История России от Ивана Калиты до династии Романовых (ХIV -ХVII века)

– Ты сделал очень хорошую покупку. Я завидую тебе! – уверял его продавший ему ярлык хан (почему-то от него пахло коровьим навозом). – С моим ярлыком жизнь повернется к тебе светлой стороной! Поезжай куда хочешь: хочешь в Москву, хочешь в Киев, а хочешь в Париж или Лондон – все они теперь в твоей власти. Отныне ты, о счастливец, хозяин мира! Только покажи мою бумагу, и жители любой страны упадут перед тобой на колени!

Совершенно очумевший Михаил отдал за это все свои наличные деньги и отправился назад на Русь.

По дороге ему встретился знакомый, который сообщил, что до Москвы уже дошел слух о покупке им ярлыка, и князь Дмитрий отдал приказ изловить его на границе и доставить к нему в кандалах. Услышав эту новость, новоиспеченный «правитель мира» не рискнул ехать на Русь, а ярлык сжег от греха подальше.

Однако, несмотря на первую неудачу, Михаил не оставил надежду купить себе власть над Москвой.

Используя свои связи, ему удалось выйти на прямой контакт с темником Мамаем, одним из теневых правителей и самых серьезных людей Золотой Орды. Михаил заложил все, что у него было, и занес Мамаю серьезную сумму.

– Честно говоря, мне ваш князь Дмитрий давно не нравится! – заметил Мамай, пересчитывая полученное золото. – Дань собирает неаккуратно, платит нерегулярно, дерзит, ярлыки берет у кого ни попадя.

При последних словах Михаил покраснел и стыдливо опустил глаза.

– Ты же я вижу – человек приличный и понимаешь, у кого надо покупать ярлыки, а кто всунет тебе туфту. Короче, езжай и бери власть в свои руки. Я дам тебе рать!

– На первых порах, думаю, можно обойтись без рати! – Дмитрий понимал, что, если он приведет с собою на Русь монголов, которые начнут жечь и убивать, его популярность сразу опустится до нуля.

– Ну, если ты такой крутой, что справишься без рати – флаг тебе в руки! – хлопнул его по плечу Мамай.

Михаил и посол Золотой орды Сарыходжой поехали во Владимир, однако горожане даже не пустили их в город.

Тогда Сарыходжой направил князю Дмитрию предписание немедленно явиться в их ставку недалеко от Владимира и передать власть Михаилу.

Вместо этого Дмитрий прислал кучу подарков вместе с приглашением приехать в Москву. Приглашение было на одного посла.

– Не надо тебе туда ездить! Он хочет тебя купить! – сразу догадался князь Михаил.

– Я взяток не беру! – твердо возразил Сарыходжой. – А в Москву я поеду, чтобы взять этого негодяя за шкирку и привезти сюда – передать тебе власть! Не бойся, друг! Я не предам тебя! Не такие мы, монголы, люди, чтобы обманывать своих друзей. Для нас дружба – это святое. Будь спокоен, я никогда не отступлюсь от тебя. Даже, если нас начнут убивать, я загорожу тебя своим телом и приму все удары на себя! Однако, чтоб ты окончательно успокоился, давай сделаем надрезы на руках и смешаем кровь, дабы отныне быть не только друзьями, но и кровными братьями!

Друзья смешали кровь и превратились в братьев, однако дурные предчувствия почему-то не оставили Михаила.

Вскоре они полностью оправдались.

Уже буквально на следующий день по приезду в Москву Сарыходжой полностью переменил свое мнение и перешел на сторону князя Дмитрия. Вскоре он прислал Михаилу письмо, в котором разрывал с ним дружбу: «Это ты виноват во всем, что случилось! Если бы ты согласился привести под Москву рать, как тебе предлагал Мамай, то Дмитрий не искушал меня своими подарками. Шла бы война, и никто не смог предложить мне взятку, потому что на войне взяток не дают (или дают крайне редко). Бесстыжий! Ты с самого начала прекрасно знал, что в Москве мне будут предлагать дорогие подарки, от которых я не смогу отказаться! Тем самым ты – главный виновник, что я не выполнил свой долг и утратил честь. Будь ты проклят, гад ползучий! Больше никогда мне не пиши, а если мы где-нибудь увидимся (чего бы я тебе не советовал) – берегись. Когда-то твой друг и брат, а ныне лютый враг Сарыходжой».

Спустя некоторое время Михаил получил аналогичное послание от Мамая, которому тоже перепало от Дмитриевых щедрот.

Михаил психанул, разграбил Углич и еще несколько маленьких городков и снова отправился в Литву.

Надо сказать, что литовский князь Ольгерд, который поначалу не очень хотел связываться с Москвой, быстро вошел во вкус и стал совершать на нее набеги чуть ли не ежегодно. При этом он даже не пытался штурмовать Кремль, а только грабил небольшие города и и угонял пленных. Эти походы литовцев, не представляя опасности для власти князя Дмитрия, были крайне неприятны для жителей московской земли.

Князь Дмитрий, однако, тоже не сидел сложа руки и принял надлежащие меры для защиты. С одной стороны, он стал укреплять границу с Литвой, которая раньше считалась безопасной и почти не охранялись, а также значительно усилил разведку и контрразведку на этом направлении.

С другой стороны, он добился победы на дипломатическом фронте, поженив своего двоюродного брата Владимира Андреевича Серпуховского на дочери Одьгерда, Елене.

В этой новой политической обстановке князь Михаил Тверской имел тяжелый разговор со своим литовским родственником.

– Ты прекрасно знаешь, Миша, что я всегда с удовольствием ходил по твоей просьбе на Москву и защищал там твою честь! – заметил Ольгерд. – Но теперь мне это не совсем удобно, поскольку я породнился с московским домом. Пойми, что они мне теперь такие же родственники, как ты, и воевать с ними для меня неприлично! Короче, ничего не получится.

– И что мне делать? – нервно прошелся по комнате Михаил, затем сел на стул, обхватил голову руками и горько разрыдался.

– Не плачь, Миша! – Ольгерд крепко обнял его.

– Мне конец, Ольгуша! – плакал на его плече Михаил. – Я – банкрот! Я все проиграл! Одна просьба: не допускай до моего гроба митрополита Алексия. Я чувствую, он обязательно припрется на похороны, чтобы восторжествовать надо мной! Гони его в шею!

– Совсем с ума сошел! – у Ольгерда в свою очередь показались на глазах слезы. – Хорошо, я помогу тебе. Только воевать уж уволь – я против родственников не пойду. А вот войско мое ты вполне можешь уговорить. Мои ребята всегда с удовольствием грабят москалей. Так что желаю удачи!

Весной 1372 года Михаил с литовским войском ворвался в московскую землю, пожег много селений, разграбил город Дмитров, однако идти на Москву литовцы категорически отказались.

– Зачем нам это нужно? – возражали они на призывы Михаила. – У Москвы крепкие стены и серьезные войска. Мы что самоубийцы? Иди сам и штурмуй, а мы достаточно награбили и хотим домой к детям и женам!

Михаил долго их уговаривал и, в конце концов, в виде компромисса они согласились сходить войной на богатый Торжок. Там, одичав в долгом походе, и не особенно уважая своего военачальника, литовские воины повели себя, как дикари: напились пьяными, поубивали кучу ни в чем неповинных людей, разграбили и пожгли церкви и монастыри, а также изнасиловали множество девиц, которые, как пишет летописец: «от стыда бросались в воду».

Очнувшись от дикого угара, Михаил и литовцы расстались, стараясь не смотреть друг другу в глаза.

После всех этих приключений Михаил отправился в Тверь, где долгое время лечился в психиатрической больнице.

Тем временем, в Москве Дмитрий входил все в большую силу.

Он фактически оттер от управления государством митрополита Алексия, который хотя и продолжал заседать в Боярской думе, однако при обсуждении вопросов почти всегда оказывался в меньшинстве и ни на что уже не влиял.

Еще один крупный государственный деятель, тысяцкий Василий Вельяминов, скончался по неизвестным причинам, после чего Дмитрий упразднил эту должность, которая с древних времен была одной из важнейших в государственной иерархии. За тысяцким стояла военная сила – земская рать, а выбирали его на вече общенародным голосованием, то есть формально он никак не зависел от князя и бояр, и как бы являлся представителем простого народ в высших органах государства. Сторонниками упразднения этой должности выступили сам князь Дмитрий, который желал править самовластно, и бояре, мечтавшие обделывать свои делишки за спиной великого князя без всякого контроля со стороны общества. Противниками же были многие богатые купцы, имевшие большое влияние при выборе тысяцкого и через него решавшие свои вопросы.

Один из самых яростных противников реформы был богатейший московский купец Некомат, который решил сопротивляться и бежал в Тверь к Михаилу.

– Ты вот лечишься от депрессии! – заметил Некомат, оглядываю заставленную многочисленными лекарствами комнату. – Единственный же правильный способ вылечить твои психические недуги – это стать великим князем!

– Грешно издеваться над больным человеком! – вздохнул, сидя в пижаме на кровати, Михаил.

– Я не издеваюсь. Смотри, что мы тебе предлагаем. Во-первых, я поеду в Орду и снова куплю тебе ярлык на великое княжение. Денег хватит. Во-вторых, в Москве сейчас идет брожение. Многие возмущены реформами Дмитрия. Если ты с силами Орды, Твери и Литвы подойдешь к Москве, я найду людей, которые откроют вам ворота и впустят в город. Ты станешь настоящим великим князем, а мы, москвичи, восстановим должность тысяцкого!

– А митрополит Алексий еще жив? – поднял голову Михаил.

– Пока жив, но уже очень старенький! Не сегодня, так завтра загнется! Так что торопись!

Летом 1375 года Некомат привез Михаилу ярлык на великое княжение от Мамая, который в очередной раз получил солидное вознаграждение, после чего поспешил забыть свой гнев на тверского князя.

Михаил сразу объявил войну Дмитрию.

Однако соотношение сил оказалось совершенно несопоставимо. За Дмитрия стояла не только Москва, но и Владимир, Суздаль, Нижний Новгород, Ростов, Ярославль, Смоленск и Новгород.

Михаил же оказался всеми покинутый.

Литовцы со стыдом вспоминали свой последний поход с ним и гневно отворачивались при одном имени Михаила, а Мамай, будучи в жестком противостояние с другими ханами Золотой Орды, решил поберечь свои войска.

Михаила осадили в Твери, где у него на фоне всех этих событий серьезно обострилась болезнь.

В минуты прояснения ему объяснили, что у него нет другого выхода, кроме капитуляции. В конце концов, тверской князь подписал все, что от него требовали: отказ от великого княжения, признание вассальной зависимости от Москвы, возвращение всего награбленного и выплата контрибуции. Купца Некомата поймали и публично казнили в Москве.

На этом заканчивается первый вооруженный конфликт князя Дмитрия, который, однако, стал только прологом к последующим событиям, о которых мы расскажем в свое время.

ГЛАВА ПЯТАЯ. БОРЬБА ЗА ЦЕРКОВЬ

Надо сказать, что князь Дмитрий живо интересовался не только светскими, но и духовными делами, и в течение жизни вел борьбу за контролем над церковью.

Как уже мы говорили, митрополит Алексий, при котором прошло детство и молодость князя Дмитрия, избалованный славой великого целителя и привыкший повелевать не только церковью, но и государством, в конце жизни оказался отодвинут от власти. С каждым годом его положение становилось все сложней и, в конце концов, он оказался между двух огней.

С одной стороны, на него серьезно наехало константинопольское начальство (русский митрополит тогда напрямую подчинялся византийскому патриарху).

Дело в том, что недруги митрополита, уже известные нам Михаил Тверской и литовский князь Ольгерд, написали на него донос патриарху, где, не жалея красок, описали его роль в аресте Михаила, а также обвинили в незаконном занятии врачебной практикой (наглая ложь, так как Алексий никого, кроме Тайдулы, не лечил).

Патриарх для разбирательства дела послал на Русь комиссию во главе с неким афонским монахом Киприаном, то ли болгарином, то ли сербом по национальности (1373 год). Надо сказать, что митрополия православной церкви, которая подчинялась Алексию, охватывала всю территорию бывшей когда-то Киевской Руси, то есть помимо земель, на которые теперь распространялась власть Москвы, туда входили также владения Литвы, которой принадлежал, между прочим, Киев. Разумеется, литовские князья были не в восторге от того, что их православную церковь возглавляет один из руководителей Московского государства.

Князь Ольгерд поспешил воспользоваться приездом Киприана, всячески обласкал его и задарил подарками.

– Я вовсе не отрицаю, что митрополит Алексий – великий целитель. Всему миру известно, как прекрасно он лечил Тайдулу! – дипломатично начал свою речь Ольгерд. – Однако, между нами говоря, как митрополит он конченная фигура. Разве может глава православной церкви заманить в западню ни в чем неповинного человека, князя Михаила Тверского, и чуть не убить его?! Так могут поступить разве что разбойники с большой дороги, а не духовные пастыри. Потом разве может православный митрополит возглавлять одновременно светское государство – Московскую Русь?! И последнее. Этот так называемый митрополит Киевский и всея Руси (ведь так, кажется, звучит его титул) даже ни разу не был у меня в Киеве! Хорош пастырь! Мне кажется его надо либо отправить в отставку, либо оставить ему Москву, а Киев передать более достойному человеку, например, вам, уважаемый монах Киприан.

– Подумаем! – задумчиво поглаживал бороду глава церковной комиссии.

Вскоре византийскому патриарху легко на стол донесение Киприана, в котором митрополит Алексий обвинялся во множестве грехов от нерадения по службе до подготовки убийства Михаила Тверского.

Патриарх пришел в гнев, но поскольку Алексий к тому времени был уже старенький (ему было далеко за семьдесят), решил не позорить его, а выбрал мягкий, как ему казалось, вариант (1376 год).

Митрополит Алексий сохранил свою должность, однако параллельно с этим Киприана, который накопал против него компромат, рукоположили митрополитом Киевским, Русским и Литовским. То есть формально на одно место митрополита было назначено два человека (Алексий и Киприан), а фактически православная русская митрополия впервые в истории разделилась: Алексий остался сидеть в Москве, а Киприан возглавил митрополичий престол в Киеве. По этому поводу даже собирался специальный патриарший собор в Византии, который постановил, что это разделение носит временный характер и после смерти Алексия, которую ожидали со дня на день, митрополия вновь объединится под руководством Киприана.

Однако это был далеко не единственный удар, полученный митрополитом Алексием.

В тоже самое время, когда под него копала комиссия Киприана, князь Дмитрий начал играть в свою игру.

– Митрополит Алексий, конечно, великий целитель и замечательно излечил Тайдулу, но меня он давно бесит! – объявил как-то Дмитрий Донской своим близким боярам. – Достаточно сказать, как он нас подставил с Михаилом Тверским, и сколько из-за этого пролилось крови! Короче, я хочу поставить митрополитом своего духовника Митяя. Он человек молодой. Энергии не занимать. Справится!

– Митяй же обычный священник. Даже не монах. Константинополь его не утвердит! – предупредили бояре.

– С Константинополем я договорюсь! – самоуверенно закончил совещание Дмитрий и приступил к осуществлению своего плана.

Первым делом нужно было постричь в монахи самого Митяя, поскольку по церковным канонам только монах может стать митрополитом. Однако Митяй, как большой любитель вина и женщин, даже слышать не желал о постриге.

– Возможно, я был бы и не против стать митрополитом, но принимать монашество категорически отказываюсь! – размышлял он перед Дмитрием за бутылкой вина. – Я терпеть не могу находиться в монашеской келье, и, наоборот, люблю женское общество и вообще веселые компании. Так что давай забудем этот разговор, допьем наше вкусное вино и поедем развлекаться к бабам!

Однако князь Дмитрий шел напролом к своей цели. Как только Митяй хорошенько нализался и уснул, его схватили, затащили в церковь и силой постригли. Одновременно с монашеским постригом на него одели мантию архимандрита.

– До обеда был священником-забулдыгой, а в обед хорошенько выкушал и стал старейшиною всех монахов! – шутили по этому поводу москвичи.

Действуя далее по плану, князь Дмитрий вызвал к себе митрополита Алексия (1377 год).

– Доброго дня, Алексий. Присаживайтесь. Как ваше здоровье? Видимо, не очень? Я, конечно, очень уважаю вас, как великого целителя, излечившего Тайдулу, но сами себя излечить вы, судя по всему, не в состоянии. Вы больны и стары, мой бедный пастырь. Посему пора на заслуженный отдых, а на свое место благословите Митяя!

– Так издеваться над старым человеком! – вспыхнул митрополит. – Мало мне было, что какие-то комиссии под меня копают! Так теперь еще какой-то Митяй выискался! Откуда взялся этот Митяй? Неужели это тот самый ваш собутыльник, которого вы бесстыдно взяли себе в духовники?

– Вы мне не указывайте, кого брать в духовники! Будете благословлять или нет? – вскипел в свою очередь Дмитрий.

– А это ты видел! – Алексий сунул князю по нос дулю.

После такого разговора митрополита Алексия больше не вызывали на заседания Боярской думы и фактически отстранили от дел.

Когда-то всемогущий, а теперь всеми гонимый Алексий прожил недолго и скончался в 1378 году.

К изумлению духовенства, сразу после его смерти Митяй возложил на себя белый клобук митрополита, надел мантию со скрижалями, взял печать и казну Алексия, въехал в его дом и стал всем распоряжаться в церкви, будто он настоящий митрополит.

– Кто его назначил? Чего он нами командует? – удивлялись епископы и архимандриты.

Но торжество Митяя продолжалось недолго. Вскоре в Москву с большой помпой въехал Киприан, тоже одетый в клобук митрополита, и в подтверждении своего сана стал показывать всем соответствующие документы патриаршего собора в Византии.

Два митрополита случайно встретились на улице и устроили потасовку.

Несмотря на то, что виноваты были обе стороны, а очевидцы драки прямо указывали, что зачинщиком был Митяй, который к тому же был в состоянии сильного алкогольного опьянения, арестовали одного Киприана.

Незадачливого митрополита продержали некоторое время под замком, а затем депортировали в Литву. Униженный и оскорбленный Киприан отправился в Киев, откуда стал посылать проклятия (анафемы) князю Дмитрию.

Несмотря на поражение своего конкурента, Митяй все равно не мог чувствовать себя спокойно. Мало того, что Византия молчала по поводу его посвящения в сан митрополита, так еще один из друзей Киприана, Суздальский епископ Дионисий, написал патриарху донос о его самозванстве.

Князь Дмитрий решил отправить своего ставленника в Константинополь, чтобы попытаться договориться.

– В Византии тебе потребуются деньги на взятку! – инструктировал князь своего протеже. – Денег нужно много, очень много, сколько я сам не знаю. Цену объявит патриарх. Не торгуйся и не скупись! Вот тебе золото, вот серебро. А вот это самое главное: хартии с моей собственной печатью! Хартии пустые. Можешь в них писать, чего хочешь. Хочешь от моего имени напиши благодарность патриарху, а хочешь заемное письмо ростовщику. Я тебе доверяю, но и ты меня не подведи. Жду тебя назад митрополитом Всея Руси.

Митяй отправился в путь, и больше его никто не видел.

Как раз в это время (1380 год) произошла Куликовская битва (о ней мы поговорим в следующей главе). По идее русские войска должен был благословить митрополит, однако такового не оказалась на месте (хотя совсем недавно их было целых два). Пришлось обращаться за благословлением к священнику рангом пониже, игумену Троице-Сергиева монастыря Сергию Радонежскому.

Когда радость от победы на Куликовом поле немного улеглась, в душу Дмитрия Донского стали закрадываться сомнения

– Куда запропастился чертов Митяй? – все чаще думал он. – Сколько месяцев от него ни слуху, ни духу! Живет, небось, где-нибудь на мои денежки. Зачем я только дал ему свои хартии? Теперь этот алкаш может записать любую сумму на мой счет! Прав все-таки был покойный митрополит Алексий, что нельзя слепо доверять случайным собутыльникам!

Князь Дмитрий уже совсем потерял всякую надежду увидеть Митяя, а вместе с ним свои денежки, как вдруг прошел слух, что посольство возвращается из Константинополя.

Вскоре в Кремль шумной толпой ввалились веселые и загоревшие на юге священники из делегации Митяя. От них пахло морем, дорогим вином и женщинами.

То, что они рассказали, повергло Донского в шок. Он слушал их, и ушам своим не верил. Послушаем следом за ним их почти детективный рассказ:

– Великий князь! Мы счастливы поздравить тебя с победой на Куликовом поле над Мамаем, за что мы молились, будучи телом в Константинополе, а душой и сердцем в одном ряду с тобой! Рады также сообщить счастливую весть для тебя. Наша экспедиция достигла успеха! Но обо всем по порядку. Выехав из Москвы, мы благополучно миновали владения Рязанские, степи половецкие и достигли Тавриды. В Кафе мы сели на корабль. Уже был виден глазам нашим Константинополь, но Митяй, как второй Моисей, увы, лишь издали узрел цель своего путешествия. Внезапно он сильно занемог животом, расковырял его сам себе ножом и в придачу ко всему утонул в пучине морской. После него осталось много золота и мы, чтобы не пропадать добру, забрали его себе, поскольку пребывание за границей влетает в копеечку. Затем дабы исполнить волю великого князя и привезти в Москву митрополита, мы там же на корабле посовещались и посвятили в сан митрополита достойнейшего из нас, отца Пимена, который был другом покойному Митяю и даже помогал ему копаться в его животе. Когда мы пришли к патриарху, он поначалу вовсе не хотел нас слушать, говоря, что на Руси уже есть митрополит – Киприан. К счастью, у нас нашлись для него веские аргументы, которые смягчили его сердце. Покойный Митяй еще в пути показывал нам твои, князь, пустые хартии и по пьяни хвастался, что может в них писать, что хочет. В одной из хартий мы написали от твоего, наш благодетель, имени просьбу патриарху назначить митрополитом всея Руси Пимена, а в остальных тоже от твоего имени денежные расписки ростовщикам, так как назначить на Русь митрополита оказалось делом недешевым и потребовало нешуточных затрат. Нам пришлось занять от твоего имени великое количество серебра и золота у купцов Венецианских и Восточных. Зато теперь, великий князь, дело сделано! Свершилось то, о чем ты мечтал! Рады тебе сообщить, что за нами следом едет сам митрополит Пимен, который, однако, пока стесняется предстать перед твоими очами. Вели встретить его колокольным звоном!

– Вы что несете? – рявкнул Донской, когда отошел от первого шока. – Какой такой вашу мать Пименов? Кто это такой? Я его не знаю! Вы куда лезете, идиоты?! Кто вам позволил выбирать митрополита? Кто вам дал право тратить мои деньги? Вы что совсем страх потеряли? Вы перепились! У вас белая горячка! Алкоголики проклятые! А ну, вот отсюда, придурки! Стоп! Стража!!! Арестуйте этих негодяев и бросьте в темницу! А стеснительного Пименова немедленно разыскать, арестовать, ограбить, избить и отправить в кандалах куда-нибудь к черту на рога, например, в Чухлому!

После фиаско с посольством Митяя, Дмитрий Донской загрустил и даже от безысходности пригласил в Москву своего старого недруга, Киприана. Встретили его с большими почестями (1381 год).

– Ну, здравствуй, Киприан! Долго мы тебя ждали! – подошел к нему под благословение Дмитрий. – Как говорится, кто старое помянет, тому глаз вон! И ты, и я погорячились! Нам надо поскорее забыть старое и двигаться дальше.

Однако, вскоре случился набег Тохтамыша на Москву, и Дмитрий вновь разругался с митрополитом (о чем речь пойдет в следующей главе). Киприан, помня свое первое изгнание и не дожидаясь повторного ареста, поспешил бежать в Киев.

Последняя попытка Дмитрия Донского возвести на митрополичий престол «своего человека» случилась незадолго до его смерти. Суздальский епископ Дионисий, тот самый который когда-то писал донос на Митяя, уже несколько раз ездил в Константинополь с ябедами на положение церковных дел на Руси и, между делом, завел там много полезных знакомств. Он уверил Дмитрия, что с его связями легко добьется от патриарха своего постановления в сан митрополита. За неимением лучшего, ненавидя всей душой и Киприана, и Пимена, скрепя сердцем Донской согласился.

Дионисий в отличии от своего предшественника, Митяя, удачно добрался до Константинополя, видимо, потому что не имел при себе особенных ценностей. Там ему удалось окрутить патриарха и получить желанный сан. Однако, на обратном пути ему не повезло. Его схватил князь Владимир Ольгердович Киевский, который объявил новоиспеченного митрополита мошенником и самозванцем (этот киевский князь был сторонником Киприана). Митрополита Дионисия бросили в темницу, где он вскоре скончался от ужаса.

Так неудачей для Донского закончилась его борьба за назначение митрополитов и установлением контроля за церковью.

Однако в некоторых других вещах этот князь оказался гораздо счастливей, о чем речь пойдет в следующей главе.

ГЛАВА ШЕСТАЯ. КУЛИКОВО ПОЛЕ