Падаю в воду. Она не знала, чем обернется эта командировка

– Вскрывайте. Делайте, что нужно. Только найдите убийцу! – в этих словах было столько боли, что у Кете защемило сердце.

Вернувшись к Саше, она доложила, что ключа нет.

– Тогда я сейчас это дело аккуратно вскрою. – Жуковский присел у стола, выудив из кармана целый арсенал отмычек. Да, любой вор позавидует!

Кете не сводила с него глаз. Александр что-то говорил понятым, но она уже не слушала. Все слова смешались во нечто неясное. Понятые же, были неизменны – как игрушечные изваяния. Саша был серьезный, но не злобный, как большинство оперов в ее отделе. И совсем не страшный, несмотря на свой не совсем привычный вид, как для полицейского.

Майор приступил к открытию замка. Ловко, ювелирно, аккуратно. Саша чуть шевельнулся, переминаясь с ноги на ногу. Все его движения, угадываемые в тишине, производили странное впечатление на Кете.

Что-то щелкнуло, но замок не поддался.

Взгляд Кете перешел с рук, на его спину. Крепкие широкие плечи, военная выправка. Чуть выпирающие острые лопатки. Мерцающим огоньком в памяти вспыхивало старое воспоминание. Неожиданно возникший образ был таким отчетливым, что ей показалось, словно различила едва уловимые черты лица и головы. Это было удивительно и прекрасно. В груди разгорался огненный шар, разливаясь теплом по сосудам. Внезапное воспоминание, подобное видению, пылало внезапной радостью. Раздался звонкий щелчок и наваждение растворилось, вернув ее в реальность.

– Получилось. – Саша повернулся к Кете, улыбаясь. Она тоже расплылась в улыбке. А перед глазами все еще маячил знакомый образ, который, казалось, давно был забыт. Саша издал тихое «г-мм», отводя взгляд от девушки. Слишком уж сияли и блестели ее глаза. Он поднялся. На лице нависала выбившаяся из пучка прядь. Кете протянула руку и отвела волосы от лица Саши. Он не стал протестовать, хоть и испытал некоторое смущение.

Понятые чуть заметно переглянулись между собой. Эта сцена была для них гораздо интереснее, чем обыск.

Внутри что-то гулко ёкнуло. Кете хотела бы еще раз коснуться волос, но отвела руку, испугавшись, что таким простым движением, только растревожит пустую, холодную душу. Неловко повернувшись, Кете сделала шаг, окинув понятых-зевак жестким взглядом. В груди трепетала тревога, приправленная густым смущением. К щекам жаром прилила кровь. И показалось, что даже в комнате температура махом поднялась на несколько градусов. Дышать стало труднее.

– И так, – грозно насупившись, начала капитан: – обратите внимание! – она повернулась к Жуковскому, смотря куда-то над ним. Глаз уловил загогулину на шторе: – Майором… Жуковским было произведено вскрытие ящика в столе. – вздымая грудь, она умолкла.

Жуковский ожидал продолжения реплики. Капитан внезапно замолчала, беспокойно шаря глазами по комнате. Прошло несколько напряженных секунд тишины. Только голоса Ренаты и Михаила слышались из коридора. И он понял, что нужно все брать в свои руки: – В ящике обнаружены, – он резко открыл дверцу, ожидая увидеть там что угодно. Ведь просто так ящики не запирают. Но его ожидания не оправдались. Вскинув брови, Саша продолжил: – бумаги… – и вытащив их, мельком изучил. На первый взгляд, это были обычные записки.

– Что там? – выдохнув, Кете украдкой глянула на него.

– Тут написано «корм для птиц» и цифры. – Жуковский оторвался от бумаг: – И больше ничего.

– Продолжаем дальше? – нехотя спросила Кете.

– Да.

– Это бумаги погибшей? – медленно крадучись в сторону майора, как бы невзначай спросила девушка.

– Возможно. Это уже покажет экспертиза. – Саша поднял на нее глаза. Капитан выглядела неважно. Он промедлил, а затем спросил: – Устала?

В горле встал ком. Щеки снова полыхнули огнем, а в груди заворочалось нечто старое и давно забытое. Кете неуклюже тряхнула головой, будто пыталась изгнать это.

Но прошлое уже вернулось и прикоснулось к сознанию, отражаясь в сердце.

Шумно вздохнув, Кете сумела выйти из очередного наваждения. Взяв себя в руки, она ответила: – Нет.

– Тогда продолжаем.

Ренате было жаль Михаила. Он был убит горем, хоть даже еще не до конца осознавал, что произошло. В груди алела первичная боль. А скоро его настигнет сполна жуткое осознание того, что случилось на самом деле. И настигнет его гулкая пустота.

Рената знает, что такое терять близких.

Допрос был доведен до конца, и уже казалось, что точка его «кипения» давно пройдена. Барсова облегченно выдохнула и чуть расслабила плечи, когда вопросы себя исчерпали. И уже собираясь покинуть Михаила, добавила: – Не покидайте город, и еще, если вдруг что-то вспомните или узнаете – сразу сообщите нам.

С этим этапом было покончено.

Хоть Михаил и не сказал ничего важного, что могло помочь следствию, Рената все равно была рада, что эта неприятная беседа закончилась. Отходя от мужчины, она чувствовала себя выжатым лимоном, который валяется забытый в холодильнике с прошлого Нового Года. Накатывал пессимизм. За сегодняшний день дело не сдвинулось с мертвой точки. Рената томно вздохнула, потрепав выбившиеся пряди из хвоста. Сейчас она поняла, что не может вспомнить, когда так в последний раз расстраивалась из-за отсутствия улик или подозреваемых. Ни одной зацепки, ни одной ниточки, за которую можно потянуть. В груди щекоткой зашевелилось поганое предчувствие, что дальше будет только хуже. Может Кете с Сашей чего-нибудь нашли?

Она направилась к ним.

Тем временем обыск переместился на лоджию. В комнате повисла мокрая прохлада. Понятые закутывались во что могли, зябко поеживаясь. Они едва слышно, в полголоса переговаривались между собой. Видимо, процедура обыска порядком утомила их. А согласились сердобольные соседи помочь следствию, скорее лишь потому, что желали сунуть свои носы в чужую семью. Люди всегда любят чужие тайны. Особенно, если те – грязные.

Балкон, хоть и был улёжным, но только на первый взгляд. Сперва показалось, что там и искать нечего, ибо просто негде прятать нечто. Стоило оперативникам открыть шкафы, как им открылся целый «мир». Жуковский, вскинув брови, присвистнув: – Ё-маё! Нам тут лопатить-неперелопатить! До утра рыться будем.

– Роются свиньи в апельсинах, а мы обыскиваем. И ищем хоть-какие-то зацепки, Саша. – Кете задрала нос повыше, едва не доставая до его макушки. Майор скептично поднял одну бровь, искоса поглядывая на девушку. Кетеван, заметившая его взгляд, замерла, как испуганная лань: – Что?

– Ну так ищи давай.

Сломанная бытовая техника, старые вещи, заржавевшие инструменты, потрепанные временем книги и прочий хлам – все, что удалось выудить из шкафа. Понятые уже заметно нервничали, переговариваясь громче. Но обратиться к оперативникам, пока никто не решался.

Саша разочарованно почесал затылок. Кете молча скисла. В дверях появилась Рената. Она озадаченно оглядела происходящее и спросила с ноткой надежды: – Вы нашли что-нибудь?

– Нет. – сухо ответила Кете, качая головой.

– У меня тоже не густо. – капитан развела руками: – А вы вижу зашиваетесь.

– Да, – отозвался Жуковский: – поможешь?

– Конечно.

Вскоре на полу, около оперативников лежала еще одна немаленькая кучка всякого хлама, который люди обычно хранят на балконе. Вся проделанная работа отдавала оттенком пессимизма. Рената успела уже сотый раз вздохнуть, как ее внимание привлекла какая-то тетрадь, кончик которой выглядывал из-под пустой коробки.

– А это у нас что? – она вытащила тетрадь.

– Нашла что-то? – встрепенулся Жуковский, перебирающий вещи. Кете лишь заинтересованно подалась вперед.

– Тетрадь. Довольно старая. – Рената окинула найденное оценивающим взглядом. Она открыла ее и прочитала первые строки, написанные подтекшими чернилами: – Это похоже на личный дневник.

Мертвая точка многообещающе шевельнулась.

6 глава

Эта тетрадь была весьма неожиданной находкой. И могла поведать много чего интересного. Чужие дневники читать не прилично, но следствие не терпит тайн.

Открыв тетрадь и прочитав несколько строк про себя, Рената удивленно вскинула брови: – Это похоже на личный дневник. – она подняла глаза на коллег.

– Чей? Погибшей? – Саша свел брови. Барсова заинтересованно листала тетрадь: – Он не подписан.

– Было бы странно подписывать личный дневник. – усмехнулась Кете: – Не школьный же.

– А по делу что-то скажешь? – Рената подняла глаза на нее, неодобрительно зыркнув. Кете ничего не ответила, лишь пожала плечами. В дверях возник Михаил. Бесцеремонно ввалившись на собственный балкон, он сходу спросил: – Извините, а вы долго еще тут будете?

– А мы вам так мешаем? – Жуковский, не ожидавший подобной дерзости, повел бровью. Прозвучала его реплика не слишком дружелюбно. Хозяин квартиры, казалось, даже стушевался на секунду, но тут же приняв гордый вид, сказал: – Я устал. И хотел бы побыть наедине. – мужчина старался говорить как можно спокойнее и мягче, но звенящая злоба выплескивалась из его слов.

– Скажите, – Барсова, не обратив никакого внимания на его раздражительность, подалась вперед, выставив перед собой тетрадь: – вы знаете, чье это?

– Без понятия! – Михаил даже не взглянул.

– Вы даже не посмотрели. – Рената перевела дыхание: – Это личный дневник. Возможно, это поможет в расследовании. – она и сама в это слабо верила. Михаил, вытягивая шею, присмотрелся к тетради.

– Нет, впервые вижу. – он отрицательно качнул головой.

– Ваша супруга не вела дневников? – капитан убрала его в пакет, туго запечатав: – Может она что-то упоминала?

– Нет. – уставившись в стену, ответил Михаил. Рената вздохнула, глянув на коллег.

– Вы можете дать нам образец почерка Аиды? – задумчиво протянул Саша.

– Да. – он открыл ящик в комоде, достав папку с документами: – Тут есть. Поможет?

– Спасибо. – глянув бумаги краем глаза, Саша добавил: – Тогда на сегодня все. – шагнув в комнату, Жуковский оценивающе оглядел «фронт работ», проделанных сегодня.

– Неужели. – облегченно вздохнула Кете, первой зашлепав на выход. Рената, стоявшая чуть позади Саши, шепнула ему: – Ну ты посмотри на нее, а!

– А, Ренат, – он уже хотел сделать шаг, но остановился, наклонившись к капитану: – хотел спросить, чего ты на нее кидаешься?

– Хм-м, – протянула Барсова, явно не желая отвечать. Но чуть промедлив, все же ответила: – чуйку мою не обманешь. От нее ожидать чего угодно можно.

– Да ну что ты? – Саша добродушно усмехнулся: – Не накручивай. – майор шагнул вперед, давая понять, что разговор окончен.

– Попомнишь ты мои слова. – фыркнула Рената.

Когда они приехали в отдел, время уже добегало полуночи. Стало заметно тише и темнее. И даже как-то мрачнее – оглядевшись по сторонам, заметила про себя Кетеван. Сквозь приоткрытую дверь одного из кабинетов просачивался свет. В проеме показалось бледное и худощавое лицо. А в следующую секунду, вышел высокий стройный парень. Завидев оперативников, он махнул им рукой.

– Это наш трасолог. – улыбнувшись, сказал Саша: – Ну и вообще, он умеет много чего. Даже Пентагон взломает.

– Надо же, – усмехнулась Кете. Она хотела добавить, что с виду не скажешь, что этот щуплый парнишка, скорее напоминающий подростка, может служить в полиции. Но сдержалась.

Когда Кете вошла в кабинет, ей в нос ударил ощутимый запах химии. На нескольких столах стояла разная техника, множество колб и пробирок с цветными реактивами. В стеклянном шкафу виднелись разные предметы, как трофеи. Сделав осторожный шаг, она повела носом, пытаясь различить запахи. Пахло чистотой – по-другому этот запах было не описать. Именно свежей чистотой.

За столом, перед компьютером в наушниках сидел тот самый парень. Сквозь них была слышна динамичная живая музыка. Она будто разбавляла эту мертвецкую строгость и изощренную правильность в четких линиях. Взлохмаченная творческим хаосом голова парня, ритмично дергалась под мотив мелодии, и плечи содрогались в ритм. Это, по всей видимости, и был капитан Гулков, о котором ранее рассказывал Жуковский. В стерильном воздухе повисла неловкость. Кете нужно было оповестить о своем присутствии.

В голове вспыхнуло воспоминание, как она напугалась, когда коллега подкрался сзади и схватил за плечи. Сердце тогда едва не остановилось, готовое выпрыгнуть из груди. На ее испуганный визг коллега лишь посмеялся. Тогда, совсем юной полицейской было до ужаса досадно. А шутки со стороны старших коллег лишь крепли, и становились изощреннее, пока вовсе не переросли в откровенную дедовщину, прикрываемую весельем.

Сейчас Кете нервно сглотнув, отогнала назойливые воспоминания. Хриплое прочищение горла не дало результатов. Капитан неуютно перемялась с ноги на ногу и подошла к Гулкову. Она хотела уже аккуратно коснуться его плеча, как ее внимание привлек лабораторный прибор, в котором стояло несколько пробирок. На соседнем мониторе высветился результат экспертизы. Надо же, полный разбор. Смотря на это, Кете удивленно вскинула брови.

Монитор Гулкова стал темнее, загружая очередной результат. В отражении он увидел чей-то силуэт, и сердце замерло, а затем сделало кульбит. Кровь моментально ударила в голову. Парень резко обернулся и коротко вскрикнул. Кете, ойкнув от неожиданности, отступила назад. Оглядев девушку, Гулков узнал в ней новенькую оперативницу.

– Ну и чего ты орешь? – насупился Гулков. Кете растерянно хлопнула глазами.

– Ну чего смотришь? – он свел брови. Выключив музыку, он встал со стула: – Я Георгий Гулков. Эксперт-трасолог. И скромный компьютерный гений. – он задрал нос. Кете выдохнула, чуть успокоившись. Напряжение от внезапного знакомства спало. Расправив плечи, она сказала: – Кетеван Горазде. Оперативный работник, капитан. Приехала по международной программе обмена опытом среди сотрудников правоохранительных органов.

– Приятно познакомится. – Гулков улыбнулся, протягивая руку. Кете ответила на рукопожатие: – Взаимно.

– Вот и познакомились. – он снова сел, поворачиваясь к компьютеру: – А то ты сразу в бой.

– Да, не так я себе представляла первый день. – усмехнулась Кете.

– Ладно, опустим лирическое отступление. Давай ближе к делу. – его пальцы быстро застучали по клавиатуре, выводя на экран результат очередной экспертизы: – Записи в дневнике принадлежат погибшей. Так же, в стакане, найденным Барсовой, были обнаружены следы яда.

– Вообще-то, это я его нашла. – капитан по-детски надула губы. Но лишь на короткий миг.

– Мне не важно, кто его нашел. Важно то, что Титову отравили кофе.

– Да уж, – протянула Кете.

– Вот и выясняй, кому это надо было. А зацепок у вас ноль, я так понимаю. – Жора, как его называли коллеги, затараторил: – На стакане нет отпечатков, ни потожировых, кроме самой погибшей. Но есть следы смазочных материалов и авиационного керосина. – Гулков поерзал в кресле. В голосе сквозило легкое раздражение.

– Смазочных материалов? Керосина? – капитан свела брови: – Но откуда им там взяться? Вам не кажется это подозрительным?

– Скорее всего, их оставила сама погибшая. В аэропорту, все-таки, работала. – он уже смолк, как вдруг встрепенулся: – А! Еще были обнаружены следы талька, который используется в нитриловых перчатках.

– Ну, с этими вирусными ограничением все носят перчатки на работе.

– В терминал поедете, и будете искать все, что можно и нельзя. От найденного и будем плясать. – Жора встал и шагнул к принтеру.

– Меня знаете, что интересует, что значит запись «корм для птиц»?

– Мне тоже. – Жора вернулся в кресло и снова защелкал по клавиатуре. На экран вышло досье убитой: – В досмотре работала восьмой год, без рабочих нареканий. До досмотра нигде не работала, по крайней мере официально. Я уже связывался с детективом, который за ней следил, и он поведал, что Аида была абсолютно чиста. В ее мобильном тоже ничего интересного. Созванивалась только с мужем, и иногда с начальницей. В перемещениях тоже ничего необычного. – Жора развел руками.

– То есть, она была обычная сотрудница, – Кете уставилась на Гулкова: – И за что ее могли убить?

– Не знаю. Надо искать.

– Может тут будет ответ? – капитан потянула руку к дневнику.

– Вот и займись этим. – Жора протянул ей тетрадь.

Взяв в руки потрепанный дневник, капитан Горадзе уныло вздохнула. Читать чужие дневники было не самым приятным занятием. Но тайны манили.

Осилила Кете около двадцати страниц. Усталость наваливалась на нее лавиной, закрывая глаза. Чтобы не уснуть, она бросила взгляд на страницу, где красивым мелким почерком была выведена какая-то бессмыслица о школьной неприязни к навязчивому однокласснику. Запись датировалась 2008 годом, декабрь. Когда на пожелтевшей странице оставалось несколько слов, Кете захлопнула тетрадь и прикрыла глаза. И моментально погрузилась в темноту.

В кабинет вошел зевающий Саша. Гулков обернулся, кивнув ему. Жуковский, заприметив уснувшую Кете в обнимку с дневником погибшей, умилительно улыбнулся: – Заработалась совсем.

– А? – и только сейчас Жора заприметил Кете: – Ха! Совсем загоняли девчонку.

– Ну извините! – майор шутливо развел руками: – Так, что у вас интересного?

– Пока ничего внятного. Дневник и записи принадлежали погибшей. Что Аида имела в виду, когда писала про корм для птиц – не понятно. Ведь ни она, ни муж никаких птиц не держали. – в полголоса прошипел Жора.

– Может родственники? А она заказывала? – Жуковский потрепал волосы. Он обернулся, хотелось сесть, но свободных стульев не было.

– У Аиды живых родственников нет. Если только мать Михаила. Она как раз в деревне живет. – ответил Жора. Саша хотел что-то сказать, но Кете пошевелилась и промычала, на секунду открыв глаза.

– Давай-ка, на диванчик ее отнесу. А то не дело. – буркнул Саша. Жора кивнул, даже не думая ему помочь. Глянув на Гулкова, Саша аккуратно, едва дыша, поднял Кете. Потревоженная девушка простонала и сморщила лоб.

Дойдя до заветного уголка в коридоре, с девушкой на руках, Жуковский пытался аккуратно уложить ее на диван. Но запнулся в полумраке о собственную ногу. Смачно чертыхнувшись и разбудив Кете, он уронил ее на диван. От внезапного и не самого приятного пробуждения, капитан вскрикнула, глядя на Сашу с недоумением. Спустя секунду недоумение сменилось легким смущением. Ее губы сжались, а глаза пробежали по удивленной физиономии Жуковского. Он быстро отпрянул и выпрямился, почесывая затылок. Спустя еще несколько мгновений, до Кете дошло, что Саша принес ее сюда. Она вопросительно глянула на майора, а к щекам прилила кровь. Саша же, оправившись от легкого шока, принял равнодушный вид.

– Ты принес меня сюда? – задавая очевидный вопрос, она часто заморгала.

– Да, – он пожал плечами, чуть пряча глаза: – ты уснула на стуле в кабинете у Жоры. – майор указал на тетрадь, сжатую у нее в руках. Дневник, а точнее, возможная улика, плотно стиснутая в ладонях, успела слегка намокнуть. Кете попыталась выдавить непринужденную улыбку, но вышло нечто несуразное. Она кивнула на тетрадь: – Да. Надо бы изучить. А то мало ли, чего там найдем. – она подняла глаза на Сашу: – Я вот начала, и уснула.

– Тебе кофе сделать? – он шагнул к кулеру. Кетеван, услышав заманчивое предложение, подняла глаза на майора и кивнула. От этого предложения стало теплее на душе, и даже усталость уже не так давила на мозг. Было приятно, что коллеги, да еще и старшие по званию, могут быть заботливыми.

Взяв стакан у Жуковского, Кете коснулась его рук. Едва ощутимо, мягко. И внутри что-то шевельнулось, протяжно заныв. Александр, наблюдавший за происходящим, медленно кивнул, словно его посетила какая-то мысль. Отодвинув руки, от сухо прочистил горло.

– Спасибо. – сделав глоток, шепнула Кете. Напиток обжигал не только пальцы, но и язык. По телу разлилось приятное тепло. Ладонью правой руки они коснулась плеча майора. Саша глянул на ее руку, и быстро отвел глаза: – А что там в дневнике? Есть что-то интересное?

– Она писала о школьных годах. Травля, назойливый одноклассник, пьянство родителей, брат наркоман. – рассказывая, Кете поскучнела и спрятала глаза.

– М-да, в общем, мрак. – Саша вздрогнул и аккуратно убрал руку Кете с плеча.

– Может дальше будет интереснее.

– Куда уж интереснее!

Кофе дал нужный заряд бодрости оперативникам, и чтение дневника стало порядком легче. Страницы были испещрены мелким почерком, где-то были следы от слез. И события с каждой страницей становились все мрачнее. Сон отступил – чтение увлекало.

2012 год. Январь. Эта запись заставила сердце дрогнуть. Аида писала, что оказалась беременной. И этого она совсем не хотела.

2012 год. Июль. Аида расправилась со своим братом. Страница была расписана в подробностях, как никто не стал выяснять причину смерти, списав все на его образ жизни.

2013 год. Март. Аида радуется кончине матери.

Кете хотела отложить тетрадь, наполненную ужасами. Но переведя дыхание, перелистнула страницу. Далее значимых записей не было. Погибшая описывала свои темные будни, полные одиночества.

2014 год. Июнь. Аиду бросает возлюбленный. В отместку она убивает его собаку.

Читая кошмарные подробности смерти невинного существа, Кете захлопнула дневник. Читать это было слишком противно.

– Знаешь, на сегодня все. – сдавленно сказала Кете. Жуковский неловко помялся. Он хотел обнять ее, но потерев руки, сдержался. Он глянул на часы, которые показывали почти два часа ночи. Кете подняла на него красные от усталости глаза.

– Слушай, давай-ка спать. Езжай домой, завтра продолжим.

– Домой? – усмехнулась капитан: – До дома мне долго добираться. Так что поеду в служебную квартиру.

– А, – хохотнул Саша: – точно.

– А поспать да, надо.

– Тогда завтра к восьми. Поспи хотя бы несколько часов. – Саша встал с дивана: – Все, давай! Мне тоже поспать не мешало бы.

Зайдя в квартиру, Кете задвинула чемодан в угол и скинула промокшие кроссовки. Пройдя по коридору, не включая света, она толкнула дверь, ведущую в комнату. Тягучую темноту разбивал слабый луч света, проникающий из окна от фонаря. В глухом полумраке узнавались черты простейшей мебели.

Упав на кровать, Кете закрыла глаза. И сейчас такая нужная тишина начала давить, заставляя вспомнить сегодняшний день в подробностях. В сердце ворочался какой-то знакомый образ, заставляя его колко сжиматься. Тишина оглушала, будто на кровати лежала вовсе не она, а пространство накрыли чугунной крышкой. Над ней будто нависал купол, прижимая к подушке.

Со странным чувством, что саднило в груди, Кете задремала.

Утро не заставило себя долго ждать. Уже без пяти восемь Кете стояла на КПП. Строгий охранник отказывался ее пускать без пропуска, и ее доводы, что она новый сотрудник не помогли. Даже ксива не помогла. Проспорив с мужчиной несколько минут, Кете взяла мобильный, дабы позвонить кому-то из коллег. Но разблокировав телефон, поняла, что не взяла ни чьего номера, да и телефон без российском сим-карты показывал, что нет сети. Разочарованно вздохнув, она глянула на охранника.

– Может вы меня пропустите? – Кете вымученно улыбнулась, и ее опухшие от недосыпа глаза превратились в узкие щелочки: – Уже без трех минут. Я опоздаю.

– Не положено без пропуска. – буркнул мужчина, даже не глянув на нее.

– Но я даже позвонить никому не могу.

– Ничем не могу помочь. – равнодушно ответил охранник. Кете снова хотела пуститься в спор, но заприметила приближающуюся Барсову. Вспомнив вчерашний день, Кете поморщилась, поняв, что помощи просить остается только у нее.

– Что? Не пускают? – подойдя, усмехнулась Рената. И вопреки ожиданиям Кете, ее усмешка была вовсе не злобная.

– Доброе утро, Рената, – сдержанно начала Кетеван: – у меня пока нет пропуска, как оказалось.

Рената приложила карточку к сканеру. Мигнула зеленая лампочка, и на экране загорелась стрелка. Обернувшись к охраннику, она сказала: – Пропусти, она своя. – прозвучало легко и обыденно. У Кете аж вскипела радость.

«Своя».

Мужчина настороженно посмотрел на Барсову. Он давно ее знал, еще с первых дней ее работы в отделе, и не доверять капитану повода не было. Однако сейчас, она подбивала его на то, чтобы нарушить устав.

– А что скажет Виктория Георгиевна? – охранник недоверчиво покосился на Ренату.

– Я с ней разберусь. Открывай.

– Г-м, – мужчина замешкался, но все же пропустил Кете.

Прошмыгнув через турникет за Ренатой, Кетеван улыбнувшись, сказала: – Спасибо, что выручила.

– Не ожидала? – на ее лице тоже заиграла улыбка. Этот простой вопрос застал капитана врасплох. Удивленно вскинув брови, она произнесла: – Не то, чтобы… просто спасибо.

– А ты думала я только ворчать умею?

– Ничего подобного. – Кете почувствовала, что разговор грозит уйти не в то русло. Рената ничего не ответила, лишь пожала плечами.

Уланова собрала всех в кабинете. На повестке дня был доклад о результатах расследования, и обсуждение дальнейших действий. Сотрудники гурьбой хлынули к начальнице в назначенное время. Кете, увязавшаяся за Ренатой, только сейчас заметила Жуковского, который очевидно торопился, на ходу снимая куртку. Выглядел он помято, будто только что встал с кровати. Смятая футболка, растрепанные волосы.