Создание восстанавливающейся циклической экономики для всех (А, B, C, D)

Сегодня экономику воспринимают как механизм для переработки ресурсов, производительный и созданный умышленно: его цикличная работа возможна благодаря предположению, что использование и последующее превращение природного (запасов энергии и ресурсов), социального и человеческого капитала в финансовый позволит решить проблему закрытого цикла, т. к. предполагается, что финансовый капитал благодаря своим безграничным возможностям способен стать заменой любому другому, конечно, если предложить правильную цену. Подобный подход – настоящее высокомерие.

Даже в этой инструментальной версии линейной перерабатываемой экономики некоторый вид цикличности доходов и расходов все же считается важным. Но это выглядит и ощущается как метафора с системой труб, где деньги заменяют ценности, – ведь у всего есть своя цена, и это включено в цену. Кроме этого, есть также иллюзия точности и контроля системы с помощью автоматического механизма рынка с некоторыми поправками на «сбой рыночного механизма».

Но, поскольку большинство систем реального мира не основаны на придуманных системах труб, мы предположим, что нужна новая стартовая точка для экономики… стартовая точка, подразумевающая, что цикличность, независимость и поддержание запасов – ключ ко всем капиталам (поскольку они не идеально взаимозаменяемы). Здесь мы предлагаем учитывать, что цель экономики должна быть гибким динамическим набором отношений, «служащих жизни» (фраза из «Лучшего будущего»[7]). Это выбор, и это странно; звучит, как будто у экономики есть смысл за ее собственными пределами. Но, возможно, так и есть – и всегда было.

1) Экономика как единый динамический процесс – сравнение циркуляции крови и циркуляции денег

Если линейная, механистическая аналогия для экономики не отражает должным образом способ понимания системы реального мира, может быть, тогда попробовать что-то более нелинейное и адаптивное? Что-то с более широкими границами, способными существовать долго, – что-то, где есть системные или непрямые причины…

Слова сами по себе проблема. У всех есть идея прямой зависимости – нажми на кнопку, получишь результат; все видели, как машины реагируют на поступающую информацию. Я пну мяч сильнее, и он полетит дальше, – здесь результат пропорционален усилию. Сделай больше, получишь больше. Это линейные отношения. Но что, если действие и результат больше не связаны так очевидно? Тогда это взаимодействие нелинейно, оно сильнее зависит от того, что еще соединено с системой. Возможно, нам нужно представление о метаболизме, как в организме, или даже в контексте организма – в его экосистеме.

Рис. 6: Римский бог Янус

Если не брать для метафоры машины, что тогда взять? Живые системы не просто сложны, как машины или летательные аппараты, они комплексны и разнообразны. Это означает, что они динамичны и полны откликов и реакций – не только изнутри, но и снаружи. Живые системы могут изменяться, мы это знаем, поскольку мы люди и чувствительны к тому, как они соединены, и к начальным условиям: чтобы понять, каков я сейчас, нужно также понять, как я рос, – у этих систем есть история. Они не предустановлены, не предопределены, словно машины, но при этом не случайны и не хаотичны. Они могут выживать и процветать. Мы спрашиваем, есть ли правила и паттерны в этих сложных, реагирующих, разнообразных живых системах, которые могут помочь нам изменить свои убеждения, в том числе, например, об экономике.

Что общего (если есть что-то общее) между разными версиями таких сложных систем, как живые организмы, – может быть, экосистемы, города? Может быть, экономика?..

Наука об этих системах уже хорошо развита, но концепции и их использование в общем дискурсе – намного менее[8]. Чтобы помочь процессу, здесь мы решили визуализировать две сложные системы с циркуляцией – кровь и деньги. Давайте рассмотрим, есть ли какие-то общие черты у кровеносной и денежной систем. Очень долгое время деньги в экономике описывали таким же образом, как кровь в живом существе: кровь должна достигать каждой клеточки, чтобы тело могло быть здоровым, однако она течет по большим, средним и маленьким каналам. Кровеносная система эффективна, сама себя поддерживает, но ее границы – не только очевидные трубки (артерии, вены). В нее также входят тысячи километров кровеносных капилляров, таких узеньких, что в них проходят только клетки крови. Еще одна граница – все клетки кожи тела, а ещё телу необходимы внешние поступления (например, еда) и направления выброса отходов – в систему, где эти отходы также служат едой для экосистемы, большей, чем само тело. Кровеносная система встроена в другие.

Итак, первая идея о комплексных живых системах – что они двулики, словно Янус. Римский бог «начал, врат, переходов, времени, входов, проходов, двойственности и концов» Янус смотрел в прошлое и будущее: давайте вообразим, что он одновременно видел меньшую и большую системы. Артур Кестлер использовал эту идею в своей книге «Янус: Подведение итогов»[9], одной из первых всеобъемлющих работ, которая увязывает сложность систем с философией. Для него этот способ организации был холархией[10] – встроенной системой, где целое и часть взаимно влияют друг на друга.

Рис. 7: Ток крови по капиллярному слою. Художник: Грэхем Притчард

Цепь движения денег в экономике должна действовать как кровеносная система организма – чтобы быть эффективной, она должна питать периферию во всех местах. Эффективная система больше, чем просто результативная, потому что эффективность подразумевает речь обо всей системе и ее цели. Результативность предполагает лишь отношения между поступающим и исходящим, у нее нет задачи учитывать систему в целом. Как мы обсуждаем ниже, акцент в упрощенных описаниях обычно на результативности, но если мы не видим или не чувствуем периферии, то обычно игнорируем ее. Посмотрите на схему кровеносного потока на рис. 7. Возможно, основное действие происходит на периферии – на уровне крошечных капилляров и отдельных клеток. Даже на этой схеме есть риск заметить только обманчивые действия самых крупных каналов (артерий и вен) и насоса (сердца) вместо миллионов взаимодействий там, где идет вся работа. Проще говоря, очень легко смотреть на потоки, а не на обмен.

Современный мир сосредоточен на результативности. Идея выработки или потока – о том, как получить больше из меньшего. Как говорил Уолтер Стаэль, линейной экономикой движет синдром «больше-лучше-быстрее-безопаснее». Но это лишь часть картины. В линейной экономике или экономике машинного мышления фокус находится на деталях и на том, хорошо ли они работают. Хорошая работа может быть привязана к определенным показателям выполнения целей работы или к тому, как связаны вложения и результат. Целое равняется сумме частей.

Но в сложных системах, вроде тех, которые мы здесь рассматриваем – кровь и деньги, – акцент на взаимосвязях, холархии (а не на деталях) и идее эффективности. Как кто-то заметил, эффективность – это «результативность и избыточность». В самолетах есть избыточные системы, которые страхуют от ошибки и удерживают летательный аппарат в воздухе. Никто не будет жаловаться на неэффективность такого оборудования, которое почти никогда не используется. В кровеносной системе урон, понесенный ее частями, например ушиб или кровотечение, обычно не смертелен. Кровеносная система гибкая, тело исцеляется, есть запасные ресурсы, чтобы с этим справиться. Капилляры могут быть перекрыты, кровь перенаправлена. В кровеносной системе есть избыточные, запасные варианты, упругость и стойкость, созданная благодаря множеству маленьких путей, узлов и способности самопочинки, а вот если откажет результативная труба «большого потока» в самой системе, это может привести к гибели, – здесь нет пути назад.

Результативность может означать ломкость. А эффективные системы, в отличие от результативных, показывают взаимное влияние большого и малого, потока (доставки/восстановления) и обмена, системы и ее окружения. Вот почему те, кто хочет говорить только о результативности, упускают из виду то, что заставляет работать такие системы; они предполагают контекст. Эта однобокость может быть фатальной. Вот как можно ее проверить: это хорошая идея для бизнеса, теперь попробуем запустить ее в Сомали (или другом бедном государстве). Не то чтобы совсем невозможно, но… глупо предполагать благоприятную бизнес-среду, если мы знаем, что все системы друг в друга встроены. Есть подсистемы, есть системы, в которые входит и наша. Как заметил Михаэль Браунгарт, один из пионеров принципа регенеративного замкнутого дизайна, «мы всегда говорим про лес, не только про деревья». Даже в этом случае это еще один выбор границы.

Рис. 8: «Окно витальности»: почему здоровье системы нуждается в балансе результативности и жизнестойкости.

Адаптировано из книги Салли Гернер, Бернарда Литара и Боба Улановича

Художник: Грэхем Притчард

Даже странно, что ему приходится делать это замечание, поскольку деревья, кустарники и другие растения и животные очевидно встроены в лесную экосистему. Но обращать на этот факт внимание нужно, поскольку его часто игнорируют. Он использует идею, популяризованную Питером Друкером, родоначальником науки о маркетинге: есть разница между «сделать правильную вещь» и «сделать вещь правильно». Первое предполагает понимание эффективности, а второе лишь результативность, какой бы важной она не была.

На своем графике Салли Гернер и Бернард Литар помогли проиллюстрировать составляющие эффективной системы: ее можно сравнить с кровеносной системой или системой циркуляции кислорода, денег, энергии. От выносливой системы ожидается взаимодействие стойкости и результативности. Эффективность же в нашем сложном и постоянно меняющемся мире достигается ее строением или идеей. Если слишком явный акцент сделать на результативность, есть опасность появления хрупкости, если зайти слишком далеко в сторону стойкости, становятся сложными изменения, система превращается в закосневшую и рушится.

Другая важная характеристика сложных живых систем – то, что с течением времени эти динамические системы растут, развиваются, ломаются и реорганизуются со сложной узнаваемой структурой. Канадский эколог Базз Холлинг[11] называет что-то подобное «панархией». Ключевой фокус панархии – рационализация взаимодействия в системе между изменением и постоянством, между возможностью прогнозировать и непредсказуемостью. Здесь мы вспоминаем греческого бога природы Пана, само изображение которого говорит о непредсказуемых изменениях… динамичные живые системы в этом похожи на Пана.

Теория панархии помогает нам понять, как комплексные системы любого рода, включая экологические, социальные и экономические, эволюционируют и адаптируются. Томас Гомер-Диксон[12] писал о том, что у этой теории есть много общего с другими теориями об адаптации и изменениях в комплексных динамических системах. Ее ключевая идея – системы естественно растут, становятся более ломкими, ломаются и затем обновляются в бесконечном цикле – постоянно возникает в литературе, философии, религии и трудах по истории человечества, а также в естественных и социальных науках. Но Базз Холлинг не просто повторил эту старую идею.

Рис. 9: Греческий бог Пан. Здесь он изображен прекрасным юношей, взъерошенные волосы и мечтательное выражение лица которого – единственное, что указывает на непредсказуемость лесного создания

Источник: The Met

В своем впечатляющем теоретическом исследовании с 1970-х годов он сделал ее намного более точной, мощной и полезной, проведя четкие границы между потенциалом, соединяемостью и устойчивостью, определив вариации в скорости изменения системы, пока она движется по своему циклу, и описав роли смежных циклов в их иерархии.

Похоже, что открытость существованию или, вернее сказать, реальности взаимозависимых нелинейных систем приводит нас к такой отличающейся от привычного взгляда на систему перспективе.

Будь то здоровая кровеносная система, тело, экосистема или денежная система, похоже, что в широкой циклической экономике тоже превалирует идея «зацикленности», с адаптивными циклами и реакциями, создающими динамическую стабильность систем реального мира, которые мы наблюдаем. Но при этом они остаются открытыми системами, питаемыми от избытка, то есть от энергии солнца и до некоторой степени все еще горячего ядра земли.

Важно отметить, что эти динамические системы работают в соответствии со вторым законом термодинамики, согласно которому порядок в системе убывает со временем. Согласованность процессов постоянного перестраивания порядка зависит от регулярного и непрерывного введения в систему дополнительной энергии – здесь для примера можно представить себе, как для процесса фотосинтеза в простом листе требуется ежедневный солнечный свет, чтобы создать сахар для растения. Те, кто не интегрирует энергию в свою «функцию экономического производства» (их описание того, что важно в производстве), находятся в мире, который никак не связан с нашим[13].

Эффективная, а значит, ориентированная на цель система характеризуется постоянным взаимодействием результативности и устойчивости – в близнецовых функциях, которые мы описали как «поток» и «обмен». Подобные системы, которые можно назвать двуликими или холархичными (встроенными), также затронуты взаимодействием между «сохранить» и «отбросить», панархией, которая то креативна, то деструктивна, и постоянно меняется.

Рис. 10: Панархия. Адаптировано по Баззу Холлингу[14]

Художник: Грэхем Притчард

Каждая экономика – экономика денег, а также материалов, продуктов и сервисов. Точно так же, как технологии являются применением знания (это популярная идея машиностроения), деньги и знания – это применение знаний. Они могут выступать как стимул, активны, больше похожи на ракетное топливо, чем на машинное масло, с которым мы сравнивали экономику в ранних описаниях. Они глубоко переплетены с ролью энергетического избытка как способа создать экономический рост.

2) Цикличность в экономике производственных фондов – четыре принципа

«Чтобы общество, в сторону которого мы развиваемся, не стало истощающим кошмаром, нам необходимо использовать короткий промежуток нынешнего века для развития новых технологий, основанных на циклическом потоке материалов, в которых единственным источником обеспечения человечества будут его собственные отходы».

Кеннет Боулдинг, «Экономика как наука»[15]

Повседневная классическая экономика – это экономика производства, потребления и обмена. Это бартер с наброшенной сверху «вуалью денег», в центре которого – продукты, компоненты и материалы. Мы помним, что это примитивная схема, но пока будем придерживаться ее. В терминах энергии сейчас источником является ископаемое топливо, но переход на возобновляемую экономику необходим и давно напрашивается, хотя, возможно, его будет недостаточно, – так что переосмысление производства и обмена и восстановление истощающегося природного капитала могут дать немного пространства и времени для энергетического перехода.

В 1990-х годах книги типа «Экологии коммерции» Пола Хокена[16], «Регенеративного дизайна» Джона Т. Лайла[17] и «Укрупнения» Гюнтера Паули[18] аргументировали абсолютно современную экономику с более усложненным потоком материалов и лучшими продуктами, услугами и дизайном системы. Возможно, опубликованная в 1999[19] году книга «Естественный капитализм» была самой всеобъемлющей из них, поскольку фокусировалась на запасах природного капитала, улучшении потока и обратной связи.

«В то время как индустриальные системы достигли вершины успеха, способны мобилизовать и аккумулировать созданные людьми капиталы на разных уровнях, природный капитал, который требуется цивилизации для создания экономического благополучия, стремительно убывает, и скорость потерь увеличивается пропорционально приобретению материальных благ. Природный капитал включает все привычные ресурсы, используемые человечеством: воду, минералы, нефть, деревья, рыб, почву, воздух и так далее. Сюда также входят живые системы, в том числе пастбища, саванна, болота, устья рек, океаны, коралловые рифы, прибрежная полоса, тундра, тропические леса».

Авторы «Естественного капитализма», Эмори и Хантер Ловинс и Пол Хокен, обсуждали четыре перемены, необходимые для экономики, которые остаются актуальными и сегодня. Эти перемены базируются на следующих четырех принципах:

1. Восстановление природного капитала;

2. Радикальная ресурсоэффективность;

3. Переход от товаров к услугам;

4. Переход к биомиметичности, когда отходы = еда.

Больше об этом будет сказано чуть позже. Примерно в то же время Уильям МакДонах и Михаэль Браунгарт писали «От колыбели до колыбели: Меняем взгляд на то, как мы создаем вещи»[20], они отмечали три основных принципа:

– Радость разнообразия,

– Переход на возобновляемую/чистую энергию,

– Отходы = еда.

Мы изменили порядок перечисления принципов МакДонаха и Браунгарта, чтобы начать с разнообразия как указания на системное мышление, за которым следует трансформация энергии, а затем уже идет вопрос материалов, в котором важным принципом будет «отходы = еда». Энергетический переход кратко обсуждается в последней главе, описывающей наш взгляд на идеальную экономику, как и роль комплексных адаптивных систем, в которых «разнообразие – сила» (устойчивость), а также источник вдохновения.

Рис. 11: Итерация циклической экономики показывает два метаболизма материалов – с переходом на возобновляемые источники, радикальную ресурсоэффективность, и с переходом от товаров к услугам

Адаптировано из: EPEA/Returnity

Художник: Грэхем Притчард

Восстановление природного капитала предполагается по принципу «отходы = еда» на основе того, что энергия избытка конвертируется посредством биологических процессов. Биомиметичность означает, что мы имитируем биологические и экологические системы, структуры и процессы при создании и разработке наших человеческих систем. В точности как лес, мы должны встроить принцип «отходы = еда» в наши системы: «лес питает деревья». Лес, с его живой почвой и частицами умерших и живых растений, – богатый запас, а также источник питательного потока для всех частей лесной экосистемы. Как писал Уильям МакДонах, «все становится ресурсом для чего-то еще. В природе «отходы» одной системы становятся пищей для другой». Он предлагает идею: в процессе разработки системы есть потребность, чтобы поток материалов был чистым и безопасным, не загрязненным токсичными химикатами[21], чтобы эти материалы могли стать «едой» в циклической экономике. Но не будем на этом останавливаться.

МакДонах и Браунгарт также разделили сырье на два циклических «питательных» потока – то, которое находится в биосфере, и то, которое люди используют и отбирают в «техносфере». Но основные идеи «Естественного капитализма» и «Регенеративного дизайна» отлично сочетаются. Другой способ рассмотреть эти потоки «питательных веществ» – это задать вопрос: «Где именно восстанавливается порядок?» Если люди смогут восстановить тот, который является техническим питательным веществом, то его будет необходимо сдерживать вне биосферы всеми возможными способами.

Картина предельно проста: сначала нужно думать о капиталах, запасы природного капитала жизненно важны, особенно если ресурсы и энергия являются центром дискуссии. Затем нужно визуализировать два потока ресурсов, или «метаболизмы», в циклической экономике – нутриенты для биосферы и «техносферы» соответственно. В биосфере – продукты потребления (истощение/беспорядок/восстановление), а в техносфере в основном продукты услуг (использование, но не истощение/пополнение). Это означает, что в циклической экономике требуются одновременно восстанавливающий и пополняющий подход для восстановления природного и производимого капитала. Рис. 11, ранняя итерация циклической экономики, основан на протоколе регенеративного дизайна; он показывает два циклических материальных потока и часто определяется как «восстанавливающий и пополняющий по сути и принципу».

Авторы этих двух книг – дизайнеры, химики, экологи и эксперты энергетической эффективности, они достигли успеха в производстве, энергетических предприятиях, дизайне продуктов и услуг, и не только. Но сфокусировались они на традиционной экономической перспективе. Она была «эко-современной», а не «эко-иной». С 2010 года эта работа с циклической экономикой на Западе активизировалась: после финансового краха 2008 года, из-за волатильности поставок ресурсов и их цен, из-за растущего спроса и потенциала, возникшего в пору расцвета цифровой эры. Такие организации, как фонд Эллен Макартур[22], исследовали и сформировали фундаментальную и актуальную картину бизнеса и традиционной экономической системы для циклической экономики, при этом сохраняя форму «системной» перспективы и показывая области перекрытия в этой современной концепции.

Для многих циклическая экономика материального потока неизбежна, поскольку потребности нескольких миллиардов граждан нового мира нельзя удовлетворить без нее, текущее расходование ресурсов уже может быть катастрофическим и ускорится без перехода к циклической экономике. Перед нами стоят серьезные задачи не только с точки зрения материалов и энергии, но и с точки зрения систем.

МакДонах и Браунгарт предлагали коллективно воодушевляться разнообразием, Ловинс советовала переосмыслить дизайн всей системы[23], однако их советы были в основном проигнорированы или не поняты. Возможно, причина в том, что их рекомендации далеко выходят за рамки, к которым мы привыкли. В предложении воодушевляться разнообразием закодирован вопрос: что делает системы эффективными, адаптивными, работающими на всех уровнях, а не только результативными и крупными? Такое мышление – далеко за пределами большинства зон комфорта.

По большей части текущие дискуссии о циклической экономике сводятся к радикальной энерго- и материалоэффективности в крупномасштабном производстве. Этот принцип важен, но ему не хватает таких требований к интегрированию систем, как потребность быть регенеративным, затрагивать концепции «управления запасами», а не только «потока», рассматривать системные структуры, которые комбинируют продуктивные каналы циркуляции на высоком уровне, и эффективный обмен на среднем и малом уровне.

А поскольку экономика – это не трубопровод, а нечто более напоминающее комплексную и динамичную экосистему или биологическую систему (к примеру, кровеносную, как было сказано выше), во многих обсуждениях теперешней циклической экономики встречаются непроверенные и, возможно, неверные предположения.

Неверное предположение 1: в девяти из десяти случаев предполагается, что с глобальной точки зрения циклическая экономика в первую очередь фокусируется на предложении и на подходе, ориентированном на производство, а спрос должен корректироваться в соответствии с этими двумя факторами. Это приводит к тому, что все произведенные товары будут куплены, если назначить за них цену (закон Сэя[24]).

Неверное предположение 2: в экономике нет места управлению спросом. Здесь неверно предполагается, что управление спросом, и в частности деньги, долги и банки, не имеют долгосрочной активной роли в экономике.

Неверное предположение 3: основной смысл циклической экономики заключается в стимуляции материальных потоков в нужном направлении, не линейных, а цикличных, при этом капитал находится на втором месте. Тут все основано на предположении, что обращение ресурсов – единственное, что важно, так что снова получается слепое пятно на месте капиталов. В большинстве текущих разговоров о циклической экономике игнорируются принципиально важные вопросы.

Природный капитал, финансовый капитал – кто ими обладает и определяет к ним доступ? Можем ли мы говорить о балансе между извлечением и удержанием ценности и ее обращением в системе в результате использования части капитала?

Из вышеописанного возникает подозрение, перерастающее в уверенность: в реальности наивная циклическая экономика продуктов, компонентов и материалов находится в близкой связи с природным и финансовым капиталом. И все это имеет намного больше отношения к владению ресурсами и экономической ренте (незаработанному доходу), выплачиваемой за доступ к этим ресурсам, чем к болтам и гайкам настоящего производства и потребления и циркуляции ценности в экономической системе.