Возгарка III

– Смотрю, ты недовольна своим даром.

– Да я просто в восторге, – буркнула она.

– Ты спасла мне жизнь, разве это плохо? Ладно, давай ещё проверим, вдруг я всё же ошибаюсь и ты вовсе не пиромантка, а все твои спонтанные возгорания-закипания – просто случайность.

Я достал монетку и положил на стол.

– Попробуй сдвинуть её. Собери силу и толкай.

Девчонка снова закусила губу и сосредоточилась, рыжие бровки сдвинулись.

Монетка начала раскаляться.

Она шумно выдохнула и запустила пальцы в волосы.

– Давай попробуем ещё кое-что, – сказал я. – Поставь руки вот так.

Ярочка повторила мой жест, водрузив локти на столешницу. Её растопыренные пальцы оказались друг напротив друга.

– Скажи, ты чувствуешь напряжение?

– Между руками будто гудит, – кивнула она.

– Хорошо. Теперь загляни в себя, найди источник магии и направь потоки из него через руки. Ты должна ощутить, как магия сочится по твоим венам и доходит до ладоней. Затем вытолкни её, но не свободно, а сосредоточь в точке между руками. Ты запомнила? Давай-ка повтори.

Когда девчонка бесцветным голосом воспроизвела инструкцию, я кивнул и велел:

– Теперь пробуй.

На всякий случай я оставил крышку бочки с водой открытой.

Ярочка сомкнула веки и некоторое время посидела. Я ощущал, как у неё в груди растёт напряжение, затем она толкнула его через руки.

Между ладоней ребёнка вспыхнул язычок пламени.

– Не пугайся, – тут же успокоил я. – Продолжай мягко подпитывать его, чтобы не погасло, но не делай большим. Видишь? У тебя великолепно получается. Главное в магии – самоконтроль. Она не вырвется на свободу, если ты не позволишь.

Маленькое пламя висело в воздухе между растопыренных детских пальчиков, чуть колыхалось от дыхания рыжей пиромантки и не источало дыма.

Люди часто получают удовольствие от созерцания огня, а уж если оно создано тобой… Девчонка с восхищением взирала на порождённое ею чудо, будто оттаивая от пережитых ужасов. Пламя отражалось в янтарных глазах, возвращая им блеск.

Кажется, у меня получилось взбодрить Ярочку.

По детской щеке прокатилась слеза, но девчонка улыбнулась и мягко сморгнула.

Это не были слёзы горя.

– Если устала, просто перестань подпитывать его, и пламя погаснет, – посоветовал я.

Девчонка так и сделала – огонёк потух.

На конопатой мордашке отразилось лёгкое сожаление.

– Откуда вы знаете, как это нужно делать?

– Моя семья много веков копила магические секреты, – коротко ответил я, не желая вдаваться в подробности. – Потому я могу сказать, что у тебя очень выраженная предрасположенность к огненной магии. Всё, что получалось до этой минуты – цветочки, но сейчас ты вызрела ягодку. Вода, монетка, верёвки, травы, даже сожжённый упырь и растопленный лёд – это было лишь создание тепла, но не пламени. Да, со льдом вышло очень круто, ты пропустила через себя огромное количество энергии. Однако сейчас ты без подготовки продемонстрировала то, чему обычных магов обучают несколько месяцев и не у каждого выходит без заклинаний, а у многих не выходит вообще.

Девчонка непонимающе посмотрела мне в глаза.

– Тепло – это излучение, его несложно породить из чистой магии. Пламя – раскалённое газообразное вещество. Совершенно другой уровень материализации.

Но девчонка не поняла, так что я не стал пока слишком нагружать.

– Если коротко, это однозначное подтверждение твоей возгаристости, если радимский язык простит мне столь вольное с ним обращение.

– Расскажите про магию, – попросила девчонка. – Что она вообще такое?

– Что такое магия? – я позволил себе широкую, слегка печальную улыбку.

Ярочка кивнула, не подозревая, насколько грандиозную тему затрагивает.

– Можно собрать сотни определений магии, – начал я осторожно. – Что наводит на простую мысль: мы не знаем, чем она является. Мы лишь наблюдаем эффекты, которых можно добиться с её помощью. Мне, как человеку не склонному к мистицизму и богословию, больше всего нравится определение Эммануила Вайсберга, согласно которому магия – это одна из фундаментальных сил вселенной, непрерывно взаимодействующая с другими силами.

Девчонка, ожидаемо, ничего не поняла.

Впрочем…

– Я тут недавно наблюдала один… Как вы там сказали?

– Эффект? – приподнял я бровь.

Она кивнула и покрутила кружку.

– Как это вообще возможно, чтобы одно существо превратилось во множество других? – девчонка поёжилась, явно вспоминая стаю крыс из развалившегося вампира.

Да, такое может не давать покоя.

– Превращения – самая труднообъяснимая магическая хрень, – честно ответил я. – Если коротко, это своеобразная иллюзия, только искривляется не свет, а реальность. И даже распадаясь на части, каждая из которых начинает жить своей жизнью, твой организм на деле остаётся прежним и единым, потому что твоя собственная природа не исчезает, а преломляется. Ты будешь видеть глазами каждой крысы, чувствовать за них, но продолжишь мыслить и осознавать себя во всём их множестве.

– Я не понимаю, – покачала она головой и снова отпила компота.

– Ничего страшного, я тоже, – на мой заговорщицкий тон девчонка ответила чуть растянувшимися губами. Погрев руки о кружку – или кружку о руки, – она набрала в грудь воздуха и решилась задать главный вопрос:

– А если хоть одна крыса убежала?

Я помолчал, но решил ответить без утайки:

– Тогда она будет охотиться, набирать силу, расти, и однажды Альгер возродится.

– Но если это даёт такое страшное преимущество… Почему вы не хотите научиться превращаться?

– Я могу получить только простую ипостась – одно животное. Превращение во множество доступно только очень серьёзным вампирам, обычно тем, кто при жизни был талантливым колдуном или прожил немало веков. Если я, например, научусь превращаться в волка, и его ранят в лапу, раненой окажется моя рука – без всяких выкрутасов и сползающихся в кучку частей.

– А животное обязательно должно быть большим?

– Вовсе нет, выбрать можно существо любого размера. Затем его приносят в жертву во время ритуала, и ты покидаешь круг с его частицей в себе. На самом деле, это гораздо проще, чем превратиться в стаю, хотя принцип тот же. Просто при разделении на множество, каждый зверёк несёт тебя в себе.

– То есть, можно превратиться всего в одну крысу? Она же маленькая… Куда девается всё лишнее?

Какая пытливая рыжая головка. Это хорошо, так гораздо проще. Жаль только, что я не разбираюсь в магии на уровне Вальдемара, так что все мои ответы крайне поверхностные и профанические.

– Никуда не девается. Метаморфозы колдунов и вампиров – не более чем великолепнейший обман. Ты просто притворяешься зверем, но не становишься им. Вот оборотни превращаются по-настоящему, их организмы перерождаются, меняется каждая кость, каждая мышца и жила. Потому от болевого шока им запросто может снести крышу, а с нами такого не происходит. Мы даже одежду и личные вещи сохраняем.

– И можно превратиться в нечто больше себя?

– Безусловно. Как и сказал: размер не важен, искажается сама ткань реальности. Но стоит магии исчерпаться, всё возвращается на круги своя.       И чем сильнее существо отличается от тебя, в том числе по массе, тем больше магии потребуется на поддержание формы.

– А я смогу научиться превращаться? – с толикой энтузиазма спросила Ярочка.

– Скорее всего, нет, – я покачал головой. – Твоя магия слишком специализированная. Проще всего любые дисциплины даются магам общей практики. Они не могут добиться результатов так легко и непринуждённо, как ты с огнём, зато после длительного обучения их арсенал становится очень широким.

– А почему я не такая? – с обидой посмотрел мне в глаза ребёнок.

– Это наследственность. Что-то в твоей крови задаёт чёткий вектор, по которому преломляется проходящая через тебя магия. Довольно скоро ты приобретёшь ряд черт, которые укоренят твою специфику. У большинства одарённых нет таких жёстких рамок, магия через них просто проходит. Потому им технически сложнее добиться желаемого результата: необходимо заставить магию преобразоваться нужным образом, для чего используются заклинания и ритуалы.

– И ничего не изменится, даже когда я стану вампиром?

Тут я замолчал, не зная, как лучше ответить.

Не хотелось пока сообщать малышке, что вампиром она уже не станет.

Глава 3. Яромира Руженова

На следующий день я проснулась в гамаке. Не потому что Рихард запретил бы спать на тахте, просто так уютнее. За завтраком все порадовались моему поднявшемуся настроению. Сама не замечая, я даже улыбалась. Передо мной открывался новый мир, и огонь больше не пугал меня. Я хотела вызвать пламя снова, совсем как вчера. Правда Рихард перед сном предупредил не пользоваться магией без его надзора, но ведь так хочется!

Ну, если огонь разжигать нельзя, то…

Когда ребята ушли работать, я достала волшебную флейту. Покрутила, пересчитала дырочки на длинной трубе. Жалко, что я не умею играть. Отчим платил за музыкальные уроки Либены, чтобы музыкой привлекать больше клиентов. Если честно, я никогда не хотела, чтобы и меня играть заставили. Но вот сейчас было любопытно, что получится…

Я приложила мундштук к губам и подула. Флейта выдала невразумительное гудение. Испугавшись, я быстро убрала её и решила не баловаться с магией.

Лучше снова стиркой займусь, грязной одежды скопилось многовато.

Солнечный денёк – их уже не так много осталось перед наступлением осени, надо пользоваться! И можно даже босяком по палубе ходить – ребята всегда так делают, если погода позволяет, потому что в обуви скользко.

Когда постирушки были в разгаре, я ощутила нечто странное на коже… Ой, нет, как же я могла забыть! Я же начинаю бояться солнечного света, как вампир! Или… подождите… это какое-то совсем другое ощущение, приятное.

Свет будто ласкал мою кожу тёплыми невесомыми ладошками.

Повернувшись лицом к солнцу, я закрыла глаза и с наслаждением вдохнула.

В груди родилась мягкая пульсация. Золотое сияние наполнило все мои чувства. Я ощутила, будто солнечное тепло собирается вокруг меня и пытается проникнуть внутрь, нежным маревом обволакивает кожу, скользит по волосам. На вдохе я потянула его внутрь, а потом с улыбкой открыла глаза. Пульсация разлилась по всему телу. В голове тоже бился молоточек, но не болезненно, а… ох ты ж…

Мне стало так хорошо, что не хотелось прекращать.

Я снова закрыла глаза и продолжила поглощать солнечное тепло…

Время шло, но его больше не существовало. Остался только зной.

– Эй, ты чего? – покачали меня за плечо.

Вздрогнув, я разлепила веки. Рядом стоял Радек и обеспокоенно смотрел на меня.

– А? Да ничего… Я это, просто задумалась…

– Ага, задумалась, ясно. Ты того, шмотки-то ополосни, они уже долго откисают.

Я кивнула и проводила его взглядом.

Шмотки… Стирка… Совсем обо всём позабыла.

Поднявшись, продолжила стираться. Я шоркала набрякшую водой рубашку по стиральной доске, на каждом движении окуная в мыльную воду. В голове было горячо и пусто… Через мгновение я поняла, что вода бурлит. Тут же бросила одежду и отдёрнула руки, но они не покраснели. Не было ожога, как от кипятка. Ну да, правильно, я же не могу обжечься… вроде как…

Одежда тем временем продолжала кипятиться.

Я ощущала, как в груди в такт ударам сердца бьётся горячая пульсация, будто во мне поселилось маленькое солнышко, такое же яркое, как на небе. По венам растекался жар, а затем мерными толчками вырывался через ладони. Всё, как вчера, когда я зажигала пламешко, только теперь оно шло само. Я попыталась сосредоточиться и подавить это ощущение, но не выходило. Затем… мои руки вспыхнули!

Пламя завихрилось вокруг ладоней, будто те стали факелами!

С перепугу я сунула их в тазик, который и так исходил белёсыми струйками пара. Но не помогло, руки продолжили источать жар, вода кипела, пузырилась всё истошнее. Я кусала губы, сердце колотилось. И чем быстрее оно билось, тем сильнее шёл накал из груди через руки. Из меня пёрло тепло, и я ничего не могла с этим поделать.

Ребята, услыхав моё сбивчивое хныканье, поспешили на помощь.

Как раз вовремя, чтобы увидеть, как остатки воды испарились, а внезапно высушенная одежда загорелась. Моя кожа снова начала истекать пламенем, но оно не дошло до засучённых рукавов. Мне было не больно, просто страшно.

Радек остолбенел, как и я. Единственный, кто не растерялся – Демир. Мурадец подскочил ко мне, подхватил двумя руками за подмышки и швырнул за борт.

Визг и брызги.

Хорошо, что я умею плавать.

Вынырнув и отплевавшись, убрала налипшие пряди с глаз и посмотрела вослед уплывающему судну. На несколько секунд внутри всё сжалось, потому что я подумала, что ребята оставят меня за кормой, испугавшись огненного чудища, в которое внезапно превратился их рыжик. Но нет, они уже работали с парусами, опуская гафели. «Вильда» затормозила, хотя течение продолжало тащить её вперёд.

Я погребла к шхуне, но с ужасом заметила, что ещё ничего не кончено. Моя кожа продолжала источать жар. И уже не только через руки. Вода вокруг бурлила. Вот теперь я действительно испугалась.

Но до борта я всё же доплыла. Мне кинули верёвку с навязанными узлами.

– Нет, подождите, мне пока нельзя, – крикнула я, чуть захлёбываясь от набегающих волн. – Я ещё не выкипела!

– Какого хрена происходит? – поинтересовался Радек, невольно сдирая повязку с кудрей.

– Всё пройдёт, надо только подождать, – я больше успокаивала себя, чем их.

Я уже догадалась, почему меня так распёрло. Наверное, я действительно поглощала солнечный жар, а не фантазировала об этом. И теперь он выходил обратно.

Пришлось несколько минут ждать, пока я не перестала кипятить воду вокруг себя. Всё это время я держалась за верёвку, и меня неспешно влекло вслед за шхуной на буксире, а волокна под пальцами тихо обугливались – пришлось взяться за конец пониже волн. Отпинываться босыми пятками от обшивки было неприятно – там под водой наросты из колючих ракушек и всякой гадости.

Когда всё успокоилось, я для верности ещё немного посидела, бултыхаясь в чуть солоноватых водах, пока не начала ощущать, какие они холодные.

Затем стала подниматься, хватаясь за узлы на верёвке и упираясь в обшивку поцарапанными ступнями. Только ничего не получалось, я соскальзывала и путалась в набрякшем подоле, пока Демир не подал мне руку и не помог забраться на борт – благо у шхуны он не высокий. Я плюхнулась на палубные доски, ощущая себя мокрой шваброй.

– Ну, теперь ты нам расскажешь? – наклонился ко мне Радек.

* * *

– Пропасть! – вампир рвал и метал. – Один день, Яра! Всего день прошёл, и уже вся команда знает о твоих талантах!

Я потупилась и попинала ботинком ножку стола – тот весь покоробился после недавних приключений в сыром лесу. Ну, ботинок, а не стол. Хорошо хоть сапожки остались нетронутыми, я их вообще ещё ни разу не надевала – не сезон.

– Вы же не станете срывать с них амулеты и стирать память? – я неуверенно подняла глаза на очень оживлённого злостью мертвеца.

– И как скоро они снова всё узнают? Ещё через день? Или всё же через два? Яра, зачем ты экспериментируешь без моего надзора? Тебе нужно научиться обращаться с той магией, которая скапливается в тебе естественным образом, а не добавлять ещё немножечко от солнышка!

– А как она скапливается-то? – я утёрла нос пальцем. Пока меня ругали, слёзки подступили, но не пролились, только сопельки немного размочились. – Я постоянно незаметно для себя поглощаю тепло, которое вокруг?

– Нет, – вампир выдохнул и опустился на тахту с видом глубоко усталого человека. – В этом случае рядом с тобой становилось бы холоднее, а не жарче.

– А рядом со мной становится жарче?

– Да, радость моя, теперь становится. И тебе придётся подавить эту особенность, чтобы не привлекать лишнее внимание других вампиров и магов. Ты начала постоянно перерабатывать сырую магию в тепловую энергию. Но можешь и наоборот: поглощать внешнее тепло, а вернее – его начинку.

– Начинку? – не поняла я.

– Духовную составляющую, – с омерзением плюнул вампир, а я вспомнила, что он безбожник. – Дух – самое популярное народное определение той энергии или фундаментальной силы, которой является магия. Она, сука, разливается повсюду и скапливается во всём. Она в воздухе, в воде, в почве и…

– В огне, – выдохнула я.

– Да, в нём самом. Некоторым нравится называть эту силу пятым элементом, что совсем не верно. Магия – нечто гораздо более глубокое. Поглощая жар, на деле ты впитываешь его духовную составляющую, и оно гаснет, лишившись основы своего существования. Можно сказать, ты пожираешь душу огня – чистую магию.

У меня мурашки по коже побежали…

– Так, всё, садись, – велел кровосос, а сам поднялся и направился к подвесному шкафчику. – Раз такая нетерпеливая, будешь отрабатывать самоконтроль.

Он поставил передо мной свечу.

– Зажигай и гаси.

Шумно выдохнув, я посмотрела на фитилёк и немного толкнула. Скрученные волокна вспыхнули, занялся ровный язычок.

– Хорошо, погасить пламя ты можешь тремя способами. Первый, поглотить тепло. Второй, развеять тепло. Третий, заставить пламя становиться всё меньше и меньше, как бы сдавливая его, пока не подавишь совсем. Попробуй все три.

– Есть ещё способ, – сказала я и загасила фитилёк пальцами, даже слюнявить не пришлось.

– Да, точно. И пожар ты будешь тушить так же. Вот не надо на меня так смотреть! Сама понимаешь, что запросто можешь спалить судно. Сегодня всё легко могло закончиться этим, если бы Демир не вышвырнул тебя за борт.

– Простите… – я как-то совсем сжалась. – Я постараюсь быстро научиться этим управлять.

– Да уж, будь добра. Теперь давай, зажигай снова.

Фитилёк вспыхнул. Я попробовала втянуть родившееся пламечко обратно, вдохнула. Свеча погасла, оставив лишь дымную струйку. Это оказалось очень легко, ведь после близкого общения с солнышком я уже поняла, как нужно втягивать жар. Ну, или его душеньку.

Я обернулась к Рихарду, который в это время копался в рундуке, продолжая немного матюкаться сквозь оскал.

– А другие маги тоже могут подпитываться от солнца и огня?

Вампир мотнул головой и, не поднимая взгляда, пробурчал:

– Нет, Ярочка, это лишнее подтверждение твоей прирождённой склонности к пиромантии. Можно создать артефакт, который будет заряжаться от тепла, но при попытке втянуть жар в себя неподготовленный практик получит ожоги, если не хуже. Сама же такая подготовка предполагает очень долгие и упорные занятия пиромантией, причём они редко заканчиваются удачей. По этой же причине вокруг не расхаживают колдуны, пожирающие человеческие души: отделить духовную субстанцию от физического носителя не так легко.

Я самодовольно отвернулась. Ну хоть какая-то справедливость.

Воскресив пламя свечи, сунула в него палец и не почувствовала боли, только приятное, скользящее по коже тепло.

– И не обжигаться они тоже не могут? – с не меньшим самодовольством спросила я.

– Для этого требуются специальные ухищрения, – Рихард достал из недр рундука подкову и повертел её, слегка кривясь. – Зелья, амулеты, заклятия, ритуалы. Но маги общей практики всё же умеют накладывать неопалимость на себя и предметы, так что не обольщайся.

Я наморщила нос.

– Впрочем, – добавил вампир, – пироманты умудряются преодолевать такую защиту за счёт повышения накала. При интенсивной атаке любая защита перегорит, потому что у огня есть замечательное свойство выжигать другую магию, используя её как топливо. И это не характеристика именно твоего пламени. Ты ведь наверняка слышала про очистительное свойство огня? Оно широко сакрализуется в народном сознании. Если бросить, например, нашу трофейную флейту в костёр, её магия выгорит быстрее, чем истлеет деревянный корпус.

Я снова порадовалась, а потом внезапно спросила:

– А много таких, как я?

Он как-то нехорошо на меня посмотрел и ответил:

– На заре империи природный талант к пиромантии встречался чаще, сейчас ты почти уникальна. Но не обольщайся, солнышко, это вовсе не так здорово, как ты думаешь.

– Почему?

– Подумай сама.

Я подумала. Вспомнила, как легко занялась от огня кожа Элечки, как горели крысы, порождённые распавшимся телом упыря…

– Возгары очень опасны для вампиров, да? – грустно сказала я. – Но если другие маги тоже могут разжигать огонь, то в чём разница-то? Их ведь не стало меньше… или стало?

– Я тебе потом объясню, а сейчас вернись к занятиям. Ты только зажигаешь и поглощаешь, попробуй другой приём.

Переведя взгляд на свечу, я поняла, что непроизвольно держу пальцы возле фитиля, толкая и забирая.

Так, как там Рихард велел? Надо развеять, да?

И как это сделать? Не понимаю… Как рукой махнуть, что ли? Только мысленно.

Ладно, попробуем.

Я напряглась, сосредоточившись на огне. Прикусила губу и резко выдохнула, стараясь сорвать пламя с фитиля. И пламя сорвалось…

– Твою мать, Яра! – Рихард резко распрямился, блеснули клыки.

Пламя окатило корзину с фруктами, и та немного почернела. В одном месте ивовая лоза поблёскивала медным светлячком, тихо тлея.

– Простите, я просто не понимаю, как это сделать.

Рихард подошёл и сел рядом, взял мои руки и поставил рядом с фитилём.

– Почувствуй жар, просто почувствуй, не добавляй от себя. Теперь схвати его и потяни вверх.

Я потянула. Пламя съехало с фитиля и теперь горело в воздухе. С него сперва сорвалась струйка дыма, но тут же испарилась, и дальше оно сверкало чисто и ярко.

– Нет, не правильно. Ты подпитываешь его, отпусти.

Я отпустила, и огонёк погас.

– Почти правильно, только ты должна научиться перемещать тепло в пространстве, не увеличивая его. Ладно, теперь попробуй подавить пламя, это проще.

Последний приём у меня получился с первого раза, хотя убивать огонь было жалко, забрать в себя казалось более правильным. Не знаю почему. Я вообще не понимаю себя в последнее время.

– Хорошо, продолжай отрабатывать эти приёмы. Научиться тушить пламя гораздо полезнее, чем разжигать.

Потренировавшись, я спросила:

– А откуда приходит магия? Ну, если не подпитываться от солнца и огня? Или этого опять никто не знает?

– Ты начинаешь улавливать суть, – усмехнулся Рихард и достал молоток с гвоздями. – Как ты уже понимаешь, я не стану излагать религиозные и философские взгляды на эту тему. Естественный же источник магии пока не установлен, – он подошёл к двери и стал приколачивать подкову над притолокой.

– А что вы делаете?

– Удачу хочу привлечь, – буркнул вампир, – она нам не помешает.

– Вы серьёзно? – вообще, сама картинка показалась мне страшно забавной. Он с таким серьёзным видом рассуждает о всяком сложном и заумном, а его руки в это время приколачивают подкову. Даже я в такие глупости никогда не верила.

Мертвяк шумно выдохнул и в пол-оборота сообщил:

– Я только что рассказывал тебе, что колдуны умеют накладывать неопалимость на предметы, так вот, ещё они могут создавать обереги от пожаров. Из этой подковы сделана именно такая штуковина. Так что удачу она должна приносить совершенно конкретную.

Мне стало капельку стыдно, но любопытство взяло своё:

– То есть, я теперь ничего не смогу поджечь на «Вильде»?

– Сможешь, – очень недовольно покосился вампир. – Проку от артефакта, если в его присутствии ни печку, ни лампу не разжечь? Просто всё должно загаснуть, если пламя начнёт распространяться. И не вздумай экспериментировать! Я вовсе не уверен, что этот ширпотреб на что-то годится. Короче, солнышко, постарайся вне наших занятий немножечко держать огонёк внутри, иначе я тебя так накажу, что искорки из глазок без магии посыплются, ясно?

Я кивнула и решила не уточнять, как именно Рихард меня накажет за поджог его шхуны. Не удивлюсь, если пустит на дно, привязав к уходящей в морские пучины мачте.

Надо быть очень, очень аккуратной…

Потом я заметила, что у него из-под рубахи выбился шнурок с пучком чёрных перьев. Не удержалась и прыснула. Ко мне тут же повернулись холодные голубые глаза, рассечённая бровь вскинулась:

– Тебя что-то веселит в сложившейся ситуации?

– Просто… ну… это птицегон?

Вампир опустил взгляд на грудь и заправил штучку обратно.

– Не одной же тебе таскать стрёмные фетиши.

– Эй! Власяник – памятка о маме!

– Это тоже своего рода памятка, – он улыбнулся с какой-то иронией, которую я не поняла, выдвинул стул и сел напротив.

– Думаю, пришло время подробнее разъяснить тебе, как работает магия в теории и на практике. Как думаешь, когда она вообще появилась?

– Магия? Понятия не имею, – я пожала плечами. – Наверное, она всегда была.

– Вполне вероятно, – кивнул вампир. – Человечество начало использовать колдовские практики задолго до появления вампиров, и отсутствие знаний о её природе никоим образом этому не мешало. Собери немного воска, слепи фигурку, добавь к ней волос и лоскут одежды мишени, истыкай иголками и швырни в огонь – всё получится, если сумеешь вызвать к жизни ту силу, которая соединит вольт с намеченной жертвой. Ты уже поняла, что самое главное в таком ритуале?