Подросток, или Теория разбитых стёкол

Вот за этими и другими мыслями Ваня резал и носил виноград, из-за этого он и не помнил, сколько раз повторил это действие.

Юный винодел

– Внучок, сколько вёдер ты сюда уже засыпал, – спросил дед, указывая на ванну.

– Дед, я не помню. Может, шесть, а может и восемь.

– Ну да ладно. Половина ванны есть – пока хватит. Вот, надень-ка эти сапоги – я их вымыл. Примерь.

Дед постелил газету и поставил на неё чистые сапоги. Ваня запрыгнул в голенища – сапоги оказались великоватыми и даже закрыли худощавые колени мальчика. Дед помог Ване вместе с сапогами встать в самый центр ванны. Сначала было как-то не привычно, вернее, страшно или не естественно специально наступать и давить виноград. Но, шаг за шагом, и дело пошло смелее и энергичнее. Виноградины лопались и щёлкали под могучими сапогами. Через некоторое время в ногах всё же накопилась усталость, поэтому темп поутих. Ваня просто шагал и искал оставшиеся целые виноградины, чтобы их также раздавить.

Бока у ванны были не ровные, а пологие с закруглением к центру, так что наш юный винодел чуть пару раз не упал на колени, поскользнувшись об этот накат. Но выход был найден – Ваня взялся руками за борта ванны, создав упор для тела, чтобы не свалиться в виноград. В таком положении мальчик выдержал ещё несколько минут, но затем руки и ноги весьма ощутимо загудели от усталости. Парень устал.

До обеда они успели собрать и отжать две такие ванны. После чего дед слил полученный сок винограда в специальные бутыли. А оставшиеся оболочки от виноградин он собрал в большие железные канистры. Дело было сделано.

Уважение и признание

В обед или чуть позже к деду обычно заходил его сосед по улице – дед Панамарь. В деревянной садовой беседке они пили вино и играли в дурака. Рядом несколько яблонь белого налива так размашисто раскинули свои ветви, что накрывали тенью всю беседку, поэтому в ней было комфортно и не жарко.

Странно, но собака Дружок почему-то не любил Панамаря ещё больше, чем Ваню. Дружок был обычной маленькой дворняжкой, которую никто ничему не учил, однако слух и обоняние у собаки были отличными. Поэтому мы все заранее знали, что Панамарь уже едет на своём мотороллере, хотя звука мотоцикла никто ещё не слышал. Но Дружок ловко улавливал этот звук, начинал крутиться и с неистовой силой лаять в ту сторону, откуда через какое-то время начинали доноситься звуки мотороллера. Затем появлялся и сам Панамарь.

Но ещё удивительнее было наблюдать за тем, как Дружок совсем не реагировал на появившийся звук двигателя мотороллера деда. Выходило, что собака ещё задолго могла отличить звук мотороллера деда от мотороллера Панамаря.

Расстояние, с которого Дружок мог слышать мотор, составлял не менее ста метров – и это не по прямой линии! При такой чувствительности к звукам собак можно научить не только брать след, но и приучить реагировать на коптеры – летательные аппараты беспилотного типа.

Но сейчас Дружок не подавал голоса – Панамарь не ехал на мотороллере. А деду нужна была компания, чтобы выпить вина, а после прилечь на обеденный часовой или двух часовой сон. «А ну-ка, внучок, пойдём-ка в дурака перекинемся», – пригласил дед.

Ваня плохо считал и запоминал карты, из-за чего всё время проигрывал. Да и тяги к картам он не испытывал, но приглашение деда поиграть в беседке было своего рода уважением и признанием чего-то важного и сакрального. «Конечно, – ответил Ваня, – пойдём, поиграем».

Стол был деревянным и круглым, как и сама беседка. Цвет дерева уже приобрёл тёмно-серый оттенок, ведь тогда лаком ничего не покрывали. На столе лежало несколько яблок белого налива – они были огромные и настолько сильно переполненные влагой, что некоторые из них местами даже немного лопнули. А ещё в каждом яблоке виднелись маленькие дырочки от червяков.

Дед принёс графин с вином и поставил его на стол. По всей видимости, это было вино первого отжима – из чистого сока. Рядом с графином дед поставил два гранёных стакана разного размера. В один из них он налил вина чуть больше половины, а в другой, что поменьше первого, дед плеснул вина чуть выше донышка. Дед взял в руку большой стакан, посмотрел на меня и, указав взглядом на второй стакан, сказал: «А ты, вот – возьми. Попробуй вино того года, которое ты тогда давил». Оказывается, дед налил это вино мне! Ваня взял стакан и сделал с него маленький глоток. Сладко-кислый и немного обжигающий вкус прошёл сначала в рот, затем в горло, и даже живот почувствовал это тепло.

Дед достал свой складной дож и разрезал одно яблоко пополам. Одну половину он протянул Ване. Парень жевал яблоко и смотрел на руки деда, которые ловко скручивали табак в бумагу. Дед и затяжку табака дал попробовать.

Затем дед взял колоду карт, цвет которых был уже не определённым – все оттенки серого, зелёного и чёрного. Карты были очень потёртые и грязные, но дед умело тасовал и раздавал их. Поочередно мы били, брали и снова раздавали карты. Ваня уже и не помнил, кто и с каким счётом выиграл или проиграл. Да и не столь это было важно.

Ване тогда казалось, что дед пригласил его в клуб настоящих мужчин. С той минуты парень почувствовал себя мужчиной в той мере понимания, какую он мог тогда себе представить.

Прошло уже много времени с того момента в беседке, но Ваня до сих пор мысленно говорит: «Дед Георгий, знаешь, я пробовал курить перед дискотеками и по выходным, в одиннадцатом классе и на первом курсе академии. Но я бросил это дело, даже не начав, как следует. Дед, я не курю. И вино я довольно часто пробовал по молодости в компании друзей. Но чем взрослее становился, тем реже его употреблял. А в последнее время почти и не пью – оно уже не доставляет мне те ощущения, что были раньше. Если честно, то и в молодости оно радости не доставляло – от него были одни проблемы. И на утро мне всегда было очень плохо от выпитого спиртного. Моя мама – твоя дочь – даже говорила, что мою печень пропил твой дед. То есть ты. В общем, дед, я не умею пить. Не научился. А ты знаешь, я и не хочу это уметь. Поэтому я однажды даже взял пост на три года – вообще не пил. Кстати, я спокойно выдержал. Дед, ты умел пить, или мне тогда это так казалось. Может ты скрывал ту боль, что была в тебе после этой страшной войны, которую ты пережил. Я помню, как ты пришёл весь раненый и контуженый. Когда мы мылись с тобой в летнем душе, я всегда разглядывал огромные рубцы на твоей спине и ноге. А может ты так переживал о своей жене – моей бабушке, которая умерла год назад… Дед, спасибо тебе за всё. Я скоро стану тобой – тоже стану дедом, ведь у меня есть дети. Помолюсь за тебя перед Богом. Дед, я тебя люблю».

Глава 4

ТЕОРИЯ РАЗБИТЫХ СТЁКОЛ

Или что хочет сказать подросток, когда пытается сложить пазлы под названием «жизнь».

Осознание

В яблочном саду за школой собралась группа из шести ребят. Все они – ученики нескольких классов. Подростки вначале собрались на стадионе, поиграли в футбол, подтянулись на турниках. Но, когда начало смеркаться, за разговорами забрели в школьный сад.

– А я тебе говорю, что Любава – нормальная по сравнению с ними, – пояснял Ваня. – Да, может она и бывает злой и двоек много ставит, но ведь, если разобраться, то и по делу. То, что у неё любимчики есть – это да. У всех любимчики есть, чего же здесь странного? Это, наверно, даже нормально. Находит тех школьников, которые ей в рот заглядывают, поэтому ей не так скучно и одиноко. И, главное, не нужно думать и понимать других школьников: что у них не так, или почему они не хотят, либо не могут учиться? Каждый год одно и то же: одни школьники приходят, другие уходят. Какая от них благодарность? Никакой. Хотя, если взять, вот честно посмотреть, то кто после окончания школы вновь приходит? Много ты там тех прежних отличников видел, а?

– Нет, не видел, – ответил Виталик. – Обычно посещают те, кто после армии пришёл: заходят в школу и говорят «спасибо», да ещё и опытом жизни с нами делятся. Вот недавно после армии пришёл твой брат (Виталик взглядом показал на парня возле себя). Так он пошёл в милицию, а потом в форме зашёл в школу и на урок к нам пришёл. Рассказал, как служил, и ещё, что учиться нужно. Всё как бы с уважением сделал, хотя в школе ещё тот парень был.

– Это точно, – добавил Юра. – Всё как у Гоголя в книге «Мёртвые души»: Чичиков всегда потребитель – получает всё, что ему нужно и уходит. И ведь именно троечники пришли в трудную минуту к своему не простому учителю. А вот отличники и те, кто одно место всегда лижет, те как раз и не пришли. Хотя большие надежды подавали.

Ребята уже достигли того возраста, когда мозг стал выделять особые гормоны, вызывающие доселе не ведомые чувства и желания. Школьникам сложно осознавать и правильно интерпретировать новые мысли, которых ранее не было в их мировоззренческой картине мира. Однако они стали отчётливо понимать и даже каким-то образом ощущать и видеть то, что раньше было им не доступно или не понятно.

Помимо обсуждений о рыбалке, игры в карты или футбол теперь стали появляться рассуждения о девушках и поисках некой справедливости. Также ребята отчётливо понимали, что существуют двойные стандарты по отношению к ним со стороны преподавателей, которых они сейчас обсуждали в школьном саду.

До пятого класса ребята не замечали или не видели этих различий. Они были уверены, что учителя ко всем относятся одинаково, что их любят ровно так же, как любят и у себя дома. Каждый из ребят был уверен, что добрый и ласковый мир любит одинаково всех и каждого. Но это было не так – теперь они начали это чувствовать.

Чем взрослее они становились, тем больше их разум раскрывал возможность анализировать мир: всё яснее стали проявляться контуры и смыслы другой стороны жизни, её тёмные и тайные стороны. Пришло осознание, что есть педагоги, которые их вовсе не любят. И не то, чтобы не любят, а ненавидят. Или, как бы помягче сказать, не ненавидят, а как бы смотрят надменно или призирают: относятся к ним, как к людям второго сорта. Но почему же дети не замечали этого раньше? Ох, дети – есть дети, и в силу своего возраста они не могут этого понять. Возможно, это даже хорошо, ведь дети становятся некими заложниками, на теле и психике которых происходят процессы, не касающиеся их напрямую.

Ожидание и реальность

Однако дети живут в социуме, поэтому всё равно приходит время, когда сложные процессы начинают напрямую касаться и их тоже. Откуда ребята могли знать, что преподаватели – это такие же обычные люди, как и все остальные; что некоторые пришли в профессию не по призванию, а по случаю или какой-то другой оказии. Вот один из примеров.

В средней сельской школе работала учительница. Конечно, воспитание у неё было превосходное: очень правильные и, на первый взгляд, красивые манеры. Ровная и очень стройная походка, всегда красиво уложенные волосы. Одежда на ней была подобрана по хорошему вкусу, всегда чистая, ровная и нарядная. Но в глазах её проглядывались тоска и печаль. Она чувствовала себя белым лебедем в этих ужасных обстоятельствах.

У неё были совершенно другие планы на жизнь и работу. Она хотела преподавать в хорошей городской школе. Да, именно в хорошей – с правильными детьми и всем-всем правильным. Ей казалось, что именно правильные дети могли бы изменить её жизнь. Но в глубине души она осознавала, что это всё-таки не правда – это лишь фантом, чтобы скрыть истинную причину своих душевных страданий. А истинная причина была совершенно иной. Всё дело в мужчине. Как же всё банально и просто. В принципе, как и всегда.

Конечно, это лишь на первый взгляд всё просто, а в действительности отношения – это далеко не просто. Всё, что угодно может быть простым, но только не отношения.

Всё дело в чувствах и картинках, которые много лет назад нарисовала себе когда-то ещё совсем юная студентка – выпускница педагогического университета. В одном из молодых парней она увидела себя, свою жизнь и своих будущих красивых и счастливых детей. Они будут жить в городе – это было обязательным условием. Да, именно в городе, ведь это так правильно.

Гены девушки взывали к корням, среди которых были благородные родственники. Это люди с иными взглядами на жизнь и с совершенно другими стремлениями, которые значительно отличаются от обывательского взгляда или животного стоя психики.

Молодой парень тоже имел сильный генетический код, утончённые черты лица, прекрасные манеры, лёгкость движений, тонкие и чисто белые пальцы. Да, у него было всё самое хорошее и правильное. И родители у него были служащие: папа – инженер и руководитель на большом предприятии, а мама работала в библиотеке. Всё было сказочно и замечательно. Поэтому наша юная выпускница полностью растворилась в этом мужчине.

Все мысли и действия шли к свадьбе! Но он её бросил. Он на ней не женился. И её мир рухнул: подобно миражу в жаркий летний день исчезла лужайка возле дома, где играют их красивые и умные дети.

И что теперь? Её телом и светлым разумом начал овладевать звериный страх. В то время плакать было не принято. Да и вряд ли бы это помогло. Закусив губу и быстрым движением рукава, она смахнула с лица предательски собравшуюся солёную каплю и чётко приложила ладонь к его щеке.

Воспоминания брали верх над желанием контролировать свои чувства. Ещё вчера он целовал её щёки, и ей было очень приятно. А сегодня в полном одиночестве она сидела на матрасе, который покрывал железную кровать, стоящую в углу комнаты общежития.

Она часами сидела и покачивалась вперёд и назад под тихие поскрипывания пружин кровати. Она всегда совершала эти неосознанные движения, когда о чём-то размышляла. Возможно, эти бессознательные действия остались в её разуме ещё с тех времён, когда мама качала её на руках. Тогда было хорошо и спокойно. Вот и сейчас она укачивала сама себя.

В то время остаться одной было стыдно, ведь все вокруг знают, что ты встречаешься с парнем. И даже не просто стыдно, это опасное клеймо, которое травит уязвимое состояние девушки. Если бы у неё был старший брат или сильный духом отец, то они могли бы заставили парня на ней жениться. Это было в порядке вещей – раз встречался, то и женись. Нельзя давать надежды, а затем приводить в бесчестие. Но уже и в то время социальные отношения людей могли допускать и такие безнаказанные моменты. Чай не восемнадцатый век на дворе. Но брата и отца у неё не было. Она была одна.

И вот она, очень красивая и стройная выпускница педагогического университета, теперь каждый вечер перед сном с тоскою смотрела из окна общежития. Её рассыпанные волосы до плеч делились на две косы, создавая впечатление, будто сквозь тусклый свет лампочки светились две луны.

Конечно, нашёлся запасной парень. Он был могуч, силён и даже, наверное, весел. По-своему весел: он шутил и всё время что-то рассказывал. Мужчина работал механиком, поэтому они поехали в село. Так юная выпускница оказалась в сельской школе.

У них родились дети. Но любила ли она этого мужчину? Сложно сказать – этого никто не знает. И, конечно, неизвестно, воссоздала ли она в итоге ту самую лужайку, которая жила в её фантазиях.

Но было ясно одно – во время уроков в каждом классе она искала похожих детей с той самой выдуманной лужайки. И она их находила и любила так, как могла любить. Другие же дети порой становились глубоким разочарованием в её жизни – она относилась к ним надменно и призирала. В эти моменты живущая с ней по сей день та самая боль немного успокаивалась, находя мотив и причину для переключения, обвинения и оправдания.

Говорят, что девушку можно вывести из колхоза. Но вот из девушки колхоз вывести нельзя. Но здесь всё было наоборот: ей нравилось красиво одеваться, и она хотела посещать театры, прогуливаться по бульварам, паркам и скверам. Но сейчас она шла в школу по мокрой, грязной, просёлочной дороге. Её и дорогой-то не назовёшь: то стая гусей навстречу, то кот бежит от собаки, то по всей длине улицы корова оставила отходы от своего пищеварения в виде десятка хороших лепёшек. Но идти нужно. И она, переступая через навоз, шла к школе.

Преступление и наказание

Ребята встали напротив окон двух классов. В них преподавали те учителя, которых, как бы это сказать правильно, они ненавидели. Только на тот момент ребята ещё не осознавали это овладевшее ими чувство. Они больше хотели справедливости и внимания, которое учителя обычно уделяли другим ученикам.

Ребята решили выразить свой протест особым образом – так, как ранее никогда не делали. Но было страшно.

Сейчас уже и не вспомнить, чья это идея – кто конкретно её предложил. Но очевидно было то, что все ребята откликнулись на этот призыв, и каждый из них в итоге сделал это дело.

Ваня выбрал камень побольше. Оглядевшись по сторонам, он заметил, что у остальных в руках камни были не меньше. Никто не улыбался и не говорил пустых слов: все задумались о том, что они сейчас сделают. Это состояние походило на попытку выйти за грани дозволенного. Туда, куда они раньше не заходили.

Тут Юра произнёс: «На счёт три. Раз. Два. Три!» Мальчишки то одной, то сразу двумя руками из-за головы, что есть силы, бросали большие камни в окна определённых классов. Большие двойные стёкла издавали знакомый звук разбитого стекла.

Когда Ваня бросил свой камень в цель, то она была достигнута. Он знал и чувствовал, что будет шум и звон. Но чтобы так сильно, этого он точно не ожидал. Ваня развернулся и рванул из школьного яблочного сада. Пока он бежал, ещё каких-то несколько секунд за его спиной раздавался звон разбивающегося стекла. Это выпадали сломанные стёкла из оконных рам – они летели вниз и разбивались об асфальт с ещё большим шумом, чем в момент ударов камней.

Ребята врассыпную рванули, кто куда. Ваня старался бежать быстро. Как не странно, ноги несли его легко: адреналин не сковал все мышцы. Но всё же ноги не выдавали той скорости, которую он мог показать на стометровой дистанции во время урока физкультуры. Зато сердце билось действительно очень быстро.

Тут Ваня понял, что за ним кто-то бежит. И этот кто-то бежал за ним не с самой школы, а заходил с левого бока на опережение. «Кто же это может быть? – мельком успел подумать Ваня. – Дед, сторож школы, за это время и выйти бы не успел. Что делать? Этот неизвестный явно догоняет».

Ваня немного пропетлял между деревьями и забежал в калитку частного дома. Парень бывал здесь часто, поэтому хорошо знал владельцев дома, и где сейчас находится собака. Но забегать в дом Ваня так и не посмел – он боялся, что и тот преследователь тоже забежит следом и расскажет хозяевам, что он с ребятами только что сделал.

Пришлось импровизировать на ходу: Ваня подбежал к калитке, влетел в неё, пробежал несколько метров, потом развернулся и пошёл обратно на выход, будто он вообще другой человек.

Как только Ваня открыл калитку и вышел из неё, неизвестный преследователь мгновенно остановился перед парнем, перекрывая собой путь. Ваня поднял глаза и понял, что перед ним стоит тот самый крепкий парень, который недавно пришёл с армии, отслужив срочную службу. Он не был коренным жителем – появился здесь относительно недавно. Но уже успел вызвать восхищение у ребят своей обнажённой атлетической формой, которую он иногда показывал на пляже или во время игры в футбол.

«Ты что, вообще обнаглел? – начал незнакомец. – Зачем вы били стёкла?» – «Какие стёкла? Ты о чём? Я просто иду гулять. Ничего не знаю, – затараторил Ваня, еле-еле переводя дыхание. Его горло и рот были настолько сухими, что казалось, будто там сейчас всё треснет, и посыплется горячий песок.

Незнакомец промолчал. Затем достал сигарету, потом не торопливо вытащил из кармана спички. Чиркнул одной об коробок и поджёг край сигареты.

Ваня отвлёкся на только что включившийся уличный фонарь, который располагался через дорогу напротив. Да, уже темнело – вечер вступал в свои права. Незнакомец убрал спички в правый карман и немного развернул плечи. Ваня подумал, что он хочет повернуться и уйти. Но нет, сразу он не ушёл. Голова Вани резко повернулась вправо и вниз, а фонарь расплылся и закружился в глазах. Парень понял, что сидит на своём правом колене. В голове сильно зазвенело, а левая щека и челюсти резко загудели. Только через несколько секунд Ваня понял, что это был удар кулаком в его левую скулу.

«Ну что, вспомнил, что вы сделали? Или ещё напомнить? – промолвил незнакомец. – Давай, иди, зови всех остальных, кто с тобою был». Ваня ясно понимал, что признаваться нельзя ни в коем случае. Но после полученного удара как-то сразу стало проще и легче – уже не нужно было юлить. Теперь можно только мстить за удар и спокойно переключить тему разговора. «Да какое вообще твоё дело? Ты кто здесь такой? – повысил голос Ваня. – Завтра приду к тебе со своим дядькой, посмотрим, что ты тогда скажешь!»

Вопросы, одни вопросы

После этих слов Ваня просто пошёл прямо, не оборачиваясь на того, кто его только что ударил. Голова шумела, но ни страха, ни жалости не было. Вообще не было никаких ощущений. Пройдя с полтора километра по вечерним улицам, побитый парень всё же нашёл своих товарищей по преступлению.

– Что у тебя с левой щекой? – испугался Юра.

– А что у меня с левой щекой? – спросил Ваня, приложив свою руку к лицу.

– Она у тебя опухла. Смотри, как лицо перекосило.

Ребята стали внимательно всматриваться в левую щёку, и Ване стало страшновато. Он интуитивно попробовал сомкнуть челюсти, но у него не получилось сделать это ровно. Щека гудела, однако чувствительность стала возвращаться, и стало очевидно, что зубы верхней и нижней челюстей явно не совпадают – они не становятся на свои места.

– А кто это тебя так? – спросил Виталик.

– Да тот качёк, что недавно с армии пришёл.

– А может, пойдём все вместе и вломим ему разом? – предложил Юра. – Ни фига, он тебе в челюсть зарядил!

– Вань, а ты упал после удара? Как это было? – спросил Денис.

– Да, на правое колено упал, – ответил Ваня.

– Понятно, офигеть просто.

– Юр, не нужно идти его бить, – решил Ваня. – И так дел понаделали сегодня. Я ему уже сказал, что завтра к нему со своим дядькой приду.

– Ну, ладно. Как знаешь, – ответил Юра.

– По-моему, этот качёк сейчас встречается с дочерью учительницы, – вспомнил Саша.

– Да, это так, – подхватили все ребята. – Тогда это очень плохо. Он расскажет ей, что видел сегодня, как стёкла били. А она училке. Все сразу вычислят нас.

– А кого он видео? – произнёс Ваня. – Может он и не видел никого. Я скажу, что выходил на улицу. Что вообще был у друга. Саня, я к тебе домой заходил! Если что, ты скажи, что я был у тебя. Что мы телевизор смотрели, а затем я пошёл домой. А потом меня на улице какой-то мужик побил. Вот завтра мы ему вломим, чтобы он запомнил хорошо, что никого там не было. Думаю, что тема нормальная. Как вам?

– Нормально, – одобрительно отозвались ребята.

Но было видно, что уже все пожалели о содеянном: не стоило оно того, не стоило.

– Дааа…, – тоскливо протянул Юра. – Там сегодня сторож-дед, ветеран войны. Сейчас и ему влетит за это.

Ребята помолчали, а потом договорились, кто и чего завтра будет говорить. И с этими чувствами они разошлись по домам.

Ваня брёл домой. Глядя себе под ноги, он думал о разном. Мысли переплетались, крутились, вспыхивая яркими образами в виде картинок и событий. Мелькали лица людей, отрывки событий, прочитанных книг и историй. Живо представился пират из романа «Золотая чаша» Джона Стейнбека. Хотелось стать Генри Морганом и уплыть куда-нибудь подальше отсюда.

Ваня только сейчас начал явно осознавать, что он сегодня сделал. Сколько раз он давал себе клятву, что не будет больше втягивать отца в школу. Ужасный стыд овладел парнем – смертельная тоска вошла в душу и, поднявшись выше, дошла до глаз. На этот призыв отчаяния глаза ответили потоком солёной воды, будто стараясь создать океан, чтобы Ваня всё же смог уплыть в тихую гавань, где так спокойно и легко.

Ранние солнечные лучи прошли сквозь атмосферу и осветили начало нового дня. Ваня лежал на кровати и смотрел в окно. Как ему показалось, сон был быстрым. Просыпаться не хотелось, но жизнь требует движения. Каждая клетка, как и любое живое существо, стремится к жизни и идёт к свету.

Сознание и совесть – как же сложно устроена эта жизнь. Как жить? Что делать? Сегодня или завтра отца вызовут в школу. И Ваня опять почувствует этот тяжёлый взгляд на себе. Да лучше бы отец ударил его или вовсе убил, когда в очередной раз его вызывали в школу. Но отец не бил, а смотрел и иногда говорил пару слов, от которых остывало дыхание, и было так стыдно, что хотелось провалиться на месте. Но почему это состояние стыда так скоротечно? Почему его нет в те минуты, когда делаешь зло? Или это не зло? Тогда что это? Почему мы разбили стёкла? Не знаю. Да и не стёкла были вовсе. Что-то другое хотелось сделать, но попались стёкла.