комнату, кладовку и на кухню тоже. Её удивлению не было предела, ведь в доме была непривычная чистота и порядок. Такое за семь лет совместного проживания она видела впервые.

– Ничего себе! Что на тебя нашло?

Сергей исподлобья посмотрел своими вдумчивыми грустными глазами на неё и ответил:

– Я же говорил тебе, что скучал!

– Но ты же никогда не прибираешься! Никогда!

Алла действительно была поражена. К горлу подступил какой-то твердый комок, переполненный различными чувствами.

Она пошла в ванную мыть руки. Разглядывая их, она видела, как вода стекает вниз. Мелкая струя разбивалась на маленькие водяные капельки, которые передавали отблеском света все её чувства. Время в этот момент остановилось. Каждая капля, словно полоска радуги, ассоциировалась у нее с внутренним переживанием происходящего. Сердце тягостно щемило и просило её не верить в эту чистоту. Она чувствовала, как Сергей пытается затянуть её снова в их тугое болото. Всё нутро противилось этому.

На Джербе она пережила самый лучший эмоциональный подъем, который случился с ней за долгие годы. Она упорно не хотела опускаться вновь на прежний уровень. Алла в недоумении разглядывала раковину, в которую медленно сливалась разноцветная струя, и не понимала, что ей делать теперь со своей жизнью.

«Как же не вовремя он начал пытаться угодить мне… Лучше бы он этого не делал. Лучше бы он был таким же безобразным мужем как всегда. Зачем он так испытывает меня сейчас? Это действительно тяжело и совсем не вовремя. Смешно, вроде бы такая мелочь – чистая квартира к моему приезду. Но я давно уже забыла, что такое бывает. На эту мелочь никто даже и внимания бы не обратил, но мне это слишком заметно, ведь человек, который никогда даже не пытался угодить, сейчас угождает. Хотя, вряд ли это угода для меня. Скорее всего жест… Показательный жест. Видно, что он очень переживал здесь без меня и, конечно же, всё чувствовал. Ему было плохо тогда, когда мне было слишком хорошо. И я, конечно, его слишком люблю, чтобы ранить… Что за дурацкая жалость?! Разве он жалел меня хоть когда-то? Но какая разница, что делал он? Любить – это ведь и есть жалеть. Наверное так… Нужно всё забыть, что было между мной и Вилли. Я обязательно всё это забуду!»

Алла действительно глубоко и крепко любила Сергея. Она слишком много прощала ему. Наверное, ни одному мужчине она не простила бы столько неприятностей, сколько принес в её жизнь он.

Они познакомились, когда ей было всего 23 года. Алла была наивной и доброй девушкой. Но годы, проведённые с ним, немного ожесточили ее. Она вышла из своего розового мира и видела теперь все реалии окружающей жизни, благодаря его странным связям и людям, которые крутились вокруг. Она видела всё самое плохое, но правдивое, что только есть на белом свете.

Ей было некомфортно существовать в таком грязном окружении. Его пьянство подливало масла в огонь и было лишь способом забыться от неправильного пути. Алла была единственным светлым, за что его выживающее нутро хотело зацепиться, но всегда огорченно соскальзывало и снова падало в свою тёмную и запутанную пропасть.

Мать Сергея была интересной, развитой и очень хозяйственной женщиной. Она развивала и своего мальчика в детстве. Уже тогда он был не глуп и учился совсем без троек. Только вот, глядя на его детские фотографии, можно было увидеть взгляд брошенного щенка, который потерял свою собаку-мать. А мать и правда была собакой, которая иногда убегала на улицу. Она тоже была слаба в пьянстве. А маленький Серёжа сидел у двери и скулил, в ожидании единственного по-настоящему близкого человека.