ASAP. Дело срочное

Ли Бель советует переключить дочь на сериалы, например, на «Цветение весны». Стоящий за стеклянной перегородкой менеджер Ли Бель показывает ей большие пальцы.

Потом наступает очередь Рины, и она застенчиво советует женщине отвести дочь на автограф-сессию любимых айдолов:

– В качестве стимула для учебы.

– Вы хотите, чтобы я подкупала собственную дочь? – возмущается женщина, и Рина заливается румянцем.

– А что думаете вы, Сори-сси? – спрашивает Уги. – Какой совет вы бы дали дочери нашей слушательницы?

– Могу я напрямую обратиться к ее дочери? – спрашиваю я.

Глаза Уги за стеклами очков распахиваются, но он кивает.

– Да, разумеется.

– Ученица, – говорю я, поскольку не знаю имени девочки. – Я понимаю, что ты хочешь оказаться поближе к любимым айдолам, потому что их творчество делает тебя счастливее, но их можно поддержать и по-другому, не обязательно повсюду следовать за ними. Можно сделать так, как предложила Рина-сси, – продолжаю я, и Рина благодарно улыбается мне. – Мое же мнение состоит в том, что лучший способ проявить любовь к другим – проявить ее к себе самой, – когда-то, еще во времена учебы в САИ, мне так сказала Дженни. Сильной надо быть в первую очередь для себя, и только тогда ты сможешь помогать и дарить радость другим. – Думаю, твоим кумирам, айдолам, было бы гораздо радостнее, знай они, что, глядя на то, как они реализуют свою мечту, ты решилась воплотить свою.

Ури одобрительно кивает.

– Прекрасные слова, Сори-сси.

Я чувствую себя немного глупо, давая советы человеку ненамного младше меня, но я не собираюсь говорить человеку, что надо только учиться. Это попросту лицемерие.

После передача прерывается на короткую музыкальную паузу, во время которой помощник приносит всем нам по стакану воды.

– Я все правильно делаю? – спрашивает вдруг Рина. – Я никогда раньше не была на радиопередаче, – признается она, беспокойно поправляя челку.

Я думаю, что ответить, прикидываю, почему она вообще спросила. Легко сказать «да» и закрыть тему.

– Нервы – естественная реакция, – мягко говорю я. – Но не надо торопиться отвечать на вопросы. Подумай, а потом уверенно отвечай.

Она несколько раз моргает, а потом неуверенно улыбается:

– Я так и сделаю. Спасибо!

Повернувшись в сторону, я замечаю, что секретарь Парк наблюдает за мной из-за стекла. Я вопросительно приподнимаю брови, но она только головой качает – мол, ничего такого.

Для радиопередачи час – совсем немного, так что вскоре мы переходим к следующему сегменту.

– Сегодня мы сыграем… – для большего эффекта Ури делает паузу. – Барабанную дробь, пожалуйста.

Уги отбивает пальцами ритм по микрофону.

– В игру, которая называется «Звонок самому известному человеку в твоем телефоне»!

– Нет! – восклицают Рина и Бель в притворном возмущении.

Я мысленно вздыхаю. Меня совершенно не удивляет, что ведущие – или продюсер, раз на то пошло, – выбрали эту игру. С ее помощью можно представить в эфире передачи куда больше знаменитостей, чем приглашено в студию, а за счет этого – увеличить число слушателей. Для гостей же это шанс похвастаться знаменитыми друзьями. Чем популярнее друг, тем более влиятельной фигурой покажется гость, а если отношения со знаменитостью тесные, есть шанс всех впечатлить.

– Первой у нас будет Рина-сси, – объявляет Уги. – Рина-сси, кто самый известный человек в вашем телефоне?

– Наверное, Нини-сан[38]? – откликается та, имея в виду участницу начинающей японской группы айдолов.

Нини отвечает после второго гудка.

– Рина-тян![39] – кричит она в трубку, вызвав смех ведущих.

Затем Ли Бель звонит коллеге по съемочной площадке, тоже айдолу. Разговор выходит вежливым и коротким – общаются они явно не слишком близко. Однако, поскольку собеседник – модный нынче актер, число онлайн-слушателей тут же вырастает, а чат в реальном времени, выведенный на монитор на стене, взрывается комментариями. Я наблюдаю, как Ури и Уги переглядываются с продюсером.

– Теперь ваша очередь, Сори-сси, – говорит Уги.

– Как вы знаете, – медленно начинаю я для пущего эффекта, – я из «Джоа Энтертейнмент»… – может, я и не собираюсь становиться актрисой, но это не значит, что мне чужд драматизм.

– Родина ХОХО! – восклицает Ури. – У вас случайно нет номера Бэ Джеву?

Ури попадает прямо в расставленную мной западню.

– Есть, – говорю я, а потом добавляю, чтобы не распространять ложные слухи: – Он – надежный сонбэ[40] для всех в компании.

Услышав это, все в студии тут же вздыхают, и я улыбаюсь, порадовавшись, что выбрала его. Я с самого начала знала, что позвоню Джеву. Не только потому что он популярен, а потому что всегда умеет подобрать нужные слова. Он – самый надежный для меня вариант.

– Так мне позвонить ему? – подначиваю я, подняв телефон с именем Джеву на экране. Вбиваю его номер, и телефон начинает звонить.

Он звонит и звонит.

И звонит. А потом гудки обрываются и включается автоответчик: «В настоящий момент абонент не может ответить на ваш звонок…»

На мгновение повисает тишина. Рина поглядывает на меня с сочувствием. Я – единственный в студии гость, чей знаменитый друг не ответил на звонок.

– Что ж, наверное, неудачное время, – пытается подбодрить меня Ури. – Они ведь только вернулись из Парижа?

Мировое турне, стартовавшее столько месяцев назад, вчера наконец-то завершилось в Париже – по местному времени почти ночью. Сразу после концерта участники улетели обратно в Сеул.

– У нас осталась пара минут, так что давайте попробуем кого-нибудь еще, – говорит Уги. Он берет мой телефон, до сих пор лежащий на столе, и принимается листать список контактов. От подобного вторжения в личную жизнь я морщусь – должно быть, он отчаянно пытается удержать слушателей. С перспективой появления Джеву число слушателей резко возросло, но, как только стало ясно, что он не появится, так же резко сократилось.

Уги продолжает листать, и с каждой секундой число слушателей сокращается. Мне уже приходит идея позвонить своему инструктору – она, конечно, не знаменитость, но работала хореографом со многими звездами первой величины и выступала с ними на подтанцовке.

– Может… – начинаю я, но меня тут же перебивают.

– Бойфренд? – читает Уги. По студии пробегают шепотки. У самого Уги чуть глаза не вылезают из орбит, когда он понимает, что произнес это слово вслух. Когда я осознаю, что случилось, меня будто сковывает льдом.

– Это старый номер, – тут же говорю я.

На мгновение наши с Уги взгляды встречаются, а потом он смотрит на продюсера. На экране чат взрывается комментариями. Уги нажимает кнопку. Телефон звонит.

Звонит и звонит. Я облегченно выдыхаю.

Звонки с резким щелчком обрываются.

– Кто-то взял трубку, – шепчет в тишине Рина.

А потом…

– Сори? – разносится по студии хриплый со сна голос Натаниэля.

Ури с Уги оживляются.

– Здравствуйте, – произносит Уги. – Можно узнать, с кем мы разговариваем?

Я устремляю взгляд на секретаря Парк, мысленно умоляя ее все это прекратить. Если Натаниэль назовет свое имя, случится катастрофа. Скандал будет такой, что ХОХО никогда от него не оправится.

– Кто это? – спрашивает Натаниэль вместо ответа на вопрос.

– А он умен, – бормочет себе под нос Ури.

– Ты узнаешь голос? – спрашивает Бель Рину. – Такой знакомый, но где я его слышала?

– Это Уги из передачи «Шоу Ури и Уги». У нас в гостях Мин Сори. Но пожалуйста, скажите, с кем мы разговариваем.

– Почему бы вам самим не угадать? – тянет Натаниэль. Судя по голосу, сон с него слетел. Раздается скрип – он, наверное, сел в кровати.

– Ваш номер сохранен у Мин Сори в контактах под именем «Бойфренд», – объявляет Ури.

Если бы я так не волновалась сейчас, то сгорела бы со стыда.

После продолжительной паузы Натаниэль произносит:

– Понятно.

– Как думаете, почему? – продолжает Уги, явно пытаясь разузнать хоть что-то.

– Почему бы вам ее об этом не спросить? – откликается Натаниэль.

Даже в нынешнем своем состоянии я осознаю, что он впечатляюще уходит от вопросов.

– У вас усталый голос, – задумчиво произносит Ури. – Вы спали? Еще ведь даже для ужина рановато.

– Как раз собирался ужинать, – лжет Натаниэль. Он, понятное дело, спал, когда его разбудил звонок. Он участник группы ХОХО, а потому тоже только вернулся из Парижа.

– Надо уходить на рекламу, – шепчет продюсер. Микрофон у него выключен.

– Что ж, похоже, наше время вышло, – говорит Ури с ощутимым сожалением в голосе. – Вы так и останетесь загадкой, таинственный «Бойфренд».

Натаниэль в ответ смеется и вешает трубку.

Включается реклама приложения для доставки товаров, продюсер убавляет громкость и, склонив голову, подходит ко мне. Он то и дело поглядывает на секретаря Парк, которая испепеляет его взглядом через стекло.

– Надеюсь, вы простите наш энтузиазм. К концу выпуска число слушателей удвоилось по сравнению с началом, а ведь это только те, кто слушают онлайн. Надо будет дождаться общих показателей, но благодаря вам выпуск обещает быть очень рейтинговым.

– Разумеется, – с застывшей улыбкой произношу я. Дело сделано. Никто не пострадал, кроме моей гордости.

На выходе из студии ко мне присоединяются Ли Бель и Рина.

– Кто это был, Сори-сси? – спрашивает Бель. – Парень на радио.

– Мой первый молодой человек, – откликаюсь я, стараясь говорить безмятежно. – Еще со школы. Он не знаменитость, – когда врешь, лучше добавить капельку правды.

Рина мечтательно вздыхает.

– Как он, наверное, удивился звонку от тебя. Может, теперь он свяжется с тобой.

– Мы оба двинулись дальше. Первую любовь надо оставлять там, где ей место – в прошлом, – отмахиваюсь я.

Рина тут же кивает:

– Ты такая мудрая, Сори-сси.

Ли Бель изучающе смотрит на меня, и выражение лица у нее задумчивое.

– Не знаменитость, значит? Странно. Голос мне показался ужасно знакомым.

Глава седьмая

Остаток недели я снова и снова проигрываю в памяти момент, когда Ури сказал Натаниэлю, что тот сохранен у меня в телефоне под именем «Бойфренд», и воспоминание это вечно застает меня врасплох – хоть на беговой дорожке, хоть в душе. И его ответ – «понятно».

Что ему понятно? Что, если он решит, что я до сих пор сохну по нему? До чего унизительно! Я хватаю с постели ближайшую мягкую игрушку и прижимаюсь лицом к плюшевому брюшку.

– Сори-я! – раздается снизу голос аджуммы[41]. – Мин Сори, ты не спишь?

Отпустив игрушку, я встаю с кровати и открываю дверь.

– Что, аджумма? – кричу я в ответ.

– Спускайся! Завтрак готов!

Я бегу в ванную – почистить зубы и умыться. Наряд на сегодня я выбрала вчера вечером, так что остается только быстро переодеться в белую блузку с жабо и светло-голубые джинсы. Закрыв за собой дверь в спальню, я мельком поглядываю в главную спальню в конце коридора. Это комната моей мамы, но она не спит там уже больше месяца – либо потому что вечно в разъездах, либо потому что ночует в здании компании.

Я гадаю, не упаковать ли ей смену одежды. Что, если она нерегулярно питается? По крайней мере, когда она заходит домой, ей удается как следует поесть, ведь аджумма – одна из немногих людей, к которым мама прислушивается, и аджумма всегда напоминает ей поесть. Она ведь и маму вырастила, прежде чем взяться за мое воспитание.

Сбросив домашние тапочки у подножия лестницы, я захожу в столовую. На дворе – раннее утро, но в комнате все равно горит свет, и шикарная люстра сверкает над длинным столом, где моя домработница расставила самые разные блюда.

Я сажусь на стул, с восторгом обозревая все это великолепие. Центр стола занимает рыбка на гриле на подушке из латука, а вокруг выстроились мисочки с овощами – как свежими, так и маринованными. Прямо передо мной стоит миска говяжьего супа с редькой, пиала с густым пышным рисом и тарелочка с идеально приготовленной глазуньей из одного яйца.

– Спасибо за завтрак, – говорю я, поднимая прохладные металлические палочки и подцепляя кусочек яичницы.

Сидящая напротив меня аджумма только одобрительно хмыкает, а потом говорит:

– Наешься хорошенько.

Аджумме уже к семидесяти, и я знаю ее всю жизнь. Раньше у нашей семьи был еще и водитель, но отец забрал мистера Кима с собой, когда ушел.

Маме осталась аджумма и дом. Отец получил аджоссии машину. А меня они поделили.

Длинный стол, как обычно, накрыт на одного. Я все прошу аджумму составлять мне компанию за едой, но она отказывается. Тишину за завтраком нарушает только бряцание палочек о край миски. Не в первый раз я вспоминаю утро у Натаниэля, когда они с сестрами только что не перелезали друг через друга, пытаясь достать то или иное блюдо, а кухню наполняла оживленная болтовня.

– Сори? – подняв голову, я замечаю, что аджумма наблюдает за мной, и между бровей у нее залегла глубокая морщинка. – У тебя усталый вид. Ты хорошо спишь?

Если мне не снится тот унизительный момент на радиопередаче, то снится Нью-Йорк – не только утро дома у Натаниэля, но и предыдущий вечер, когда я впервые за несколько месяцев увидела его в ресторане. Как неловко все было сначала, потому что мы не знали, как вести себя в присутствии друг друга, как мы объединились, чтобы защитить Дженни, как он потом подначивал меня у себя дома – на мгновение все стало как раньше, я будто вернулась в те годы, когда мы просто дружили.

– Все в порядке, – уверяю я. – Сегодня лягу пораньше.

Она цокает языком – такой ответ ее явно не устраивает.

– Я сегодня встречаюсь с Ги Тэком и Анджелой, – говорю я, чтобы ее отвлечь.

Маневр срабатывает, потому что лицо аджуммы тут же проясняется. Я как-то приглашала Анджелу и Ги Тэка домой, так что она с ними познакомилась и все благодарила их за то, что они со мной подружились. Ги Тэк не упускает случая напомнить мне про тот случай. Аджумма знакома с Дженни – прошлым летом она ночевала то у меня, то у своей бабушки. Тогда я заметила, что аджумма смотрит на нас прямо-таки со слезами радости. Ужасно неловко, но я ее не виню. До Дженни, к которой автоматически прилагались Ги Тэк и Анджела, у меня и друзей-то не было, если не считать Натаниэля и Джеву.

– Вообще-то скоро уже надо уходить, чтобы успеть вовремя. – Я кладу палочки на подставку.

– Да, разумеется! – кивает она. – Не заставляй их ждать.

Поддавшись волне привязанности и благодарности, я целую ее в щеку.

– Спасибо еще раз за еду, – говорю я.

– Милая, для тебя – всегда пожалуйста, – откликается она, похлопывая меня по спине.

* * *

– Сори! – Анджела замечает меня с другого конца кофейни и, петляя между столиками, устремляется навстречу, придерживая одной рукой берет, чтобы он не слетел.

Обняв меня, она плюхается на кресло напротив.

– Где Хон Ги Тэк? – спрашиваю я. Они должны были прийти вместе. Кофейня находится в одной станции метро от «Нептун Энтертейнмент», а они оба – трейни этой компании. Ги Тэк туда попал вскоре после выпуска.

Глаза у Анджелы округляются, и она резко поворачивается.

– Я думала, он за мной идет!

Я смеюсь:

– Наверное, заскочил в магазин, пока ты отвлеклась.

Она усмехается:

– Около метро был «Олив Янг»[42].

Мы делаем заказ у стойки и, получив напитки, возвращаемся за столик.

– Я тут была на радиопередаче с одной девушкой из твоей компании, – рассказываю я. – Цукумори Рина.

– Рина! – восклицает Анджела. – Она просто душка.

– Неужели вы снова говорите обо мне? – Ги Тэк опускается на стул рядом с Анджелой и хватает напиток, который она ему заказала. Губы у него накрашены вишневой помадой.

– Привет, Хон Ги Тэк, – киваю я. – А мы-то гадали, когда же ты явишься.

– Я отвлекся, – он демонстрирует нам сумку с ремнем через плечо. – Купил подарок… – он картинно прижимает сумку к груди. – Себе любимому!

Я закатываю глаза.

– Вам обоим надо как-нибудь зайти ко мне в гости. Моя домработница хочет с вами повидаться.

– Помнишь, как она благодарила нас за то, что мы подружились с тобой? – заходится смехом Ги Тэк. Он мне этого никогда не забудет.

– Не припоминаю, – прикидываюсь я. – Она так и сказала?

Утро и день пролетают незаметно. Мы обсуждаем, у кого что случилось с нашей последней встречи, потом перебираемся в другое кафе, потом – в третье. В итоге обедаем мы в «Сабвэе».

– Я скучаю по Дженни, – объявляет Анджела, принимаясь за сэндвич с тунцом.

– Может, она и забыла о нас уже, – произносит Ги Тэк, покручивая соломинку. – У нее же теперь крутые друзья в Нью-Йорке.

Я знаю, что он шутит, но его слова опасно близки к тому, о чем я в последнее время размышляла. У меня вибрирует телефон, и я тут же смотрю на экран.

– Дженни? – спрашивает Ги Тэк.

Я качаю головой.

– Это от мамы, – я бегло просматриваю сообщение. – Она хочет, чтобы завтра рано утром я приехала в «Джоа».

Ги Тэк и Анджела многозначительно переглядываются. Вернувшись из Нью-Йорка, я рассказала им, что решила не становиться айдолом. Они расстроились, а Анджела даже всплакнула – в конце концов, это было для нас троих общей мечтой, но все равно поддержали меня.

– Ты ей так и не сказала? – спрашивает Ги Тэк.

– Я понятия не имею, как она воспримет эту новость. Такое ощущение, что все это было скорее ее мечтой, а не моей.

– Тебе нужен план, – решает Ги Тэк. – Ты должна сказать маме, что выбрала другой путь, другую карьеру, которая подходит тебе больше, чем карьера айдола.

Я медленно киваю.

– Хорошая идея, но я не знаю, что выбрать.

– Ты могла бы стать стилистом! – восклицает Анджела. – Ты же всегда такая стильная, Сори.

– Или можешь стать тренером по танцам. Помнишь, как ты учила Дженни, когда она стала ходить на хореографию?

Не знаю, подходит ли мне хоть один из этих вариантов, но с планом мне и правда будет легче. Возможно, мама хотела, чтобы я дебютировала в качестве айдола, по каким-то личным причинам, но она в первую очередь деловая женщина. Если я смогу убедить ее, что для меня есть другой путь – возможность продуктивнее использовать свое время, по крайней мере, с ее точки зрения, возможно, она не так разочаруется во мне.

– Надо как-то отпраздновать твое решение поговорить с матерью, – заявляет Ги Тэк, и Анджела тут же кивает.

В глазах старого приятеля появляется знакомый блеск, и я точно знаю, что он вознамерился предложить, но все-таки спрашиваю:

– Какие идеи?

Анджела и Ги Тэк в ответ хором кричат:

– Норабанг![43]

Глава восьмая

До караоке – всего одна станция метро, так что вскоре мы уже заходим в один из залов рядом с четвертым выходом. Караоке находится на третьем этаже, а помимо него в здании масса отделов и офисов, в том числе ресторан морепродуктов на втором этаже и бильярд на пятом. Ги Тэк оплачивает два часа, пока мы с Анджелой изучаем скромный выбор закусок и газировок. Переглянувшись, мы тут же хватаем кучу всего, а потом начинаем препираться, кому платить.

В зал мы вваливаемся уже втроем. Ги Тэк тут же направляется к пульту управления и выбирает первые несколько песен – так быстро, что только пальцы порхают над кнопками. Анджела сразу берется за тамбурин, несколько раз ловко встряхивает. Звучит громкий аккорд песни Fantastic Baby группы Big Bang, и я понимаю, какой именно сегодня будет вечер.

Почему, когда забиваешься в маленькую комнатушку с близкими и горланишь песни что есть сил, кажется, будто все тревоги исчезли? Мы поем то вместе, то дуэтами, от нашего с Ги Тэком исполнения баллады Анджела в буквальном смысле прослезилась, то поодиночке, потому что все знают, как приятно оказаться в центре внимания, когда поешь любимую песню.

Пока Ги Тэк с Анджелой изображают Чханеля[44] и Панч[45], мое внимание отвлекает вспышка света, и, повернувшись, я вижу, что экран телефона Ги Тэка загорелся.

– Хон Ги Тэк! – кричу я, подняв телефон экраном к нему.

Он берет телефон у меня из рук и, мельком взглянув на экран, тут же отвечает.

– Е, сэкки[46], – шаловливо произносит он. – Я уж думал, не дождусь твоего звонка.

Анджела начинает читать рэп – партию Чханеля, и я просто дурею, начинаю визжать как резаная.

Ги Тэк закрывает ухо рукой, чтобы лучше слышать своего друга.

– Я не могу сейчас играть, я с друзьями. Мы в норабанге, в боксе у четвертого выхода. Приходи.

Я сердито смотрю на Ги Тэка. Он что, серьезно приглашает своего друга-геймера к нам? Это же наш вечер!

Однако Ги Тэк уже закатывает глаза. Судя по всему, друг его предложение отверг.

– Холь[47], – тянет Ги Тэк. – Тогда понятно, – тут он наконец замечает, что я смотрю на него. – Ты много теряешь.

Как раз в этот момент песня Анджелы заканчивается, и звучат первые ноты Something группы Girl’s Day. Восторженно визжа, я вскакиваю и, схватив у Анджелы микрофон, тут же опускаюсь на колени, упираюсь ладонями в пол, потому что хореография в этой песне начинается с сексуального танца на полу.

Анджела визжит, притворяясь, что падает в обморок на диванчик, а Ги Тэк подбадривает криками, хотя сам все еще разговаривает по телефону.

При других обстоятельствах я бы ни за что не стала исполнять такой сексуальный танец, не стала бы пластично вытягивать руки над головой, стелиться по полу и динамично вращать бедрами, но здесь, с Анджелой и Ги Тэком, я ощущаю уверенность, а еще мне весело.

– Мин Сори! Мин Сори! – скандирует Анджела.

Я слышу, как Ги Тэк кричит в телефон «Я вешаю трубку!» и швыряет мобильник на сиденье. Экран тут же загорается снова – друг ему перезванивает, но Ги Тэк его игнорирует: он уже взялся за тамбурин и теперь подбадривает меня.

Время летит незаметно, и вскоре два часа в зале подходят к концу. Обратный отсчет на экране предупреждает, что у нас осталось еще пятнадцать минут, а потом придется либо освободить зал, либо доплатить.

– Возьмем еще часик? – спрашивает Ги Тэк.

– Да! – хором кричим мы с Анджелой.

– А давайте сыграем в игру! – вдруг предлагает Ги Тэк. – Кто наберет меньше всего баллов, тот и платит.

Дженни сыграла в похожую игру с Джеву, когда они впервые встретились – она тогда еще не знала, кто он. Когда она мне об этом рассказала, я очень удивилась – казалось, подобное поведение совершенно не в его духе. Он не авантюрист, в отличие от Натаниэля, который всегда умудрялся меня удивить, застать врасплох, когда я этого меньше всего ожидаю.

– Вы хоть представляете, сколько норбангов рядом с четвертым выходом из метро? – произносит низкий запыхавшийся голос позади меня.

– Натаниэль! – кричит Анджела.

Я резко поворачиваюсь. В дверях и правда стоит Натаниэль – на нем черные джинсы и стеганая куртка. Волосы – все еще выкрашенные в запоминающийся темно-синий – слегка завиваются возле проколотых ушей. Он практически вплывает в комнату, а потом плюхается на потертое сиденье рядом со мной. У него приятный одеколон с древесным запахом, и у меня кружится голова.

– Я думал, ты сидишь дома, играешь в видеоигры, – тянет Ги Тэк.

Я, раскрыв рот, глазею на Ги Тэка. Так друг, с которым он говорил по телефону, – Натаниэль?

Натаниэль пожимает плечами, так и не вынув руки из карманов.

– Сестра попросила кое-что привезти ей в общежитие. Оно как раз недалеко отсюда.

Надин. Меня охватывает чувство вины. Она написала мне, когда приехала на учебу в Сеул, а я так и не ответила – мне было слишком стыдно за тот день, когда я поспешно сбежала от них из-за скандала с отцом.

– И вот я подумал, почему бы не зайти сюда и не почтить вас своим присутствием?

– Я очень почтена! – откликается Анджела.

– Не стоило, – откликается Ги Тэк с каменным выражением лица.

Я меж тем краем глаза изучаю Натаниэля. В последний раз мы виделись два месяца назад, в гостиной его дома. Обсуждал ли он с сестрами скандал, после того как я уехала? Наверняка они пожалели меня – думать об этом неприятно, но их трудно винить.

– Можно мне содовую? – Натаниэль тянется стол за банкой газировки, и его рука практически касается моих ног. Отпив, он снова тянется, на сей раз за пачкой чипсов.

Как и всю эту неделю, мой мозг тут же напоминает, что Натаниэль, возможно, считает, что у меня остались чувства к нему. Я страшно унижена, а кроме того, нервничаю. Я понятия не имею, что он думает по этому поводу. Что, если он спросит меня о той радиопередаче?

Пару минут спустя он замечает, в какой неловкой позе я сижу.

– Ой, прости, – он застенчиво улыбается, потирая затылок. – Тут маловато места. Хочешь чипсов?

Во рту у меня пересохло, и я нервно облизываю губы. Хватит уже дергаться! Даже если он спросит о радиопередаче, просто скажу, что забыла изменить запись в контактах, потому он и остался «бойфрендом», но сразу после записи я его переименовала.