Эфемерида звёздного света

В то же время Рома даже немного завидовал отцу. Тот хотя бы помнил, какой была его мама. А порою память – это единственное, что у человека остаётся. Сам же Рома вырос без матери, её не стало, едва он появился на свет. Временами он думал о том, как бы сложилась его жизнь, если бы мама осталась жива? Мог ли целый массив времени – восемнадцать лет – 6550 дней – складываться совсем по-другому, будь с ним и отцом так рано оставивший их любимый человек? Точного ответа никто не смог бы дать, но самому Роме казалось, что в этом случае он был бы чуточку счастливее.

И уж точно он был бы сейчас счастливее, если бы не погибла Диана.

Просто какой-то злой рок навис над их семьёй – каждый мужчина потерял свою любимую. И сам Рома не стал исключением.

Парень молча допил чай, хоть и с трудом сдерживал желание спросить отца, почему так случается? Почему умерла бабушка? Мама? Диана?.. Но говорить об этом вслух бессмысленно. Едва ли кто-то знает ответ.

– Так что ты вчера мне не сказал? – парень поспешил сменить тему, чтобы самому не погружаться ещё больше в пучину мрачных раздумий.

– Завтра мы покидаем Землю, – совершенно будничным тоном произнёс Фёдор так, будто сообщал о чём-то незначительном. Так говорят о какой-нибудь бытовой неурядице, справиться с которой не составит труда. Будто бы прибор какой начал барахлить, и надо бы в сервисную службу позвонить. И Рома даже огляделся в поисках вышедшей из строя техники, но вдруг до него дошёл смысл сказанного. Вся глубина этого смысла. Если бы он не сидел на стуле, ноги наверняка бы подкосились.

– Что… завтра? – тихим и каким-то не своим голосом переспросил Рома.

– Я ведь говорил вчера, у нас два билета на корабль «Мурманск», – произнёс Фёдор.

– Два билета, – эхом повторил парень. – На корабль. Космический корабль?!

– А на какой же ещё? – усмехнулся отец так, будто бы никаких иных кораблей и не существовало.

– Свихнуться можно! – Рома подскочил со стула, но тут же сел обратно. – И куда же мы полетим? Где нет этих самых эстерайцев? Не на Марс ведь.

– В другую звёздную систему, – спокойно ответил Фёдор.

– Это ж сколько туда лететь? Разве у нас есть сверхсветовые двигатели? До ближайшей звезды четыре световых года! Четыре года лететь со скоростью света!

– Сверхсветовых двигателей у нас нет. Лететь придётся долго. Очень долго.

– Пап, это невозможно, – парень улыбнулся, надеясь, что и отец сейчас рассмеётся. Хоть такие шутки и не в его характере, это хоть как-то объяснило бы ситуацию. Но второй день отец твердит о пришельцах-захватчиках, а теперь ещё и предлагает сбежать с Земли. И не куда-нибудь, а в другую звёздную систему!

– Просто собери вещи, – произнёс Фёдор.

– А, ну, точно. Нужно ведь чемоданы собрать, – с лица Ромы не сходила нервная улыбка, но с отцом он решил не спорить, ведь всё равно завтра всё разрешится. Ведь отлёт не через год и даже не через месяц, а уже завтра.

– Да, – с улыбкой проговорил Фёдор, – вещи надо собрать все, – на последнем слове он сделал акцент.

И Рома согласно кивнул. Хоть его разум и отказывался принимать такую действительность, возражать уже не осталось сил. Мыслительные процессы порою выматывают сильнее, чем физическая нагрузка. Какой смысл думать о том, как долго лететь? Завтра всё решится.

Собрав со стола чашки, он опустил их в очиститель для посуды и задумался о том, что, в самом деле, взял бы с собой, уезжая или улетая навсегда? Выходило, что вещей-то не так уж и много.

– А если я не хочу улетать? – спросил Рома, хитро прищурившись. – Может, дадим бой этим пришельцам, – он сделал паузу. – И вообще, тебя ведь тоже могли ввести в заблуждение. Может, нет никаких инопланетян?

– Не могли, – коротко ответил Фёдор. – Почему ты не хочешь лететь? Разве тебя что-то держит здесь?

Вопрос, такой простой, озвученный тихим голосом отца, на Романа подействовал как ледяной душ.

С отцом они никогда не были слишком близки. Фёдор с сыном обсуждал дела насущные по мере необходимости, а сам Рома отвечал тем же и не спешил делиться сокровенным. По большому счёту, как ему самому казалось, он такой потребности не испытывал вовсе. Возможно, потому и не обзавёлся друзьями в школьные годы. Рома хоть и не конфликтовал ни с кем открыто, но старался держать окружающих на расстоянии.

Единственным человеком, кого он мог бы назвать настоящим другом, был его дедушка. Но того не стало пять лет назад. И с тех пор парень стал вести себя ещё более отстранённо, хоть и сам того не замечал.

Исключением из правил стала разве что Диана, но и её он потерял.

Только сейчас Рома вдруг осознал, что единственным близким человеком для него остался только отец. И хоть, порою, им наедине бывало неловко настолько, что оба отводили взгляд, парень осознавал, что больше у него никого не осталось. А если так, то что его держит здесь, на Земле?

Рома едва заметно улыбнулся и произнёс:

– А, в самом деле, летим! К Альфе Центавра, в Туманность Андромеды, да хоть в чёрную дыру!

– Мне нравится твой настрой, – улыбнулся в ответ Фёдор. – Но всё же в чёрную дыру лететь не стоит. Говорят, в неё можно падать вечно. А у нас нет столько времени.

– Да, надо ж пригодную для жизни планету найти. Кстати, хотя бы субсветовую скорость этот корабль, на который у нас билеты, может развить? А то, я слышал, один зонд, в прошлом веке запущенный, летел аж сорок четыре года. Это ж почти целая жизнь.

Фёдор вновь помрачнел. Он начал перебирать вещи, будто решая, что может понадобиться в космосе, а что нет. Хотя сам только что говорил ведь, что вещи нужно все собрать, но теперь, похоже передумал. Он вытащил чашки из пароочистителя и поставил на полку.

Рома успел забыть, что посуда в этой квартире принадлежала не им, а арендодателю. Так что их забирать точно не стоило. А своих вещей оказалось не так уж и много.

Молчание нарушил Фёдор, начав рассказывать о предстоящем путешествии во время сборов, как бы между делом. Но Рома заметил, что тем самым он ушёл от прямого ответа.

– Почти пятьдесят лет велось строительство кораблей. Учтены все возможные осложнения, – рассказывал по ходу дела Фёдор. – НАСА, Роскосмос, индийская «Сансара», китайская, арабская космические программы объединили усилия. Военные и исследовательские корабли названы в честь выдающихся учёных и космонавтов. А гражданским кораблям дали названия в честь городов, жители которых отправляются в путь, – продолжал Фёдор. – Североморск находится в Мурманской области, и потому мы будем лететь на корабле «Мурманск».

– Даже наш забытый богом городок с населением едва ли в 50 тысяч человек, у Кольского залива, строил себе летательные аппараты? – спросил недоверчиво Рома. – В участие городов федерального значения ещё хоть как-то верится, но тут…

– Все, кто могут, – пытаются выжить, – возразил папа. – Таких городков, как Североморск, – великое множество по всему миру.

– А как смогли всё это засекретить? – поинтересовался сын у Фёдора, пока тот складывал туалетные принадлежности.

– Ну… Полностью засекретить, конечно, не получилось. Оставшиеся за бортом могли увидеть, как корабли улетают без них. Светимость солнца увеличилась, участились вспышки. И обывателям внушили, что особенно боязливые денежные мешки решили улететь с родной планеты, которую могут выжечь гамма-лучи особенно яркой вспышки. Об истинных целях, пассажирских перевозках и масштабах близящейся войны с Эстерау простым людям мало что известно.

– А это разве не вызвало бучу? Уж куда проще было бы пустить слух про инопланетян – всё равно никто не поверил бы. Зачем же специально такой слух пускать?

– Кто знает? – Фёдор только руками развёл. Но поскольку утечки информации избежать не удалось, кое-где наблюдаются серьёзные волнения. Люди малообеспеченные недовольны сложившейся ситуацией из-за несправедливой продажи билетов, озлоблены, не согласны с тем, что возможность спастись доступна лишь богатым, – пояснил папа. – Говорят, в крупных городах взлётные площадки космодромов оцеплены. Солдаты охраняют территорию с автоматами наперевес. Важно удержать людей от массовой паники, иначе это приведёт к неистовому бунту и к жертвам. Такие потрясения не помогут отлёту.

– Папа, они просто хотят выжить, – тихо произнёс Рома, ощущая неприязнь к самому себе. Это что ж, получается? Они улетят, а все те, кто не смог оплатить себе спасение, погибнут? Неправильно это, несправедливо! Хотелось возмутиться, да только… какой в этом смысл? Рома считал себя достаточно взрослым, чтобы понимать, этот мир далек от совершенства. И будь в нём место для справедливости, Диана бы осталась жива. Но и смириться с таким устройством вещей никак не получалось.

Он посмотрел на папу, укладывающего вещи, с укоризной. Не потому, что именно его хотел упрекнуть, а потому, что тот всё воспринимал как должное. Спокойно, рассудительно, взвешенно.

Отец в ответ лишь тяжело вздохнул и отвернулся. Подошёл к шкафу и принялся сортировать футболки с видом, словно важнее дела на свете нет.

Рома терпеливо ждал, когда спадёт это внезапно возникшее напряжение. В конце концов, ему тоже стоило заняться сборами. А поговорить ещё успеют.

Привычку делать паузу, если возникает разногласие, парень перенял от дедушки. Тот всегда умело сглаживал конфликты между отцом и сыном, используя простой, но действенный способ – развести по разным комнатам. За это время оба успевали умерить пыл, успокоиться. Теперь же, когда не было с ними дедушки, они и сами пользовались этим методом. И назревающая ссора быстро сходила на нет.

Чуть позже Фёдор сам возобновил разговор.

– Для подавляющего большинства, то есть людей с недостаточными возможностями, билеты слишком дороги, это правда. И, Рома, пойми, что, с учётом стоимости строительства, у руководителей эвакуации нет другого выбора. Представь масштаб происходящего, – попросил отец. – 49 лет судостроительные верфи в космосе – строительные станции на геостационарной орбите Земли – строили жилищные и военные космолёты.

– А почему в космосе, а не на Земле? – спросил Рома.

– Жилищные, то есть гражданские корабли, из-за особенностей конструкции и габаритов не смогли бы стартовать с Земли. А потому были построены в космосе. Чтобы долететь до них таким же переселенцам, как мы с тобой, строились взлётно-посадочные аппараты.

Парень представил себе Объединённый Флот Земли, дислоцирующийся в космосе. Блестящая металлическая обшивка, голубоватое пламя, рвущееся из сопел. Величественно и красиво. Космическая армада, в невесомости и полной темноте летящая очень-очень далеко. Наверное, он не представлял даже отдалённых масштабов грядущего. Космос всегда был для него где-то далеко, недосягаемый и загадочный. И по большей части ассоциировался с фантастикой, но никак не с реальностью.

– Это колоссальные финансовые затраты – поверь мне, я знаю о чём говорю, – продолжил отец. – Ведь я красил обшивку ледокола, и знаешь, какова площадь всего корпуса? И сколько стоила всего лишь краска для этого? А ведь это не самая большая статья расходов на атомном ледоколе. Для высадки на пригодной для жизни планете понадобятся новые посадочные модули, потому что первые использованные придут в негодность и будут списаны. Это тоже деньги. Каждый из этих модулей ещё только предстоит построить, так как…

– Па, давай будем реалистами, – перебил Рома. – Сколько лет понадобится, чтобы пересечь галактику и найти подходящую планету, если такая, вообще, существует?

– Не найдём мы, найдут наши потомки, – уклончиво ответил отец.

Рома взглянул на трёхмерную проекцию в стеклянном кубе Дианы. Он уже успел положить его в сумку поверх аккуратно упакованных вещей. Диана улыбалась и медленно кружилась под каплями дождя, которые теперь казались парню похожими на звёзды. И эта улыбчивая девушка навсегда останется лишь движущейся картинкой за стеклом. Рома ощутил укол боли почти физически и попытался отвлечься от горестных мыслей, переведя взгляд на отца.

– Слушай, а когда Эстерау планирует применить биологическое оружие? – спросил он.

– По донесениям разведки, в ближайшие год-два, я же говорил тебе. Мы будем искать экзопланету, и лишь пронеся своё предприятие сквозь пространство и время, сможем окупить сделанные вложения, оправдать жертвы, на которые предстоит пойти нам и будущим поколениям. Лететь нам очень долго.

– Насколько долго? – требовательно спросил Рома, больше не в состоянии терпеть неясные ответы.

– Это будут «корабли поколений», – ответил Фёдор, использовав старинный термин. О «кораблях поколений» задумывались лет сто назад. А, может, и больше. Теперь же подобная модель казалась устаревшей, учёные говорили, что вот-вот приблизятся к световой скорости, но так ничего применимого на практике изобретено не было. Законы физики нельзя просто взять и отменить.

– А что это такое? – парень о «кораблях поколений» никогда и не слышал, но ощутил неясную тревогу.

– Полёт закончим не мы. Когда-нибудь его завершат наши праправнуки. Или ещё более далёкие потомки.

– Праправнуки? – обескураженный, спросил Рома, ещё не до конца уложив в голове смысл слов отца. – То есть мы… Нет, это что получается? – он схватился за голову, взъерошив русые волосы, задышал часто и тихо произнёс. – Это ж, получается, никогда…

– Ну, сам посуди: за пределы Солнечной системы мы вылетим за пятнадцать – двадцать лет.

– Мы никогда не долетим! – Рома не сдержался и всё-таки перешёл на крик. – Пап, ты сам понимаешь, никогда! Мы всю жизнь будем болтаться в космосе, запертые в корабле как в консервной банке! И никакой новой планеты для жизни не будет.

В горле застрял ком, который никак не удавалось сглотнуть. Воздуха не хватало.

Нет никаких чудесных двигателей, что доставят корабль к соседним звёздам за пару лет. Люди изобрели трёхмерные фото, смартфоны-проекторы, бесшумные электромобили и куртки с терморегуляторами. И всё это теперь кажется совершенно не нужным. Лучше б уж способ быстрого перемещения в космосе изобрели, а не очередной гаджет, который выйдет из моды через год.

Фёдор, будто не замечая состояния сына, продолжал говорить:

– Скажу тебе больше. Система Глизе 581 – 20,4 световых года, Система Эпсилон Эридана – 10,5 световых года, Система Альфа Центавра – 4,25. Это три самые близкие звездные системы, где потенциально могут быть экзопланеты.

– Ты ведь знаешь, сколько лететь до этих звёзд, – Рома не спрашивал, а утверждал. – Какая разница, сколько до них световых лет? Мы световой год не переживём!

Отец ответил задумчиво, взвешивая каждое слово:

– С нашими ядерными двигателями до ближайшей вероятной экзопланеты Проксима b в Альфе Центавра – около 30 тысяч лет.

У Ромы будто весь воздух из груди вышел. Фёдор оценил перемену в лице сына.

– Там есть и более далёкие расстояния. Созвездие Ориона, например, находится на расстоянии 1,35 тысячи световых лет от Земли. До него лететь около девяти миллионов лет.

Услышав это, Рома рассмеялся, даже не пытаясь совладать с эмоциями. При таком раскладе девять миллионов лет или чуть больше, чуть меньше, уже не имело никакого значения.

Вещи были упакованы. Рома всё уложил в две большие спортивные сумки. Одежда, зубная щётка, ноутбук, смартфон и идентификатор личности, генетическую карту с чипом, а также несколько пищевых чипов–имитаторов, один из которых он уже успел использовать.

Закончив со сборами, парень пошёл на кладбище проститься с той, кто навсегда останется на Земле. Положил цветы на могильную плиту, на которой был изображён портрет красивой молодой девушки и выбита надпись: «Диана Делина (2104–2121) – любимая дочь, внучка, подруга». Рома оглядел территорию всего кладбища, заполненную могилами, и вздрогнул от собственных мыслей – если всё, что рассказал ему отец, в самом деле, правда, скоро вся планета станет одним сплошным кладбищем.

Позднее, дома, лёжа в кровати, Рома долго не мог заснуть, в голове роились тысячи мыслей. Какова вероятность вообще найти обитаемую планету? Даже через тысячи лет? Космос ведь огромен, бесконечен, там миллиарды звёзд, свет которых видели и далёкие предки, и будут видеть те, кто заселит Землю вновь. И что есть человеческая жизнь по сравнению с этим светом? Одно лишь мгновение.

Рома встал и начал расхаживать по комнате. Он осмотрел своё пристанище, с которым ему предстояло на следующий день расстаться: аскетично обставленную комнату, компьютерный стол, лампу, кресло на колёсах, кровать, шкаф для одежды. Такие простые предметы, они могли бы многое сказать о своём владельце.

Это были предметы человека, не сидящего на одном месте. Чужие вещи – он не мог ими распоряжаться, это была собственность арендодателя. С самого начала заселения само собой разумелось, что они с отцом не останутся здесь навсегда, потому что это была съёмная квартира. И те папины месячной давности намёки, которые теперь нашли объяснение, лишь подтверждали это. Всё совпало, они покидали эту квартиру. И покидали Землю. Оседлый образ жизни оставался в прошлом. Начинался кочевой. 19 июля – его последняя ночь на Земле. Он лёг на кровать, ещё некоторое время поворочался и провалился в беспокойный сон.

Отбытие

Сработал будильник. Рома схватил его, и, что есть сил, швырнул в стену. Будильник, оранжевый, как апельсин, был сделан в форме баскетбольного мяча. Этот шар нужно было кинуть в стену, чтобы он перестал звенеть. Злой спросонья Рома пошёл в ванную. Свет не включил – не любил, когда глаза слепит после сна. Утро казалось самым обыденным и в то же время не покидало ощущение, будто всё происходит не на самом деле. На автомате парень умылся, почистил зубы пальцем, выдавив на него шарик зубной пасты – доставать из сумки щётку посчитал излишним.

Завтрак прошёл в молчании. Они с отцом не говорили о предстоящем, будто ничего значимого, ничего такого, что перевернёт жизнь, не должно было случиться в ближайшее время. Самое обыкновенное будничное утро с яичницей, гренками и ветчиной. Таких дней в жизни Ромы случалось великое множество, и теперь складывалось ощущение, что и этот день станет ещё одним обыденным днём. И только учащённое сердцебиение подсказывало, что ощущение ложно.

Через пару часов на смартфон отца пришло оповещение о прибывшем такси в виде голографической проекции с изображением жёлтого автомобиля.

– Ну ладно, Рома, – вздохнул Фёдор, выходя с сумками из неродной квартиры. – Попрощаемся с нашей скромной обителью, и в путь.

– С Землёй, что ли? – скептически ухмыльнулся Рома, тем самым пытаясь прикрыть нарастающую тревогу.

– Ну, для начала с этой гостеприимной квартирой, – уточнил Никитин-старший. – Так и не сумела она стать нам домом.

Рома закинул сумку на плечо, вышел и коротко попрощался:

– Счастливо. Я бы сказал – ей не было дано достаточно возможностей.

– А если бы нам не грозила война? – спросил, грустно улыбнувшись, отец. – Ты бы полюбил этот дом?

– Не знаю, – признался Рома. – Я бы попытался.

Голос в этот момент прозвучал отчасти весело, отчасти безразлично, хотя в действительности не испытывал он ни того, ни другого. Его разум балансировал между паникой и ощущением, будто бы всё происходит во сне. Словно, в скором времени зазвенит будильник, и парень вновь швырнёт его в стену, теперь уже проснувшись по-настоящему.

На подъездной дороге Инженерной улицы их уже ждал беспилотный электромобиль с минимальным интеллектом. Отец и сын загрузили в багажник свои пожитки. Когда Фёдор устроился на переднем сиденье, а сын на заднем, через динамик послышался вежливый механический голос:

– Пожалуйста, об остановках сообщайте заблаговременно.

Ехали в молчании. Вообще, за последние два дня Рома с отцом поговорили друг с другом едва ли не больше, чем за всю жизнь. Так уж сложилось, что они оба болтливостью не отличались. «По-настоящему близким людям всегда есть о чём помолчать» – говорил, порою, Фёдор. Но теперь Рома вдруг почувствовал, что тишина угнетает. Уж лучше бы отвлечься разговорами, но о чём говорить, если они, и вправду, покидают Землю? О предстоящем полёте? Или о том, что ждёт оставшихся? Нет, такие разговоры едва ли сейчас ему нужны.

– Не могу поверить, что всё это происходит на самом деле, – еле выдавил из себя он.

Отец промолчал в ответ, отвернулся, уставился куда-то в окно, словно мыслями был где-то далеко.

Машина выехала за пределы города и ещё два часа, не меньше, колесила по просёлочной дороге. Лишь около пяти часов вечера они прибыли к космодрому. Стартовая площадка располагалась на поле, покрытом травой и огороженном забором с колючей проволокой. На въезде через контрольно-пропускной пункт их встретили люди в форме без опознавательных знаков и запросили идентификацию.

Рома сразу приметил, что вооружены они всерьёз. Не какими-нибудь электропарализаторами, какие есть у полицейских, а настоящими автоматическими винтовками. И интуиция подсказывала, что заряжены они определённо не холостыми. А на лицах читалась готовность пустить оружие в ход в любой момент.

Охранник, не произнося ни слова, протянул терминал для сканирования генетических карт, одновременно преграждая путь. Фёдор достал «документы» и приложил к сканеру. Прибор отозвался протяжным писком. При этом лицо вооружённого человека не выражало ровным счётом ничего. И Рома не мог понять, приняты ли их документы или же сейчас их развернут и отправят обратно.

Но тут откуда ни возьмись появился молодой человек в униформе, похожей на ту, что носили бортпроводники. Он с улыбкой подошёл к отцу и сыну.

– Здравствуйте, – произнёс он с улыбкой. – Идёмте за мной, я провожу.

Охранник с тем же каменным лицом отошёл в сторону, но одарил напоследок всех тяжёлым взглядом.

Когда всё было улажено, Фёдор и Рома взяли свои сумки, отпустили электромобиль и дальше до стартового комплекса пошли пешком. – Вам нужен пункт подготовки к полёту, – произнёс «бортпроводник». – Сейчас пройдёте досмотр и дезинфекцию, – парень усмехнулся. – А то, знаете ли, в космосе микробы не нужны.

В космосе… Это слово особенно остро отозвалось в сознании Ромы. Всё по-настоящему. Никакая это не шутка. И сейчас они покинут Землю. Навсегда покинут. Вот, прямо сейчас.

Парень чуть замедлил шаг, обернулся, будто хотел оглянуться на всю прошлую жизнь, но, увидев один лишь пропускной пункт да колючую проволоку, двинулся дальше.

В модуле досмотра столпилось много народу. Давненько не приходилось Роме видеть очередей. Только в учебниках по истории читал, что раньше люди не могли записаться ко времени через интернет, если им нужно было куда-то попасть. К врачу да или просто в магазин. И человеку приходилось стоять вот так, физически присутствуя, а стоило только отойти, как кто-нибудь обязательно занял бы его место.

Теперь же необходимость живой очереди давно ушла в прошлое. Темп жизни ускорялся, и едва ли кто теперь мог позволить себе просто стоять и ждать. Время – слишком дорогой ресурс, чтобы тратить его на ожидание.

Люди о чём-то говорили, но их оказалось так много, что голоса для Ромы сливались в единый шум, из которого не получалось вычленить ни слова. Будто бы все они заговорили на каком-то птичьем языке.

Когда очередь подошла, первым на проверку отправился Фёдор, и парень остался один в толпе незнакомцев. Он беззастенчиво разглядывал их лица, думая о том, что каждому из них, должно быть, повезло. Они выживут. В маленьком помещении создавалось ощущение, что этих выживших очень много, но ведь тех, кто обречён остаться гораздо больше…

На проверке Рома практически не волновался, хотя не очень-то любил всевозможные медицинские процедуры. Но здесь ему лишь температуру измерили, а затем предложили пройти психологический тест.

Всё это походило на формальность, на вопросы он отвечал, почти не раздумывая, не особенно вчитываясь в текст.

– Вы, молодой человек, не волнуйтесь, – произнёс психолог, проводивший тестирование. – Полёт абсолютно безопасен.

– Я и не волнуюсь, – ответил Рома и тут же спрятал руки под себя. Ладони отчего-то были влажными, хотелось вытереть их салфетками, но пришлось довольствоваться джинсами.

Затем их отправили на асептическую обработку. Вещи облучали ультрафиолетом, а людям предстояла куда более неприятная процедура. В дезинфекционном блоке их окатило антисептическим, не особенно ласковым, душем из множества сопел. В горле от этой экзекуции запершило, а из глаз потекли слёзы. Рома даже подумал, что у него внезапно открылась аллергия, которой, судя по его генетической карте, никак быть не могло. Но затем он заметил, что и с другими пассажирами случилось то же самое.

После досмотрового модуля люди направились к стартовой площадке. Рома с отцом следовали вместе со всеми, но того, кто их сопровождал, не видели. Скорее всего, их вёл всё тот же «бортпроводник».

Ракета-носитель с пассажирским модулем – обтекаемая, нависшая над людьми башня, удерживалась поднятыми опорными фермами. Парень замер, даже дыхание задержал, глядя на громадину из блестящего металла. Он знал, что толщина стенок обшивки не спасла бы взлётные космические аппараты от движущихся объектов, плотно замусоривших околоземное пространство. Чего только ни встретишь на орбите, это и отработанные ступени ракет-носителей, и нефункционирующие аппараты, и движущиеся обломки – одним словом, космический мусор. Да и сопротивление атмосферы никто не отменял. Оставалось положиться лишь на расчёты центра управления полётами и уповать на удачу.