Хроно-Хранители Вечности. Том 1

Один только Боллард не знал, куда девать себя от злости. Он сам бы хотел спуститься в этот образовавшийся проем и получить толику восхищения в свой адрес. Он по жизни не часто хватал удачу за хвост, хотя в душе был крайне амбициозен. Однако чаще всего выплеска амбициям не находилось, и он никак не мог стать кем-то большим, чем был. В эту экспедицию он напросился, используя все свои связи, чтобы достичь славы и стать знаменитым. У профессора Милтона был нюх на сенсации. Именно благодаря ему он и создал себе имя в археологических кругах. От этого пирога Дейтону захотелось отломить кусочек и для себя. Однако он уплывал прямо у него из-под носа, и все потому, что этот выскочка МакКелли его опередил. Но, решил Боллард, и на его улице будет праздник. Успокоив себя таким образом, он вернулся к озеру и, сев на камень, стал ждать, когда что-либо прояснится.

Несколько ниже твердая поверхность ступенек перешла во что-то более глинистое и скользкое, добавляя опасности спуску. Они стали куда длиннее и круче, чем предыдущие. С каждым новым шагом он углублялся во тьму, которая безжалостно поглощала свет его фонаря. Где-то там внизу его ждало неизведанное. Мысли о нем смешивали в его голове чувства риска и волнения, заставляя задерживать дыхание. Учащенный стук сердца почему-то отдавался не в ребрах, а висках, отчего зрение заволакивала пленка, которую он то и дело силился сморгнуть ресницами.

Медленно спускаясь по ступенькам, МакКелли пытался привыкнуть к темноте, которая окружала его словно саван. Но безуспешно. Казалось, с каждой ступенькой она сгущалась все больше и больше. Каждый его шаг, теряющийся во мраке, казался последним. Однако приглушенное эхо, возникающее от него в пустоте, вселяло надежду на то, то это еще не конец, и Генри делал второй шаг.

Наконец он оказался в глубокой яме. Во всяком случае именно так подумал МакКелли, ощутив запах сырости, пронизывавший воздух, в какую бы сторону он не повернулся. В ход пошли руки, в то время как фонарик зажали зубы. На какой-то миг ему показалось, что отсутствие света в этом месте было полным, поскольку белесые лучи безуспешно пытались пробить завесу тьмы.

Пришлось включить мощный режим. Постепенно глаза привыкли к окружающему, и Генри убедился, что был прав в своем первоначальном предположении. В какой-то степени помещение, в котором он находился, конечно, напоминало яму, но… Она не была стихийно образована вследствие движения грунта, а вырезана из горной породы. Её стены были абсолютно ровными. Кто и чем поработал над камнями таким образом, ответа у МакКелли не было. Во всяком случае он не знал современных инструментов, способных столь ровно и точно разрезать каменные глыбы, будто они были из масла. Блоки стен были подогнаны друг другу с неимоверной точностью и казались склеенными между собой, практически не оставив швов.

Генри присвистнул от удивления, провел пальцами по идеальной поверхности плит и оглянулся вокруг. Он понял, что находится в какой-то изолированной части древнего пещерного коридора. Теперь интересно было бы узнать, в какой именно и куда он ведет.

Осветив лучом света стены, Генри убедился, что оказался в своеобразной каменной шкатулке, из которой не было выхода, кроме наверх, откуда он пришел. Но он должен быть! Иначе ступеньки не вели бы в эту комнату. По всей видимости, она является одним из препятствий к чему-то более важному, что пытаются защитить. Значит, в одной из стен должен быть спрятан тайный механизм, приводящий ее в движение.

– Надо искать то, что сдвинет одну из стен, – крикнул он, посмотрев вверх. – Стены и пол помещения, в которое я спустился, выложены исключительно ровными плитами, поверхность которых качественно отшлифована. Между плитами невозможно просунуть даже волос.

– Генри, – обратился к нему профессор, – постарайся найти то, что позволит открыть проем. По всей видимости, это остатки какой-то древней цивилизации, с которой мы еще не сталкивались. Для науки эта находка может быть очень ценной. Не исключено также, что мы сможем через этот проем выйти на поверхность. Долго нам в каменной ловушке не продержаться.

– Я вас понял. Приступаю к поискам.

Поставив фонарь в центре помещения, Генри начал внимательно ощупывать руками все стены и пол. Он искал углубления, выступы, трещины или какие-нибудь другие признаки чего-то скрытого от глаз. Время шло, а он ничего не находил.

Колено разболелось так, что МакКелли вынужден был сесть рядом с фонарем, чтобы передохнуть. Не в силах сидеть в бездействии, он взял его и стал медленно освещать стены. Вдруг его взгляд упал на одну из плит в углу стены справа. Она была слегка темнее остальных, что вызвало у него легкое удивление: так ли это? Или напряжение и усталость решили пошутить с его восприятием? Генри нахмурился, пытаясь понять, что именно заставило его задуматься над разницей в цвете плит. Однако это была не простая случайность, а скорее интуиция, та самая, которая всегда вела его в правильном направлении.

Тяжело поднявшись, Генри, прихрамывая, приблизился к этому месту и направил на него свет. В тусклом освещении, едва различимом среди густой тьмы, он заметил какие-то символы. Они практически не просматривались и были неясны, поскольку покрылись за многие века грязью, но Генри мгновенно узнал этот характерный стиль глубокой древности. Сердце его забилось быстрее, словно он наткнулся на сокровище.

Недолго думая, он протер рукавом верхний слой грязи: интуиция его не обманула: это действительно были послания из древнего прошлого.

И вдруг память подкинула ему давние воспоминания, когда он впервые столкнулся с подобным. Тогда он был молодым ученым, полным амбиций, но ещё не твердо уверенным в правильности выбранного пути. Один из его наставников привёл его в заброшенный архив музея, где лежал покрытый пылью и почти всеми забытый камень, весь испещренный таинственными символами. В тот момент, прикоснувшись к холодной поверхности и ощутив под пальцами его неровности, Генри ощутил странное чувство, похожее на пробуждение. Другими словами, осознание, что перед ним нечто большее, чем просто старый камень. Это была возможность прикоснуться к прошлому, к миру, который давно исчез, но оставил на нём свои следы- символы.

Они были зашифрованным посланием, ключом к разгадке чего-то невероятного – и он погрузился в их изучение с таким рвением, что дни и ночи слились в одно состояние непреходящего возбуждения. Каждая расшифрованная деталь древнего знака приносила ему ни с чем несравнимое удовлетворение. Это чувство стало основополагающим в его жизни, компасом, указывающим путь через годы исследований и экспедиций.

Теперь, стоя перед этой плитой, он снова ощутил тот же трепет, тот же зов, прекрасно осознавая, что эти символы могут не просто раскрыть ему очередную тайну, но и проверить его настойчивость, его готовность идти до конца. Генри начал осторожно стирать грязь с поверхности, его пальцы дрожали от нетерпения и напряжения, но в каждом движении чувствовалась уверенность человека, посвятившего свою жизнь разгадыванию посланий древних людей.

Осветив другие плиты, он и на них увидел символы. Однако они не повторяли прежних. Каково же тогда их предназначение? Этот вопрос не давал Генри покоя, но ответить на него он не мог. Он догадывался, что с этими символами связан выход из этого помещения. Но каким образом?

Не теряя времени даром, МакКелли стал тереть эти символы то по часовой стрелке, то против, то нажимать пальцами в различных точках на пересечении линий, но безрезультатно. Отчаявшись, он стал пристально их изучать, пытаясь высмотреть в них какую-то закономерность. В какой-то момент его вдруг осенило: загадка этих символов заключалась в том, в какой последовательности они должны активироваться. И, конечно, не рукой. Тогда чем? И Генри стал поднимать с пола все камни, которые засыпали его, когда сюда открылся проход.

Тщательно изучая каждый, он складывал камни возле лестницы. Осталось всего четыре камня, а нужного он так и не нашел. Значит, его догадка была неверной. Подняв предпоследний из оставшихся, Генри покрутил его в руках и уже хотел было бросить в общую кучу, как палец нащупал необычный выступ. Поднеся камень к свету фонаря, он убедился, что не ошибся. Этот выступ длинною в три сантиметра имел трехгранную форму и явно был сделан каким-то инструментом. Осталось понять, с какой целью.

Пока Генри был занят поисками, остальные члены экспедиционной группы находились в состоянии крайнего беспокойства и тревоги. Они были в неведении, и это чрезвычайно тяготило. Время, казалось, застыло, испытывая их терпение.

Профессор Милтон старался сохранять спокойствие, но каждая секунда, проведенная в ожидании, увеличивала тревогу в его движениях. Легкая дрожь в голосе тоже выдавала его напряженное состояние. Он пытался держать себя в руках, но это становилось с каждой минутой всё труднее. Несколько раз он порывался спросить МакКелли, как продвигаются дела, но останавливался, чтобы не отвлекать его. И вновь, прислонившись к стене, закрывал глаза в томительном ожидании.

Чангпа сидел, погруженный в свои мысли. Он сохранял видимое спокойствие, изучая каменные стены пещеры. Казалось, происходящее внизу совсем не трогало его. И только блеск темных глаз и еле уловимое напряжение в наклоне головы намекали на то, что и он внутренне напряжен.

Дейтон, сидя у озера, насвистывал только ему известную мелодию, ни на кого не обращая внимания. И лишь одна Сара нервно отмеряла шаг за шагом, то и дело останавливаясь у края зияющего темнотой проема. Несколько минут она вглядывалась в него, но, так ничего и не сумев рассмотреть, вновь начинала ходить.

– Профессор, – обратилась она к Милтону, – думаю, мне надо спуститься к Генри. – Я вполне удовлетворительно себя чувствую и смогу быть ему полезной. Как говорится, одна голова – хорошо, а две – лучше. Даже если буду светить на стены фонарём, уже какая-то помощь от меня будет. Да и посоветоваться будет с кем. Конечно, от вас Генри было бы пользы больше, но и я на крайний случай сгожусь.

– Может, ты и права, – несколько поразмыслив, ответил профессор. – Бери свой фонарь – и спускайся. Но осторожно. Прежде чем поставить ногу, рассмотри внимательно ступеньку под светом и становись на нее всем весом только после того, как прощупаешь носком и убедишься, что она не обсыплется. Я понятно объяснил?

– Более чем, – улыбнувшись, ответила девушка и поспешила к своему рюкзаку.

Достав фонарь, Сара направилась к проему и, присев на корточки, крикнула в него:

– Генри, я иду к тебе.

– Жду. Будь предельно осторожной, – донеслось в ответ, и девушка стала не спеша спускаться вниз.

Генри подсвечивал ей ступеньки снизу, что ускорило её спуск. Вскоре они уже вдвоем осматривали плиты с тайными знаками.

– И что ты думаешь по их поводу? – поинтересовалась Сара.

Генри показал камень с трёхгранным выступом посередине.

– Это не обломок обрушившейся породы, – сказал он. – Обрати внимание на выступ. Он выпилен из камня умышленно. Я пробовал прикладывать его к символам, но без толку. По логике, для него должно быть где-то такое же треугольное отверстие. Но где? Я уже всё осмотрел и прощупал. Ничего, что могло бы пригодиться или дать подсказку.

– Давай я рассмотрю все эти знаки свежим взглядом, – предложила девушка, – а ты мне посвети. Возможно, замечу что-нибудь, что приблизит нас к разгадке этого необычного камня.

Генри сдвинул плечами и устало произнес:

– Пробуй.

Сара достала из кармана кусок белой ткани, оставшейся после обработки ран профессора и Чангпы, и стала им тщательно протирать знаки, очищая их от вековой грязи. Оказалось, что символы были нанесены цветной краской. Их было семь, и все сосредоточены на правой от лестницы стене.

На первый взгляд никакой явной связи между ними не было, но после более тщательного рассмотрения оба независимо друг от друга пришли к выводу, что символы образуют узор.

– Есть ли в нем какой-то смысл? – спросила Сара, посмотрев на Генри.

Его волосы, тёмные и слегка волнистые, небрежно спадали на лоб, добавляя его образу немного юношеской непринуждённости, несмотря на его серьёзные научные достижения. Тело у него было подтянутое, сложившееся благодаря многочисленным экспедициям и исследованиям в диких условиях. Он обладал высокой худощавой, но в его движениях была уверенность и точность, которая говорила о хорошей физической подготовке и решительности.

– Если рассуждать логически, то, быстрее всего, есть, – ответил уверенно МакКелли. – Иначе их могли разбросать по стене хаотично. Так было бы проще. Значит, узор несет на себе какую-то смысловую нагрузку. Какую именно, нам и предстоит разгадать.

– Знаешь, посвети-ка ты мне еще на эти символы, – попросила Сара. – Предполагаю, мы что-то упустили.

Генри направил луч света на один из знаков, и они стали внимательно его изучать. Потом перешли к следующему… и так до последнего.

– Мне кажется, я кое-то заметила, – наконец произнесла девушка. – Обрати внимание на три круга, пересекающие друг друга и взятые в один круг. Их линии за давностью лет прерываются, но если их зрительно восстановить, то получатся…

– Окружности Джонсона, – продолжил вместо неё Генри, – состоящие из трех пересекающихся окружностей, центры которых соединены линиями. Каждая из этих окружностей выглядит как часть целого, но при пересечении они образуют точку внутри, создавая треугольник, который служит ключом для расшифровки. По всей видимости, этот знак является символом гармонии и баланса мира.

– Вот именно! – радостно воскликнула Сара.

Генри тотчас приложил к указанному месту треугольный выступ на камне, но чуда не произошло.

– Это один из символов, – разочарованно сказал он. – Есть еще шесть. На них тоже нужно найти треугольники. И только после этого определить последовательность действий от символа к символу.

– Давай начнем с крайнего, – предложила девушка, направив на него яркий свет. – Что ты видишь?

– Развернутое крыло орла, плавно переходящее в круг, из которого выходят изогнутые линии, напоминающие обруч. Треугольник формируется точками пересечения двух длинных кривых линий крыла орла и окружности.

– Да, думаю, ты прав. Когда знаешь, что искать, это оказывается не так уж и сложно, – смеясь, подтвердила она и перевела луч света на следующий знак.

Он оказался более сложным, и им понадобилось время, чтобы рассмотреть в нем своеобразный символ Колеса Судьбы. Это был круг с девятью равноотстоящими лучами, выходящими из центра. Внутри круга были изображены маленькие руны, формирующие треугольник, если соединить три определенные точки радиально.

Четвертый символ напоминал струи воды, спадающие с высокого выступа. Треугольник этого водопада формировался точками, в которых пересекались водные линии.

Следующий знак изображал пару извивающихся змей, переплетающихся друг с другом и образующих лабиринт из змеиных завитков. Треугольник был скрыт в одном из них.

Предпоследний символ изображал Древо Жизни. Его ветвистая крона раскинулась на фоне неба, а корни, отражая ее, уходили в землю. На поиски треугольника ушло много времени. Наконец Сара увидела его в точке соприкосновения одной ветви и корня.

Остался последний знак. По общему мнению, это был символ Вечного Огня с лёгкими, плавно изгибающимися языками пламени внутри круга. Треугольник в нём складывался из трех пламенных форм, образующих равносторонний треугольник внутри круга.

– Что ж, часть головоломки мы разгадали, – сказал Генри, обняв девушку за плечи. – Осталась более сложная – определить последовательность использования этих символов.

– Не имея ясных подсказок, точная последовательность для нас остается неясной, – тяжело вздохнув, произнесла Сара. – Быстрее всего, нам придется экспериментировать с разными комбинациями для открытия прохода. Ты эксперт по древним символам – вот и дерзай. А я пока отдохну на ступеньке.

Генри кивнул головой, не сводя глаз с символов, освещенных светом фонаря. Сколько ушло на это времени, никто из них не знал. Сара напряженно следила ним, пытаясь по выражению лица Генри определить для себя, успешна ли работа его мыслей. Однако так ничего для себя и не решила.

– Мне кажется, я догадался! – воскликнул МакКелли. – Сейчас буду озвучивать очередность и объяснение наших действий, а ты ищи слабые звенья в моих рассуждениях.

– Начинай, я готова, – сказала Сара, нетерпеливо вскочив.

– Думаю, в качестве отправной точки нужно взять знак Древа Жизни как символа основы мира. Затем использовать знак Водопада, символизирующего переход. После него – Колесо Судьбы в качестве символа движения и цикличности и перейти к Переплетающимся Змейкам как символу трансформации. После них, чтобы сохранить равновесие, воспользоваться знаком Гармонии и Баланса, а затем символом Орла, который может быть связан с возвышением или духовной высотой. И закончить знаком Вечного Огня как символом завершения. Если честно, другой последовательности не вижу. Как думаешь, логика в моих рассуждениях есть?

– Мне трудно судить наверняка, но на первый взгляд она в твоих рассуждениях присутствует. А что мы теряем, если попробуем использовать ключ в этой последовательности? Если ты ошибся, он не сработает. И только. И продолжишь думать дальше.

Генри взял камень и приложил трехгранный выступ на нем к треугольнику на первом символе. Он легко вошел в него.

Генри слегка повернул его по часовой стрелке – и в стене, которая находилась перед лестницей, раздался легкий скрежет. Они направили на нее лучи обоих фонариков, но никаких изменений в ней не заметили. Тогда он проделал то же самое со вторым символом: между двумя плитами наметилась щель. После того, как он повернул каменный ключ в треугольнике третьего символа, щель увеличилась. С каждым разом она расширялась все больше и, наконец, когда он повернул ключ в треугольнике символа Вечного Огня, плита отошла полностью, образовав проем, и Генри увидел перед собой уходящий вглубь длинный извилистый коридор. Он не рискнул войти в него и замер у самого входа. К нему неслышно подошла Сара.

Они, затаив дыхание, пристально всматривались в него. Сара ухватилась за руку Генри, и он ободряюще сжал ее пальцы. Но это не помогло. Все в её сознании кричало, чтобы она не шла туда, чтобы повернула обратно и вернулась наверх в безопасность знакомой пещеры. Но любопытство, пробудившееся в её душе, настойчиво взывало к сознанию, отгоняя страх.

– Сара, что ты думаешь? – спросил Генри, и его голос пронзил застывшую тишину коридора, которая, казалось, ощущалась ими физически.

Она отвела взгляд от темноты и встретила его глаза, полные волнения и неопределенности.

– Я… Я не знаю, – прошептала она, пытаясь сдержать дрожь в своем голосе. – Но что, если там… что-то есть? Страшное и непредсказуемое?

Генри медленно кивнул, его лицо отражало смешение тревоги, неуверенности и любопытства.

– Тогда мы можем стать первыми, кто это узнает, – наконец произнес он, подмигнув девушке.

Сара почувствовала, как сердце начало биться сильнее, её дыхание участилось, а ладони вспотели. Она сделала глубокий вдох и шагнула в темноту следом за Генри. Каждый её шаг был наполнен напряжением и ожиданием, словно в воздухе витала магия древних времён, готовая раскрыть перед ними свои секреты.

Пока они гуськом продвигались по узкому коридору, тени вокруг них, казалось, лишь усиливались, клубясь и препятствуя. Сара чувствовала, как влажный воздух пещеры проникал в её легкие, беззвучно напоминая о том, что они находятся в самом сердце непроглядной глубины Гималайских гор. Но она не останавливалась несмотря на непонятные звуки и шепот, доносившиеся из темноты, ибо чувствовала перед собой надежную спину МакКелли, готовую в любую минуту прикрыть её.

Наконец, после бесконечно долгого, как ей показалось, пути, коридор расширился, открывая вид на огромную пещеру, освещенную слабым светом, проникающим неизвестно откуда. Сара и Генри замигали, привыкая к этой внезапной яркости после кромешной тьмы.

Но то, что они увидели в это мгновение, заставило их сердца замереть.

– Боже мой, – только и смогла произнести Сара, пытаясь уверовать, что это ей не привиделось. Для убедительности она закрыла на миг глаза, а потом снова открыла их. Ничего не изменилось.

– Это точно происходит с нами? – на всякий случай уточнила она, повернувшись к Генри.

– Без всякого сомнения, – подтвердил тот, не отрывая восторженных глаз от открывшейся перед ними картины. – Надо срочно возвращаться назад и привести сюда профессора Милтона.

Сара, ничего на это не ответив, резко развернулась и уверенно пошла назад по коридору, который совсем недавно казался ей полным привидений и непредсказуемых ловушек. Генри поспешно отправился за ней.

Много времени на возвращение не потребовалось. Однако, ступив на ступеньки, он вернулся и сложил друг на друга несколько самых крупных камней в проеме, чтобы они не позволили плите задвинуться, если она вдруг вздумает занять свое прежнее место.

Сара терпеливо ждала его, присев на одну из ступенек, а затем они вместе поднялись в пещеру, где от нетерпения изнывал руководитель их экспедиции.

– Ну что? Вам удалось найти проход? – не скрывая внутреннего возбуждения спросил он, спешно подойдя к ним. За его спиной появились лица Дордже и Дейтона.

– Удалось, но не проход! – выкрикнула Сара, не в состоянии справиться с нестерпимым желанием все тотчас рассказать профессору.

Но МакКелли остановил ее, сжав пальцами локоть. Девушка вскинула голову и окинула его непонимающим взглядом.

– Не будем портить нашему уважаемому профессору первое впечатление. Ему лучше один раз увидеть, чем сто услышать, как бы красочно мы бы не описали то, что предстало перед нашими глазами, – сказал Генри.

Сара сразу поняла, почему он остановил ее и, лукаво улыбнувшись Милтону, продолжила, обращаясь ко всем:

– Забирайте свои рюкзаки и спускайтесь за нами.

Долго уговаривать никого не пришлось, и вскоре все уже друг за другом потянулись вниз. Расчистив проход, МакКелли твердой походкой направился вглубь коридора, небрежно светя себе под ноги. Профессор, предчувствуя нечто поразительное, шел за ним, пристально вглядываясь в посеревшую темноту. Вдруг Генри сделал шаг в сторону – и он увидел перед собой огромный зал, увенчанный изумрудными кристаллами, сверкающими на стенах и потолке, словно звезды на ночном небе. В центре зала, как он понял, был своеобразный алтарь, нечто древнее и загадочное, излучающее магию, которая ощущалась даже на расстоянии.

Минуты, пропитанные изумленным молчанием, тянулись медленно. Казалось, реальность, которая предстала перед их взорами, была нереальной, плодом их безграничной фантазии, пронизанной волшебством этого места. Сердца всех пятерых, казалось, замерли в унисон с таинственной атмосферой, окружавшей их.

Только звук их дыхания и шум собственных мыслей, показавшимся им невероятно громким, нарушали тишину огромной пещеры. Внезапно из глубины зала послышался едва уловимый звук – слабое эхо, достигшее их обостренного слуха.

– Что это? – еле слышно спросила Сара, не сводя глаз с алтаря.

– Это шепот древности, несущий послание из прошлого, – благоговейно ответил профессор, а затем медленно сделал шаг вперед. Его взгляд был предельно серьезным, словно он пытался расшифровать тайны, замкнутые в кристаллах, окружавших их.

– Да, это что-то невероятное, – произнес он, и его голос прозвучал глубоко и уважительно. – Мы нашли нечто, чего не видел ни один человек на протяжении тысячелетий.

Сара и Генри обменялись взглядами, их мысли были полны волнения и понимания момента. Они стояли далеко от подножия старинного алтаря, но все равно были свидетелями величия древности, забытой и утерянной в пучине времени.

Дэйтон грубовато отодвинул стоявшего перед ним проводника и, быстро окинув огромный зал пещеры, устремил свой взгляд на изумрудные кристаллы, освещающие зеленоватым светом пространство. Сердце сделало несколько громких ударов от изумления и возможности увидеть древние тайны, которые скрывал этот затерянный мистический мир.

Он не мог отрицать волнения, овладевшего им, когда осознал, что стоит здесь, среди первых, кто увидел этот удивительный зал. Боллард смотрел на происходящее глазами человека, который всегда стремился к славе, но постоянно ощущал себя на заднем плане. Его худощавое тело и острое лицо с нервно сжатыми узкими губами явно отражали нарастающую в нем злость. Но в то же время в его душе неудержимыми потоками стали разливаться горечь и разочарование, что не он обнаружил эту древнюю тайну.

– Это несправедливо, – мысленно негодуя, говорил он сам себе, даже не пытаясь подавить чувство зависти. Но каждый изящный кристалл в этой пещере напоминал ему о его собственной несостоятельности, кричал, что он неудачник, и Боллард возненавидел их.

Дэйтон молчал, пытаясь подавить обуревавшие его чувства и сконцентрироваться на том, что делать дальше. В его уме одна другую сменяли мысли о том, как использовать этот момент в своих интересах, как повернуть события так, чтобы он получил больше выгоды от этого открытия.