История России от Ивана Калиты до династии Романовых (ХIV -ХVII века)

Возвращаясь к событиям, связанным с Михаилом Тверским, надо сказать, что правитель Золотой Орды Мамай, когда узнал о том, что сделали с его протеже, пришел в бешенство.

– Что теперь значит мой ярлык, если князя, которому я его выдал, силой заставили отречься от власти! – кричал он. – Это что получается? Я выдаю документы, а ими, извиняюсь за выражение, подтирают задницу! Как государственный деятель, как политик, как служитель закона (а я прежде всего служитель закона), я это просто так оставить не могу!

– Позвольте слово, о великий, солнце подобный и лучезарный Мамай! – из толпы царедворцев вышел мурза, занимающийся налоговыми делами. – Позволю себе напомнить, что Москва крупнейший налоговый должник. У них уже задолженность за несколько лет!

– А ты куда смотрел?! Небось, получал взятки и закрывал глаза. Ладно, встань с колен, а то лоб расшибешь! Поедешь в Москву с посольством. Передашь князю Дмитрию мои повеления: он должен немедленно вернуть великое княжение Михаилу и выплатить задолженность по налогам с учетом пеней за просрочку платежа! И пусть после этого явится ко мне на суд! Хватит с ним цацкаться! Никаких оправданий не принимать! Пора этому засранцу в пыли передо мной поваляться и пятки мои как следует полизать!!!

Вскоре в Кремле появился ханский посол, чтобы передать ноту протеста.

– Наш великий царь лучезарный и солнце подобный Мамай изволил гневаться на тебя, князь Дмитрий Московский! – объявил с порога ханский посол. – Его волей на великое княжение был посажен князь Тверской Михаил Александрович. Ты же до сих пор не передал ему дела! Это незаконно и непорядочно! Так честные люди себя не ведут!

Однако Дмитрий, узнав о гневе Мамая, не только не испугался, а даже обрадовался. Как он посчитал, пришла пора воплотить в жизнь его идеи о независимости от Золотой Орды и неподчинении ханам.

– Передайте вашему Мамаю, что мне на него плевать! – даже не взглянув на посла, бросил он. – Он может выписывать кому угодно ярлыки, если ему больше делать нечего. Однако предупредите его, что, если люди с его ярлыками появятся в пределах моих владений – они будут немедленно схвачены и казнены. Если же ваш Мамай хочет пойти на меня войной – я его отлуплю, как шелудивую собаку!

– Еще великий царь лучезарный и солнце подобный Мамай велел указать тебе, что ты задолжал ему дань! Уже несколько лет ничего не платите! Как только не совестно? – переминаясь с ноги на ногу, удивленно смотрел на москвичей посол.

– Ничего я ему не должен! – безапелляционно объявил Дмитрий. – Пусть катится ко всем чертям. Если же он еще раз напомнит мне о долге, то я просто набью ему рожу!

Когда Мамаю все это передали, война стала неизбежной.

Для начала хан стал прощупывать противника, посылая на Русь небольшие отряды. Один из таких отрядов напал на реке Пьяне недалеко от Нижнего Новгорода на отдыхающих за бутылкой вина русских ратников и, воспользовавшись их бессознательным состоянием, перебил всех (август 1377 года).

– Все русские пьяницы и тунеядцы! – обрадовался Мамай, когда ему доложили об этом успехе. – Они и дань только потому мне не платят, что не хотят работать, а хотят только бухать! Дмитрий же, их предводитель, просто опустившийся ниже плинтуса алкаш!

Мамай, заранее уверенный в успехе, послал на Дмитрия крупное войско под командованием мурзы Бегича. В Рязанской земле на берегах реки Вожи монголы были наголову разбиты русской ратью под командованием самого князя Дмитрия (август 1378 года).

– Этого не может быть! – удивился Мамай, узнав о проигранном его войсками сражении. – А вы мне говорили, что русские все – пьяницы. Говорил же я вам, что нельзя недооценивать противника! Дмитрий – это вам не простой алкаш из подворотни, а опасный противник, для сражения с которым нужна серьезная подготовка!

Мамай приступил к разработке военной операции, в ходе которой, по его мнению, Москва должна была быть окончательно уничтожена.

Прежде всего, он напал на владения союзника Москвы, рязанского князя Олега, который был одним из командиров русскими войсками в битве на Воже. Разоряя рязанскую землю, Мамай одновременно делал Олегу заманчивые предложение о союзе и добился того, что склонил его на свою сторону (хотя Олег вел свою игру и даже, соглашаясь на временные союзы, всегда имел ввиду свою выгоду).

Затем Мамай заключил военный союз с Литвой, в который правил теперь сын Ольгерда, Ягайло.

Наконец, летом 1380 Мамай со своей армией выступил в поход и вскоре встал в устье реки Воронеж, ожидая подхода союзников из Рязани и Литвы. По его плану войска коалиции должны были окружить армию Дмитрия и уничтожить ее.

Дмитрий, срочно проведя мобилизацию, спешил навстречу Мамаю, понимая, что вступление в войну на стороне его противника Литвы и Рязани может окончиться для него катастрофой.

В сентябре 1380 года русские войска форсировали Дон и встретились с монгольской армией недалеко от устья реки Непрядва на Куликовом поле.

Дмитрий приказал поднять свой анархический черный стяг и с яростью обрушился на врага.

Началась рукопашная схватка. Долгое время обе стороны сражались с одинаковой храбростью и ожесточением, однако, в конце концов, русское войско, в котором было много неопытных в бою новобранцев, не выдержало и побежало.

Мамай торжествовал. С необычайной для его тучной фигуры скоростью он носился по полю, стараясь выискать в толпе убегающих русских своего недругу -Дмитрия. В свою очередь князь Дмитрий, понимая, что его дело проиграно, зарылся под ветки и листву и превратился в небольшой холмик, мимо которого, ничего не подозревая, несколько раз пробегал Мамай.

В это время в дубраве на западной стороне Куликова поля стоял в засаде русский полк под командованием двоюродного брата Дмитрия, Владимира Андреевича Серпуховского и литовского военачальника, перешедшего на русскую сторону, Дмитрия Михайловича Боброка.

– Не пора ли нам вмешаться? – несколько раз в ходе битвы спрашивал в нетерпении Владимир Серпуховской у опытного Боброка.

Однако Боброк сдерживал своего горячего сослуживца до того самого момента, когда монголы, преследовавшие русское войско, обратили к ним спины.

Удар засадного полка вышел неожиданным и сильным.

Монголы, которые считали, что все неприятности для них позади и уже начали подсчитывать добычу, пришли в ужас и, побросав оружие, в свою очередь обратились в паническое бегство. Впереди своего войска бежал тучный Мамай, который громко кричал:

– Бежим скорее, воины, иначе нам в земле своей не бывать, жен не ласкать,

с друзьями не бухать, любовниц не заводить и вообще не жить!

Битва была выиграна русскими полностью и безоговорочно.

Мамаю удалось уйти, но лучше бы он этого не делал, поскольку после такого позорного бегства его перестали уважать в Золотой орде.

Один из претендентов на должность великого хана, Тохтамыш, который, в отличии от Мамая, был одним из потомков Чингисхана, собрал большое войско и встретил своего соперника в октябре того же 1380 года на реке Калка. Сражения, по существу, не было, так как почти все войско Мамая, презирая своего предводителя, перешло на сторону противника.

Мамай, громко крича свои причитания, вновь бежал и попытался укрыться в Крыму в городе-крепости Кафе (Феодосия), но его даже не пустили туда. После этого Мамай, вероятно, сойдя с ума, стал бегать по пляжам Крыма с криками:

– Бежим скорее, воины, иначе нам жен не ласкать, на земле не бывать и т. д.

Вскоре его нашли убитым на одном из пляжей (вероятно, постарались отдыхающие).

Возвращаясь к Дмитрию, скажем, что победа на Куликовом поле принесла ему почетный титул Донской, однако вовсе не избавила Русь от обязанности платить дань Орде, о чем мы поговорим в следующей главе.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ. РЕВАНШ ЗОЛОТОЙ ОРДЫ

Вскоре после описанных событий новый хан Золотой Орды Тохтамыш потребовал от князя Дмитрия Донского уплаты дани за все предшествующие годы с начисленными пенями, то есть повел себя ничем не лучше покойного Мамая.

Дмитрий только немного отошел от Куликовской битвы, когда получил письмо такого содержания:

«Уважаемый великий князь Дмитрий!

Спешу тебя обрадовать, что с помощью наших совместных усилий самозванец Мамай убит. Законность и правопорядок на территории нашей страны полностью восстановлены. Теперь я, потомок Чингисхана, стал великим ханом Золотой Орды. Заранее спасибо за поздравления.

Прежде всего, считаю своим долгом сообщить тебе, что теперь между Золотой Ордой и Русью обязательно должны быть восстановлены прежние добрососедские и дружеские отношения. Для этого есть все необходимые условия, горячее желание с моей стороны и, не сомневаюсь, что с твоей.

Осталось уладить одно маленькое недоразумение.

Я прекрасно тебя понимаю, когда ты отказывался платить дань подонку Мамаю (я бы сам ему ничего никогда не заплатил). К сожалению, из-за этого у тебя возникла задолженность по выходу (дани). Расчет суммы долга и пени прилагаю.

Я уверен, что ты в самое ближайшее время оплатишь ее, ибо, как честный человек, наверняка откладывал эти деньги и просто не отсылал их к нам в Орду, опасаясь, что они попадут в руки мерзавцу Мамаю.

На сем прощаюсь, крепко обнимаю и надеюсь, что ты испытаешь ко мне такие же дружеские чувства, как я к тебе.

С надеждой на дальнейшее плодотворное сотрудничество, Великий хан Золотой Орды Тохтамыш

P.S. Спасибо за помощь на Куликовом поле».

– М-да! – задумчиво заметил Дмитрий. – Гладко чешет! Только где я ему деньги возьму?! Нашел честного человека… Однако воевать с ним сейчас не с руки. На Куликовом поле множество русского народу полегло, и новой такой битвы нам не сдюжить! Так что ответьте уклончиво. Пишите вежливо, культурно, но общими словами. Мол, мы его приветствуем и рады сотрудничеству. Про дань ничего писать не надо. Включим дурака, а там посмотрим. Может, пока письмо до него дойдет, у них уже новый хан будет.

Тохтамыш так и не получив денег, направил в Москву посольство, однако оно тоже вернулось ни с чем. Дмитрий вроде бы не отказывался напрямую платить, но как только заходил разговор о деньгах, уводил его в сторону.

Наконец, у Тохтамыша лопнуло терпение, и он объявил о начале военной компании.

В 1382 году его войска переправились через Волгу и ускоренным маршем двинулись к Москве. Путь его лежал через рязанские земли, где по-прежнему правил князь Олег, которому после Куликовской битвы удалось каким-то образом уверить Дмитрия Донского, что он его друг и шел на подмогу к нему, а не к Мамаю. Увидев полчища Тохтамыша, Олег снова переменился и изъявил готовность быть им проводником, указывая дороги и переправы через реки (это ему, однако не помогло, и на обратном пути монголы все-таки разорили его земли).

Дмитрий Донской, услышав, что к его столице со стремительной скоростью приближается враг, не стал искушать судьбу и уехал на Север в Кострому.

– Москву я еще смогу восстановить, а свою голову нет! – объявил он провожавшим его боярам. – Семью я тоже забираю с собой, ибо какой я буду муж и отец, если брошу ее на произвол судьбы. Вам же велю держать оборону! Враг скоро будет у стен города, посему приказываю: ни шага назад! Вцепитесь в нашу землю зубами и держитесь! Велика Русь, а отступать вам некуда. Сражайтесь до последней капли крови!

– И долго нам держаться, великий князь? – спросил уже известный нам митрополит Киприан.

– Вопрос не ко мне, а к Тохтамышу. Кто знает, сколько он вас тут мариновать будет. Я лично прогнозирую, что не больше, чем полгода. Сейчас август месяц, тепло, а ударят морозы, посмотрим, как они себя на холоде поведут! Честно сказать, я им не завидую. Попляшут они на нашем морозе. Еще голод наверняка начнется! Короче, пишите мне письма. Я обязательно буду их читать!

Однако стоило уехать великому князю, как следом за ним из Москвы бросились бежать митрополит Киприан и бояре. При выезде из Москвы у них возникла потасовка с приготовившемся к обороне города москвичами, которые, возмутившись предательством элиты, подбили митрополиту глаз и ограбили нескольких бояр. Однако духовным и светским аристократам удалось все-таки с боем вырваться из города и раствориться на бескрайних русских просторах.

Вскоре у ворот Москвы возник коллапс: одни (в основном купцы и ростовщики) хотели покинуть город следом за боярами, а остающиеся в городе патриоты бросали в них камни со стен и кололи рогатинами.

Порядок навел некий неизвестно откуда взявшийся литовец, внук Ольгерда, князь Остей. В мирное время о нем почти никто не слышал, он даже не был москвичом, но в тяжелый для Отечества час совершенно неожиданно возглавил оборону города. Он убедил народ выпустить из Москвы тех, кто не хочет ее защищать, поскольку от них все равно не будет никакого толку, а также женщин и детей. Затем москвичи сами сожгли посады и укрылись за мощными городскими стенами.

Наконец, к городу подошли войска Орды.

Тохтамыш лично несколько раз вел свою армию на штурм, и каждый раз был отброшен. Защитники города бросали со стен камни, лили смолу и кипяток. Это продолжалось три дня. В конце концов, видя, что дело плохо, Тохтамыш послал в Москву на переговоры находящихся при нем двоих суздальских князей, шуринов Дмитрия Донского, который был женат на их сестре.

– Произошло недоразумение! – уверяли шурины. – Тохтамыш сердит на холопа своего, князя Дмитрия Донского, который оскорбил его, чему мы, шурины, свидетели. К вам же, москвичам, хан не только не имеет никаких претензий, но и наоборот очень ценит вас за храбрость и желает вам только добра.

– Чего он тогда напал на нас? – резонно возразил князь Остей.

– Он не на вас напал, а на Дмитрия Донского! – уверяли шурины. – Он только сегодня узнал, что его нет в городе! Хан даже заплакал (до сих пор плачет). Мы сами слышали, как он говорил: «Зачем я напал на этот прекрасный город?! В нем живут такие хорошие люди, а я им причинил столько зла! Я должен немедленно извиниться перед ними и каждому горожанину подарить подарок!».

– Подарок? – оживились москвичи.

– Очень дорогой подарок. Какой сказывать хан не велел, но вы все будете приятно удивлены. И вообще хан хочет с вами получше познакомиться и подружиться. Впустите его в город и в свои сердца!

Мнения москвичей разделились. Князь Остей предлагал не верить обещаниям и сражаться до конца, однако большинство постановило открыть ворота.

Воины Тохтамыша тут же ворвались в город и начали истреблять всех подряд без разбора. Многие бросились спасаться в церкви, но монголы разбивали двери, врывались в храмы и истребляли народ от мала до велика. Поубивав великое множество людей, победители напоследок зажгли город. Богатая столица превратилась в кучу развалин, посреди которых стояли разоренные и заваленные трупами каменные церкви.

После взятия Москвы монгольская армия разделилась на отдельные отряды, которые поехали грабить небольшие города: Переяславль, Дмитров, Звенигород и Волок (ныне Волоколамск).

Рядом с Волоком их в свою очередь ожидал неприятный сюрприз. Герой Куликовской битвы, князь Владимир Андреевич Серпуховской, со своим отрядом внезапно атаковал монгол и разбил их наголову.

Услышав об этом, Тохтамыш, который думал, что сопротивление русских уже сломлено и осталось только хорошенько разграбить их землю, запаниковал и дал приказ к общему отступлению.

– Бежим скорей, воины, иначе нам жен не ласкать, детей не ласкать и даже любовниц тоже не ласкать, как говорил покойник Мамай! – кричал Тохтамыш, обгоняя на коне свое бегущее в панике войско.

Вскоре в Москву вернулся великий князь Дмитрий Донской, а чуть позже бояре и митрополит.

– Что у вас здесь происходит? – накинулся на бояр князь Дмитрий. – Я вам что велел делать? Оборонять город! Это так вы его обороняли?! Трусы!

– Я не трус! Я был ранен! Мне глаз подбили! – возразил митрополит Киприан.

– Мне стыдно за вас! – продолжал бушевать Дмитрий. – Да если бы я в свое время также струсил на Куликовом поле, Мамай давно был в Москве!

– Я просто поехал подлечить глаз в Тверь! – стоял на своем митрополит. – Я давно слышал, что там хорошие глазники…

– Ты уволен! – оборвал его Дмитрий. – А вы все пошли вон! С глаз моих долой!

Дмитрий Донской был вынужден наступить на горло собственной песне и пойти на переговоры с Ордой. Тохтамыш в обмен на признание Донского великим князем потребовал оплату задолженности и увеличение выхода (дани).

– Скотина он, конечно, порядочная, но деваться нам некуда! – заметил Дмитрий, принимая условие победителя.

Так несчастливо окончилась первая попытка русских князей избавиться от вассальных отношений с Золотой Ордой.

Об итогах правления князя Дмитрия Донского и оценке битвы на Куликовом поле с точки зрения свержения золотоордынского ига мы поговорим в эпилоге нашей книги.

ЭПИЛОГ

Прежде чем оценивать значение сражения на Куликовом поле ретроспективно из нашего времени, посмотрим, как смотрели на это событие современники, а именно сам Дмитрий Донской. В истории сохранилось стихотворение, приписываемое победителю на Куликовом поле, которое он написал незадолго до смерти (а умер он в 1389 году в тридцать восемь лет).

Кончается жизнь! Хочу вам сказать

И душу свою излить!

Я ханов Орды хотел покарать!

Чтоб людям счастливее жить!

Но грезы юности прахом пошли!

Все вышло совсем иначе!

Надежды мои куда-то ушли,

Остались одни неудачи!

Прощай навсегда, мой любимый народ!

Я хотел, но, увы, не смог!

Такой оказался твой князь идиот,

Что ничем тебе не помог!

Но когда обо мне будешь ты вспоминать,

Не ругайся! Лучше песню спой!

Как на монгол вел русскую рать!

За свободу, как шли мы в бой!

Как мы счастья звезду увидали вдали!

И презрев вельмож и царей!

Под черным знаменем в бой пошли!

За свободой любимой своей!

Зная характер Дмитрия Донского и настроение его мыслей, можно не сомневаться, что в будущем он непременно еще раз попытался осуществить свои юношеские мечты об уничтожении власти Золотой Орды над русскими землями. Тем более, вскоре этому представилась удобная возможность: началась война между ханом Тохтамышем и среднеазиатским завоевателем Тамерланом. В генеральном сражении на реке Терек золотоордынская армия Тохтамыша была полностью разбита (1395 год).

Однако Донской не дожил до этого, а его преемники предпочитали платить деньги, чем начинать новую войну с непредсказуемым концом.

В тоже время именно с победы на Куликовом поле многие историки отчитывают окончание ордынского ига на Руси и тому есть свои основания.

Во-первых, эта была первая крупная победа русского войска над монголами, что имело огромный психологических эффект. Ранее считавшиеся на Руси непобедимым войско Золотой Орды потеряло прежний престиж.

Во-вторых, многие русские князья по примеру Дмитрия Донского перестали считать власть золотоордынских царей чем-то сакральным и все смелее стали проводить самостоятельную политику.

В-третьих, сами золотоордынские ханы теперь знали, что в русских землях их может ожидать не только возможность хорошенько пограбить, но и реальная перспектива сложить голову по примеру Мамая. Это зачастую останавливало их от вмешательства во внутренние дела московского государства.

Отныне русская элита все чаще стала действовать самостоятельно без оглядки на ханов. Ярким примером таких самостоятельных действий стала гражданская война между потомками Дмитрия Донского, куда ханы Золотой Орды предпочитали не вмешиваться. Дело в том, что перед смертью великий князь Дмитрий составил такое завещание, которое впоследствии оказалось бомбой замедленного действия, и, когда несколько десятилетий спустя она рванула, мало никому не показалось.

Об этом мы расскажем в следующей части нашей книги.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА НА РУСИ ПЯТНАДЦАТОГО ВЕКА.

ГЛАВА ПЕРВАЯ. ВАСИЛИЙ-СВЕТЛЫЙ (1389—1425)

Старший сын и наследник Дмитрия Донского, великий князь Василий прожил трудное детство. Пока его отец собирал в русских землях дань для Тохтамыша, Василий был отправлен заложником в Золотую Орду. Там он пережил такое, что на всю жизнь остался самым решительным противником всех войн и всякого насилия.

– Я очень любил своего отца, он был превосходнейший человек, но нам его экспериментов более не нужно! – заявил Василий боярам в своей тронной речи. – Дань Золотой Орде отныне надо платить вовремя, ханов почитать, а митрополитом будет Киприан, как и повелел патриарший собор в Константинополе. Страна устала от войн и потрясений! Нам необходимы покой и тишина!

В этом русле великий князь осуществлял свою политику все долгих тридцать шесть лет своего правления, во время которого не было ни великих битв, ни масштабных реформ, ни политических бурь, ни массового террора и вообще ничего такого, на чем приятно остановить глаз историку.

Даже, когда Василия вынуждали на военные действия, он старался закончить дело миром еще до начала сражения.

Наиболее тяжелым военным конфликтом за все его время правления был набег на Русь золотоордынского полководца Едыгея (1408 год). Монголы вменяли Василия в вину тоже, что его отцу – задолженность по дани, однако обстоятельства дела были совершенно разными. В отличии от своего отца Василий вовсе

не отказывался платить выход Орде, однако, ссылаясь на бедность русских земель, просил всего лишь об отсрочке. Тем не менее, Едыгей, который был крайне вздорным стариком, взбеленился и отправился штурмовать Москву.

По дороге его войско, как было положено с давних времен, хорошенько пограбило, лежащие на пути города и деревни.

Узнав об этом, Василий повел себя, как в аналогичной ситуации его отец, собрал семью и сбежал в Кострому.

Однако там он не сидел сложа руки, а провел серьезнейшую работу по бескровному урегулированию военного конфликта.

Первым делом он через своих людей распустил в монгольском войске слух, что в Орде назревает очередной переворот. Едыгею сразу стало неуютно и очень захотелось вернуться домой.

Далее Едыгею была предложена хорошая сумма откупа.

Хан решил не искушать судьбу, взял деньги и, извинившись за причиненное беспокойство, увел свои войска от Москвы.

В том же году воинственный литовский князь Витовт, который приходился Василию тестем, пошел на него войной.

– Мне надоела эта размазня, мой зять! – кричал он, хватив за столом лишку. – Вот раньше было весело! Помню счастливую весну 1372 года. Ходили мы тогда с Тверским князем, Михаилом Александровичем, на Дмитров и Торжок. Вот это была жизнь! В Торжке мы с местными девчонками так позабавились! Приятно вспомнить! Бегу я за ними, мечом размахиваю, а они визжат во весь голос и сигают от меня прямо в реку! А сейчас что? Зять мой воевать не хочет! Единственная дочь, Софочка, по несчастию жена этого придурка, ругается со мной, что я хочу идти против него войной! А я хочу воевать! Кто мне может это запретить?!

Литовские и русские войска сошлись для сражения на приграничной реке Угре. В рядах московского войска царило приподнятое настроение:

– Наконец-то мы повоюем! – возбужденно переговаривались между собой дружинники. – Устали уже сидеть без дела! Сколько лет без работы! Мечи заржавели в ножнах и щиты прогнили!

Однако Василий остался верен себе. Он тут же затеял переговоры, натравил на Витовта его дочь, сам долго спаивал тестя, и, в конце концов, грозный литовский князь дал слабину.

Через две недели бесполезного стояния друг напротив друга стороны заключили мир и разошлись.

– И это называется войной?! – возмущались, расходясь по домам, старые заслуженные ветераны. – Это цирк, а не война. Видимо, никому мы больше не нужны! Остается сидеть на печи и писать воспоминания о Куликовской битве!

Даже Тамерлан, покорив половину мира, не смог устроить войну с Василием.

В 1395 года этот великий завоеватель разгромил в сражении на реке Терек золотоордынскую армию Тохтамыша и пошел на Русь, однако, дойдя до Ельца, и услышал там о необычайном миролюбии Василия, велел поворачивать назад.

– У меня рука на него не поднимается! – оправдывался от перед своим войском.

Если Василию хотелось захватить какой-нибудь город (он все-таки был нормальным человеком со здоровыми амбициями), то он не шел на него войной, а покупал его. Так, например, великий князь купил себе Нижний Новгород в два этапа. Сначала приобрел на него ярлык в Золотой Орде, а потом подкупил нижегородских дружинников, которые провозгласили его своим князем.

Время Василия можно было бы охарактеризовать, как «тишь, гладь и божья благодать», но с последним не заладилось. Особенно тяжело с благодатью стало в конце его правления. Будто бы в помощь чуме, вспышки которой то там, то тут продолжались все княжение Василия, на Русь пришла еще одна страшная эпидемия – оспа.