Сокровище

Она щурит глаза.

– Это не пропаганда, это правда.

– Ты хочешь сказать, что дело не в твоей мании преследования, тебе и впрямь угрожают?

– Просто убейте меня, не тяните. Я прикончила достаточно таких, как вы, чтобы с гордостью встретить смерть.

– Не понимаю, как можно гордиться тем, что ты кого-то убила, – парирую я, подойдя к столу, на котором лежат ее вещи.

– Это потому, что ты никогда не страдала, как страдала я, – ощеривается она. – Ты никогда не жила в страхе, как каждый день живем мы, обыкновенные люди…

– Вы живете в страхе перед своими собратьями, а не перед сверхъестественными существами, – перебиваю ее я. – Обыкновенные люди жестоки, и мы об это знаем.

– Это мы жестоки? Вы охотились на нас задолго до того, как мы образовали нашу армию, чтобы охотиться на вас. Иначе откуда могло взяться прозвище Кровопускательница? – Она презрительно усмехается. – Она убивала людей десятками и считала это пустяком. Человековолки и вендиго едят нас. Ведьмы и ведьмаки колдуют, чтобы заставлять нас делать то, что им нужно. Драконы сжигали наши дома, пока мы не вынудили их уйти в подполье. По-твоему, это не жестоко?

Она фыркает и продолжает:

– Да взять хотя бы последнего короля вампиров. Он собрал армию, чтобы поработить и убить людей. Ты считаешь нас жестокими? Мы жестоки потому, что вы научили нас жестокости. Если мы не перебьем вас, то вы перебьете нас. Вы доказывали это много раз.

Она тяжело дышит, закончив говорить. Мне хочется сбить с нее спесь, но я этого не делаю. Не потому, что считаю, что она права, а потому, что она фанатичка и, как и в случае с любым фанатиком, выдергивает факты из контекста.

Пытался ли Сайрус истребить обыкновенных людей? Да, однозначно.

Помешала ли группа сверхъестественных существ осуществить его план, притом с огромном риском для себя? Да, черт возьми, именно это мы и сделали.

Его остановили мы, а не обыкновенные люди, и было бы хорошо, если бы они умели справляться со своими проблемами так же эффективно, как это сделали мы. Но как они могут решить их, когда группы таких, как эта охотница, винят в своих бедах нас? Им просто не приходит в голову, что они могли бы разобраться со своими проблемами, не прибегая к насилию.

При этом весь ее наряд состоит из трофеев, отобранных у сверхъестественных существ, которых она убила, в то время как я за всю жизнь не причинила вреда никому из людей. Более того, большую ее часть я прожила, считая себя обычным человеком.

– Что, не можешь придумать, что на это ответить? – язвительно говорит она, а я в этот момент опять начинаю разглядывать странные мешочки и пузырьки, отобранные у нее.

Это какое-то оружие – в этом я уверена. Но я не знаю, как все это действует и какой вред может нанести. Интересно, эти вещества могут убивать только сверхъестественных существ или они опасны для всех? И губительны ли они для всех сверхъестественных существ или только для некоторых?

Нам нужно получить ответы на эти вопросы, чтобы защитить себя, но я не верю, что нам удастся вырвать их у женщины напротив, что бы мы с ней ни делали. А значит, держать ее здесь бесполезно и сделать в этой ситуации можно только одно.

– Генерал, давайте выйдем отсюда. – Это звучит почти как приказ, хотя с учетом мирного времени я пока что обходилась без приказов. Я вижу, как глаза Артелии округляются, когда она поворачивается к пленнице спиной. Однако она не произносит ни слова и вместе с Хадсоном выходит из допросной вслед за мной. Никто из нас ничего не говорит, пока дверь за нами не закрывается.

– Ты сама видишь, что ее не переубедишь и что на нее не действуют доводы рассудка, – начинает Артелия.

– Верно, – соглашаюсь я. – Но устраивать ей допрос третьей степени тоже было бы пустой тратой времени. Она ничего не скажет и…

– Ты не можешь знать этого наверняка, – перебивает меня Хадсон.

– Да нет же, могу. И, положа руку на сердце, ты тоже это знаешь.

По лицу Артелии видно, что ей хочется возразить, но в конечном итоге она этого не делает. Потому что, как и Хадсон, она понимает, что я права, – я вижу это по их глазам.

– Но не думаешь же ты, что я просто возьму и отпущу ее, верно? Ты видела ее одежду? – В ее словах звучит возмущение.

– Да, видела, – подтверждаю я, испытывая такой же праведный гнев. – И нет, ты однозначно не должна ее отпускать.

– И на том спасибо…

Я перебиваю ее.

– Ты должна дать ей сбежать.

– Что? – Артелия в бешенстве сжимает губы.

– Я хочу, чтобы ты дала ей сбежать, – повторяю я. – Но без этих зелий и порошков. А затем ты и пара твоих воинов проследите за ней и выясните, куда она отправится. Пытками от такой, как она, ничего не добьешься – нет, тут нужна хитрость.

– Она и так уже считает себя умнее нас, – добавляет Хадсон, и Артелия кивает. Видно, что она уже начала продумывать план.

– Тогда надо дать ей возможность убедиться в ее превосходстве, – говорит она.

– Вот именно, – соглашаюсь я. – И если нам повезет, она приведет нас прямиком к Карге и к той «армии», которую она упомянула. Мы сможем покончить с охотниками раз и навсегда.

– А если нам не повезет? – Хадсон поднимает бровь.

– Тогда мы будем решать проблемы по мере их поступления. А сейчас…

– А сейчас нам надо договориться с богом, – напоминает мне Хадсон.

– А мне надо придумать план, как дать ей сбежать, – заключает Артелия, и по лицу ее разливается улыбка.

Глава 12

Лучше голубь на голове, чем журавль в небе

Мы с Хадсоном возвращаемся на арену, когда часы показывают, что до конца игры осталось меньше минуты. Быстрый взгляд на табло помогает нам понять, что за время нашего отсутствия команда Джикана смогла волшебным образом отыграться и вырваться вперед – что радует, поскольку нам необходима его помощь, чтобы спасти Мекая. Сделать это будет куда легче, если Джикан чувствует себя победителем.

Когда игра заканчивается, Флинт сразу же требует:

– Теперь ты можешь разморозить Джексона? Пожалуйста.

Несмотря на слово «пожалуйста», это не похоже на вежливую просьбу, и это понимают все, в том числе Джикан. Надо думать, поэтому он и устремляет на Флинта взгляд, от которого у меня по спине пробегает холодок страха. Затем он кладет в рот последний кусок попкорна, встает и потягивается.

Его небрежное высокомерие становится для Флинта последней каплей, и он подается вперед, явно желая придушить его. К счастью, между ними встает Хадсон, проделав это так непринужденно, что кажется, будто он оказался здесь случайно.

Но я знаю, что это не случайность, и знаю, что Хадсон совсем не рад тому, что его брат так долго остается замороженным.

Должно быть, это чувствует и Джикан, потому что он зевает – и, взмахнув рукой, размораживает Джексона, на голове которого все еще сидит голубь. Поняв, что он живой, птица пугается, вскрикивает и улетает, обиженно хлопая крыльями.

– Какого хрена? – спрашивает Джексон, недоуменно глядя ему вслед и пытаясь понять, что он пропустил. – Как закончилась игра? И когда вы успели усесться? И почему у меня на голове сидел голубь?

У него такой озадаченный вид, что я не могу удержаться от смеха. К нему почти сразу присоединяются Хезер и Иден, а через несколько секунд то же самое делает Хадсон. Флинт не смеется, но опускает голову, чтобы скрыть улыбку, и напряжение рассеивается как дым.

Джикан прислоняется бедром к ограждению и складывает руки на груди.

– Ну и что вам понадобилось от меня теперь? – спрашивает он, испустив страдальческий вздох.

У него делается такой утомленный вид, что меня подмывает сменить обличье и сбросить его с балкона на поле, ведь он имеет наглость вести себя так, будто мы обращаемся к нему с просьбами чуть ли не каждый день. Разумеется, это не так. Сейчас я говорю с ним впервые после битвы с Сайрусом, и в тот раз я не просила его приходить. Он сам вечно сует свой нос туда, где ему не рады.

Но поскольку на этот раз он мне нужен, я сжимаю зубы и пытаюсь не думать о том, как приятно было бы придушить его этой гигантской поролоновой рукой. Вместо этого я говорю:

– Нам надо задать тебе несколько вопросов о Мире Теней.

– О Норомаре? – удивляется он. – Мне казалось, что ты не захочешь снова думать об этом месте.

Я подавляю гнев. Джикан знал, что я побывала там, – знал то, что я забыла, – и ничего мне не сказал. Вот козел.

Он протискивается мимо нас, затем идет прочь так быстро, что мне приходится ускорить шаг. Остальным не составляет труда не отставать от него, но для меня с моими короткими ногами это непросто, и я чувствую себя как маленькая девочка, бегущая за учителем.

Несмотря на длинные ноги, Хадсон не обгоняет меня, а держится рядом, но на полпути к главной башне поворачивается к Джикану и говорит:

– Мы знаем, что это ты создал Мир Теней – и все те гнусные правила, из-за которых Грейс оказалась заперта там и которые лишили ее воспоминаний.

Это явно задевает Джикана за живое, потому что он останавливается и смотрит Хадсону в глаза.

– Ты не знаешь ни черта, вампир.

Хадсон только вскидывает бровь.

– Хочешь испытать меня?

Тянутся напряженные секунды, они смотрят друг на друга, пытаясь заставить противника опустить взгляд.

Но как бы Хадсон ни был прав, судя по реакции Джикана, мне надо прекратить это – и притом быстро. Тем более что у Джикана такой вид, будто он вот-вот убьет Хадсона. А как бы крут ни был Хадсон, никто не хочет, чтобы с ним расправился настоящий бог. Особенно могущественный бог, который с легкостью смог создать Мир Теней.

Я лихорадочно соображаю, пытаясь найти способ разрядить обстановку, когда Флинт быстро говорит:

– Джикан, я давно хотел спросить тебя, какие ты используешь средства для волос? Потому что твой конский хвост всегда выглядит безупречно.

Секунду мы все потрясенно смотрим на Флинта, а затем все разражаются смехом. Даже Джексон улыбается. А Джикан смотрит на Флинта так, будто понятия не имеет, откуда он взялся и о чем говорит.

Но затем он тоже смеется и, повернувшись, идет дальше, на этот раз уже не в таком сумасшедшем темпе.

– Джикан, – начинаю я, не зная, что скажу в следующую секунду, зная только, что мне надо что-то сказать. – Прости, если наше появление здесь и наши просьбы о помощи выбивают тебя из колеи.

– Ничего не выбивает меня из колеи, Грейс. Просто никто не любит, когда его тычут носом в ошибки.

– Значит ли это, что Мир Теней был ошибкой? – спрашивает Иден, пристально глядя на Джикана своими фиалковыми глазами.

– Нет, это было нечто большее, – отвечает он. – Это была месть.

Глава 13

Коктейль «Мимоза»

Когда мы доходим до главной башни, Джикан открывает тяжелые деревянные двери и вздыхает.

– Хотите «Мимозу»? – спрашивает Кровопускательница, встретив нас у дверей. – Алистеру я уже налила бокал, он пьет его в маленькой гостиной.

– «Мимоза» в полночь? – одними губами произносит Хезер, глядя на меня. Я пожимаю плечами и отчаянно стараюсь удержаться от улыбки. Конечно, моя лучшая подруга ожидала, что та, кого называют Кровопускательницей, будет вести себя иначе – она должна была предложить нам кубки, наполненные кровью людей, подвешенных над ведрами в углу, а никак не коктейли с шампанским.

Я решаю не сообщать Хезер, что прежде моя бабушка действительно творила такие вещи, но тут Джикан отвечает:

– Я возьму одну «Мимозу», Кассия. – Затем поправляется: – Нет, не одну, а две.

– Сразу два бокала, да? – сухо спрашивает Хадсон.

– После того потока драконьей мочи, который я только что наблюдал на этом поле, я бы выпил и три бокала зараз, – отвечает Джикан, и в его голосе звучит раздражение.

– Драконьей мочи? – Флинт морщится.

– Думаю, он имеет в виду драконье дерьмо, – говорит Иден, и на лице ее отражается такое же отвращение, как и на лице Флинта.

– Он имеет в виду дерьмо собачье, – устало объясняет Кровопускательница. – Он говорит на всех земных языках – и понимает только половину из них.

Хезер фыркает от смеха, и я ожидаю, что сейчас Джикан повернет голову и заморозит ее, но вместо этого он отвечает:

– Эй, я напоминаю это.

На сей раз смеемся мы все – мы не понимаем, что он имел в виду на самом деле и было ли это оговоркой, но от этого его заявление кажется только смешнее.

– А теперь я могу получить выпивку? – спрашивает Джикан и подмигивает Кровопускательнице.

Но не тут-то было. Она твердо отвечает:

– Если учесть, как ты сейчас вел себя, тебе повезет, если я позволю тебе вообще войти в мой дом, не говоря уже о распитии моего шампанского.

– Брось, Кассия, если бы, выходя на поле, твой Алистер всякий раз не был пьян, мне бы не приходилось поправлять его.

– Возможно, если бы ты так не поносил его, ему не надо бы было напиваться всякий раз, когда он судействует на ваших товарищеских матчах, – парирует Кровопускательница, тряхнув головой, но все же протягивает ему два бокала, прежде чем повернуться и направиться в сторону малой гостиной – где бы она ни находилась. После того как она и Алистер опять поселились в этом замке, он стал совсем не таким, как прежде. Как и сама Кровопускательница.

Старуха, которой она была, когда я впервые увидела ее, исчезла – теперь ей на вид тридцать с небольшим, у нее смуглая гладкая кожа и длинные локоны, заправленные под тюрбан того же оттенка, что и ее струящаяся туника с поясом. Только цвет ее глаз остался тем же – вихрящимся изумрудно-зеленым, меняющим яркость в зависимости от ее эмоций.

Мы идем за Кровопускательницей, и Хезер непрерывно вертит головой, оглядываясь по сторонам.

– Потрясающе! – шепчет она, глазея на каменные стены огромных коридоров и на висящие на них оружие и гобелены.

Я вспоминаю, как бродила по коридорам Кэтмира в первые часы после моего появления там, ошеломленная и охваченная трепетом, и пыталась понять, как моя жизнь могла сделать такой странный и резкий поворот. Жаль, думаю я, что у меня не было возможности показать ей Кэтмир до того, как Хадсону и Джексону пришлось разрушить его, чтобы спасти нас всех, но затем оставляю эту мысль.

Потому что, как, вероятно, выразился бы Джикан, если бы да кабы, да во рту росли дубы…

К тому же Круг собрал такую команду, чтобы отстроить Кэтмир заново, что он наверняка станет лучше, чем был. Просто мне хочется, чтобы он стал таким не когда-нибудь, а уже сейчас.

Наконец Кровопускательница останавливается перед тем, что, насколько я помню, прежде было довольно унылой функциональной комнатой для совещаний. Но когда она распахивает застекленные двери из красного дерева, я понимаю, почему теперь она называет это гостиной. Потому что в этой комнате не осталось и следа функциональности.

Светло-серые камни стен обшиты теперь бледно-зеленой тканью, на которой изображены березы, цветы и порхающие птицы. Шторы имеют цвет морской волны, как и стильный ковер, укрывший шершавый каменный пол. С потолка свисают хрустальные люстры, а мебель выглядит красивой и удобной.

Особенно это относится к креслу времен королевы Анны, в котором сидит Алистер, медленно потягивая большущую «Мимозу».

– Дедушка, – говорю я, идя к нему.

– Грейс! – Он вскакивает на ноги и бросается мне навстречу. И, хотя он выглядит молодым, обнимает он меня как дедушка, и его объятия такие же крепкие и утешительные, как обволакивающий меня старомодный аромат парфюма «Арамис». – Я надеялся, что ты зайдешь, чтобы повидать меня.

– Я бы не покинула замок, не поздоровавшись с тобой, – говорю я, когда он усаживает меня рядом с собой на один из изящных розово-золотых диванов.

– Жаль, что то же самое не может сказать Джикан, – отзывается он, сердито глядя на Бога Времени.

Джикан, разумеется, и бровью не ведет. Он невозмутим, настолько невозмутим, что, поставив один из опустевших бокалов на стол, протягивает руку и выхватывает «Мимозу» у Алистера, после чего садится в одно из элегантных кресел и одним долгим глотком выпивает ее.

Алистер надменно поднимает бровь.

– Как прикажешь тебя понимать? – рычит он.

– Ты и так уже слишком много выпил, – небрежно бросает Джикан. – Хотя приятно, что в конечном итоге здравый смысл победил.

– Ты бы не распознал здравый смысл, даже если бы он укусил тебя в… – Алистер замолкает, так и не сказав «в жопу», потому что Кровопускательница устремляет на него грозный взгляд.

– В аорту? – подсказывает Джикан.

– Как можно укусить человека в аорту? – спрашивает Хезер, округлив глаза.

Иден хихикает.

– Вообще-то он хотел сказать «укусил тебя в жопу», поскольку это выражение звучит именно так.

Хезер опускает голову, пряча улыбку, и садится рядом с Иден на диван, стоящий напротив кресел.

– Можно еще одну «Мимозу», Кассия, дорогая? – спрашивает Джикан. – Это был тяжелый вечер.

– Он стал тяжелым из-за тебя, Джикан, дорогой, – отвечает она, изобразив медовую улыбку, но все же наливает ему еще коктейль из шампанского и апельсинового сока, после чего садится рядом с Алистером, тоже с бокалом в руке.

– В команде нет слова «ля-ля». Спросите Грейс. – Джикан бросает на меня лукавый взгляд.

– Вообще-то это выражение звучит по-другому – «в команде нет слова “я”», – поправляю его я, подавшись вперед.

– Вот именно. Потому что тогда слово «я» писалось бы как «время». Кстати, о времени… – Он выпивает свою «Мимозу» так же быстро, как выпил «Мимозу» Алистера. – Через час у меня урок воздушной гимнастики, так что давай побыстрее.

Я хочу напомнить ему, что не я откладывала этот разговор – я ждала, когда он сам соизволит поговорить со мной, – но в конечном счете решаю, что пререкаться не стоит. Ведь мы хотим, чтобы он ответил на вопросы – и сделал нам одолжение.

Поэтому я тщательно выбираю слова. Общаясь с богами и богинями, я усвоила, что они не любят давать прямые ответы.

– Я хотела узнать, что ты можешь рассказать мне о Мире Теней.

Он вскидывает бровь.

– Ты же побывала там. Так что еще ты хочешь узнать, кроме того, что тебе уже известно?

– Если коротко, то, когда я побывала там в прошлый раз, все пошло не по плану, – уклончиво говорю я. – Поэтому мне и хочется узнать об этом месте побольше. На тот случай, если нам придется вернуться туда.

– Ты хочешь вернуться? – спрашивает он и чешет щеку. В его голосе звучит удивление, но он быстро переводит взгляд на моего деда, на лице которого отражается беспокойство.

И прежде чем он успевает сказать что-то еще, Кровопускательница в тревоге вскрикивает – и исчезает.

Глава 14

Цирк, да и только

Внезапное исчезновение бабушки поражает меня. Я ахаю, но, когда вижу, что Джикан и Алистер спокойно сидят на своих местах, мое сердце снова начинает биться медленно и мерно. Что бы сейчас ни произошло, раз их это не взволновало, значит, и мне не нужно волноваться. Хотя я весьма и весьма заинтригована.

Собственно говоря, я бы подумала, что ее исчезновение – это дело рук Джикана, ведь все это время он чертовски странно смотрел на нее, но нет, ведь мой дедушка не вцепился ему в горло. Потому что в нашей семье принято немедля отвечать ударом на удар.

– Да, такое видишь не каждый день, – замечает Хезер, быстро оглядываясь по сторонам, как будто она ожидает, что сейчас появится кто-то или что-то и заставит исчезнуть ее саму.

– Цирк, да и только, – бормочет Хадсон. – Похоже, это местный девиз.

– Насколько я понимаю, то же можно сказать и о тебе, – отвечает Джикан. Но в его тоне нет обычной резкости – вероятно, потому что, говоря это, он рассеянно смотрит в пространство. Несколько секунд спустя он приходит в себя и, кивнув своим мыслям, устраивается на диване поудобнее.

– Да, ведь я стремлюсь развлекать, – сухо отзывается Хадсон, садясь на маленький диванчик для двоих. И, вытянув ноги, скрещивает их в лодыжках, откидывается на спинку и складывает руки на груди. Я знаю, что он хочет сказать своей позой – «я отдыхаю и не допущу, чтобы вы докучали мне вашей фигней».

Но Джикан не реагирует на его сарказм.

– Ты определенно недооцениваешь свои навыки. Впрочем, чего еще можно ожидать от брата этого Юного Гота?

Его взгляд перемещается на Джексона, который слегка оскаливается, но молчит. Похоже, он боится, что Джикан снова превратит его в статую, куда больше, чем готов признать.

Хотя Джикан явно немного разочарован тем, у него не получилось спровоцировать Джексона, в конечном итоге он просто подносит к губам бокал и делает глоток коктейля. А затем смотрит мне в глаза.

– Ты вроде собирался рассказать нам о Мире Теней, – подсказываю я, вскинув брови.

– Не понимаю, почему ты вдруг так заинтересовалась этим местом. – Он небрежно машет рукой. – Оно было создано в качестве наказания, а не в качестве курорта.

– Значит, его действительно создал ты? – спрашивает Иден, показав на Джикана. – Значит, ты можешь это сделать?

– Я же бог, – отвечает он. – Я могу сделать почти все.

– Наказания для кого? – гну свое я. По крайней мере, он отвечает на вопросы, так что, возможно, он нам все-таки поможет, если повезет.

И если мы будем его умолять. Ведь речь как-никак идет о Джикане.

– Для Королевы Теней, для кого же еще? – Джикан зевает, изображая скуку, но по его настороженному взгляду видно, что это поза.

– Но почему? – вздыхаю я, испытывая досаду, потому что обычно получить от него прямой ответ нелегко даже в лучшее время.

А сейчас определенно не лучшее время.

Несколько долгих секунд Алистер смотрит ему в глаза. Очевидно, что они что-то говорят друг другу без слов, но я не могу понять что.

Однако в конце концов Алистер говорит:

– Давай. – И церемонно машет рукой. – Расскажи ребятам то, что они хотят знать.

Сперва мне кажется, что Джикан станет возражать, но в конце концов он просто встает и объявляет:

– Я проголодался. – И идет на кухню, как будто мы не ведем важный разговор.

– Как он мог проголодаться? – тихо бормочет Хезер. – Ведь меньше десяти минут назад он столько всего съел.

Я без понятия, но я не совершу ошибку и не стану задавать ему вопросы о том, как он мог так быстро проголодаться. Вместо этого я встаю и следую за ним в сторону кухни. Хадсон и наши друзья идут следом.

Мой дед остается в гостиной с графином «Мимозы», вероятно, затем, чтобы дождаться бабушку.

Я обнаруживаю, что она поменяла обстановку не только там – после моего прошлого визита она заменила висящие на стенах гобелены с батальными сценами и пейзажами на великолепные черно-белые фотографии с Алистером, Артелией и многими другими горгульями.

На них были запечатлены разные сцены: от боевых тренировок до еженедельных футбольных матчей, от масштабных «семейных» обедов до одиноких прогулок Алистера по скалистому берегу за железной оградой. От этих фотографий веяло чем-то приятным, они западали в душу.

В кухне все уселись на барные стулья со спинками, расставленные вокруг кухонного острова со столешницей из массивного гранита. Джикан надел фартук с надписью: «КОГДА Я ГОТОВИЛ В ПРОШЛЫЙ РАЗ, ПОЧТИ НИКТО НЕ УМЕР». Это успокаивает.

Затем он открыл кладовую и начал быстро доставать оттуда продукты, но сделал это таким образом, что стало ясно – конкретных гастрономических планов у него нет. Все это, от печенья «Орео» – к которому Алистер воспылал недавно – и маринованных огурцов до лапши и консервированного ананаса, оказывается на барной стойке рядом с бокалом «Мимозы», который он принес из гостиной.

– Не собирается же он все это смешать, – в ужасе шепчет Хезер.

Я понятия не имею, собирается он это сделать или нет, и, поскольку я по-прежнему надеюсь, что он нам поможет, я совершенно точно не стану ставить под сомнение его кулинарные наклонности. Я даже ухитряюсь не поморщиться, увидев, что к растущей на барной стойке горе присоединились корица и горчичный порошок.

– Налей в кастрюлю воды, хорошо? – бросает Джикан через плечо, продолжая рыться в кладовой.

– Сейчас. – Я хочу выполнить его просьбу, но Иден опережает меня – взяв со стеллажа большую медную кастрюлю, она несет ее к мойке с энтузиазмом на лице, и я фыркаю.

Джикан с торжествующим воплем выходит из кладовой, в одной руке держа пакет шоколадной крошки, а в другой – банку арахисового масла. Он победоносно потрясает ими, затем бросает то и другое на стойку к остальной своей добыче.

– Мне нужны яйца и апельсиновый сок, – объявляет он всем нам, будто этого заявления достаточно, чтобы получить их.

И действительно, я торопливо подхожу к холодильнику и достаю коробки с тем и другим еще до того, как Джикан успевает обойти кухонный остров. Ведь чем скорее мы доставим ему то, чего он хочет, тем скорее мы, возможно, уговорим его рассказать нам о ключе к Миру Теней – и убедим дать нам этот ключ.

Мне ужасно хочется прекратить всю эту хрень и прямо попросить Джикана о помощи. После моего визита в допросную я не хотела признаваться самой себе в том, что, возможно, придется выбирать между желанием срочно получить противоядие для спасения Мекая и необходимостью заняться армией охотников, которая, возможно, готовится к атаке. Но если мы расстроим Джикана, он точно нам не поможет – и тогда мы однозначно никуда не попадем. А значит, мне надо приклеить к лицу улыбку и продолжать эту пляску.