Жаркое лето девяносто третьего… Часть 1

– Пойдёмте – это значит, мне тоже можно? – уточнил я, стараясь не показаться назойливым.

– А тебе что, особое приглашение нужно? – усмехнулась Наташка, повернувшись ко мне.

Я тоже засмеялся, наигранно выдавливая из себя смех.

– Пошли уже… – с какой-то недовольной ехидцей позвал меня Женька.

Я соскочил со скамейки и догнал их.

– А чё у тебя есть посмотреть? – с довольной улыбкой поинтересовался я.

– Голубая лагуна.

Я недовольно сплюнул.

– Тфу, блин! Про голубых, что ли?

Наташка снова рассмеялась.

– Да не, там про другое…

Женька шёл рядом с ней, обнимая её за талию, а я шёл немного в стороне от них, стараясь им не мешать.

Я сидел на полу в гостиной перед телевизором, навалившись на диван, и смотрел начало фильма, а Женька с Наташкой лежали сзади меня и страстно целовались. Шторы на окне были задёрнуты, и свет от экрана телевизора хорошо подсвечивал эту изнывающую от вожделения влюблённую парочку. Я изредка посматривал в отражение стеклянной дверцы советской мебельной стенки и всё видел.

– Я думал, тут что-то интересное, – повернувшись к ним, возмущался я.

Они прекратили целоваться и Женька начал надо мной ржать.

– А ты на что рассчитывал-то? На порнушку? Ты потом, что делать-то собирался? Порнуху мы и без тебя посмотрим.

– Смотри дальше. Там интересно, – пыталась заинтересовать меня Наташка.

Женька хотел поцеловать её, но она не ответила взаимностью, а просто, придуриваясь, высунула язык и закатила глаза.

– Фу, блин! Вкусные у Наташки слюни? – брезгливо поморщился я и отвернулся.

Наташка заржала, а Женька повернулся в мою сторону и строго посмотрел на меня.

– А тебе домой не пора?

Я молча сидел и смотрел телевизор, понимая, что меня сейчас выгонят.

– Саш, – позвала меня Наташка. – Саша?

– Чё? – не оглядываясь, буркнул я.

– Можешь нас оставить?

– Дайте досмотреть-то?

– Блин, Саня! – уже настойчиво рявкнул на меня Женька.

– Да ладно-ладно… – поднимаясь с пола, кряхтел я.

Поднявшись, я вышел из гостиной. Я решил ещё немного поприкалываться и уйти. Только они начали целоваться, я заглянул в комнату и захихикал.

– Вы уже всё?

Женька кинул в меня подушкой.

– Он чё такой-то? – прошипела Наташка.

– Я бы на его месте также угорал, – усмехнулся он.

Я развернулся к выходу.

– Ладно, всё! Я домой.

Наташка облегчённо выдохнула:

– Давно пора…

Я ушёл, захлопнув за собой дверь. В подъезде я столкнулся с Танькой, она возвращалась домой. Мы даже не посмотрели друг на друга и, не здороваясь, разошлись, как будто совсем не были знакомы.

Когда я ушёл, Женька выключил телевизор, и они с Наташкой продолжили целоваться. Они, дрожа и задыхаясь от страсти, гладили друг друга через одежду, после чего начали торопливо расстёгивать на ней пуговицы. И тут послышался звук открывающегося замка входной двери. Наташка отстранилась от Женьки.

– Да он издевается, что ли?

– Да щас я его выгоню… – посмотрел он в сторону прихожей.

– Наташ, ты дома? – раздался голос Таньки.

– Да бли-и-ин… – протянул он вполголоса, недовольно закатив глаза.

Они с Наташкой быстро поднялись и уселись на диван, торопливо застёгивая пуговицы на одежде. Танька зашла в гостиную.

– А вы чё в темноте-то сидите?

Она подошла к окну и раздёрнула шторы.

– Да вот, хотели посмотреть «Москва слезам не верит», – усмехнулся Женька и, приподнявшись с дивана, включил телевизор.

Я сидел на скамейке у своего подъезда и щелкал семечки, когда подошёл Женька и сел рядом со мной.

– О! А ты как тут оказался? – засмеялся он, будто только меня заметил.

– Ха, быстро ты управился… – усмехнулся я, взглянув на часы.

– Да ты только ушёл, Танька припёрлась и весь кайф обломала.

– Ну, чё? За сиську-то хоть успел потрогать? – ехидничал я, толкнув его в плечо.

– Даже за обе, – с гордостью произнёс он, выставляя ладони вперёд, согнув и растопырив пальцы в форме женской груди.

Женька протянул руку в мою сторону, сворачивая ладонь лодочкой.

– Дай семечек?

– Посери на веничек! – засмеялся я.

Я взглянул на Женькину руку и иронично ужаснулся.

– О, смотри, у тебя рука в форме сиськи застыла! Ну всё, щас так и останется. Только вот мне кажется, что у Наташки они поменьше.

Он рассмеялся и немного распрямил ладонь. Я тут же подметил:

– О, точно! Вот такие.

И он захохотал ещё громче. Я сунул руку к себе в карман, достал горсть семечек и отсыпал ему.

– Ну и как они? – Нетерпеливо пытал его я.

– Кто?

– Кто-кто?! Сиськи, блин!

– Ну, если честно, не было волшебства.

– Ты точно сиськи трогал?

– Нет, блин! – вспылил он. – Тебе чё надо-то? Чё думаешь, там сразу фейерверки тебе?..

– Ну, по ощущениям-то как?

– Ну, мягкая… приятная… возбуждает, – смущённо описывал он. – Да отвали ты! Докопался же.

Женька недовольно отвернулся и увидел Генку. Тот только что вышел из своего подъезда и направлялся в нашу сторону.

– Здарова! – махнул ему Женька.

Генка подошёл к нам и пожал ему пятерню.

– Вы чё тут трётесь?

Я с гордостью кивнул на Женькину руку.

– Он сёдня сиську трогал.

– Ну, всё, щас месяц мыть не будет, – усмехнулся Генка.

Я засмеялся. Генка протянул мне руку, и я её пожал.

– Я на каждой тренировке чью-нибудь сиську трогаю и не только, – с какой-то обыденностью произнёс он.

Я брезгливо высвободил свою ладонь и вытер её об штанину своих джинсов.

– Ты же, вроде на самбо ходишь? – поморщился я.

– Ага… – иронизировал Генка. – На боевое!

– Я представляю, что там за сиськи. Может, ты с чьими-нибудь яйцами перепутал?

– Молотобойцы! – выдвинув нижнюю челюсть вперёд, и грозно сжимая кулак, прорычал Женька.

И мы с ним заржали.

– Да вам такие и не снились, – недовольно буркнул Генка.

Мы с Женькой, хватаясь за животы и загибаясь, ржали до слёз.

– Да не особо-то и хочется, – не унимался я. – Приснятся, потом трусами не отмахаешься.

Мы смеялись над Генкой, глумились и язвили. А он с хитрой ухмылкой смотрел на нас как на дурачков. Ведь только Генка знал, чем он занимался на самом деле. Если бы мы знали правду о его увлечении, то точно бы ему завидовали.

Генка

Есть такие люди, которые даже после длительного общения не становятся полностью открытыми. Невозможно понять, что у них на уме и чего от них ожидать. Шабалин Генка – обычный скромный парнишка, немного слащавый, со слегка взъерошенными темно-русыми волосами. При встрече мы редко находили общие темы для разговора, но при этом никогда не ругались. Мы общались, но друзьями не были. У Генки был друг, Мишка. Они учились в одном классе на одной параллели с нами. То, что Генка занимался бальными и спортивными танцами, мы тогда ещё не знали. Да и откуда нам было знать, что Самбо и Самба, это две абсолютно разные вещи? Услышали от кого-то, что Генка ходит на Самбо, вот и подумали, что он самбист.

Два года назад Генку оставила его партнёрша по танцам – Альбина. В один «прекрасный» день она без объяснения причины просто не пришла на тренировку и больше не появлялась. Так Генка остался без пары. Он сильно переживал по этому поводу, но всё равно ходил на занятия, танцевал с тренершей – Эвелиной Георгиевной и ждал новую партнёршу. Эвелина – симпатичная дама средних лет, с точёной фигурой. Она подыскивала Генке пару, но всё не могла ему угодить. Генка был чемпион. И чтобы партнёрша соответствовала его запросам, то должна была быть как минимум кандидатом в мастера спорта.

Как-то раз во внеурочное время Генка пришёл в спортивную школу искусств, и в коридоре он встретил Эвелину. Она шла ему навстречу и загадочно улыбалась, как будто готовила для него какой-то сюрприз. Молча взяв Генку за руку, Эвелина торопливо подвела его к двери с яркой табличкой «Самба». Немного приоткрыв её, она предложила ему заглянуть внутрь зала. Генка пренебрежительно посмотрел на притвор двери и повернулся к тренерше с недоумевающим взглядом.

В зале были одни девчонки. Они отрабатывали движения и шаги в танце.

– Чего я там не видел-то?

– У нас новенькая… – ответила Эвелина. – Твоя будущая партнёрша…

Он снова посмотрел в щель приоткрытой двери и уже с неким недовольством повернулся к ехидному взгляду Эвелины.

– Да где? Я вроде всех знаю.

– Ген, ну ты чего? Вон, чёрненькая… – чуть не вспылила она, приоткрыв дверь немного больше.

Тут Генка разглядел среди девчонок Полинку и обомлел.

– Смотри, как она двигается, какая грация… – восхищённо расхваливала Эвелина новенькую. – Что, не нравится, что ли?

Генка был в восторге, но статус чемпиона не позволял показать эмоции. Он попытался их скрыть и с безразличием ответил:

– Ну, сойдёт…

Эвелина бросила на него осуждающий взгляд, и уже чуть было не взорвалась.

– В смысле сойдёт?!

Но чемпиона выдал блеск глаз, когда он вновь взглянул на тренершу, что она даже рассмеялась.

– Она классная. Чёрт, блин! – смутился Генка. – Да она офигительная! – восторженно выпалил он и обнял её. – Спасибо, Эвелина Георгиевна!

– Иди, офигительная! Послезавтра вас в пару поставлю… – как-то по-матерински ответила она и потеребила Генку по голове. – Ну вот, а ты переживал. Всё что не делается, всё к лучшему. И поверь мне, она твою Альбину за пояс заткнёт.

Он довольно улыбнулся и направился к выходу, а Эвелина зашла в танцевальный зал и закрыла за собой дверь.

У выхода из школы Генка остановился. Он стоял и ждал, в надежде ещё раз услышать имя его новой партнёрши.

– Работаем, работаем, не останавливаемся! Настя, бедро пошло. Вика, молодец. Полина, не отстаём. Больше страсти! Энергичнее, девочки! – командовала Эвелина.

Генка улыбнулся и с блеском в глазах вышел за дверь.

В девятом классе на Новый год Генке подарили школьный дневник. Только он был не обычный, а какой-то крутой, с фото Егора Летова на обложке. В то время, такие дневники, ещё нигде не печатались и не продавались. Генка не был неформалом, но песни Гражданской обороны ему нравились. Тогда его родители заморочились и заказали обложку в местной типографии. По окончании девятого класса большая часть листов в дневнике остались не заполненными, и поэтому Генка везде его носил с собой, как записную книжку. В нём было расписано всё по датам. И так сложились обстоятельства, что этот дневник сейчас находится у меня.

Проход запрещён!

Прошлым летом Генка позвал нас с Женькой на испытательный полигон. В том году лето было жарким и засушливым, несмотря на то, что в ночь с пятого на шестое июня в нашем городе выпал снег. Тогда все были в шоке от такой перемены погоды.

Около полигона, вдали от города, простирались живописные места. Вековые сосны скрывали дикую речку, чьи воды тихо журчали, отражая голубое небо и зелень берегов. Вдоль реки росли кусты черёмухи, окутанные золотистым хмелем, который, словно лианы, обвивал их, создавая атмосферу джунглей. На водной глади распускались жёлтые кувшинки, их лепестки казались застывшими, словно они были отлиты из воска. Через речку тянулся покрытый ржавчиной массивный мост, предназначенный для проезда военной техники.

Возле моста отчётливо виднелся знак: «Запретная зона! Проход запрещён!» Когда мы подходили к мосту, я обратил внимание, что дорога за ним изгибается и скрывается в лесу.

– Почти пришли, – выдохнул Генка.

– А там чё? – Спросил я у него, указывая за мост.

– Да там дальше КПП и полигон, но нас туда не пропустят.

Мы заметили знак с надписью и остановились.

– Чё, дальше пойдём? – Неуверенно спросил Женька.

– Не, всё, разворачиваемся, пошли обратно. Видишь, проход запрещён? – Смеялся над нами Генка.

Пока он ржал, мы напряжённо смотрели на него.

– А если поймают? – Поинтересовался Женька.

– Зассал, что ли?!

Он недовольно отвернулся от Генки и пошёл в обратную сторону.

– Да кому ты нужен?! Охранники дальше КПП не ходят! А знак… это так, для устрашения! – Пытался успокоить нас он и пригнулся.

Генка поднял с земли камень и кинул его, попав точно в надпись. Камень оставил в знаке вмятину, и он задребезжал с металлическим звуком.

Мы пошли через мост и остановились на середине. Метрах в ста от моста среди зарослей была небольшая полянка с песчаной проплешиной, словно кто-то специально для нас расчистил кусты и подготовил выход к речке.

Мы стояли у края моста, словно на пороге чего-то неизведанного. Я с восторгом осматривал берег и, толкнув Женьку в плечо, обратил внимание, что его взгляд остановился на том же месте, которое привлекло меня. Как будто оно нас завораживало и притягивало к себе. Оно было каким-то волшебным. Воздух был напоён магией, и внутри меня пробудилось какое-то странное чувство. Это место было не просто красивым, оно было живым и звало меня. Я не мог понять, что именно тогда произошло, но я почувствовал, как между мной и этим уголком возникла невидимая, но прочная связь. Моё сердце колотилось, как безумное, словно я всю свою жизнь искал этот маленький кусочек рая, и наконец-то его нашёл. «Вот он: лес, дикая речка, а вокруг ни души», – думал я, ощущая, как время замедлялось.

Мы с Женькой хитро переглянулись и как будто молча договорились, словно читали мысли друг друга: «Это наше место, тут будет наш лагерь!» Какая-то тихая мелодия заиграла в моей голове. Вообще музыка сопровождала нас постоянно. Даже сейчас, когда я слушаю какую-нибудь композицию из девяностых, то она сразу с чем-то у меня ассоциируется.

В апреле этого года нами было принято решение обустроить свой лагерь. И так как мы не особо дружили с Генкой, то все следующие разы я и Женька ходили на полигон уже без него. В этот раз мы взяли с собой инструменты и несколько пачек гвоздей. Намечалась грандиозная стройка.

Подходя к мосту, мы увидели бежевые «Жигули» седьмой модели, отъезжающие от него. За рулём сидела девчонка нашего возраста. Рядом с ней на пассажирском сиденье сидел взрослый мужчина, а на заднем – две девчонки, которые радостно махали нам из окон автомобиля.

– Повезло мужику, – с завистью пробормотал я, провожая автомобиль взглядом. – Сразу троих катает.

Мы смотрели вслед уезжающим Жигулям и махали девчонкам в ответ, радостно оскалив зубы.

– Кто это такие? – Спросил меня Женька, не унимая свой оскал.

– А я откуда знаю? Я думал, тебе машут.

– А я думал тебе. Стоим тут, машем как дебилы. Кому машем?

Женька развернулся и направился в сторону моста. Я пошёл за ним и ускорил шаг, чтобы его догнать.

– Ну, так догони, спроси.

– Да проститутки с трассы, наверное, – отмахнулся он.

Когда мы спустились к нашему лагерю и начали осматривать поляну, то я нашёл на берегу женские купальные трусы. Я подцепил их палкой и показал Женьке.

– Зырь, чё нашёл. Похоже, мы тут не первые. Кто-то от радости из них выпрыгнул, – засмеялся я. – Или это твои?

– На твою бандану похожи, – ехидничал он.

Я повесил трусы на ветку дерева у входа в лагерь и, повернувшись к Женьке, радостно усмехнулся.

– Это будет наш флаг!

Мы ещё немного посмеялись, отдохнули и приступили к работе. Каждый день после школы тайком от всех мы приходили в свой лагерь и потихоньку обустраивали его. Через пару недель всё было готово к эксплуатации.

Мы обустроили место для костра и мангальную зону из старых кирпичей, найденных возле моста. Вокруг кострища мы сколотили и поставили три скамейки.

С одной стороны берег круто обрывался, и, погружаясь в воду, можно было сразу оказаться на значительной глубине, что делало возможным нырять прямо с обрыва. Ближе к лагерю берег становился пологим. Мы обследовали дно на наличие острых предметов и коряг, после чего на толстую ветку дерева привязали верёвку и сделали тарзанку. В нескольких метрах от кострища располагался огромный шалаш, в котором можно было укрыться от сильного дождя и спокойно переночевать.

Мы сидели на скамейках возле костра и курили.

– Я тут чё подумал, – задумчиво протянул Женька, выпустив дым. – Нам бы электричество сюда протянуть.

– Нафига? Давай ещё водопровод сюда протянем? – кряхтя от едкого дыма, возмутился я.

– А магнитофон? Ты куда его воткнёшь?

– Так батарейки же есть…

– Да эти батарейки… это постоянно кассеты карандашом перематывать. Ну их!..

– И откуда тянуть?

Женька указал через плечо большим пальцем руки в сторону дороги.

– Вон, от столбов.

На полигон шла линия электропередач. Я посмотрел на столбы и поморщился.

– А на столб-то ты, что ли полезешь?

– Так дядь Вова же электрик. Мы его попросим.

– Да он нас пошлёт.

– За пол-литра он ещё и провода привезёт, – заверил меня Женька.

Алкоголь в те года решал всё. Тогда за пол-литра самогона можно было нанять работников, вскопать огород или выкопать колодец на даче. Некоторые даже умудрялись покрыть крышу гаража.

– Ну, клёво! Чё? – С безразличием ответил я и бросил окурок в костёр.

Несмотря на то, что последнюю неделю стояла аномальная жара, вода ещё не прогрелась. Но у меня возникло непреодолимое желание прыгнуть с тарзанки в реку. «А кто мне запретит?» – подумал я. Скинув кроссовки, я расстегнул на джинсах ремень, быстро разделся и взглянул на Женьку.

– Погнали купаться?!

Я рванул в сторону речки, скидывая по пути футболку.

– Гонишь, что ли?! Середина апреля, вода холодная, – попытался остановить меня он.

Я с разбегу ухватился за тарзанку и прыгнул с неё в воду. Вода была ледяная. Я будто прыгнул не в воду, а в огонь. Всё тело жгло и ломило.

– Да офигенно! Прыгай! – вынырнув, крикнул я и тут же стиснул зубы, чтобы не подать виду, что мне холодно.

Женька, доверившись мне, тоже разделся. Он разбежался и, улюлюкая как индеец, прыгнул с тарзанки в реку. Он скрылся под водой и как ошпаренный вынырнул через доли секунды. Казалось, что вода вокруг него кипела, а он варился в кипятке и дико орал. А меня просто разрывало от смеха. Тут Женька вспылил.

– Ты офигел? – Выкрикнул он, брызгаясь в меня водой.

Он недовольно развернулся и молча поплыл к берегу.

– Ты чё? – усмехнулся я. – Да куда ты, блин?!

Я поплыл следом за ним. Мы вылезли на берег и развалились на скамейках возле костра. Огонь быстро нас обогрел. Мы лежали и курили.

– Надо сюда Наташку позвать. С ними-то веселее будет, – мурлыкал Женька, выпуская дым.

– В смысле с ними? – возмутился я, подняв голову со скамейки.

– Ну, она по-любому Таньку с собой позовёт.

– А она-то здесь нафига?!

Женька поднялся и, хмурясь, начал быстро одеваться.

– Тебе чё?

– Да ничё! Бесит просто, – недовольно ответил я.

– Чё она сделала-то?

– Да задрала уже. Наташку зови, а эта пусть дома сидит.

– Да не пойдёт она без неё.

– Пусть значит тоже сидит дома.

Женька подошёл и пнул по скамейке, где лежал я.

– Чё разлёгся-то?!

– Да чё, блин, опять-то?! – приподнялся я.

– Ничё! Одевайся, давай. Пошли, дядь Вову найдём.

– Ты чё?

– Да ничё!

– Истеричка, блин… – под нос пробормотал я.

Заглянув Женьке в глаза, я вдруг всё понял. Как будто какое-то озарение нашло на меня. Этот задумчивый взгляд и слезинки в уголках глаз выдавали его.

– Блин! Да ты влюбился! – догадливо протянул я.

– Да иди ты нахер, – смутился Женька и протёр глаза руками.

– Чё, реально, что ли?!

Я подскочил со скамейки и с ехидной улыбкой на лице начал быстро одеваться.

– Охренеть! А я-то думаю, чё с тобой происходит? А оно вон оно чё! – язвил я, натягивая джинсы.

– Сань, отвали, а?

– Да всё, всё… не лезу, – стянул я улыбку и сел на скамейку, чтобы обуться.

Мы устало плелись по краю дороги изъезженной танковыми траками и тащили ящики с инструментами.

– Блин, в ту сторону легче было, – скулил я.

– Да не говори. В лагере инструменты тоже не оставишь. Сопрут ещё, – вяло бормотал Женька.

– Ну, рассказывай тогда. Чё у тебя там с Натахой? – ехидно поинтересовался я.

– Да ничё… придёт, блин, раздраконит только и уйдёт. Я же чувствую, что она тоже хочет. Прикинь? Даже прикоснуться дотуда не даёт.

– Может, боится?

Наташка долгое время динамила Женьку. Когда они оставались наедине, то обнимались и целовались, лаская друг друга. Но как только дело доходило до секса, Наташку будто переклинивало, и она прерывала Женькины ласки.

Я шёл, не смотря под ноги, и не заметил торчащую из земли арматуру.

– Чёрт! – запнулся я за неё.

Я остановился и начал рассматривать свой новенький кроссовок, который только что чуть не порвал. Оглянувшись на меня, Женька тоже остановился.

– Ты чё? Чё боится-то?

Да нихера! – вспылил я. – Чуть не порвал. Родоки только купили.

Ой, да… выбросил и за новыми…

Я поднял ехидный взгляд на Женьку и решил немного подколоть его, разрядить, так сказать, обстановку.

– Может, боится, что порвёшь и бросишь?

Женька смотрел на меня с недоумевающим взглядом.

– Как вообще можно в живого человека писькой тыкать? – продолжил я.

А он даже не усмехнулся. Обычно Женька смеялся над моими пошлыми шутками, а в этот раз он был серьёзен как никогда ранее.

– Да я чё её забросал-то? Я же люблю её.

– Да-а, дела-а… – задумчиво почесал я затылок.

Какое-то время мы плелись молча.

«Блин, вот так вот влюбишься и чё? Будешь потом мучиться. Не, лучше одному. Вот стану постарше, там посмотрим. Бабы никуда не денутся. А попадётся такая как Танька… да ну! На хер такую любовь», – мысленно рассуждал я.

– Ну, так чё, зовём? – неожиданно спросил меня Женька.

– Кого?

– Корову с рогами! Девчонок. Кого ещё-то?!

– Да пофиг. Зови, – с безразличием ответил я и пригрозил ему пальцем. – Все проблемы из-за баб! Вот попомнишь меня.

– От таких слов на ладошках волосы дыбом встают, – усмехнулся он.

– Зато зимой можно без варежек ходить, – поддержал его я и тоже засмеялся.

Отморозки

Мы шли и ржали, подкалывая друг друга. Можно было пойти другой дорогой, но мы решили срезать и пошли через посёлок Лесхоз, не зная, что нас там ожидает. Когда мы вышли из леса, возле небольшого поселкового магазина с вывеской «Лесхозторг», стояли Смирный и Седой, облокотившись на рули старых велосипедов.

– Поехали к Шише? – предложил Смирный.

Седой пренебрежительно посмотрел на него.

– Да чë там делать-то?

– Поможем моцик починить, погоняем потом.

– Да пусть сам возится со своим металлоломом!

– Есть сиги?

– Не-а… последнюю же выкурили, – оправдывался Седой.

– А, бабки есть? Курить охота, аж уши пухнут.

– Не-а.

У Седого на тот момент были деньги. Он не хотел делиться со Смирным, и какое-то время скрывал от него наличку. И так как он тоже хотел курить, то нужно было как-то купить сигарет. А чтобы кореш не обвинил его в крысятничестве, то Седому нужен был план по добыче денег. Должны же они откуда-то появиться? И тут он заметил нас.

– Я знаю, где есть, – ехидно оскалился он.

– Где?

– Вон два лоха прутся. Погнали, их раскулачим? – кивнул Седой, указав Смирному в нашу сторону.

Он повернулся и увидел нас с Женькой.

– Давай быстрее, пока они не слиняли, – выпалил Смирный и ломанулся с велосипедом к нам.

Седой сел на велосипед и медленно поехал за ним. Смирный разбежался и тоже вскочил на велосипед.

Мы с Женькой шли по просёлочной дороге, как услышали за спиной: «Э! Пионеры, бля! Стоять!» Обернувшись, мы увидели, как к нам на велосипедах подъезжали парни. И так как они раньше учились в нашей школе, то я их сразу узнал. Смирный резко затормозил, велосипедное колесо застопорилось, и его протащило юзом.

– Капец блин, пришли… – вполголоса пробормотал я.

Парни спешились, и небрежно бросив свои велосипеды на землю, уверенным шагом подошли к нам. Смирный начал бесцеремонно шарить по моим и Женькиным карманам.

– Бабки есть?

– Нет, – ответил Женька.

Седой перепроверил мои карманы за своим корешем.

– А у тебя?

– Не, – испуганно ответил я и отрицательно помотал головой.

– Хули ме? – Злобно передразнил меня Седой и замахнулся. – Пиздишь бля?!

– Да честно, – уклонился я от замаха.

– Скажи ещё, честное пионерское, – с издёвкой произнёс Смирный и, обернувшись на меня, добавил. – Слово пацана?