Между столиками и судьбами. История одного официанта

Тем временем, моё время работы в «Клеопатре» подходило к концу. Был совершенно заурядный день. Я носился с очень тяжелыми в общении гостями с Кавказа, которым постоянно что-то требовалось. Речь не про еду или выпивку, хотя пили много и с удовольствием:

– Эй, бедолага, возьми ключи, сбэгай чэрэз дарогу, скажи Армэну пусть туда-сюда едет.

– Возми сумка телефон, пазвани Ашоту, – скажи пусть нэ пэрэживает.

И всё в таком духе на протяжении многих-многих часов. Последней каплей моего терпения стала крайне неприятная сцена, которую я застал, принеся им очередную бутылку водки. На коленях перед самым грузным гостем стояла одна из местных девчонок и облизывала ему пальцы ног. Другой отдыхающий стоял рядом и следил, чтобы та не халтурила.

«Ну всё, – решил я.– С меня хватит!». Вразумить их разговорами не представлялось никакой возможности, в драке смысла было ещё меньше, равно как и в жалобе начальству. Тогда я решил наказать их единственно доступным способом – рублём. Я был уверен, что счёт выпитому гости потеряли уже очень давно, и я нагло вписал им в свой, распечатанный на принтере счёт, пять или шесть бутылок водки, добавил лишних закусок и безалкогольные напитки с сигаретами тоже умножил на два.

Наконец, пьянющие в драбадан южане решили рассчитаться. Скрестив на удачу пальцы, я понёс им свой «прокачанный» бланк счёта. Адреналин плескался в крови в промышленных масштабах, но я, сжав волю в кулак, изо всех сил старался держаться легко и непринуждённо. На все вопросы я с улыбкой отвечал типа: «Ну, и здоровье у вас! Да вы всю водку в баре выпили! Ох-ох и вах-вах!». В конце концов, один из гостей полез в барсетку и начал отсчитывать необходимую сумму. Я, скромно потупив взор, стоял в стороне и про себя считал по звуку отсчитываемые купюры. Но тут в сауну зашёл один из охранников заведения. Он обвёл взглядом отдыхающих, и я сразу почувствовал неладное – так смотрят лишь на хорошо знакомых людей. Его взгляд остановился на моём бланке счёта. Охранник подошёл, взял его в руки, повертел перед собой и спросил: «А разве у нас теперь такие счета дают?» (мои отличались даже внешне). Нужно было действовать без промедления.

– Конечно, Вахтанг, уже три дня как новые счета используем.

– Да? Ну ладно. Всё-таки позови мне сюда Елену Аркадьевну.

– Хорошо, только вот гостей рассчитаю.

Мозг работал с бешеной скоростью, лихорадочно ища выход из ловушки. Главное не суетиться – если начать дёргаться и мямлить – пиши пропало. В лучшем случае – полёт с лестницы, в худшем – поездка в лесопосадку. Я неторопливо отсчитал свою долю, заполнил официальный счёт, рассчитался с кассой. Моя начальница уже собралась домой и стояла одетая в дверях. Естественно, я не стал никуда её звать. Пожелал доброго пути и спокойной ночи. Каким-то чудом в момент её выхода Вахтанга не было у дверей и их разговор в этот день не состоялся. Всё. Пора было делать ноги. Рано или поздно мой злополучный счёт окажется у начальства. Я окинул взглядом помещение для персонала, поваров, стриптизёрш, ребят-официантов, подошёл к барной стойке, попросил бармена налить сто грамм водки, выпил и ушёл «за сигаретами». Больше в качестве сотрудника «Клеопатра» меня не видела.

Ромео

Отложенных денег хватило ненадолго. Слишком сложно было перестроиться с режима «трать – не думай, завтра снова заработаешь» на режим экономии. Но я решил не предаваться унынию – теперь-то меня, «суперпрофессионала» с опытом работы, должны были оторвать с руками все лучшие рестораны города. Во всяком случае, мне думалось именно так. Сложно было придумать большую глупость. И очень скоро я поплатился за излишнюю самоуверенность.

– Где, вы говорите, молодой человек, работали? В «Клеопатре»?

– Ну, да…

– И чему вас в этом борделе научили?

– Работе в ресторане научили, обслуживанию гостей, так-то.

– Расскажите: чем отличается кейтеринг от перепёлки в медовой глазури?

– Эээ…

Надо мной откровенно потешались.

– Какая температура подачи шампанского? И насколько она ниже температуры подачи первых блюд?

– …

– С какой стороны от гостя ставится соусник?

– Ну, слева вроде. Я был готов провалиться сквозь землю.

– Справа, молодой человек! Справа! Чтобы гостю было его удобней правой рукой брать!

– А если у гостя всего одна рука, левая. Инвалид, если?

– Иди обратно в бордель, инвалид! Нечего тебе в приличном ресторане делать.

Я быстро сообразил, что прошлый опыт работы скорее мешает, нежели добавляет баллов на собеседованиях. Ранней весной 2002 года Волгоград не был избалован изобилием хороших ресторанов и ночных клубов. Их, с запасом, можно было пересчитать по пальцам двух рук. И каждая неудача при трудоустройстве делала мои шансы на работу в престижном месте всё более призрачными. Наконец, я решился: в самом центре города, в огромном здании театра находилось самое престижное и дорогое заведение города – Элит-клуб «Ромео». Вокруг него ходило множество легенд и баек. По слухам, туда не пускали без костюма и вечернего платья, некоторые гости оставляли за один присест там суммы, сопоставимые с годовой заплатой всех врачей крупной больницы, в меню есть блюда за 500 долларов, официанты купаются в деньгах и так далее и тому подобное. К слову, не все эти мифы были беспочвенной выдумкой – забегая вперёд, скажу, что в правдивости некоторых я убедился на собственном опыте.

– Значит, ты к нам без опыта работы? Крупная женщина внимательно рассматривала меня через роговые очки с большими диоптриями, сидя за столом в большом кресле. Всё в ней излучало огромный опыт человека, вдоль и поперёк прошедшего школу общепита.

– Да, Ольга Семёновна, без опыта, но с огромным желанием. Я чувствовал себя будто в рентген-кабинете.

– Я сейчас тебе дам один хороший совет, но ты же всё равно меня не послушаешь. Не связывайся ты с рестораном. Иди доучись, стань строителем, архитектором, ментом хотя бы. А от кабаков подальше держись. Сюда вход – рубль, да выход – десять. Глазом моргнуть не успеешь, влипнешь, как муха в варенье… Ну, а если не передумаешь, хрен с тобой, возьму тебя на работу. Приходи завтра на стажировку, только не говори потом, что я тебя не предупреждала.

Из всего сказанного я услышал лишь про «завтра на стажировку», попрощался и счастливый вылетел из кабинета.

Первый блин

Я и представить себе не мог, насколько много я не знал о работе настоящего ресторана до прихода в «Ромео». Стажировка в сауне отличалась от стажировки в элит-клубе так же, как отличается двадцатилитровая бутылка плодовой браги с раздутой резиновой перчаткой сверху от бутылки превосходного шабли. Я пришёл на работу первым, сонный охранник явно не оценил моего рвения.

– Ты кто такой, нахрен? – сказала огромная лысая голова, высунувшаяся из дверей.

– Я ваш новый официант Дима! – бодро отчеканил я, жизнерадостно улыбаясь нависшему надо мной недоброму лицу.

– А какого ты, Дима, в такую рань сюда припёрся? Иди сорок минут погуляй, мать твою, -сказал свирепый колобок-мутант и исчез за закрывшейся тяжёлой дверью.

Ни ростом, ни физической силой я никогда обделён не был. Но прикинув насколько выше меня располагалась верхняя часть тела моего собеседника, я решил больше не предпринимать попыток прорваться к новому месту работы раньше назначенного срока. Спустя несколько недель работы, узнав Виталика поближе, я убедился в правильности своего поступка. Виталик был похож на молодого накачанного Шрека, пока тот не обрюзг – двухметровая Машина войны, неоднократный призёр местных боёв без правил, обладатель кулаков размером с советскую пудовую гирю и очень специфического чувства юмора. Например, многие посетители и просто прохожие частенько просили его сфотографировать их на фоне входа в клуб. Виталик соглашался, брал фотоаппарат, щёлкал счастливых людей, но на проявленных спустя время фотографиях всегда были или только головы, или ноги, или вообще вороны на крышах. Напомню, что это ещё была эпоха фотоплёнки – цифровики, а тем более мобильные телефоны с камерами в массовом пользовании появились только через пару лет. Во всяком случае, я ни разу не видел, чтобы кто-то пришёл к Виталику разбираться по поводу испорченных снимков.

Минут через 30 к дверям подошёл крепкий высокий парень чуть постарше меня. Он оказался местным барменом, вместе с ним мы и прошли внутрь заветного клуба.

Элит-клуб «Ромео» располагался в здании самого большого театра в городе и представлял собой не слишком большое помещение в виде амфитеатра. Самый нижний ярус примыкал к небольшому танцполу со сценой и огромным экраном.

В клубе имелось спутниковое ТВ с сотнями зарубежных каналов, но утренние часы эфира принадлежали охране, которая всегда выбирала порно-каналы.

На нижнем ярусе были маленькие круглые столики без сервировки. Предполагалось, что это коктейльные столики. На следующем уровне столы были со скатертями и наперонами. Маленькие столы для одного-двух человек, и побольше – для компаний от четырёх до шести человек. Третий и самый высокий ярус был наиболее престижным, там наличествовала сервировка в три прибора и три стекла (по три ножа и три вилки, рюмка, бокалы для вина и воды). В зале было два аквариума, один небольшой – в глубине зала, другой, побольше, выполнял роль перегородки между холлом с охраной и залом. В нём величаво плавала целая стая пираний, возглавляемая очень крупной и авторитетной рыбиной по прозвищу Гриша. За сценой была солидная барная стойка с тяжелыми барными табуретами (я выяснил, что их наличие определяет – контактный бар или нет). За баром находился проход в маленький банкетный зал, а дальше он вёл через кухню к раздевалке для персонала.

Все главные правила хорошего официанта я узнал именно здесь, в «Ромео». Первое правило касалось новичков. Оно гласило: «Если тебе нечего делать – значит, что-то ты делаешь не так». А делать нужно было много всего. Первым делом нужно было привести в порядок зал. Протереть все тарелки и приборы от пыли, просмотреть бокалы на наличие следов от пальцев и, в случае чего, натереть их. Далее- подготовить стейшны.

Новое слово в моём словаре. Стейшн – это друг и помощник официанта. Тумба как минимум с одним выдвижным ящиком. Здесь хранятся чистые приборы, пепельницы, натёртое стекло и всё то, что помогает в работе быстро решить маленькие проблемы, не отходя далеко от гостя (салфетки, сахарницы, специи, штопор и т.д.). Естественно, чтобы всё необходимое было на месте, нужно это туда положить, а перед этим натереть до блеска. Прежде чем я научился быстро и аккуратно натирать бокалы вафельным полотенцем, немало винных бокалов было с хрустом разломано пополам.

А ещё были тканевые салфетки, те, что украшают тарелки на столе и защищают ваши наряды от всего, что может упасть со стола во время трапезы. Они заслуживают отдельного упоминания. Нынешнее поколение официантов, заправляющих салфетки в кольца или просто укладывающих их свернутыми конвертиком в тарелки, понятия не имеют сколько существует способов извращённых сворачиваний несчастных кусков ткани. Лилия, кораблик, лебедь, веер, три вида свечи, шатёр, подушка, факел, рыбка и даже шапка епископа. Это далеко не полный список вариантов издевательств. Я на все лады материл авторов этого оригами, загибая необходимые уголки непослушной ткани неловкими пальцами. В подготовке ресторана к открытию должны участвовать все официанты смены, но мои старшие коллеги тут же доверили все эти заботы мне. Наконец, к открытию (а открывались мы в полдень) все утренние дела были сделаны, ресторан распахнул двери на вход, и я увидел наших первых гостей.

Бизнес-Ланч

Бизнес-ланч, он же деловой обед, он же быстрый комплексный приём пищи в полдень за чисто символические деньги, он же проклятие для официантов. В те годы бизнес-ланч был очень популярным в городе словечком. Об экономической целесообразности бизнес-ланча рестораторы спорят до сих пор, но весной 2002 года все мало-мальски значимые кафе и рестораны Волгограда имели гордую вывеску перед входом, провозглашающую о наличии у них данной опции. В нашем клубе их было аж пять видов. Первые два -за совсем смешные деньги, два – чуть подороже и поприличнее, а самый дорогой ланч был полноценным большим обедом. Практически сразу после открытия в наш сияющий белоснежными скатертями и натёртыми бокалами зал вкатывалась разномастная толпа «бизнесменов», спешащая побыстрее съесть салат из моркови, борщ и рыбную котлету за «пять копеек». Первые ворвавшиеся в ресторан гости с удивительной прытью бежали на самый высокий ярус, чтобы в одиночку занять накрытый на шестерых стол, во время трапезы умудриться пролить и перевернуть на стол всё, что можно пролить и перевернуть, а потом, разговаривая по мобильнику, небрежно уронить: «Я сейчас в «Ромео», освобожусь через часик». Ни одного из «ланчующихся» гостей я ни разу не видел вечером, ужинающим по регулярному меню с обычными ценами. Зато в разговорах с друзьями они постоянно упоминали, что не вылезают из элит-клуба. Ланч длился до четырёх часов дня. К полтретьего два дешёвых варианта съедались подчистую, а более дорогие, как правило, ещё нет. Каждый из вариантов был дополнительно пронумерован, приведу пример:

1) Салат из свёклы с чесноком

1) Щи зелёные

2) Биточки куриные с макаронами

3) Хлеб

4) Компот

Однажды под конец ланча в зал вплыли две девушки и, не снимая тёмных очков, сели за столик. Я подошёл к ним, вручил два ламинированных меню обеда, предупредив, что остались лишь четвёртый и пятый варианты комплексных обедов. Они минут пять внимательно вчитывались. Подойдя к ним, я спросил: «Что вы выбрали?». Ответ был таков: «А что тут выбирать-то? Только же хлеб и компот остался».

Дела и заботы

Когда бизнес-ланч заканчивался и наступало затишье, готовить зал нужно было заново. Бесконечная натирка ножей, вилок, бокалов – из химчистки привезли постиранные салфетки -всё по новой, скучная монотонная работа. Мои старшие коллеги использовали передышку с куда большей пользой – кто-то бесцеремонно спал, растянувшись на диванчиках, кто-то пытался писать курсовую, кто-то выбирал покупки из свежего каталога косметики. Во всех ресторанах найдётся женщина, которая параллельно с работой распространяет нечто подобное. Подавляющее большинство моих коллег мыло голову, брызгало подмышки, втирало в лицо и в попу то, что распространяла через каталоги повар холодного цеха Татьяна Кашулина. Некоторые штуки и впрямь были нелишними. Например, охлаждающий дезодорант и тальк для ног.

Всякая работа по-разному наносит ущерб здоровью. У офисных клерков – портится осанка и садится зрение, артиллеристы -глохнут, у айтишников борода врастает в свитер, чиновники теряют совесть и становятся сволочами, а у официантов сильнее прочего страдают ноги. Через 14-16 часов, проведённых в классических туфлях (а именно их, как правило, хотят видеть рестораторы на ногах официантов), ступни ног преют, вскипают и практически протухают. Стоит ли говорить, что пахнут при этом – отнюдь не фиалками. Мой совет начинающим официантам: выбирайте обувь очень тщательно. Совершенно не обязательно рабочие ботинки должны стоить запредельных денег, многие недорогие туфли служили мне дольше и лучше, чем обувь дорогих брендов. Но никакого кожзама, только кожа – только хардкор! Тоже самое касается носков. Они должны быть качественными, из натурального материала. На носках экономить не стоит. Иначе не помогут ни тальк, ни охлаждающий антиперспирант для ног. Вторая, неочевидная профессиональная проблема, с которой я столкнулся в работе, касается в основном особей мужеского пола. Возникает она, как правило, в «запару», когда приходится много и бестолково бегать.

Запара – ещё одно новое слово в моём лексиконе, обозначающее коллапс в работе, возникающий по массе причин, но в основном из-за резкого наплыва большого количества гостей, в результате которого кухня и бар не успевают вовремя отдавать заказы, а всё недовольство публики выслушивают, разумеется, официанты.

Но вернусь к упомянутой деликатной проблеме. Речь идёт о натёртости в паху. В один момент пробежав по ресторану не один километр от кухни до столика и обратно, вдруг понимаешь, что любой шаг причиняет тебе жуткое страдание. Точнее, страдание причиняет соприкосновение промокших от пота брюк с самым интимными местами. В попытке избежать этого пренеприятнейшего трения, начинаешь ходить смешной «походкой ковбоя» – именно поэтому подобную проблему называют «ковбойской болезнью». Для того чтобы описанная ситуация вас не коснулась, нужно соблюдать банальные правила личной гигиены, принимать душ при первой возможности и использовать антиперспирант. Никто не захочет оставить чаевые человеку, подавшему сколь угодно вкусную и красивую еду, из подмышки которого несёт сыром с плесенью.

Меню

Для того чтобы стать полноправным официантом, в первую очередь нужно в совершенстве знать меню кухни, бара и иметь представление о винной карте. В распечатанных для меня на принтере листах с названиями и ингредиентами блюд было множество неизвестных слов и названий. Спустя много лет я случайно узнал, что меню «Ромео» во многом было содрано из культового московского ресторана девяностых и нулевых «Ностальжи». Но тогда, понятное дело, мне подобное не могло прийти в голову. «Филе морского окуня на ложе из волос ангела». Бррр… Сколько же надо выкурить, чтобы назвать еду волосами? Пусть даже и ангела. Оказывается, роль пресловутых волос выполняла паста. Сейчас даже у дошкольника, которому скажут, что на ужин сегодня паста с лососем, не возникнет никакого непонимания. Но мне никогда прежде не доводилось сталкиваться ни с какой пастой, кроме как с зубной, ну, или со стиральной. Даже не буду вас утруждать разъяснениями, что это была за хрень. Но с макаронами или вермишелью слово «паста» у меня не ассоциировалось, ну ваще никак. Неведомое фондю с лобстером, какие-то тигровые креветки «фламбэ», лягушачьи лапки, улитки в чесночном масле, мидии (с какого-то перепугу) «киви», крем-карамель. Всё было непонятно. Даже обычные высокие бокалы почему-то назывались «хайболами», низкие – «роксами», привычные коньячки – «снифтерами», шампанки – «флютэ», а рюмки без ножек, те из которых принято пить текилу – «шотами». Маленькие сковородки в деревянной оправе назывались «баранчиками», жульены подавали в «кокотницах», к которым требовалась вырезанная из бумаги «папильотка», надеваемая на металлическую ручку, чтобы гость не дай бог не обжёгся, а здоровенные, подогреваемые спиртовыми горелками металлические подносы с крышками для больших блюд – были «мармитами», или того хуже – «шавендишами». Ещё печальнее дела обстояли с баром: ликёры из сорока трав, абсент из полыни, над которым следует сжигать сахар на вилке, коньяк из тысячи и одного коньячного спирта, односолодовый виски, смешанный виски, островной виски, ирландский виски, американский, канадский виски, виски с ароматом соли, йода и железнодорожной шпалы, виски с ароматом ириски и виски с запахом немытого дяди Фёдора… Множество сортов чая: высокогорный, зелёный, животворящий матэ, ассам, улун, лапсанг сушонг – пахнущий лыжной мазью, дарджилинг, шмарджилинг, любимый чай президента (по каким-то авторитетным слухам) – моргентау. С кофе совсем беда: суматра, марагоджип, бразильская арабика французской обжарки и, конечно, самый дорогой в мире кофе, зёрнами которого, прежде чем их пожарили и смололи, полакомилась, а потом, простите, покакала какая-то кошка из южной Америки. И это, не говоря про коктейли и винную карту. У меня никак не укладывалось в голове, что вино, сделанное из винограда, может пахнуть и вишней, и малиной, и смородиной, и кожей, и мехом, и табаком, и луговыми опятами.

А помимо меню, были ещё правила этикета. Меню нужно подавать открытым, причём начинать нужно с женщин. В той же последовательности следует принимать и подавать заказ, если речь не шла о кавказских традиционных семьях, где всё было ровно наоборот. У каждого прибора, оказывается, была своя рабочая поверхность, за которую можно брать нож или вилку. Соусник должен располагаться справа от гостя, в пепельнице должно быть не больше одного окурка, и ещё тысяча мелких неочевидных премудростей, о которых не догадываешься в обычной жизни. А открывание бутылки вина или, не дай бог, шампанского? Для меня это было настоящим стрессом. Однажды какие-то развесёлые девушки заказали бутылку питерского «шампанского» «Риорита». Жуткое пойло, если честно – полусладкая газировка с пластиковой пробкой. То ли бармен Костя решил меня проучить, то ли не было холодной бутылки, в итоге вино попало ко мне в руки тёплым. Я с недоверием убрал фольгу с горлышка и начал раскручивать проволочный корсет, удерживающий пробку (правильно называть его «мюзлe»). Белая пластмассовая пробка сдвинулась с насиженного места и самовольно поползла вверх – плохой знак, очень плохой. Взяв бутыль в левую руку, я безуспешно пытался вернуть пробку на место правой рукой. В голове внезапно всплыл урок физики про сжатие газов и жидкостей. После оглушительного хлопка я слышал, как пробка рикошетила где-то среди софитов под потолком, а бутыль, подобно реактивному снаряду, рванула из рук и, оставляя пенный липкий след, полетела зигзагами по танцполу. Я бежал следом, пытаясь зафиксировать её на полу ручником. Не с первого раза мне, наконец, это удалось. Когда я поднял «шампанское» с пола, внутри оставалось не больше трети. Зато я сорвал аплодисменты – все гости «Ромео» покатывались со смеху, с другой стороны, им вторил персонал клуба.

С обычным (тихим) вином тоже было немало хлопот. Так как профессия сомелье ещё не добралась до Волгограда, вино мы открывали сами. Существует целый ритуал. Вино, этикеткой к гостю, демонстрируют заказчику, озвучивают название, дом производителя, год урожая и сорт винограда. Затем спрашивают, можно ли открыть. И получив согласие, срезают пластиковый колпачок под горлышком. Причём по правилам делать это нужно не более чем в три движения ножа сомелье (в простонародье – «нарзанника»), потом вкручивают жало штопора точно по центру пробки, и аккуратно, чтобы не повредить и не проткнуть, извлекают эту самую пробку. Далее оценивают качество пробки: она ни в коем случае не должна промокнуть за годы хранения насквозь. Хотя для того чтобы это случилось, нужны долгие десятилетия. Пробку, держа двумя пальцами за самый верх, следует положить на специальное блюдце рядом с заказчиком – некоторые индивидуумы их коллекционируют. Затем нужно оценить качество вина, налив себе в отдельный бокал: цвет, запах, можно даже пригубить немного вина на предмет соответствия. Потом налить немного вина заказчику, и только дождавшись его одобрения, налить всем остальным. Про аэрацию, декантацию, форму бокалов я расскажу в другой раз. Всё, что я описал, касается, в основном, дорогих и старых вин. В «Ромео» мы ни о чём подобном не знали, и, не заморачиваясь, открывали вина самым обычным советским штопором с двумя ручками. Этот раритетный девайс крошил пробки в труху, а однажды, от приложенного мной усилия, продавил плечи бутылки, просто сломав её.

Но все ошибки, недоразумения, «косяки», преобразовывались в бесценный опыт. Наконец, после нескольких недель зубрёжки – меню, барная карта, нумерация столов, имена постоянных гостей, и ещё много всего, намертво впечатались в мозг. Я сдал меню старшим официантам, мою учётную запись ввели в систему предприятия, и я получил не самую плохую позицию на втором ярусе. Официант – это звучит гордо!

Чаевые

Официантам, как правило, платят очень мало. Я слышал, что в некоторых местах официанты сами неплохо откидывали работодателю, чтобы иметь возможность работать в престижном месте. Покойный Михаил Трахтенберг, который, помимо прочего, тоже был ресторатором, недоумевал в одном интервью: «Зачем мне платить этим блядям? Да они больше меня здесь зарабатывают!». Он, конечно, лукавил, но о мёртвых либо хорошо, либо никак.

Из минимальной официальной зарплаты ушлые рестораторы постоянно вычитают деньги за штрафы, бой посуды и другие накладные расходы. Наиболее «продвинутые» умудряются «повесить» на персонал корпоративное питание, скатерти и салфетки. В итоге ты не получишь от предприятия ничего, можешь ещё и задолжать. Но волка ноги кормят, а официанта – чаевые. И они бывают очень разными. Существует много легенд о том, сколько чаевых оставляют в разных странах. 10% от счёта, 15, 20…Забегая вперёд, скажу, что больше, чем в России, их не оставляют нигде.

Первое время я отнюдь не катался как сыр в масле. Деньги давались потом и стоптанными ногами. На бизнес-ланчах чаевых просто не было, а вечером хорошо, если один из трёх столов оставлял мне что-то сверху счёта. Но однажды в будний день за мой столик под аквариумом с пираньями сел один хорошо одетый человек средних лет. От предложенного меню он отказался, а вместо этого попросил пожарить ему филе судака с картофельным пюре. Почувствовав пятой точкой, что отказывать такому гостю ни в коем случае нельзя, я метнулся на кухню. Вместе с поварами, в холодильнике для персональской еды, мы нашли искомое филе. Гость съел свой заказ и спросил, можно ли покормить рыбок. Имелась ввиду стая пираний над его головой в аквариуме.