Птица счастья с опаленными крыльями

– Давай твои документы.

В конце концов, все выяснилось. Первоначально участки земли были выделены трем застройщикам под индивидуальные дома. Потом они отказались от этого места у леса и оформили документы на землю в другом месте. Надо было аннулировать решение, а в земельном отделе забыли оформить документы. Потом эти участки передали Марковой. Кто-то, имевший доступ к документам в администрации города, явно хотел ей насолить, доведя дело до суда. Формальности с правильным оформлением документов удалось уладить. И теперь на недостроенный дом никто не покушался. А ему, похоже, с пустыми оконными проемами суждено было стоять долго. Денег даже на одну доску не было. Предстояло еще возвращать долги.

В июне Екатерина привезла сына домой. Сейчас главным для Дениса было хорошее питание. Екатерина приложила все свое умение вкусно и разнообразно готовить. Часами не выходила из кухни. До блеска чистила и мыла квартиру, не чувствуя усталости. Наградой за все было выздоровление сына. Он на глазах поправлялся. Отросли шелковистые волосы. Ей казалось, сын стал красивее, чем до болезни.

Год Денис пропустил в институте. Поздней осенью снова стал ходить на занятия, чтобы вспомнить материал и подготовиться к экзаменам: в прошлую зимнюю сессию он не смог сдать два предмета.

В последних числах декабря, немного смущаясь, Денис сказал матери, что хотел бы встретить Новый год дома с девушкой. Какое счастье было для нее узнать, что у сына есть подруга. Екатерина познакомилась с Мариной. Однокурсница Дениса была ничем не примечательна. Но это не имело никакого значения. Главное, чтобы сын чувствовал себя мужчиной. 31 декабря Екатерина Андреевна приготовила праздничный стол. Оставила сыну записку, что уехала к подруге, и пожелала счастливой встречи Нового года.

Ни к какой подруге Екатерина не поехала. Она отправилась на свой садовый участок. Благо дороги в саду чистили, и она без труда доехала до дома. Наработалась, откидывая снег от ворот гаража. Затопила в доме печь, и через пару часов стало так тепло, что смогла скинуть сапоги и шубу. Вместо шампанского она открыла в двенадцать часов бутылку коньяка. Так и встретила Новый год: одна, но вполне счастливая.

Долги надо было отдавать. Екатерина Андреевна экономила на всем. Но только не на лекарствах и питании сына. Для него она по-прежнему покупала самые свежие продукты, каждый вечер проводила у плиты. После праздника Денис сказал, что они с Мариной решили жить вместе, она приезжая, из общежития, он предложил ей переехать к ним. Екатерина не возражала. Чтобы не стеснять молодежь, она, приготовив ужин, каждый вечер уезжала в сад, который стал ее домом. Порой лишь пустая корка хлеба составляла всю еду на день. Когда закончились каникулы, по крайней мере, она могла обедать в школе.

Сын и его девушка не догадывались, что Екатерине Андреевне, не ущемляя их, самой приходилось жить впроголодь. То там, то здесь подходил срок выплаты, и ей нужно было выкручиваться. А еще каждые четыре месяца предстояла поездка в Израиль, на контрольное обследование в клинике. На первую поездку в октябре три тысячи долларов дал отец Дениса. Екатерина не спросила, где Володя их взял, скорее всего, занял, едва ли со своей зарплаты он мог скопить такую сумму. А дальше можно было надеяться только на себя.

«Катя, ты должна, ты должна жить и работать ради своего мальчика», – как заклинание повторяла Екатерина Андреевна. И включала мозги, чтобы прокрутить выгодно очередную сделку: где-то купить подешевле, где-то продать подороже – не важно что, лишь бы осталась сумма, которая сейчас была позарез необходима.

Наконец, стали оставаться какие-то крохи, и можно было потихоньку достраивать дом рядом со школой. Первым делом смонтировали отопление. Осенью подали тепло. К этому времени Екатерина Андреевна наскоро оборудовала кухню и одну комнату. И насовсем переехала жить туда, оставив в квартире Дениса с Мариной. Правда, в недостроенном доме директору школы пришлось жить долго. Но какая это была ерунда по сравнению с тем, что спустя три года, после очередного обследования Дениса в Израиле, матери сказали, что ее мальчик здоров и можно больше не приезжать. «Неужели все беды позади?» – спрашивала себя Екатерина, боясь поверить в счастливый исход. Как она ошибалась!

Умер Владимир Петрович Марков. Некогда мощное оборонное предприятие, на котором он всю жизнь работал, практически встало. Руководство пыталось как-то перестроить производство, по всей стране искало потребителей, не надеясь на госзаказ на основную продукцию. Владимир Петрович не вылезал из командировок. На этот раз уже зарегистрировался на рейс в аэропорту, присел в кресло в зале ожидания и больше не встал. Обширный инфаркт. Смерть была мгновенной.

Екатерину Андреевну потрясла кончина бывшего мужа. В голове сразу же всплыли обрывки разговора женщин на поминках брата: «…Ждите третьего покойника». Она не могла отделаться от мысли, что Володя своим уходом спас сына. Смерть так долго охотилась за Денисом, она выпустила из своих когтей добычу, найдя замену.

Вслух Екатерина никогда этого не говорила. Но, похоже, что-то подобное чувствовал и Денис, ведь он, смертельно больной, жив, а отец, еще вчера бодрый и здоровый, лежит на кладбище рядом с родителями под холмиком свежей земли. Екатерина видела, как ее мальчик тяжело переживает смерть отца. Оставалось уповать только на то, что душевные раны лечит время.

Денис был единственным наследником, и к нему перешла однокомнатная квартира отца. Екатерина не вмешивалась: у мальчика появилась собственность, пусть распоряжается ею сам. Как-то Денис приехал к матери и сказал:

– Давай продадим отцовскую квартиру. Она и раньше всегда казалась мне неуютной, а сейчас и вовсе жутко. Я заходил туда несколько раз, быстрее убежать хочется. Жить я там все равно не буду.

Екатерина не возражала. У нее, как у любого предпринимателя, мозги были настроены на дело: деньги не должны лежать, их нужно во что-то вкладывать. И она нашла неплохой, как ей казалось, вариант для сына:

– Денис, давай наш дом перестроим под клуб выходного дня. Поставим бильярдные столы, купим аппаратуру для дискотеки. Спортплощадка практически готова для большого тенниса. Ты же у меня умница, что-нибудь еще придумаешь. Твои друзья вечером с пятницы смогут приезжать сюда и отдыхать до воскресенья. Уверена, нашу чудную природу горожане оценят. И от гостей отбоя не будет.

Денис идею матери воспринял без энтузиазма, неопределенно пожал плечами. Екатерина не торопила его с решением: понятно, что сыну надо обдумать ее предложение. И все-таки через некоторое время он тактично, чтобы не обидеть мать, отказался от должности владельца будущего клуба.

– Ну и ладно, – легко согласилась мать. – Отгрохаем шикарные хоромы, чтобы ты мог жить с комфортом в загородном доме.

Денис часто навещал мать в ее лесном уединении. Ей, правда, здесь было хорошо, хотя комфорт в недостроенном доме оставался лишь в проекте. Почти каждый день приходилось мотаться по забитым машинами улицам областного центра, решая многочисленные деловые вопросы. После городского напряжения она возвращалась домой, не чувствуя ни рук, ни ног. Вечером, когда после уроков автобусы увозили детей домой, над лесом повисала тишина. Свежий, настоянный на сосновой хвое воздух проникал всюду. Даже в холодное время Екатерина приоткрывала окно, садилась с чашкой кофе и сигаретой и просто смотрела вдаль. Это помогало привести в порядок мысли. Уже через полчаса силы возвращались. Екатерина готова была брать в руки молоток или малярную кисть, чтобы хоть на шажок приблизить дом к совершенству. А когда они вместе с Денисом сидели и дымили у раскрытого окна, неспешно попивая кофе, Екатерина просто испытывала наслаждение, пусть даже они просто молчали или перекидывались незначительными фразами. Денис редко заранее звонил и предупреждал о своем приезде. Она всегда ждала его и рада была видеть.

На этот раз после традиционной чашки кофе и сигареты сын издалека начал разговор об автомобилях.

– Мама, ты знаешь, тут продают «БМВ», практически новую. Ты же знаешь, как я мечтал о такой машине. Давай купим.

– Сынок, но тебе же недавно новенькую «девяносто девятую» купили. А «БМВ» таких деньжищ стоит!

– Ну, мама, ты подумай, как я тебя представительно покатаю.

Автомобили были страстью Дениса. Еще в юности он садился за руль и быстро научился водить. Как только исполнилось восемнадцать лет, легко получил права. Он, когда еще ездил на своих первых скромных «жигулях», не раз озвучивал мечты о красивой иномарке. Сейчас, когда тринадцать тысяч долларов от продажи отцовской квартиры лежали в банке, осуществление мечты стало так близко. Но пока Екатерина сказала, что действительно надо хорошо подумать.

Через два дня Денис приехал к матери на красавице-машине. Екатерина красила окно и чуть свалилась с подоконника, когда в настежь открытые охранником ворота вплыла сверкающая на солнце мечта сына.

– Мама, иди, посмотри, какая красавица! Да ты сядь, почувствуй, какой комфорт!

Белый кожаный салон, множество блестящих приборов на панели, просто сам вид машины впечатляли. У Дениса было такое счастливое лицо, какого Екатерина не видела, пожалуй, много лет.

– Сколько? – только спросила она.

– Тринадцать с половиной тысяч долларов.

Она подумала всего несколько секунд.

– Ай, да фиг с ним, с домом!

И отцовская квартира перевоплотилась в шикарную машину. Денег еще и не хватило, Екатерине пришлось добавить. Но зато ее мальчик с таким удовольствием ездил! И Екатерина была счастлива.

Денис окончил институт и получил диплом юриста. Екатерина видела, что совсем скоро он станет ей хорошим деловым партнером. Острый ум, способность анализировать, которые проявлялись еще в школе, теперь развились. Она погрузила сына в свой бизнес. Первые полтора месяца он просто молча сидел в углу кабинета. Прислушивался к ее разговорам с коллегами и партнерами, вроде бесцельно пролистывал документы. Этого было достаточно, чтобы он вник в дела. Как-то раз, когда Екатерина Андреевна зашла в тупик в конфликте с очередным недобросовестным партнером, Денис выдал решение – простое, а значит, гениальное. Он выручал ее еще не раз. Она доверяла ему оформление договоров, за которыми стояли огромные суммы денег. Теперь у Екатерины был свой юрист, и она во время праздничного застолья в узком кругу близких людей шутя дала «отставку» своей подруге Елене. Та с удовольствием ее приняла, поздравив молодого коллегу-юриста.

К зиме у Дениса заболело ухо. Екатерина сразу предложила лететь в Израиль в уже знакомую клинику. Сын наотрез отказался. Прежде чем он согласился пойти на прием в поликлинику, прошло еще прилично времени. И только когда присоединились головные боли, он сдался уговорам матери. Врачи посчитали, что это обычное воспаление уха. Ей бы с пробой, взятой из уха, да сразу в Израиль слетать. А она бдительность потеряла, очень уж уверенно говорили врачи о безобидности болезни. Ей и правда хотелось верить в это. Меланому определили уже в запущенной стадии. Денис и на этот раз отказался ехать в израильскую клинику:

– Если надо резать, пусть дома режут.

Оперировали опытные врачи, они сделали все, что было в их силах. Но была задета височная косточка, ее ведь не удалишь. Разрастание раковой опухоли затормозили облучением. Но прогноз Екатерине Андреевне выдали неутешительный, как и в прошлый раз, когда мальчику поставили диагноз эмбриональный рак левого яичка. Опять отпустили ему жизни всего несколько месяцев. Но Екатерина знала, что можно бороться с любой болезнью и опровергнуть прогноз врачей. Она поставила на ноги всех друзей и даже мало знакомых людей. Все правдами и неправдами ей привозили из-за границы лекарства. Абсолютно не имело значения, что всего одна капельница стоила шестьдесят тысяч рублей, бывало, прямо от самолета, на котором доставляли лекарство, она мчалась в больницу. Мальчика вытащили. Но теперь Екатерина была готова к тому, что болезнь может обостриться в любое время и… Дальше она и думать боялась.

Денис знал, что не так много ему отпущено жизни. Но держался стойко. Екатерина никогда не слышала от него панических разговоров, истерик. Он очень сдержанно проявлял свою любовь к матери, но любовь от этого меньше не становилась, и Екатерина это знала.

В компании друзей матери Денис чувствовал себя вполне комфортно. Им в общении не мешала большая разница в возрасте. Старики удивлялись и восхищались его мудрыми высказываниями и особенно тонким чувством юмора. На его острое резюме все, бывало, хохочут без остановки. А Денис с серьезным видом и скрытым удовольствием: «Чего я такого сказал?».

Тридцатого декабря к Екатерине, как обычно, приехали гости. Новый год каждый встречал с семьей, а накануне стало традицией собираться у нее, в лесу, засыпанном белым снегом, какого не увидишь в городе. Приезд Дениса все встретили радостными возгласами, потеснились за столом, освободив ему место рядом с матерью. О чем Денис заведет разговор, предугадать было невозможно. Екатерина к этому привыкла. Не удивилась и сейчас.

– Мама, а я из каких слоев произошел?

– Бабушка твоя из крестьян, дедушка – рабочий. Дед по отцу – военный. Мы с отцом уже представляли советскую интеллигенцию. Ты продолжаешь нашу с отцом линию.

– Почему тогда у моей женщины норковой шубы нет?

– Неожиданный поворот. А попроще ей ничего не подойдет?

– Мама, моя «БМВ» и женщина без норковой шубы рядом плохо смотрятся. И потом завтра очередная годовщина, как мы вместе.

– Все понятно с тобой, хитрец. Сколько надо?

– Пятьдесят шесть тысяч рублей.

– Когда?

– Марина в магазине сидит, караулит шубу, чтобы не перехватили.

Екатерина пошла в кабинет и вынесла пачку денег. Когда Денис уехал, друзья осуждающе загалдели.

– Так, ротики закройте! – прикрикнула Екатерина. – Если бы он не был болен, мне бы три шубы купил. Он хочет быть настоящим мужчиной рядом со своей спутницей. И он не может откладывать дорогие подарки для нее на потом. У него нет на это времени. И кто его поддержит, как не мать? Плевала я на эти пятьдесят шесть тысяч!

Вечером Денис приехал вместе с Мариной. Она выскочила из машины в новенькой шубке, капюшончик на голове. Зайдя в дом, долго не снимала обновку, вертясь перед зеркалом. С лица не сходила счастливая улыбка, глаза блестели.

Через два года болезнь запылала с новой силой. В онкоцентре сделали операцию, выскребли из-под черепной коробки все, что могли, и отпустили домой умирать. Екатерина привезла сына из реанимации без движения, без речи. И только черные глаза, казавшиеся огромными на фоне белых бинтов, закрывавших всю голову, еще хранили теплившуюся в юноше жизнь. Просторная спальня с красивой мебелью и картинами на стенах, которую Екатерина с любовью строила специально для сына, первый раз приняла своего хозяина.

Екатерина договорилась с врачом из роддома, чтобы Денису вставили в нос маленький зонд для питания, какие используют для новорожденных. Она делала все, чтобы как можно меньше причинять боли своему мальчику. Наняла сиделку – молоденькую медсестру. Постоянно ездила, а потом и вовсе переселилась из города сестра Наташа. Екатерине нужна была эта помощь родного человека. Она не могла оставить дела, снова требовались большие деньги на лечение. Ночами ей удавалось спать урывками. Сиделка уезжала домой. Наташе, намаявшейся за день, тоже надо было отдыхать. Чтобы Денис случайно не выдернул зонд, Екатерина постоянно держала его руку. Ложилась рядом с сыном на кровать и, если только он шевелил рукой, сразу просыпалась. Неделя шла за неделей, и ничего не менялось.

Бессонные ночи вымотали Екатерину, она не знала, на какую стенку кинуться. Однажды в отчаянии ударила по иконам, стоящим на столике, и закричала:

– Если ты есть, то где ты? Неужели не видишь, как мучается мальчик? Десять человек столько не вынесут, сколько страданий ты послал ему!

Она рыдала в истерике. А потом забылась тревожным сном рядом с сыном.

Утром Екатерина ужаснулась тому, что натворила. Собрала с пола иконы. Ни одна не разбилась, даже те, что были под стеклом. Екатерина поехала в церковь. Встала в уголке на колени и молилась, прося прощение у Бога. Домой вернулась успокоенная. И как будто новые силы появились.

Прошли еще одни сутки без изменений. Утром приехал врач, который каждые три дня менял Денису зонд. После дневного кормления Екатерина ушла по делам. Вернулась домой, сиделка плачет: недоглядела, и Денис выдернул зонд.

– Дениска, ну что же ты наделал? Как мы тебя сейчас кормить будем? Где теперь врача искать, на ночь глядя?

Денис закрыл глаза, давая понять, что хочет спать. Закончив дела, Екатерина задремала рядом с сыном. И вдруг слышит:

– Я бы чего-нибудь съел.

– Сынок, это ты сейчас сказал? Ты сказал?

– Я бы чего-нибудь съел, – повторил тихо Денис.

Екатерина выскочила из комнаты:

– Ната, вставай. Быстрее вари кашу манную жиденькую. Молоко в холодильнике. Да не забудь развести его водой.

Дениса чуть приподняли в постели. И он съел одну ложку, две… Заснул легким сном выздоравливающего человека. Екатерина села у окна и закурила. Мелкий сентябрьский дождь радовал ее сейчас больше, чем яркое летнее солнце.

Денис начал потихоньку есть и говорить. А как-то попросил:

– Мама, я попробую встать.

Опустили ноги с кровати. Екатерина с Наташей с двух сторон держали.

– Как голова, сынок?

– Ничего, нормально.

Денис сделал несколько шагов. Устал, закружилась голова. Но начало было сделано. Денис делал все больше шагов по комнате. Потом вставал без помощи, сам варил себе кофе. Екатерине то и дело хотелось броситься на помощь. Но она сдерживала себя и только наблюдала, как крепнет день ото дня ее мальчик.

– Мама, я покурить хочу, – как-то сказал вчерашний лежачий больной.

– Денис, ты это чего?

– Мам, ну страсть как хочется затянуться.

Она дала ему сигарету.

С первого дня, как Денис начал самостоятельно есть, Екатерина подключила к процессу выздоровления усиленное питание: икра, парная телятина, дорогая жирная рыба, фрукты. Бог знает, через какие связи ей привозили с каучуковых островов сок, который снимал боль. Она не хотела садить сына на сильные наркотики, хотя у него полголовы практически не было.

У сына восстановилась и его потрясающая память. Екатерина убедилась в этом, когда однажды не могла найти записную книжку, где был записан нужный телефон.

– Мама, ты чего ищешь?

– У тети Любы телефон поменялся. А куда записала, забыла.

– Не ищи. Набирай, – и назвал цифры.

Екатерина с недоверием набрала. На том конце провода ответила сестра Люба.

Единственное, чего не выносил Денис, это долгого отсутствия матери. Если она уходила по делам на час-полтора, он скучал, тревожился. И становился спокойным, только когда она находилась рядом в комнате.

Настал день, когда они решились выйти с Денисом на улицу. Легкий морозец встретил их ласково, позволил погулять несколько минут. Этих прогулок Денис ждал с нетерпением. Екатерина шла с ним рядом и радовалась. Она точно была уверена, что врачи опять ошибаются. Привозила к сыну разных специалистов-онкологов. Все они, с одной стороны, удивлялись, что он встал, с другой, в один голос твердили, что дни его сочтены.

Господь подарил мальчику три чудных месяца жизни. Денис мечтал, что они вместе отметят день рождения Екатерины Андреевны. Он с детства помнил, как отец готовился к этому дню. Зимой, в середине декабря, Владимир Петрович всегда умудрялся достать шикарный букет. Денис знал, для матери – это лучший подарок, и каждый год старался удивить ее необыкновенными цветами. Но для самой Екатерины Андреевны сейчас лучшим и самым дорогим подарком было бы то, что рядом ее мальчик – живой и здоровый.

Чуда не произошло. Стояла декабрьская стужа. На белом снегу так странно было видеть огромные смерзшиеся комки глины с песком. А потом эти комки глухо стучали по крышке гроба и бесформенной грудой легли рядом с деревянным крестом, на котором было написано имя ее единственного сына.

Забываясь поздней ночью тревожным сном, Екатерина как будто уходила от себя. Были счастливые ночи, когда она видела во сне Дениса – живого, веселого. Она просыпалась и боялась пошевелить рукой, которая все еще ощущала тепло руки сына. Но возвращалась реальность со всей ее беспросветностью. «Почему, зачем я живу, когда осталась совсем одна?» – спрашивала себя Екатерина, забывая о сестрах, матери. И снова сигарета, рюмка водки или коньяка, которые все же не давали забыться. Так продолжалось почти три месяца, пока Екатерина не увидела во сне давно умершего отца. Что значат его странные слова о внуке?

О внуке Екатерина мечтала давно. Когда Денис привел в дом Марину, думала: вот-вот это случится, и она станет бабушкой. Она не знала, что останавливало молодых. Несколько раз пыталась спрашивать и намеками, и прямо. Марина отмалчивалась, Денис отшучивался или уводил разговор в сторону. Чего боялась Марина? Остаться с ребенком одна, зная о болезни Дениса? Так Екатерина обеспечила бы внуку и его матери безбедную жизнь. В конце концов, она бы забрала его к себе и положила к ножкам малыша все заработанные миллионы и саму свою жизнь. А в результате семь лет совместной жизни сына с его избранницей оказались пшиком. Марина несколько раз приезжала в больницу после операции Дениса, но он все время был без сознания. Встретив у реанимации Екатерину Андреевну, девушка отдала ей ключи от квартиры. Как-то Екатерина заехала в свою старую квартиру в центре города, некогда с такой любовью обустроенную, а теперь пустую, затаившую тревогу по углам. В комнатах было чисто, все вещи – на своих привычных местах. Марина оказалась хорошей хозяйкой. Но сейчас ничто не напоминало о ее присутствии здесь в течение многих лет: все свои вещи она увезла с собой. Еще только раз видела Екатерина несостоявшуюся мать своего внука: Марина поплакала вместе со всеми на могиле Дениса.

«Так что значат слова отца о внуке? Наверное, надо усыновить мальчика из дома ребенка. Но отец сказал: „У тебя родится внук“, – слоняясь из комнаты в комнату на первом этаже огромного дома, Екатерина в деталях восстанавливала в памяти сон. – Нет, так можно сойти с ума!». Екатерина пошла в кухню, чтобы выпить чашку кофе. Зажгла плиту, налила в чайник воды. И вдруг застыла: «Ну и безмозглая ты, Катя! Как же ты забыла?».

У Дениса в израильской клинике, прежде чем приступить к лечению, взяли сперму и поместили в банк биоматериала. Она возмущалась, что теряют драгоценное время вместо того, чтобы срочно начать лечение. Ее успокоили: «Здесь такие правила, это ваше будущее». Последним словам она не придала значения. Позднее поняла, как они были правы. Отчаявшись дождаться внука, она как-то сказала сыну: «Найду суррогатную мать, сделают искусственное оплодотворение, и у меня появится внук без вашего участия». Денис тогда злился: «Только посмей! Что за дикие правила в этой клинике, у всех подряд сперму выкачивают». – «Сынок, потому что в России никто не думает о будущем страны, а в маленьком Израиле обеспокоены генофондом». Тогда этот разговор был скорее шуткой, сейчас все было более чем серьезно.

Теперь Екатерина знала, что делать. А раз цель поставлена, откладывать она не могла. Было слишком рано. Екатерина сдержала свое желание прямо сейчас куда-то ехать, кому-то звонить. Она все же поставила на конфорку чайник. Насыпала в кружку две ложки растворимого кофе. Не спеша, мелкими глотками выпила горячий горький напиток. Это помогло собраться с мыслями. Ехать куда-то в таком виде, после почти двух месяцев беспробудного пьянства? Еще людей напугаешь. Она пошла в ванную. Потратила час, чтобы сделать маску.

Стрелки больших каминных часов показывали вполне приличное время, чтобы можно было потревожить знакомых звонком. Екатерина набрала номер заведующей роддомом Галины Иосифовны Тумановой. Коротко и четко изложила давней приятельнице свое решение и попросила помочь осуществить его.

– Я знаю, что ты авантюристка, но не до такой же степени. У нас не узаконено суррогатное материнство. И сперма где-то там, в чужой стране.

– Галя, ты знаешь, если я решила, то сделаю. Но без твоей помощи мне не обойтись, подскажи, куда сунуться, с чего начинать.

Прежде всего, надо было выяснить, сохранилась ли сперма, ведь прошло уже больше восьми лет. Екатерина Андреевна позвонила в израильскую клинику, объяснила ситуацию. Ей сообщили, что для проверки потребуется время. Два дня, что пришлось ждать, показались вечностью. Новости из Израиля обрадовали: сперма по-прежнему хранится в банке. Теперь нужно было решить следующую проблему: получить разрешение ее использовать. Екатерина ближайшим рейсом вылетела в Израиль. Менеджер клиники прониклась ее острым желанием иметь потомство от горячо любимого сына, к сожалению, так рано ушедшего. Они вместе искали схему вывоза спермы из страны.

Домой Екатерина возвращалась, не решив эту главную проблему. По закону, сперма – та же часть тела, и распорядиться ею может только сам человек при жизни или оставить завещание. Если бы Екатерина знала это раньше, наверное, сумела бы уговорить Дениса такое завещание оставить, на всякий случай. Но сейчас у нее никаких документов не было.