Девушка18+

– А, не парься, – я легко махнула ладошкой в его сторону.

Села на своё место за столом, покрытым такой древней клеенкой, что моя покойная бабушка свободно могла считаться девицей рядом с ней.

– Меня сегодня обследовали по полной программе. Даже психолог допрашивала. Не хуже тех придурков следователей, три года назад. И вопросы те же. Одна схема на всех. Уроды, – я смеялась наконец открыто, искренне. Таскала кусочки горячей, жареной картошки прямо из старой чугунной сковородки в середине стола, курила одновременно свой вонючий житан и тянула отличный, без дураков, коньяк.

Телефон заныл тревожно.

– Возьми трубку, любимый. Скажи, что у меня все в порядке, – попросила я.

– Нет, моя хорошая. Боюсь, что мне они не поверят. Разговаривай сама. Так будет проще для всех, – улыбнулся Миша, открывая банку кильки в томате. Из старых, ещё генеральских запасов, видимо, залежалась.

Номер неизвестный.

– Да, – ответила я чуть слышно в трубку.

Миша с интересом глядел, чем закончится представление.

– Здравствуй, – проговорил голос старшего брата.

Интересно, они все четверо слушают этот разговор или он один решился поговорить со мной? Была ли любовь между нами под успокоительным кайфом? Или мне привиделось это одной?

– Я перегнал твою машину к своему дому. Думал, что ты там. Как ты? – его голос звучал негромко, сочувствовал явно.

– Оставь ключи под передним бампером. Я заберу, когда смогу, – я говорила тихим, как бы умирающим голосом.

Миша пожал незаметно плечами и вышел из кухни. Зачем? У меня никогда не было секретов перед ним.

– Я.

Вебер замялся. Потянулась пауза. Я молчала. Интересно мне было, что он мнётся и трется сказать городской бляди. Цитата.

– Что ты делаешь сегодня вечером?

Я проглотила смеховую истерику. Зажала телефон ладонью и смеялась молча, трясясь в безудержном веселье.

– Я не знаю, – я потянула все гласные в ответе.

– Может быть… Если ты хочешь… Поужинаем. В ресторане? Скажи, – он неуверенно выговаривал слова, разом напомнив мне своего младшего брата. Которого так удачно отвратил от меня. Сам удовольствие получил, между прочим, свинья. Минет я делаю первоклассно. Кончил, как дуся, несмотря на развернувшийся скандал.

– Я не знаю… Это неудобно, – гнала я в той же томной теме. Задумчиво и печально. Тут влез на параллельной линии Арсен. Я переключилась.

– Ляля, котик. Ты вчера произвела впечатление на нашего парижского друга и пропала. Давай доделаем дело. Триста евриков. Ты как? Нормально? Ладно, я выбью из него ещё полтинник. В Сезонах, в десять. Не погуби, радость моя! – не дожидаясь ответа, мой приятель отключился.

– Я устала. Не хочу. Прости, – голосом умирающего лебедя Плисецкой я прошептала Веберу и повесила трубку. Пошел в задницу. Урод!

ГЛАВА 9. Неприятности по заказу.

Дорогой, известный всему Городу голубой и разнузданной славой клуб гулял напропалую. Я сидела нимфеткой в синем платье с белым воротничком на готовом конце под французскими штанами. Молния на моей спине была расстегнута до самого конца, ниже голой попы. Руки кавалера гуляли по моему телу везде. Я не возражала. Француз был деликатен и опытен. Делал своими пальцами все, как надо. Деньги Арсен ещё при входе засунул мне в карман все того же платья. Я принимала поцелуи в шейку и спинку с удовольствием. Французский Мишин коньяк смешался с местным пойлом и приятно будоражил кровь.

– Пойдём, – первой не выдержала я. Взяла парня за руку и повела к туалету.

– Поедем ко мне в отель, красавица, – предложил он мне на родном языке.

– Нет. Здесь и сейчас. На ночевку я не подписывалась, – рассмеялась я грубовато. По-русски.

Он, видно, понял что-то своими иностранными мозгами. Кивнул. Мы зашли в кабинку мужского сортира. Он сел на крышку, потянул меня к себе. Я засмеялась. Достала приготовленный заранее презерватив. Ловко надела и села спиной к нему. Он долго трахал меня. Я профессионально вздыхала и охала. Кончил. Я сделала привычно вид. Будто бы я тоже. Поправила одежду и вышла вон. В черной раковине мыл руки Вебер. Старший брат. Александр. На секунду растерялась. Потом быстро сполоснула в соседней мойке руки. Чуть задержалась и прополоскала рот. Вышла за двери, не задержавшись ни на мгновение. Остановилась в коротком коридоре подкрасить губы. Он появился в зеркале за моей спиной. Смотрел, не отрываясь, в отражение моего лица.

– Чего надо? – спросила я грубо у отражения.

И тут появился француз.

– Ляля, мон шер, кам ту ми, – этот парень очевидно не замечал стокилограммовую угрозу за моей спиной.

– Иду, – улыбнулась я, старательно выворачиваясь из-за тела мужчины.

– Тебя же только сутки назад отодрали в подземном переходе, шлюха! – услышала я сверху.

Остановилась. Холодная ненависть плескалась во мне.

– Нагнись, – спокойно сказала я этой двухметровой туше.

Он придвинул ко мне своё злое лицо. Я, с силой, какую только могла собрать в себе, ударила по чисто выбритой физиономии. Замахнулась ещё, но он уже опомнился и схватил мои ледяные пальцы больным, мужским захватом.

– Прости, – сказал тихо, с угрозой.

– Нет, – легко ответила я и ушла к своим друзьям.

Вечеринка катилась своим чередом. Сначала в клубе, потом переместились в чей-то частный дом. Там уже пошла такая полька-кадриль, что даже я, привыкшая ко многому в моей разноцветной жизни, захотела уйти. Тупо оказаться подальше от этого бардака.

Арсен рыдал. Его юный любовник, которого он приволок из глубокой провинции нашей необъятной Империи, пошло изменил ему с более состоятельным другом. Осколки его разбитого сердца я слышала абсолютно. Бились они в его грудную клетку, хотели, как птицы, улететь на юг.

– Арсенчик, не плачь, – просила я, гладя черноволосую упавшую голову.

– Сама ревела здесь, как белуга. Месяц назад, – мстительно напомнил мне Арсен.

– Ревела, не отрицаю. Вот смотри: живая, не померла.

Сцену в лифте вспоминать не хотела.

– Че там у тебя? – спросил он сердито. Неприятно сознавать, что великое и неизбывное твоё горе – всего лишь скучная банальность.

– О! У меня все весело! Вместо одного Вебера я имею троих. Да ещё друга детства в придачу!

Мне в самом деле сейчас это казалось смешным до рвоты. Следовало уходить. Веселье здешнее переползало за все мыслимые границы. И на работу завтра к девяти. Я собрала себя в кучу и нетвердо пошла к дверям. Воздух ночи обдал приятным трезвящим холодом. Я тащила на инстинкте за собой по ледяной плитке двора шубу и неизменный рюкзак от знаменитого дизайнера. Никакая пьяная дурь не могла меня заставить забыть это. Каблуки предательски поскользнулись на жестком льду. Чуть не упала, встала на безопасные колени и открыла черную дверь в высоких кованных воротах. Выбралась на четвереньках наружу. Сильные руки подхватили меня вверх и понесли.

Я затрепыхалась.

– Эй! Отвали, сволочь! Педераст гребаный!

– Закрой рот, ей-богу! Замолчи, б… – голос подавился ругательством и меня затолкали на заднее сиденье. В машине было тепло. Неудержимо потянуло в сон.

– Андрей, – позвала я.

– Нет, – твёрдый, мужской голос.

Я и так знала, что это не он. Но спровоцировать хотелось. На каком основании этот безымянный собирается лапать меня везде и лезть во все моё? Пусть представится, хотя бы. Если честно, мне было глубоко наплевать, как его зовут. Если, не Андрей, то какая разница?

Машину деликатно потряхивало на ухабах. Я никак не могла настроить фокус. Кто же там за рулём?

– Где ты живёшь? Куда тебя вести? – мужчина не обернулся.

– Шурик! Вебер! Ты меня выследил! Ты самый крутой в мире следопыт! – я хохотала совершенно, до слез. Просунула нахально обе ноги между сиденьями прямо на его локоть.

– Сядь нормально! – приказал он.

– Нет! Я хочу писать, курить и трахаться!

Машина резко остановилась, я повалилась назад, задрав ноги к потолку.

Вебер резко вылез из-за руля, хлопнул водительской дверью. Распахнул заднюю и за локоть выкинул меня из машины вон. Я упала в чистый пригородный снег. Попыталась встать, но каблуки на сапогах были слишком высокие. Я только перебирала ногами, как насекомое, и все. Он стоял у машины и смотрел, как я трепыхаюсь в снегу. Сжалился, подошёл, протянул руку. Я уцепилась.

– Стой тут. Можешь смотреть, мне не жалко.

Не отпуская его руки, я задрала платье до пупа и присела наконец-то по нужде.

– Держи меня за юбку, я подмоюсь, кокс прилип к животу, – я командовала с наслаждением. Он молча смотрел, как я тру свой живот и пах свежим снегом.

– Холодно.

Я дула на покрасневшие пальцы. Выпрямилась, держа подол платья подбородком. Светя голым безволосым лобком на весь рассветный мир. Свела ноги вместе.

– Глянь, Шурик, чулки ровно? – я облизывала свои замёрзшие пальцы откровенно похабно.

Он поднял глаза от моих ног и тяжело посмотрел. Обесцвеченные глаза. Убьёт. Вот точно. Одним ударом успокоит навсегда. Я опустила юбку.

– Я замёрзла, – сказала тихо и самостоятельно пошла к машине.

Он набросил мне на плечи своё короткое пальто. Я небрежно стряхнула его в снег. Открыла дверь, обернулась. Белая, чистая равнина расстилалась под таким же светлым небом. Какой секс мог бы получиться в этой холодной чистоте! Были бы как пингвины на полюсе! Или медведи, эх!

– Послушай, – открыл рот Вебер, выруливая на проспект. Чистый снег пригорода давно остался позади. Под колёсами разлеталась грязная вода.

– Триста евро.

– Не понял.

– Триста евро для тебя стоит свидание со мной. Заплати и я выслушаю все, что ты захочешь мне сказать. Сможешь повести меня хоть в ресторан, хоть на сельскохозяйственную выставку. Захочешь, сможешь запереть в шкафу и драть там во все дыры. Только так. Никаких других дел между нами не будет. Сегодняшний вечер у меня свободен. Позвони до шести часов. Иначе можешь опоздать. Кстати, француз заплатил триста пятьдесят, так что, тебе, как гражданину Империи – скидос. Останови машину у первого дома. Я приехала.

Я просунулась между сиденьями и поцеловала злые плотно сжатые губы.

– До вечера, любимый!

Очень быстро выскочила из раскалённого нутра автомобиля.

В старинный подъезд как раз входила главная бабушка моего любимого генеральского внука.

– Доброе утро, Руфина Львовна, – я схватилась за локоть старухи, как за спасательный круг.

– Все скачешь, стрекоза. Шесть утра, она возвращается домой. По-твоему, это нормально? Да ещё с генералом.

Мы медленно шли по мрамору лестницы.

– Почему, с генералом? – засмеялась я.

– В моё время на таких огромных чёрных автомобилях ездили только генералы и генеральские жёны.

ГЛАВА 10. Бабушки

У моего Миши было четыре бабушки. Все генеральские вдовы. Когда я возникла четырнадцатилетней задницей в постели их обожаемого внука-умницы с красным дипломом Самого Высокого Университета, старушки повели со мной партизанскую войну. Теперь, когда их внуку стукнуло тридцать и занимался он непоймичем, просиживая целыми днями у компьютера, практически нигде не бывая, не видя живых людей неделями, старые дамы развернули свои штыки и сабли на сто восемьдесят градусов и стали загонять меня в брачные узы. На самом деле, мы здорово привыкли друг к другу и считали себя семьёй.

– Почему бы тебе не переехать сюда, Лолочка? – спросила Руфина Львовна, широким жестом старой руки обводя шестикомнатные генеральские просторы.

– Свобода ещё манит её своим вольным ветром, – ответил за меня Миша, обнимая нас обеих сразу. – Доброе утро, девочки. Кто готовит завтрак?

– Я проехала два часа в электричке! – законно возмутилась добрая бабушка.

– Я в душ. Мне на работу! – отмазалась я.

– Понятно. Было бы гораздо лучше, если бы вместо вас двоих, приехала одна баба Софа, – заметил Миша и ушёл на кухню.

– У тебя вся спина в засосах, – сказал Миша, входя ко мне в ванную.

– Где? – я изогнулась, чтобы увидеть себя.

– Шучу. Как ты? Сорвалась вчера, умчалась. Я тоже, между прочим, твой парень, – он завернул меня в полотенце и вынул из старого корыта. Поднял к лицу и поцеловал. Долго, страстно.

– Миша, что это?

Подобных вещей он не делал почти никогда. Особенно трезвым и с бдительной бабушкой за дверью. Я с изумлением смотрела, как он опускается на край ванны, усаживает меня сверху, целует. Потом, забыв про противозачаточные средства, берет, как обычную женщину, бурно разряжаясь после десятка фрикций прямо в меня. Прижал к гулко стучащему сердцу.

– Спасибо, – прошептал в макушку.

– Да не за что. Обращайся.

Я аккуратно слезла с его колен. Села на унитаз и заставила себя помочиться. Чтобы хотя бы таким, древним как мир, способом выгнать из себя миллиарды веселых его сперматозоидов.

– Давай, я помою тебя, – предложил мой необычный сегодня друг.

– Мойша, идите к бабушке на кухню. Вы меня сегодня удивляете до смерти, – меня хватило на то, чтобы пошутить под взглядом его печальных глаз.

– Ты стала отвратительно красивой, – сообщил он мне, выходя за дверь.

Телефон заблямкал стаей сообщений. Клиника, куда возил меня рыжий Антон, сообщила, что я не беременна, не заражена по длинному списку известных болезней. Пронесло.

ГЛАВА 11. Давид

– Привет, толстушка, – технолог нахально поцеловал меня в щеку.

Плевать он хотел на камеры кругом. Регулярно получал выговоры за нарушения режима. В нашей не дешевой дизайнерской конторе его здорово уважали. Технолог он был от Бога, ему даже бонусы не снижали, не то, что премиальные. Боялись, что уйдёт. Мы с ним все выяснили в первый же день, когда я явилась в его подчинение. Грузинский его глаз загорелся сразу же. Национальный нос раздул крылья, принюхиваясь к моему белому телу. Двести монет за минет в моем исполнении он пока не выложил. Звали его Давид. Голос у него был потрясающий. Низкий, глубокий, с бархатной хрипотцой. Завораживал меня, как флейта змею. Рабочие отношения у нас были гармоничные. Я не косячила в замерах, он закрывал глаза на время, когда я высылала ему файлы.

– Я вчера видел тебя в одном интересном месте в интересной компании.

– Все может быть, – улыбнулась я беззаботно.

– Пойдём покурим, – кивнул на дверь.

Директор нашего бюро, он же хозяин, курил. Имел, слава богу, такую вредную привычку. А мы – имели место для курения. Стеклянный куб около пожарной лестницы был оборудован мощной шумной вытяжкой. Поэтому считалось, что камера наблюдения здесь глухая. Офисный планктон ходил сюда посплетничать и все такое. Возможно, служба безопасности нормально грела здесь уши.

– Ты куришь сигареты без фильтра? – округлил глаза Давид.

– Да, – я всунула житан в короткий мундштук. Щелкнула золотой зажигалкой.

– Шикарно! Просто шикарно! – восхитился мужчина, который не курил вовсе. Провёл пальцем с ухоженным ногтем по моей коленке. – Скажи, а сейчас трусики на тебе есть? – он двумя пальцами чуть приподнял мой подол.

– Двести евров и посмотришь сам, – улыбнулась я, скидывая зажигалкой его шустрые пальцы с себя.

– Я понял. Дело вот такое. Мне нужна спутница на сегодняшний вечер в приличный дом, где не трахаются по сортирам. Красивая, неглупая и достаточно раскованная, чтобы сделать минет нужному человеку. Может быть, в присутствии зрителей.

– Сколько?

– Пять сотен и количество участников не ограничено, – неприятно рассмеялся Давид.

– Я подумаю, – уклонилась я. – Закажи профессионалку, дешевле обойдётся.

Я затушила окурок и встала.

– Я видел вчера тебя в этом синем платье школьницы. Вид, как у тринадцатилетней прогульщицы лицея. Это реально заводит. И я хочу засадить тебе полгода. Пора бы уже осуществить мечту, – Давид ухмылялся плотоядно. Спрятал шаловливые ладони в карманы синих офисных брюк.

– У меня бронь до шести вечера, – прикололась я над собой.

– О как! В шесть-ноль одна, я жду от тебя звонка, – хотел дотянуться губами до моей щеки. Я увернулась.

Вебер не позвонил.

Ночью меня долго рвало от всякой дряни в моем бедном желудке. Миша принёс меня из ванной, таща на плече, как мокрую тряпку. Положил в постель, обнял везде. Я закрыла глаза. Перед внутренним зрением снова встало … О, чего там только не вставало!

– Зачем тебе столько денег? – спросил он, без интереса разглядывая, как я разглаживаю разноцветные бумажки. Раскладываю по цветам на древней клеенке кухонного стола. Складываю в ровную кучку. Желтых было больше, чем зелёных. Одна даже светилась лиловая.

– Сколько насосала? – ухмыльнулся как-то непривычно зло.

– Почти пять тысяч, – что-то происходило между нами. Что-то плохое, тяжелое.

– Сколько не хватает?

– Стольника, – я быстро убрала деньги в карман халата, чтобы не раздражать его сильнее.

Мишка открыл дверку орехового буфета. Вынул оттуда две купюры по пять тысяч, бросил их передо мной на клеенку стола.

– Это тебе для ровного счёта. Пошла вон отсюда. Шлюха, – он так смотрел, что я думала, ударит.

Я подскочила и убежала в ванную. Там были все мои вещи. Я одевалась, складывала свои халат, тапки, какие-то трусы, бюстье и носки в большую полотняную сумку, валявшуюся тут же. Уходя, уходи. Ни разу за те шесть лет, что мы вместе, он так на меня не смотрел. Ненависть была в его голубых, чуть выпуклых глазах.

ГЛАВА 12. Я

Он меня выгнал. Мой Миша выгнал меня навсегда. Потому что я –грязная шлюха. Да. Я люблю это дело. И деньги люблю. Я – девушка самостоятельная. Сама себя содержу. И если я хочу шубу за один миллион четыреста тысяч имперских рублей, то я её себе куплю, хоть камни с неба. И спрашивать ничьего разрешения не буду.

Я вызвала такси. Вышла из ванной комнаты. Миша стоял возле входной двери. Протянул две красные бумажки.

– Ты забыла.

– Спасибо, – я не стала отказываться. В конце концов, я их не выпрашивала.

– Поможешь? – я кивнула на ботильоны. Не могла удержаться от провокации.

Он присел на корточки. Взял мою левую ногу, обул и застегнул замок. Потом обул правую. Обнял мои колени, поднял на плечо и понёс в свою комнату. Поставил там лицом к кровати, задрал юбку.

– Резинку давай, – приказал хрипло. Я вытащила пакетик из внутреннего кармана пальто. Вскрыла и протянула назад.

– Они у тебя во всех карманах, что ли? – возмутился он и вошёл. В меня сзади. Как я люблю. Как сам приучил.

– Да! Да! Да! – орала я, выставив вперёд руки, чтобы не войти башкой в стену.

– Я! Тебя! Убью! Сука!

– А-а! – выдохнула я и кончила. Стекла по стене на пол, прямо на свои раскиданные вещи и какие-то ещё тряпки.

Мишка выбросил в угол использованный презерватив и пощелкал мне пальцами, требуя другой.

– Здесь больше нет.

– Тогда молись, – посоветовал он и закинул мои ноги себе на плечи.

ГЛАВА 13. Вебер

– Привет, толстушка, –Давид навис над моим столом. Лицо имел крайне довольное.

– Привет, Давид, – я прямо, без глупого стеснения, смотрела в его сытую физиономию.

– Мы едем с тобой в командировку. В родную мою Грузию.

– Зачем? – я округлила глаза. Действительно, зачем? Он – специалист экстра-класса. Тупая мерялка вроде меня – лишь приложение к электронной рулетке.

– Ты произвела вчера на меня впечатление. Я хочу получить удовольствие от поездки.

– А! – рассмеялась я, откидываясь на спинку офисного стула.

– Сколько дней? – я не скрывала своего интереса.

– Пять, как минимум, – улыбался Давид, придвигаясь все ближе. Я уже слышала дыхание кофе с коньяком на своей шее.

– Полторы тысячи евро, – усмехнулась я.

– Ты так алчна? – прошептал он, водя грузинским своим носом по моей шее.

– Деньги – всегда деньги, – повторила я любимую фразу Руфины Львовны.

– Еврейская душа. А так сразу и не скажешь. Ладно. Согласен, – Давид очевидно тек и сопротивляться был не способен.

– Деньги – вперёд, – я вспомнила ещё одну заповедь генеральской жены.

Давид вытащил айфон. Через пару секунд заблямкал мой, сообщая, что средства прибыли на счёт. Я улыбнулась кошачье-мягко.

– Все в порядке, любимый. Во сколько самолёт?

– В час-ноль-ноль по Городу. У меня не будет проблем с этим?

– Таких проблем со мной не бывает, – легко рассмеялась я. Отвернула его большой чувственный нос от своей шеи.

Телефон, с выключенным звуком несколько раз загорался светом не принятого звонка.

– Ответь, красавица моя. Тот, кто с тобой, должен знать, что ты в безопасности. Со мной, – ухмыльнулся Давид.

– В двенадцать ночи по Городу. Я жду тебя в аэропорту. Лобзаю, – он не рискнул поцеловать меня, хотя слепому видно было, как ему хотелось. Убрался, наконец.

Четыре не принятых звонка. Миша. На память сразу вылезла утренняя сцена.

– Сколько тебе нужно денег, что бы ты не продавала себя на городских помойках? – высокомерно заявил он мне, разогревая вчерашнюю жаренную картошку в микроволновке.

Я, честно, не хотела об этом говорить. Положила голову на скрещённые руки на вечной клеенке кухонного стола.

– Миша. Ты – лучший человек в моей жизни. Я тебе доверяю. Правда. Давай закроем эту тему. Что случилось? Когда я валялась в истерике с разбитым сердцем после этих гадов Веберов, ты смеялся. Ржал надо мной, как конь. Забей, любимый. Ну? Я – шлюха. Совмещаю приятное с полезным. Расслабься. Я люблю тебя, ты же знаешь, – еле уговорила. Сказала ему все, что смогла придумать. Зачем звонит?

– Привет. Это я, – сказала в трубку.

– Как ты? – вот привязался.

– Нормально. Сегодня ночью улетаю в командировку в Грузию. Местный князь заказал замер.

– Понял. Смотри, чтобы не зарезал из ревности. В Грузию, на могилку, венок не повезу, – привычно отшутился Миша и первый, как следовало, повесил трубку. Слава богу! Я слышу знакомые до боли интонации. Ирония и сарказм.

Последний непринятый звонок был от Вебера. Александр Вебер. Семнадцать пятьдесят восемь. Разговор о свидании был вчера. Или он воображает, что свободный вечер у меня каждый день? Я набрала номер. Гудело долго. Хотела сбросить.

– Слушаю! – раздалось в трубке сухо и серьезно.

– Здравствуй, любимый. Ты звонил? – я насмехалась с удовольствием. Обращаться к нему, как к любому клиенту, было приятно. Тем более, что все они, без исключения, легко ловились на это простое слово. Любимый.

– Да. Я звонил. Я принимаю твои условия встречи. Сегодня в семь вечера жду тебя в Охотничьем Клубе. Прошу. Оденься прилично. Не как уличная девка. Я могу поставить такие условия?

– Разумеется, любимый. Что для тебя, не как уличная девка? – я откровенно насмехалась. Весело мне было, не передать словами.

– Не знаю, – явно растерялся он.

– Ладно, не парься, мой хороший. Я придумаю, что-нибудь. Время у нас, только до полуночи. Как у Золушки. Так что, если есть планы, то придумай и приглядывай за временем сам. Деньги переведи на карту. Она привязана к этому телефону. Оплата – вперёд. Есть ещё пожелания? Вопросы?

– Я понял, – ответил Вебер и отключился. Через минуту влетело сообщение от банка. Триста евро в имперских рублях, строго по курсу. Жмот. Только мой Миша платил мне с походом. Я смеялась.

Нарисовался снова Давид. По работе. Стал диктовать, какие справки я должна запросить из архивов в связи с нашей поездкой. Плоховато, видно, в соседнем государстве с интернетом. Я кивала и быстро перебирала пальцами на планшете.

– Давидик, любимый, – я прочно перевела его в категорию клиентов.

Он удивленно поднял на меня глаза. Снова голубые, слегка навыкате.

– Расскажи мне, что такое Охотничий клуб. С чем его едят?

– Ого! – восхитился он изумленно. – Вот это ты продвинулась! Что будет следующей остановкой? Клуб Валдай?

Он смеялся, конечно, но как-то очень осторожно.

– Подскажи, всезнающий мой, как мне одеться? Чтобы не выглядеть уличной девкой? – усмехнулась я ему в тон.

– Платье твоё с юбочкой в складку и белым воротничком будет очень в тему. Заведёшь это деревянное офицерье на раз. Их жены в бриллиантах и норке сдохнут, – Давид ржал, раздевая меня взглядом, словно сам был членом пресловутого клуба.

Вебер стоял у входа. Я сразу увидела его высокую фигуру в синей форме. Нашивки, погоны, наградные планки на груди. Совсем не разбираюсь в этом. Зачем притащил меня сюда? Впечатление произвести хотел? Вот уж зря. Военные не заводили меня никак и никогда.

Я не стала наряжаться школьницей по совету придурка Давида. Скромное, черно-изумрудное платье в пол и под горло, с длинным, спускающимся на попу, золотым замком по спине. Никакого белья. Только чулки. Ну это, если дело дойдёт. До дела. Каблуки и новая шуба. За миллион четыреста тысяч рабочих рублей. Соболь. Как же я его хотела всегда! Мех грел меня везде, сообщая телу высокую мелодию серьезных денег. Темные полоски судьбы по хребтам невинно убиенных шкурок легко шептали мне о быстротечности жизни. Звали спешить. Женщины в зале забыли дышать, когда я вошла в своём новом манто. Гардеробщик заморозился, когда ничего не подозревающий Вебер обменял это состояние на алюминиевый номерок.