ASAP. Дело срочное

– Конечно, – я так долго молчала, что голос мой звучит с придыханием.

Он смотрит на меня, слегка нахмурившись. Потом открывает пачку чипсов и сперва протягивает мне.

Я агонизирую в поисках безопасной темы для разговора.

– Так, значит, видеоигры?

– Мне вечно надирает задницу один пацан, – мрачно сообщает Натаниэль. – Кажется, он в средней школе учится.

От его слов я невольно кое-что вспоминаю.

– Помнится, в средней школе ты сам целыми днями играл в видеоигры. Ты даже на тренировки опаздывал, потому что просиживал за ними всю ночь, – смеюсь я. – Сколько раз тебе за это попадало!

– А я помню, что ты любила заходить в магазин комиксов рядом с компанией, в тот, который потом закрылся, и целыми днями читала манхву[48]. Особенно ты любила всякую романтику. Как-то раз я стащил у тебя книжку и зачитал ее вслух. Ты так разозлилась, что несколько дней со мной не разговаривала, – теперь очередь Натаниэля смеяться.

– Я тебя до сих пор за это не простила, – заявляю я, от чего он начинает смеяться еще больше.

Наши взгляды встречаются, и он криво усмехается.

Я чувствую, как отступает сковывавшее меня напряжение. Может, я зря волновалась, а Натаниэль даже не вспомнил больше о той радиопередачи. Он пришел просто потому, что его пригласил Ги Тэк – и потому что случайно оказался в этом районе, как и сказал.

– Смотрите! – Анджела указывает на монитор. – Владелец прибавил нам несколько минут. Мило с его стороны.

– Хватит на еще одного игрока, – замечает Ги Тэк. – Натаниэль, ты в деле?

Натаниэль поворачивается к Ги Тэку и ухмыляется.

– Не знаю, во что мы играем, но от игры я никогда не откажусь.

Пока Ги Тэк объясняет Натаниэлю правила, мы с Анджелой листаем сайт «Мелон»[49] в поисках подходящей песни. Чем проще у песни мелодия, тем легче набрать высокие баллы, но мы не ищем легких путей.

Первым поет Ги Тэк. Он исполняет Move Тхэмина[50] – вместе с танцевальной партией. Меня распирает от гордости за него. Он и в школе специализировался на хореографии, но в «Нептуне» ему удалось даже усовершенствовать свои навыки. Могу поспорить, скоро его пригласят в какую-нибудь группу, и уже в этом году он дебютирует.

– Девяносто семь! – восклицает Анджела, когда на экране появляются баллы, и тут же понимает, что это значит для остальных. – Да нам тебя ни за что не побить!

– Давай, Анджела, у тебя получится, – подбадриваю я, вскинув кулак. – Вперед!

Она выбрала песню TWICE, которую в одиночку петь трудновато – она предназначена для девяти вокалистов.

Когда на экране появляются баллы Анджелы – девяносто четыре, – я хлопаю громче всех.

Потом наступает черед Натаниэля. Он встает, округлив спину, будто собирается выходить на боксерский ринг.

– Какую песню ты выбрал? – спрашивает Анджела, падая на сиденье напротив меня. Она совсем запыхалась.

Натаниэль подмигивает:

– Это сюрприз.

Он включает песню. На экране появляется название – Eyes, Nose, Lips, что с английского переводится «Глаза, нос, губы», а также имя исполнителя – Тхэян[51]. Еще до того, как он берется за микрофон, сердце у меня начинает биться так, будто вот-вот из груди выскочит.

Хотя Натаниэль – главный танцор ХОХО, еще он – второй после Джеву вокалист. У него низкий голос, нежный и приятный. Первую половину песни он исполняет, пытаясь подстроить свой тембр к мелодии, и я не сразу разбираю текст.

Он поет о расставании, о том, каково это – скучать по другому человеку, по глазам, по носу, по губам и по прикосновениям. Чем дальше он поет, тем больше страсти в его голосе. Он поет не мне – Натаниэль не сводит глаз с текста на экране, но каждое слово отдается во мне эхом, так, будто именно мне оно и предназначено. Он поет, а я вспоминаю, как он смотрел на меня, как целовал, как ко мне прикасался. К концу песни я едва могу дышать.

Сто баллов.

Анджела с воплями подскакивает с дивана, задевает коленом стол, и недопитая Натаниэлем банка содовой растекается по всему столу, брызгая мне на блузку. Я поспешно встаю.

– О нет, Сори! Прости меня!

– Все нормально, – успокаиваю я ее. – Пятна не останется. Пойду приведу себя в порядок.

Схватив телефон, я открываю дверь и сбегаю в короткий коридор. Ввожу код у входа в туалет и запираюсь внутри. Несколько секунд я просто стою над раковиной и жду, пока сердце угомонится.

Мне приходит в голову мысль, что в Нью-Йорке случилось нечто похожее, только вот тогда вышел Натаниэль. Сомневаюсь, что его неожиданно одолели чувства. Он, наверное, просто хотел смыть с одежды запах алкоголя. Вздохнув, я включаю воду и, намочив несколько бумажных полотенец, пытаюсь оттереть пятно.

Выйдя в коридор, я обнаруживаю, что Натаниэль уже поджидает меня, прислонившись к стене.

– Ты как, в порядке? – спрашивает он, сделав шаг навстречу мне.

– Просто немного содовая пролилась, ничего страшного.

Он скидывает куртку.

– Надень.

Я отмахиваюсь.

– На улице не так холодно.

С наступлением весны и правда здорово потеплело.

– Ты… – Даже в плохо освещенном коридоре я вижу, как он краснеет. Опустив взгляд, я понимаю, что вода пропитала мою блузку, и теперь очертания моей груди видны всем желающим. Наступает мой черед краснеть. Я беру куртку и поплотнее запахиваю на груди.

Из-за закрытых дверей слышны приглушенные звуки пения. На стенах висят плакаты с рекламой разных марок соджу. Где-то вдалеке сигналит машина.

– Сори, – голос Натаниэля звучит подозрительно хрипло, но выражение лица не выдает никаких особых эмоций. – У тебя остались чувства ко мне?

– Я…

Понятно, почему он спрашивает. После той радиопередачи и моей сегодняшней реакции на его пение любой пришел бы к такому же выводу. На одно безумное мгновение я думаю сказать ему, что у меня и правда остались чувства к нему, что в те моменты, когда он смотрит на меня так, как сейчас, я чувствую себя красивой, идеальной… Но сказать такое я не могу.

Причины, побудившие нас расстаться, ничуть не изменились – по крайней мере, те причины, о которых ему известно: он по-прежнему айдол, ему надо поддерживать имидж, защищать не только себя, но и товарищей по группе. А ведь есть и другие причины, те, о которых я ни за что ему не скажу. Так что лучше в зародыше погасить любую искру оставшихся чувств, чтобы из нее не разгорелось пламя.

– Нет.

Он кивает – будто своим мыслям, будто именно это и ожидал услышать.

– Но я по тебе скучала, – продолжаю я. Это – чистая правда, и тут я могу быть откровенна. Натаниэль снова смотрит на меня. – Скучала по тому, насколько мы были близки, еще когда дружили.

Он недолго молчит, а потом произносит:

– Я и не переставал считать тебя другом.

Сердце теснит, и я осознаю, как сильно мне надо было услышать от него эти слова.

– Думаю, мне пора возвращаться домой, – вздыхаю я. – Ты скажешь Ги Тэку с Анджелой?

– Скажу, но ты напиши им, как доберешься, чтобы они знали, что ты благополучно доехала до дома. И еще, – он снова смотрит мне прямо в глаза. – Напиши мне тоже. У тебя есть мой номер. – Ямочка у него на щеке становится еще отчетливей.

Нахал. Однако именно подкол насчет радиопередачи позволяет мне наконец-то вздохнуть полной грудью – за минувшую неделю я ужасно устала жить в напряжении.

Как ему это удается? Кажется, он единственный в мире человек, который в равной степени веселит и раздражает меня.

– Мне еще надо заплатить за дополнительный час, – говорю я. Раз уж я ухожу раньше, формально я проиграла.

Он отмахивается:

– Не волнуйся на этот счет. Я уже заплатил за комнату.

Я отступаю на пару шагов, потом оглядываюсь через плечо.

– Спасибо, кстати. Что ответил на мой звонок. – И за то, что подыграл. Он рисковал и был не обязан потакать мне.

– Я всегда отвечу на твой звонок.

Я успеваю дойти до самого конца коридора, когда наконец слышу тихий щелчок – дверь в зал закрылась.

Глава девятая

На следующее утро меня забирает из дома секретарь Парк и отвозит на встречу с мамой. Я всю неделю переваривала предложение Ги Тэка и Анджелы предложить альтернативную стратегию моей карьеры и прикидывала, под каким соусом подать это маме. Проблема в том, что нет карьеры, которая вызывала бы во мне откровенный энтузиазм. Мне нравится танцевать, нравится мода, но это не значит, что я хочу стать хореографом или стилистом.

– Вы не знаете, о чем мама хочет со мной поговорить? – спрашиваю я секретаря Парк, пристегивая ремень безопасности. Эта женщина – правая рука моей матери, она наверняка лучше других знает, что затеяла мама.

– Она мне кое-что рассказала, – уклончиво отвечает секретарь Парк, медленно съезжая с холма.

– Меня это хоть порадует? – спрашиваю я, хотя, наверное, вопрос сформулирован не лучшим образом. Секретарю Парк я никогда не говорила, чего хочу и чего не хочу.

Она поглядывает на меня в зеркало заднего вида, потом переводит взгляд на дорогу.

– Речь пойдет о том, что тебе прекрасно удается.

«Джоа Энтертейнмент» находится в том же районе, где и моя бывшая старшая школа. У входа в Сеульскую академию искусств толпа: ученики торопятся попасть на территорию, а учитель проверяет форму у всех и каждого. Одна девочка подпрыгивает на одной ноге, подтягивая гольф, вторая одной рукой поправляет галстук, а другой держит рюкзак. Обе кланяются преподавателю, который взмахом руки велит им заходить.

Миновав школу, секретарь Парк заезжает на подземную парковку. Мы поднимаемся на лифте на первый этаж, проходим через пост охраны и наконец оказываемся в главной части здания. Снова садимся в лифт и выходим на пятом этаже, где расположены маленькие переговорные.

У меня потеют ладони, и я украдкой вытираю их о подол платья – белого, трикотажного, с золотыми пуговицами. Изысканная классика. Моя мама точно одобрит.

Она уже ждет меня. На ней двубортный пиджак из светло-розового шелка и узкие брюки в тон. К моему удивлению, мама не одна, а в компании девушки, которую я никогда прежде не видела. Она высокая и симпатичная, в джинсах и свободном топе с рукавами-бабочками. Длинные светло-русые волосы убраны назад огромными жемчужными заколками.

– Сори-я, – приветствует меня мама, глядя прямо в глаза. – Это Ву Хеми, дочь нашего нового бизнес-партнера.

Я тут же понимаю, что это предупреждение. Хеми – дочь важного человека, и маме надо произвести на нее впечатление.

Я тут же вспоминаю Чон Соджин, дочь генерального директора «Ханкук Электрик», из нью-йоркского ресторана, но быстро загоняю непрошеные мысли поглубже и натягиваю улыбку.

– Приятно познакомиться.

Мама заметно расслабляется.

– Хеми родилась в Канаде, хотя лето неоднократно проводила с семьей своего отца в Корее.

Приглядевшись к Хеми поближе, я замечаю смешанное происхождения. Она немного напоминает актрису Ким Ю-Чжон[52] – такие же круглые глаза и мягкие губы.

– Моя мама из французской Канады, – вмешивается Хеми. У нее звонкий, бодрый голос, и она очаровательно картавит.

– Ты знаешь, что недавно «Джоа» приобрела «Дрим Мьюзик»… – начинает мама.

«Дрим Мьюзик» – небольшая развлекательная компания. «Джоа» купила ее в конце прошлого года, а в этом году сделку оформили окончательно. Было решено, что и генеральный директор компании, и все сотрудники сохранят работу, но в дальнейшем фирма будет работать как один из лейблов «Джоа».

– Они занимались подготовкой АСАП – новой женской группы, которой предстояло дебютировать в начале года. Из-за приобретения дебют на несколько месяцев отложили, что, к слову, в итоге только пошло группе на пользу, поскольку мы добавим в нее несколько своих девушек. Сон Е… – так зовут одну из трейни «Джоа», в компании она столько же, сколько я. – И Хеми, – мама кладет руку Хеми на плечо. – А еще тебя.

Вот и наступил момент, которого я так боялась, и все же все речи, которые я мысленно репетировала ночью, вылетают из головы. Я не ожидала, что уже есть окончательный план моего дебюта, что он появится так скоро.

– Ты, разумеется, будешь лидером группы, – беззаботно продолжает мама. – Поскольку опыта у тебя больше всех. А Хеми станет отличным макнэ, чтобы сохранить баланс. Но из-за непредвиденных обстоятельств нам придется подвинуть дату дебюта. Согласно новому расписанию, он состоится через две недели. Все это подводит нас к важнейшей части нашего разговора, и как раз поэтому я организовала вам двоим встречу перед знакомством с остальными участницами.

Мама буравит меня пристальным взглядом.

– У Хеми нет официальной подготовки, нужно, чтобы ты помогла ей сориентироваться. Она должна быть готова к презентации. Ей надо помочь разучить хореографию для главного трека и влиться в команду. Четыре девочки придут из «Дрим», а вы с Сон Е уже знакомы. Что до Хеми, думаю, ей понадобится чуть больше помощи – не только потому, что она училась меньше других, но также из-за культурных и языковых особенностей, и…

– Можно переговорить с тобой с глазу на глаз? – перебиваю я.

Мама моргает.

– Разумеется, – она поворачивается к своей младшей подопечной. – Хеми-я, сейчас я поговорю с Сори и сразу вернусь.

Хеми кивает, но, когда мы с мамой уходим, она вопросительно поглядывает на меня.

Как только мы отходим достаточно далеко, мама, не теряя не секунды, возвращается к привычной резкой манере.

– Возможно, получилось немного неожиданно, но расходы на приобретение «Дрим Мьюзик» и реставрацию нового здания превзошли расчетную смету моих финансовых советников.

У меня замирает сердце.

– Ты сказала, что слухи о проблемах компании – ложь.

– Это и правда ложь. Отец Ву Хеми пообещал инвестировать серьезные суммы в нашу компанию, – она делает многозначительную паузу. – При условии, что его дочь дебютирует в качестве айдола.

Пазл начинает складываться. Вот почему так важно, чтобы Хеми стала участницей АСАП – ее отец спонсирует ее дебют, а для того, чтобы гарантировать инвестиции, надо, чтобы презентация прошла как можно раньше.

– Она хоть талантлива? – спрашиваю я. – Она умеет петь?

– Ее отец уверяет, что умеет.

Я вздергиваю бровь.

– Сори, у меня и так постоянный стресс. – Она прижимает пальцы к вискам и слегка массажирует голову. – Ты – единственный человек, которому я могу все это доверить.

На душе становится теплее при мысли, что она полагается на меня в таком важном вопросе.

– Мы купили «Дрим Мьюзик», зная, что они планируют сформировать герл-группу. Так случилось, что Ву Хеми станет прекрасным дополнением. И ты тоже. Тебе скоро девятнадцать, идеальный возраст для дебюта.

Я должна все ей рассказать. Нельзя больше откладывать. Сейчас или никогда.

– Мне надо кое-что тебе сказать. Надо было сказать раньше, но я боялась… – разочаровать тебя. Боялась, что во второй раз отберу у тебя твою мечту. – Правда в том, что я больше не хочу дебютировать.

Мама пару раз медленно моргает.

– Что?

Теперь я уверена в этом больше, чем когда-либо. Даже не определись я с решением к этому моменту, достаточно было бы войти в переговорную и ощутить, как внутренности узлом завязываются, чтобы точно понять, чего хочу.

– Но, думаю, я все равно смогу помочь Хеми, – поспешно продолжаю я. – На самом деле я точно знаю, что смогу, и мне это удастся гораздо лучше, если я не буду дебютировать сама, а полностью сосредоточусь на ее подготовке.

Мама, впрочем, уже качает головой.

– Сори, не надо поспешных выводов. Такая возможность представляется раз в жизни. Многие девушки отдали бы все что угодно, за подобный шанс.

– Мне все это прекрасно известно, но я все равно не хочу. Я это решение не за ночь приняла. Как ты можешь так говорить, когда я почти всю жизнь готовилась стать айдолом?

– Я попросту не могу позволить тебе принять такое решение в одиночку. Откуда тебе знать, что ты на самом деле этого хочешь?

– Я знаю, что как раз этого я не хочу, – я перевожу дух, набираясь сил, чтобы сказать главное. – Иногда мне кажется, будто меня разрывают надвое: с одной стороны ты, с другой абодзи, и напряжение, которое я испытываю в итоге – колоссальное. Я еще толком не знаю, чего я хочу, но только пока, зато понимаю, что хочу иметь возможность самостоятельно сделать выбор, – такой откровенности в общении с мамой я не позволяла себе несколько месяцев, а то и лет. Я всегда соглашаюсь либо с тем, чего хочет она, либо с тем, чего хочет отец, потому что не хочу разрывать наши и без того хрупкие семейные связи, но об этом решении я обязана была заявить – ради себя самой.

– Не могу говорить за твоего отца, – с расстановкой произносит мама, – но, если у тебя получится сделать то, о чем я прошу – а просто не будет, имей в виду, ведь Хеми, как я уже говорила, не получила официальной подготовки, а кроме того, надо правильно представить ее публике, – ты докажешь мне, что достаточно ответственна, чтобы решать, чего хочешь от жизни. И я не буду тебе в этом препятствовать, я даже поддержу тебя. Финансово, – она умолкает, а потом добавляет, как будто спохватившись: – И вообще окажу любую поддержку, на какую только способна мать.

Произнести подобное для нее явно непросто – она и в работе, и в семейной жизни всегда была чрезвычайно несговорчивой. Кроме того, возможно, этот разговор прошел бы совершенно иначе, не будь ей так нужна моя помощь с Хеми. Но я все же благодарна, что она сумела пойти мне навстречу.

– Тогда договорились, – говорю я. – Я подготовлю Хеми к дебюту за две недели.

– Спасибо, Сори. – Она похлопывает меня по плечу. – Давай как-нибудь пообедаем вместе на днях.

От такой перспективы у меня даже на душе становится легче. Мы давно не собирались вдвоем за трапезой.

– С удовольствием.

На полпути к комнате, где нас ждет Хеми, у мамы звонит телефон. Она отходит в сторонку, чтобы ответить, а я подхожу к Хеми сама. Она, завидев меня, встает и вынимает из ушей наушники. Я слышу несколько аккордов песни ХОХО с B-стороны их последнего сингла, но музыка тут же обрывается.

– Привет, – говорю я по-английски. Теперь, когда мы остались наедине, я немного нервничаю. Нам предстоит много времени проводить вместе, раз я буду готовить ее к дебюту, и я хочу, чтобы ей было со мной комфортно. Я хочу, чтобы она мне доверяла. – Тебе… – начинаю я, намереваясь спросить, понравился ли ей сингл.

Однако меня прерывает стук в дверь, и в комнату просовывается голова с копной ярко-голубых волос.

– Сори-нуна?[53]

– Чой Йонмин?

Я не видела макнэ ХОХО с лета, поскольку в Нью-Йорке он сразу после концерта отправился в отель.

– Я так и думал, что услышал твой голос. – Йонмин распахивает дверь.

– Что ты здесь делаешь? – смеюсь я, когда он бросается ко мне с объятиями. Он всегда был самым тактильным в группе, особенно с теми, кто ему дорог, может, потому что он младший. Впрочем, за последние шесть месяцев он немного подрос, и я невольно подмечаю, что торс у него стал довольно мускулистый. Я чувствую, что слегка краснею.

– У меня встреча с Джисоком-хеном[54] – надо обсудить мое школьное расписание, – поясняет он, отступая.

Точно. Он и в отель-то после концерта вернулся, потому что надо было домашнее задание делать. К слову…

Я киваю в сторону Хеми, которая наблюдает за нашим разговором, широко распахнув глаза. На лице ее – восторженное, ошеломленное выражение.

– Йонмин-а, ты встречал Ву Хеми? Она дебютирует в новой герл-группе «Джоа», – а кроме того, вероятно, скоро пойдет в ту же школу, что и он, в Сеульскую академию искусств, если ее уже туда не зачислили. – Пожалуйста, позаботься о ней как о хубэ[55] и о младшем товарище.

Хеми кланяется так поспешно, что ударяется лбом о стол.

Йонмин смеется.

– Ты в порядке?

Позади раздается громкий дребезг. Повернувшись, я вижу, что мама уже вошла в комнату и, судя по всему, уронила телефон на стол. Она тут же его поднимает, но меня не проведешь.

– Омма?[56]

– Прошу прощения, возникла небольшая проблема. Сори, ты убедишься, что у Хеми есть все необходимое? Мне надо… – Она вылетает из комнаты, даже не закончив предложение.

От недоброго предчувствия у меня пересыхает во рту.

– Йонмин-а, ты не мог бы минутку побыть с Хеми? Я сейчас вернусь.

– Конечно! – Он широко улыбается, потом, изучающе взглянув на Хеми, спрашивает: – Сколько тебе лет? Мы, наверное, ровесники.

– Шестнадцать, – застенчиво отвечает она.

– Отлично, давай дружить! – Он тут же забывает о всякой почтительности и переходит на панмаль[57].

Я выскакиваю в коридор. Учитывая то, в какой спешке ушла мама, хороших новостей ждать не приходится. На мою долю выпало достаточно скандалов, чтобы понимать, когда разразится очередной.

Глава десятая

Я выхожу из лифта на девятом этаже, где расположен мамин кабинет. Какие только сценарии не пронеслись в моей голове, пока я поднималась. Неужели моего отца поймали с любовницей в третий раз? Войдя в просторный офис, я замечаю Джеву и Натаниэля на противоположных краях кожаного дивана. Сун примостился в кресле напротив них. Из всех троих мое появление заметил только Сун, но он лишь слегка приподнимает бровь.

– Как ты мог такое допустить? – кричит мама.

У меня уходит ровно секунда, чтобы понять, что происходит. На мониторе, возле которого стоит секретарь Парк, – зернистая фотография, сделанная внутри здания. Я тут же узнаю полутемный коридор с рекламой соджу. Фотографию сделали вчера вечером в норабанге. На ней – двое, и стоят они очень близко друг друга. Первый – определенно Натаниэль, он стоит лицом к камере, а вот второй снят со спины. На мне куртка Натаниэля длинные волосы рассыпались по плечам.

Мы хоть и стоим близко, но все же не касаемся друг друга. Я смотрю себе под ноги, а Натаниэль – на меня. Из-за низкого качества снимка выражение его лица разглядеть невозможно.

– Я еще в прошлый раз сказала, что случится, если ты снова напортачишь! – продолжает кричать мама. – Ты не уважаешь эту компанию. Ты не уважаешь товарищей по группе. Ты даже самого себя не уважаешь. Убрав тебя из группы, мы окажем компании услугу.

От ее слов, от того, как она говорит с ним, у меня все тело сводит судорогой. Она генеральный директор компании и моя мать, но прямо сейчас мне хочется броситься вперед и встать между ними.

– Директор Сео, – перебивает ее Сун. – Мне кажется, это уже слишком.

Мама его игнорирует.

– Почему ты молчишь? – не унимается она. – Почему не объяснишься?

Когда я вчера уходила из караоке, было слышно, как закрылась дверь. Должно быть, кто-то узнал Натаниэля и сделал снимок.

– Кто девушка на фото?

Натаниэль не отвечает. Он и не собирается, ведь в этом случае он выдаст меня, а он скорее пострадает сам, чем навредит мне.

Я прочищаю горло.

– Директор Сео, – я обращаюсь к маме со всем официозом.

Джеву резко оборачивается, и при виде меня глаза у него округляются. Сун закрывает лицо рукой, будто предчувствуя, что случится.

– Сори? – хмурится мама. – Почему ты здесь? Где Ву Хеми?

Натаниэль встречается со мной взглядом.

– Та девушка на фото, – начинаю я. – Это…

Мама застывает, а в комнате повисает полная тишина.

– Это его сестра, Надин. Она сейчас учится в университете в Сеуле.

– Это правда? – Мама снова поворачивается к Натаниэлю.

Натаниэль с того самого момента, как я заговорила, не отводит от меня взгляда.

– Да.

Джеву вздыхает и щипает Натаниэля за руку, пытаясь разрядить обстановку.

– Эх, Джихук-а, – журит Сун. – Я знаю, что ты хочешь защитить сестру, но в таких случаях лучше сказать правду.

– Нам придется раскрыть ее личность общественности, – говорит секретарь Парк. – Если ее одногруппники еще не знают, что она твоя сестра, то после выпуска заявления точно узнают. Думаю, тебе стоит ее подготовить.

– Я ей позвоню. – Натаниэль наконец отводит взгляд и, встав, выходит в коридор.

– Сори, – резко окликает меня мама. – Я хочу с тобой поговорить.

Я прохожу за ней в спальню, примыкающую к кабинету, – в спальню, которая в последние месяцев в сущности стала ей домом.

В углу стоит заправленная покрывалом кровать, на прикроватной тумбочке – ваза с пионами. Сквозь открытую дверь в ванную я вижу полочку, где стройными рядами выстроились все мамины средства по уходу за кожей. На трюмо у шкафа приютилась декоративная косметика.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.