Птица счастья с опаленными крыльями

Екатерина и сама замечала косые взгляды коллег из муниципальных школ. Слышала пересуды: не успела открыть школу, как пересела из старых «жигулей» на новую иномарку. Пересела, но не из-за того, что деньги девать неуда. Просто в коридорах высокой власти, куда ей часто приходилось обращаться, встречают по одежке, в частности, по автомобилю. И ей, выходящей из «вольво» в норковой шубе, было легче попасть на прием к начальнику, дверь которого стойко загораживала секретарша от прочих посетителей.

После того воскресенья, когда Екатерина Андреевна отключилась от дел, за неделю она сумела столько всего провернуть, что поняла: один день отдыха позволяет утроить энергию. Теперь она брала тайм-ауты в работе. То выбиралась с сыном в лес за ягодами и грибами. То уезжала с ним на свой садовый участок, серьезно заброшенный в последнее время. С компанией Павла Ивановича еще не раз выезжала на природу и летом, и осенью, когда уже начались занятия в школе.

В один из необычно теплых дней бабьего лета на исходе сентября сидели привычной компанией на своем излюбленном месте на берегу озера. На этот раз обсуждали строительные проблемы. Кое-кто взялся за сооружение коттеджей, делились, где дешевле купить кирпич, у кого заказать бетон. То и дело обращались с вопросами к начальнику стройуправления. Екатерина слушала с интересом. К ней шальная мысль построить собственную школу приходила давно. Но пока из разряда мечты в плоскость реальности она ее не переводила. Сейчас можно было вникнуть в чужой опыт и взвесить свои возможности.

– Катя, бери участок и начинай строить дом. Ты теперь наша, так что пора укореняться, – предложил сидевший рядом Павел Иванович. – Подписано решение выделить землю под коттеджное строительство на том берегу озера, где стоит небольшая деревенька. Лучше места не найти: и недалеко, и дороги есть. Пиши заявление, пока не все распределили.

Екатерина Андреевна сообразила, что ее мечте дают шанс осуществиться.

– Павел Иванович, спасибо, что подсказали. Мне хотелось бы построить школу. Выделите место под «Солнечную долину».

– Неглупая ты вроде баба, Катя, а не сообразишь. Если землю выделили под индивидуальное пользование, то решение я обязан выполнить буквально. Оформлю ее на школу, прокуратура придерется. Я тебе сказал: пиши заявление и бери землю в собственность. А что ты на ней строить будешь, не мое дело: хоть школу «Солнечная долина», хоть ресторан «Три медведя».

Мэр Смольников шутил. Но, как в любой шутке, в его словах была доля правды. Участки в отведенной деревне оставались последние. Поблизости от берега озера разобрали в первую очередь. С удобным подъездом по асфальтовой дороге тоже все было занято. Екатерина, все еще думая о школе, а не о своем доме, выбрала самый крайний участок. Дальше – лес, плотно растущие вековые сосны. В темноте запросто можно было навоображать себе встречу с медведем. Хотя, честно говоря, в деревне никто не припомнил бы, когда встретил в лесу хоть какого-нибудь зверя.

Денег у Екатерины Андреевны было не так уж много. Образовательный бизнес не приносил баснословных доходов. Но уже осенью начали копать котлован под будущую школу. Хлопот у директора прибавилось. Пришлось научиться разбираться в строительстве, в марках цемента, ездить по кирпичным заводам, узнавать расценки на аренду экскаваторов и кранов. Сама корректировала проект. К весне подошла подготовленной. Как только позволила погода, нанятая Марковой строительная бригада приступила к фундаменту.

Сын Денис молча поддерживал мать. Он не пошел в отца, который был технарем до мозга костей. Деловой хваткой тоже не отличался. Восхищался, как здорово все получается у мамы. Критично оценивал себя:

– Я бы так не смог.

Екатерина пыталась вселить в него уверенность:

– Ты же еще школьник. Выберешь профессию по душе, получишь образование и переплюнешь меня.

Хорошая память, умение сопоставлять факты, аргументировано полемизировать с другими на любые темы – это в полной мере проявилось в Денисе в старших классах. И когда он сказал матери, что будет поступать в юридический, она согласилась с его выбором. И очень рассчитывала в будущем на сына. Самой ей знаний в этой области очень не хватало.

Разбираться в закавыках меняющегося законодательства ей помогала подруга Елена. Они были знакомы со студенческих лет. Их дороги пересеклись на маевке студенческих отрядов. Потом гуляли друг у друга на свадьбах. Позднее обе развелись. Та и другая воспитывали сыновей. К кому, как не к Елене, могла обратиться за помощью Екатерина, когда начала оформлять свой бизнес? Елена работала нотариусом. В советское время это была рядовая тихая должность. В рыночное через нотариусов проходили все сделки. Они в одночасье стали очень уважаемыми людьми, востребованными специалистами. А статус сопровождала соответствующая зарплата. В деньгах Елена не нуждалась. Но Екатерина не хотела использовать ее бескорыстную помощь. За юридические услуги она платила, тем более что доверяла опыту и честности Елены при ведении дел. Раньше, занятые каждая своим, они виделись нечасто. Теперь их связывали еще и общие дела, так что дружба окрепла. Елена была рада: пусть собственный сын, влюбленный в музыку, не пошел по ее стопам, так хоть сын подруги Денис выбрал профессию юриста. Обещала любые консультации будущему студенту.

Конкурс в юридический был большой, но Денис поступил. Екатерина третье лето работала без отпуска. Она пропадала на стройке, подгоняла рабочих, чтобы успели подвести здание под крышу и подать тепло до осени. Дома появлялась поздно вечером, готовила еду сыну на целый день. А он спокойно один в квартире занимался. Но в какие дни он сдает экзамены, она, конечно, помнила и с нетерпением ждала звонка. В день зачисления они устроили праздник: пошли в ресторан.

– Опять ты остался нынче без моря, – сокрушалась Екатерина Андреевна.

– Ничего, мама. Ты впервые увидела море в восемнадцать лет. Вы меня с отцом в детстве каждое лето возили на юг. Да и какие мои годы, еще успею.

– Кстати, ты отцу звонил сегодня?

– Не просто звонил. Мы с ним виделись днем. Он очень обрадовался, что я теперь студент. Привет тебе передал

– Как он?

– Переехал. Ты не видела его после похорон бабушки?

– Нет. Мы с ним расстались на кладбище у могилы Лидии Васильевны. Как будто с ее смертью оборвалась последняя ниточка, которая хоть как-то нас связывала.

– Недавно приехал дядя Миша. Ну, помнишь, папин старший брат? Из армии его попросили. Квартиру нигде не дали. Вот он и вернулся в родительскую с женой и двумя отпрысками. Не будет же папа с ними жить. Квартиру разменяли. Дяде Мише досталась двухкомнатная. Отец переехал на окраину в однушку. Я был у него. Как-то голо и неуютно.

– Узнаю твоего благородного отца. Он опять уступил, хотя родительскую квартиру по закону они с братом должны были поделить поровну. Почему он так и не женился?

– Мама, может, вы зря тогда развелись? Мне кажется, папа все еще любит тебя.

– Даже если мы ошиблись, тех ошибок не исправишь. И дважды в одну реку не войдешь.

– Ну и ладно. Ты вон какая молодая и красивая! Еще устроишь свою личную жизнь.

– Конечно. Ты у меня вырос. Рассуждаешь, как взрослый мужчина. Значит, теперь я могу вплотную заняться личной жизнью.

– Мама, ну что ты надо мной смеешься, как над маленьким?

В отличие от других школ, которые открывались к 1 сентября, «Солнечная долина» праздновала новоселье перед Новым годом. После зимних каникул занятия начались в новом здании. Здесь было по-домашнему уютно. Рядом с классами малышей сделали игровую комнату, где в шкафах во время уроков тихо сидели любимые игрушки ребят. На верхнем этаже, поближе к старшеклассникам, была библиотека, здесь же оборудован компьютерный класс. Кормили ребят тоже, как дома. Когда утром подъезжали на автобусе к школе, их встречал аромат свежеиспеченных булочек. Дурачились, толкаясь возле умывальников, и отравлялись на завтрак. После обеда малыши укладывались спать. Ребята постарше шли на спортплощадку погонять мяч. А потом – все за домашнее задание. Домой ребят привозили к шести часам вечера. У кого родители заканчивали работу раньше, встречали автобус на остановке. И у всех душа была на месте: дети весь день под присмотром.

Вроде все было отлично. Но разве в последнее время Екатерине Андреевне хоть короткое время работалось спокойно? То приедут утром, электроэнергии нет, весь поселок, включая новые хоромы зажиточных хозяев, окутан непроглядной тьмой. То в морозные дни батареи еле теплятся. Ребята в классах мерзнут. А от электрообогревателей на подстанции аварии. Екатерина Андреевна всякий раз, не добившись результата у энергетиков, мчалась к Павлу Ивановичу.

Смольников с утра взвинченный.

– Меня еще ночью твои соседи разбудили. Да еще ты тут!

– На соседей мне наплевать. У меня больше ста детей на занятия приехало. С ними-то что делать?

– Отстань, Катя! Получил я с этим поселком головную боль. Сама знаешь, понастроили там дома областные начальники из больших кабинетов. А коммуникаций-то соответствующих как не было, так и нет. Бумаги я вовремя рассылал, куда надо. Только ведь у нас, пока решение примут, не один год пройдет, а потом еще столько же, пока финансирование выделят. Важные персоны, облюбовавшие место у нашего озера, конечно, чуть не каждый день грозятся лишить меня мэрского кресла. Нет худа без добра. Деньги, на которые город уже вовсе не рассчитывал, выбили. За счет областного бюджета подстанцию достраиваем. Потерпи немного, Катя, через пару месяцев пустим, не будет перебоев с электроэнергией. Летом газ в поселок проведем. Ставь мини-котельную, и будет в твоей школе всегда тепло. Ты дом-то начала строить? Хватит уже из города сюда каждый день мотаться.

– Весной начну. Проект пока переделываю. Ничего из типовых не подошло.

– Узнаю Катю. На тебя никто не угодит. Все надо сделать по-своему. Ну, раз стройку начнешь, значит, лето опять без отпуска.

Угадал Павел Иванович. Летом она никак не могла оставить школу. Как советовал мэр, стали строить мини-котельную, подключаться к газопроводу, который моментально протянули по поселку еще в начале лета. Газовики – народ придирчивый. Но все было построено по правилам. Так что разрешение на пуск котельной выдали. И дом Екатерина строить начала. Прав был Павел Иванович. Хоть и уютной была ее городская квартира, но шумный город, запруженный автомобилями, ее напрягал. Вечером, проводив ребят, хотела бы остаться в этой тишине, полной грудью дышать свежим воздухом, наполненным запахом сосновой хвои.

Она не могла жить без мечты и без планов. Теперь в планах был собственный дом возле соснового бора. На этот раз все давалось гораздо легче. То ли она приобрела опыт, то ли судьба бросила испытывать ее. Строители подобрались толковые. Наконец, Екатерине Андреевне не надо было думать ни о технике, ни о материалах. Подрядчики обо всем позаботились сами. Фундамент залили еще весной, а летом быстро стали поднимать стены.

Денис хорошо сдал сессию и с полным правом укатил с друзьями на море. Школа после выпускного вечера опустела. Екатерина Андреевна стала свободнее. Даже позволяла себе полениться и появлялась на стройке не каждый день. Все шло своим чередом, все складывалось как нельзя лучше.

Пришла телеграмма от сестры Любы. Скоропостижно скончался отец. Для Екатерины это было сильнейшим ударом. Андрей Егорович был, конечно, не молод. Но крепкий старик никогда ни на что не жаловался. Екатерина в начале лета хотела навестить родителей. Однако из-за каких-то срочных дел все откладывала поездку. Как она сейчас себя за это корила! В голове не укладывалось, что она больше не увидит отца, не поговорит с ним. Сестра Наташа позвонила Кате в тот же день. Она давно жила в областном центре, перебравшись сюда вслед за старшей из детей Дубровиных. Правда, виделись Наташа с Катей нечасто, разве что дни рождения домочадцев не пропускали. Иногда договаривались, чтобы поехать вместе в родные места. Вот и сейчас поплакали друг другу в телефонную трубку. Катя в горячке предложила ехать на ее машине прямо сейчас. Наташа остудила ее:

– В таком состоянии ты за руль не сядешь. Лучше завтра утром закупим продукты, на поминки пригодятся. И поедем вечером поездом.

Мама держалась стойко, хотя видно было, что Анна Николаевна постарела в одночасье. Наташа после похорон уехала. Катя решила побыть с мамой. Полола в огороде, ходила за водой на колонку, как в детстве. И все же беспокоилась, как там без нее идет стройка. Анна Николаевна, видя, что дочь каждый день названивает по телефону, сказала:

– Катя, раз у тебя срочные дела, так ты поезжай. За меня не беспокойся. Люба на соседней улице живет. Дня не пройдет, чтобы к нам не забежала. Да и Виктор недалеко. Ему квартиру новую на заводе дали. Ты и не видала еще, наверное. Зайди к нему.

Катя помогла матери и сестре отвести девять дней после смерти отца и уехала домой.

Осенью снова телеграмма от Любы. Умер брат Виктор. Ну как же так? Он самый младший в семье, всего тридцать пять лет. Уснул и не проснулся. Инфаркт. Сразу столько несчастья свалилось на семью Дубровиных.

Время лечит. И боль от утраты близких ушла куда-то в глубину. Больше всего отвлекали дела и школьные заботы.

Такова уж была Екатерина Андреевна, что не могла стоять на месте. После Нового года, в каникулы, она поехала на семинар в США. Школа несколько изменила профиль. Она зарегистрировала ее как общеобразовательную с углубленным изучением английского языка. В период развивающихся международных связей такое образование было востребованным. Где же брать методики преподавания английского языка, как не в Америке? Семинар был полезным. Она познакомилась с работой зарубежных школ, причем все время пыталась вникнуть в детали и мелочи. Обменялась впечатлениями с российскими коллегами, которые ездили вместе с ней. Домой вернулась, полная сил и новых идей.

Все вечера Денис проводил дома, рано ложился спать. Екатерину встревожил этот стариковский образ жизни:

– Сынок, ты почему с друзьями никуда не сходишь? Неужели так устал после тяжелой сессии, что за каникулы не отдохнул?

– Что-то ничего не хочется.

Обычно, возвращаясь вечером домой, Екатерина спешила на кухню. Как-то увидела, что оставленный с вечера сыну обед не тронут. Денис отговорился, что заходил с ребятами в кафе. Это стало повторяться каждый день. Да и за ужином ел плохо. Екатерина спросила:

– Сынок, ты болеешь?

Денис неопределенно пожал плечами.

– Не скрывай от меня ничего, я ведь переживаю.

– Мама, это очень деликатное место.

– Говори, как есть. Я твоя мать, меня не надо стесняться.

Денис еще сомневался, наконец, решился. То, что увидела Екатерина, повергло ее в шок. Левое яичко ее мальчика раздулось до размеров большого шара.

– Денис, и давно это началось?

– Может, месяца три назад.

– Ну что же ты молчал? Разве можно с этим шутить?

Несмотря на поздний вечер, Екатерина бросилась к телефону. Она сбивчиво рассказывала главврачу городской больницы Маргарите Сергеевне Струковой, что случилось с ее мальчиком.

– Ну-ка, прекрати истерику, рассказывай по порядку, – прикрикнула врач, на что имела право как давнишняя приятельница. Выслушав, сказала: – По телефону диагноз ставить не берусь. Но предполагаю, что может быть у твоего Дениса. Завтра утром поедешь не в школу, а прямо ко мне.

Маргарита Сергеевна подняла всех своих знакомых врачей в областном центре. В обход всякой очереди удалось попасть на прием к онкологу-андрологу. Осматривая Дениса, он, улыбаясь, задавал ему вопросы. Сам тон разговора, казалось, не вызывал сомнения: ничего страшного нет. Врач попросил Дениса подождать в коридоре и пригласил к себе Екатерину Андреевну:

– У юноши раковая опухоль. Нужно срочно оперировать.

– Вы уверены, что операция избавит моего мальчика от этой напасти?

– Не буду скрывать: положение серьезное. О результатах можно будет говорить после операции. И еще повторяю: откладывать нельзя.

После беседы с врачом Екатерина Андреевна вышла сама не своя. Нужно было не показать сыну отчаяния. И она через силу улыбалась, говоря Денису о необходимости операции. А саму не покидал всплывший в памяти разговор после похорон брата. Две пожилые соседки, сидевшие на поминках рядом с Екатериной, шептались: «Два покойника в семье в один год. Значит, жди третьего». Не верила она ни в какие приметы и тогда не придала значение зловещим словам. Сейчас они навязчиво лезли в голову. «Нет, костлявая, – разговаривала она с воображаемой смертью, – я не отдам тебе сына. Не дождешься!».

Поздно вечером, когда Денис уснул, Екатерина Андреевна, плотно притворив дверь своей комнаты, набрала номер Маргариты Сергеевны Струковой. Главврач городской больницы не была онкологом, но больше посоветоваться было не с кем. Екатерина Андреевна дала волю слезам. Сняв напряжение, она попросила совета у подруги.

– Онколог, который вас консультировал, один из самых опытных в области, – уверила Маргарита. – Думаю, в диагнозе он не ошибся.

Пока продолжалась операция, Екатерина ходила из конца в конец по больничному коридору, с надеждой смотря на закрытую дверь операционной. Ей и сюда-то разрешили пройти в качестве исключения, обычно родственники томились в приемном покое. Казалось, те несколько часов, что шла операция, тянулись целую вечность. Наконец, все закончилось. Екатерина ждала, что скажет хирург, который пригласил ее в ординаторскую. Первые же слова убили надежду:

– Ничем обрадовать вас не могу. Болезнь слишком быстро прогрессировала. Проведем курс реабилитации. Но будьте готовы: ему осталось два, максимум три месяца.

В палату реанимации сразу после операции Екатерину не пустили. Она вышла из больницы и долго стояла на крыльце, не замечая мороза. Не хватало воздуха, но она не могла вдохнуть полной грудью, как будто поселившееся в ней отчаяние сдавило и не отпускало. В голове метались обрывки мыслей, она никак не могла собрать их, чтобы четко осмыслить случившееся. Порыв ветра, бросивший в лицо колючий снег, немного привел ее в чувство. По крайней мере, она поняла, что надо ехать домой.

Екатерина бездумно ходила по пустой квартире. Спустились сумерки, потом комната погрузилась в полную темноту, и только раскачивающийся на ветру фонарь то освещал комнату, то погружал ее во мрак. «Как же так? – спрашивала себя Екатерина. – Мальчик ни разу за девятнадцать лет ничем серьезным не болел. В детстве Дениса даже простуды не мучили, как его сверстников. И вдруг скоро его не станет?».

Екатерина легла на диван с одной мыслью: умереть сейчас самой. Или заснуть, а утром понять, что это был только страшный сон. Она не могла пролежать и пяти минут. Отчаяние вдруг сменилось злостью: на эту всесильную опухоль, на себя, что сдается без борьбы. Она взяла себя в руки. Пошла на кухню, сварила кофе. Сколько чашек выпила до утра, не заметила. Но бессонная ночь придала ей решимости. В начале седьмого она позвонила Маргарите Сергеевне:

– С Денисом все плохо. Ты понимаешь, врачи не верят, что его можно вытащить. Значит, они и лечить его не будут. Рита, я им не верю. И полагаться на авось тоже не могу. А что если Дениса за границу увезти?

– За границей клиники, несомненно, лучше оснащены, и опыт лечения онкобольных там не то, что у нас. В медицинских журналах порой описывают просто чудеса.

– Скажи, какая самая надежная?

– Наилучшие результаты в специализированных клиниках Израиля. Но лечение там стоит баснословных денег. А вам затягивать нельзя.

Поиск информации в интернете. Телефонные звонки в израильскую клинику. Отправка туда по электронной почте результатов обследования из областного онкодиспансера. Приглашение на лечение было получено. Оставалось только собрать деньги и очень быстро. Екатерина, на чем свет стоит, ругала себя, что потратила десять тысяч долларов на семинар в Америке. Теперь ей казалось, что та поездка была совершенно бесполезной. Она продала машину, которую обновила всего полгода назад. Сдала в скупку золотые украшения. Взяла кредит в банке. Сколько могли, собрали сестры. Тяжелая болезнь сына стала поводом для встречи с бывшим мужем. После ее телефонного звонка Володя в тот же день приехал. Екатерина, не видевшая его больше года, отметила, как он постарел. Но ничего не сказала. Для разговора была тема поважнее – здоровье их единственного сына. Володя отдал Екатерине все свои накопления. Она звонила друзьям и мало знакомым людям, с которыми не обращалась месяцами, просила в долг. В записной книжке не осталось пропущенным ни одного телефона. Друзья выручили ее. И все же денег не хватало.

Узнав о страшном диагнозе сына, Екатерина Андреевна совсем забросила школьные дела. Она почти не появлялась в школе, даже не задумываясь, все ли там идет нормально. Без нее, конечно, ничего не рухнуло. Дети занимались, учителя преподавали, бухгалтер вела финансовые дела. Иногда только звонила, что нужна подпись директора. Тогда Екатерина Андреевна ненадолго заезжала в школу, благо не продала старую машину, все недосуг было заняться этим, а сейчас старые «жигули» выручали. Однажды бухгалтер передала Екатерине Андреевне деньги, сказав, что это собрали для лечения Дениса учителя. Родители многих учеников были высокопоставленными руководителями. Екатерине Андреевне не раз приходилось обращаться к ним, когда срочно нужны были средства для решения школьных проблем, но никогда не просила лично для себя. Сейчас ради сына она пошла к ним с протянутой рукой, не обещая, что сумеет скоро отдать долг.

Наконец, все было позади. Она собрала деньги и через три недели после операции привезла сына в Израиль. Здесь не принято было скрывать от больных диагноз. Денис, узнав, что у него рак, ушел в себя. От потрясения он целый день не взял в рот ни крошки. На все уговоры матери отворачивал голову даже от чашки с морсом. К ночи забылся. Екатерина сидела рядом и прислушивалась к неровному дыханию и всхлипам, прорывающимся сквозь сон. Утром первое, что сказал Денис, открыв глаза:

– Ну и сдохну, сдохну…

Ее больше всего потрясло, какое грубое слово нашел сын, говоря о себе. Она закричала на него:

– Запомни, пока я жива, ты, как птичка, будешь летать на этом свете! И ты будешь бороться вместе со мной! И мы победим эту ничтожную опухоль!

Денис привык доверять матери. В детстве, когда она вот так же уверенно настаивала на своем, он подчинялся ей, понимая правоту матери. И сейчас, не споря, съел первую ложку фруктового пюре. Маленький шажок на пути возвращения к жизни был сделан: Денис поверил в свое выздоровление.

Екатерина с утра до вечера сидела в палате у сына и только ночью уходила к себе в гостиницу. На ее глазах Денис первый раз хорошо поел, первый раз улыбнулся, первый раз сам попросился на прогулку. После курса сильнейшего лечения он стал худой, как стручок, голова почти облысела, было видно, как пульсируют синие жилки под бледной кожей. И все же Екатерина верила, что ее мальчик поправится. Хороший прогноз давали и израильские врачи. По крайней мере, те отпущенные максимальные три месяца Денис уже давно пережил.

Наконец, Екатерина Андреевна вспомнила, что она директор школы. Звонила своим коллегам, интересовалась, как идут дела, ведь учебный год заканчивался, старшеклассников ждали экзамены. Все было в порядке, учебный процесс шел своим чередом. А то, что перспективные проекты пришлось отложить, не страшно – подождут. Но однажды срочный звонок из школы расстроил Екатерину: завуч сообщила, что пришло постановление суда о сносе недостроенного дома, якобы Маркова построила его на незаконно захваченных аж трех участках земли. По сравнению со смертельной болезнью сына это была ничтожная неприятность, но все же она мешала, как заноза. Екатерина пыталась не думать об этом, но мысли об очередных кознях каких-то непонятных ей врагов постоянно лезли в голову. «Да пусть они хоть взорвут этот дом!» – ругала она себя за то, что неприятность мешала ей сосредоточиться на главном – лечении сына.

Позвонила сестра Наташа: она взяла отпуск специально, чтобы помочь Кате ухаживать за Денисом. Оставался последний курс лечения. Катя решила, что вполне может оставить сына с сестрой и вернуться домой, чтобы уладить неприятные дела. Денису она о проблемах с домом ничего не сказала, просто объяснила, что очень нужно быть сейчас в школе. Он не воспротивился ее отъезду, только с сожалением вздохнул:

– Хорошо тебе, уже завтра будешь дома. Я тоже хочу домой.

– Денис, потерпи немного, остался всего какой-то месяц.

Бойцовский характер Екатерина Андреевна при всем желании никуда деть не могла. И выполнять решение суда о сносе дома она не собиралась. Своим коллегам сказала:

– Кому надо, пусть пригоняют бульдозер. Два этажа под крышу подведены. Если берут на себя такую смелость, пожалуйста. Только кто потом восстанавливать будет и за чей счет?

Маркова была уверена в своей правоте и, собрав все бумаги, пошла в мэрию. В кабинетах ей пытались объяснить, что земля не оформлена и бумаги, которые есть у нее, незаконные. Дверь приемной Павла Ивановича Смольникова она открыла совершенно злая. Мэр был наслышан о болезни ее сына и в первую очередь спросил у Екатерины, как идет лечение. А узнав, что ее привело к нему, сказал: