– С твоим проводником встречаться я не хочу, – перебил его Матвей.
– Вот, видишь? Ты меня понимаешь.
– Да.
– Хорошо. Как провел без меня свое время?
– Отвратно.
– Чего так?
– Что может быть хорошего, когда вдруг узнаешь, что твои близкие люди без твоего согласия собираются прекратить попытки твоего же исцеления? – Матвей кипел от злости.
– О! Ты все же научился проникать за стену и слышать, что там происходит, – Голос казался явно удовлетворен собой, – А как насчет других мест?
– Научился. Только ничего хорошего для себя я ни здесь, ни там не услышал.
– А чего ты хотел? – удивился Голос, – Вся твоя жизнь оценивается по твоим поступкам, в ней совершенным. И люди, окружающие тебя, именно по твоим поступкам делают выводы о том, какой ты есть человек, чего заслуживаешь в настоящем и будущем. То, что ты услышал, зависело исключительно от тебя самого, от того, что ты делал в прошлом.
– Поступкам, поступкам, – ворчал Матвей, – Куда ни плюнь, все говорят одно и то же. Что нужно совершить, чтобы тебя просто любили или ценили? Не грешить? А как это?
– Ну, понятие греха довольно расплывчато. Хотя, некоторые положения одинаковы для всех, независимо от их религиозных убеждений.
– Ну, да, да. Не убий, не… Что там еще?
– Не важно. Вижу, что в конечном итоге ты меня понимаешь.
– Все в своей жизни совершают ошибки.
– Все, – согласился Голос, – Но некоторые эти ошибки стараются исправить или, в крайнем случае, не повторять. А как в твоем случае?
– Как, как? По-разному. Но то, что я сделал, не является поводом спокойно наблюдать, как я умираю.
– Как знать. Как знать.
– Что ты хочешь сказать? – строго спросил Матвей.
– Ничего или очень много. Вот, например, из той истории, что я услышал от тебя про твое детство, уже можно сделать кое-какие выводы.
– И какие?
– В детстве ты был, пусть не всегда, пусть всего лишь однажды, достаточно подленьким человечком. Ведь что хорошего в том, что ты, оступившись однажды, вместо того чтобы покаяться, просто попросить прощение у своих приятелей, выдумал историю, изменившую их отношение к совсем невиновному человеку? Ведь, несмотря на столь юный возраст, ты сумел очень ловко (я не говорю, что это было правильно и хорошо) обставить все так, что самого тебя все простили, при этом почувствовав вину (незаслуженную) перед тобой, а другого мальчика, наоборот, все стали презирать и преследовать. Разве это справедливо?
– Ну, да. Сподличал я немного, – признался Матвей.
– Вот видишь. Подросткам свойственна неоправданная жестокость. Но это не говорит о том, что из них обязательно вырастают злые люди. Я не знаю, как складывалась твоя дальнейшая жизнь. Надеюсь, что ты еще что-то припомнишь из своего прошлого и расскажешь мне. Возможно, вместе мы обсудим это и придем к каким-либо иным выводам.
– К каким выводам? Почему моя жена без особых сожалений приняла решение вскоре отключить мое тело от искусственной вентиляции легких?
– И это тоже, – Голос все также был спокоен, – Тут такое дело. Ты не первый, с кем я общаюсь, и кто находится в таком положении. Я имею в виду твою кому. Так вот. Поверь мне, не от твоей жены, точнее, не от ее решения прекратить поддерживать в тебе крохи жизни зависит, сможешь ли ты вернуться к полноценному существованию или нет.
– Что это значит? – не понял Матвей.
– Ты сам должен очень этого хотеть. Вернуться отсюда в свое тело.
– Так я и хочу этого. Очень хочу. Мне еще рано покидать тот мир.
– Ха-ха-ха, – рассмеялся Голос, – Но все не совсем так, как ты понимаешь.
– Чего тут смешного? Объясни.
– Смешно то, что ты уже четко разделяешь миры. Про мир живых говоришь «тот мир».
– А как еще? Осознаю же, ощущаю же я себя здесь, в межмирье. Поэтому другие миры для меня в данный момент времени являются чем-то неопределенным.
– Все правильно. Все правильно.
– И все же. Что не так я сказал про свое желание вернуться в мир живых?
– Одного твоего искреннего желания вернуться мало.
– Почему?
– Тут нужно уметь сконцентрироваться на возвращении. Примерно так, как ты научился это делать с перемещениями по разным комнатам межмирья. Но все же немного по-другому.
– И в чем секрет? Или этого ты мне не можешь рассказать?
– Почему же? Могу.
– Тогда я внимательно тебя слушаю.
– Хорошо. Слушай, – согласился Голос, – Здесь нужно, чтобы в твоих воспоминаниях было что-то такое, что по-настоящему тянуло бы тебя к жизни. По-настоящему. Понимаешь? Такое, за что бы ты не испытывал стыда и сожалений. Это могут быть люди, которых любишь ты, и которые искренне всем сердцем любят тебя. Это может быть какой-то благовидный поступок, которым ты гордишься особенно. Такой, который бы перевесил все остальные нехорошие дела, совершенные тобой в разное время. Есть такое?
– Не знаю. Может, и есть, – задумался Матвей.
– Сдается мне, – продолжал Голос, – хотя я могу и ошибаться, тебе незнакомо чувство стыда за содеянное. Но само по себе это чувство в тебе живет. Поверь мне. Так оно и есть. И этот зачаток совести, неосознанно пробудившийся в тебе, просто не позволит достичь нужной концентрации для желаемого тобой возвращения. Этот зачаток станет тем якорем, который будет удерживать тебя в этом месте. Поэтому, если нет ничего, что затмит собой все твои дурные деяния, о которых ты бы и желал забыть, но которые все же имеются, то ты так и останешься здесь. Во всяком случае, до тех пор, пока жизнь в твоем теле поддерживают искусственным образом. А там…
– Проводник?
– Именно так.
– Опять эти определения: что такое хорошо, а что такое плохо, – недовольно пробурчал Матвей.
– А во всех мирах все неизменно. Сколько существует само человечество, столько же существует и четкое разделение этих понятий. Это аксиома, не требующая доказательств.
– И что же мне делать? – спросил Матвей.
– Вспомнить что-то. Заодно и я послушаю тебя, пока мой проводник снова не напал на мой след. Может, если ты сам не поймешь, я подскажу тебе ту часть в твоей истории, за которую тебе следует уцепиться всеми силами, чтобы с помощью нее покинуть межмирье. Давай-давай. Не тяни с воспоминаниями. У нас не очень много времени…
Глава 5
Школу Матвей закончил с отличием. До золотой медали недотянул совсем немного. Небольшой конфликт с преподавателем английского языка привел к появлению в его аттестате о среднем образовании единственной четверки по этому предмету. Но Матвей совершенно не расстроился. Он давно поставил перед собой цель выбиться в люди, и отсутствие золотой медали за учебу в школе не могло остановить его устремлений.
С ребятами отношения у Матвея складывались ровно. Никто больше не вспоминал о том случае с Андреем. Матвея уважали за его стремление к отличной учебе, за его спортивные достижения. Но Матвей как-то замкнулся в себе. Нет, он не перестал общаться со сверстниками, но и не с кем особо не сближался. В глубине своей души он смотрел на окружающих его ребят с, мягко сказать, неуважением. Ему были неинтересны их незамысловатые юношеские увлечения, которые в конечном итоге ни к чему не могли привести в будущем, в котором у самого Матвея, как он этого очень и очень желал, должно было быть все самое лучшее, что могло понадобиться успешному человеку: собственный роскошный дом, дорогой автомобиль, красивые женщины, определенное, достаточно высокое положение в обществе. Дружба же с простыми, как казалось ему, сверстниками, не мечтающими о чем-то таком же, что и он сам, могла стать непреодолимым препятствием перед достижением его собственных мечтаний.
Отношения с родителями оставались такими же. Отец и мать достаточно равнодушно смотрели на его успехи в учебе и спорте. Матвею было очень обидно, что родителям было все равно, кем станет их сын. Одновременно с обидой росло и желание ни в коем случае не повторить их бесцветную, однообразную жизнь. Поэтому он без всяких сожалений покинул отчий дом и перебрался в столицу, с первого захода поступив в престижный ВУЗ на экономический факультет. Пожалуй, единственным, кто был огорчен переездом Матвея в другой город, был его тренер по боксу. Он долго уговаривал юношу остаться в их родном городе, говорил, что тот и здесь сможет продолжить свое образование, при этом не бросая бокс, в котором у Матвея были хорошие результаты. В семнадцать лет Матвей получил звание мастера спорта, и его тренер предрекал юноше успешную спортивную карьеру. Но Матвей твердо стоял на своем, решив не связывать свое будущее с этим родом занятий. Чтобы не расстраивать тренера, он пообещал ему в Москве продолжить усиленно заниматься в соответствующей секции параллельно с учебой в институте. Впрочем, сдержать свое обещание Матвей не собирался.
Поселился Матвей в институтском общежитии. Его соседом по комнате стал Валентин, студент того же курса, но получающий другую специальность. Молодые люди быстро нашли общий язык, хотя по-настоящему друзьями так и не стали. Матвей вообще ни с кем, также как и в школе, не стремился сдружиться, хотя ко всем относился ровно, по-приятельски. Всегда был готов помочь, чем мог, хотя сам первым помощь никому никогда не предлагал. Матвей продолжал считать, что настоящая дружба станет отвлекать его от занятий в институте. Учиться же он решил с большим рвением, ведь именно тогда, был он уверен, в будущем его сможет ждать тот самый успех, о котором он все время грезил. Сам Матвей всегда отмечал, что его главная особенность – это неудержимая целеустремленность к чему-то.
Каникулы и все выходные Матвей проводил в Москве. Домой не возвращался. Нечего ему там было делать, думал он. С родителями связывался по телефону. При этом с отцом Матвей практически никогда не разговаривал. Мама же сама изредка звонила ему на сотовый. Но по скучному голосу женщины Матвей понимал, что эти звонки совершаются исключительно ради приличия. Особой радости эти короткие разговоры никому не доставляли. Успехами Матвея все также не особо радовались, а он понимал, что дома все по-прежнему. Скучно и серо. Отцовская робота с пятничными выпивками. Материнская суета вокруг мужа, которая больше происходила по уже сложившейся годами привычке. Единственным плюсом таких прохладных переговоров было то, что мать раз в месяц пересылала сыну немного денег на скудное проживание в чужом городе.
Первый курс Матвей окончил с великолепными результатами. Заведующий их кафедры заметил способного молодого человека и пригласил его посещать научный кружок для последующей, возможно, научной работы в сфере экономики. Матвей с радостью принял это предложение, которое могло открыть для него новые горизонты.
На втором курсе Матвей решил возобновить свои занятия боксом. Но уже просто, чтобы поддерживать хорошую физическую форму, которая немного спала за полгода без постоянных тренировок. К этому его подтолкнуло одно происшествие, случившееся перед окончанием первого года обучения.
Несмотря на престижность ВУЗа, в нем учились и такие ребята, которым была не чужда склонность к некоторого рода хулиганским проявлениям. Они предпочитали, как и многие молодые люди в окружающем их обществе, доказывать свою особенность в сравнении с другими молодыми людьми не с помощью своего интеллекта, а с помощью грубой физической силы. Им доставляло удовольствие ощущение собственного превосходства над более слабыми физически или морально, которых они старались всячески унизить и оскорбить. В общежитии случались нередкие случаи, когда некоторые старшекурсники, объединившиеся друг с другом по собственным интересам, занимались вымогательством скромных денежных средств у более младших и беззащитных студентов, заставляли их выполнять за них различную работу, вроде уборки своих жилых помещений, приготовлении обедов или ужинов и прочее. Не миновало это и Матвея. Лично его никогда не задевали. Почему так случилось, он не понимал, потому что практически никто не знал, что он был неплохим бойцом. Но сам Матвей довольно часто становился свидетелем подобных унижений своих соседей по общежитию. Внутренне презирая их за слабость, он все же иногда испытывал чувство жалости к таким людям, но, тем не менее, никогда не вмешивался в происходящие безобразия, считая, что все должно идти своим чередом без его участия.
В конце весны первого года обучения Матвей сидел в своей комнате и готовился к предстоящим занятиям в институте. Его сосед по комнате Валентин в это время находился на общей кухне. Была его очередь готовить их вечерний ужин. Матвей был полностью поглощен учебой, когда позади него заскрипела входная дверь.
– Матвей, – раздался голос Валентина.
– Угу. Чего тебе? – не оборачиваясь спросил Матвей.
– Матвей, одолжи мне тыщу. Я со стипендии тебе верну.
Матвей оторвался от занятий и обернулся к товарищу. Валентин скромно стоял возле входа в помещение. Правой рукой он прижимал какую-то тряпицу к кровоточащему носу.
– Что произошло? – спросил Матвей, заранее догадываясь об ответе.
– Да ничего особенного.
– Нет, и все же? Кто тебе расквасил нос? – Матвей встал из-за рабочего стола и подошел к Валентину.
– Да Сергей из сто пятьдесят второй.
– За что? – Матвей разыграл удивление.
– Да какая разница? – в голосе Валентина слышались испуг и отчаяние.
– Всегда есть разница. Он что, вымогает у тебя деньги?
– Ну, да, да. Говорит, что, если не отдам ему сегодня тыщу рублей, поставит на счетчик. Завтра я ему буду должен уже две.
– И что? Ты вот так просто решил заплатить ему неизвестно за что?
– Не неизвестно, за что, а за мое душевное спокойствие и целостность моего организма, как сказал Сергей. А что мне еще остается делать?
– Дать ему в морду.
– Ага. Дать. Просто сказать. Вот он сам мне сейчас и дал в морду. Он старше, сильнее. Что я могу? – Валентин вот-вот был готов расплакаться.
– Заплатишь сейчас, потом все время будешь с ним расплачиваться, – сурово проговорил Матвей, – Если нет сил дать отпор физически, будь твердым хотя бы морально. Ты никому ничего не должен. Пойми это. Ну, получишь по мордам пару раз, потом ему это надоест, и он отстанет от тебя. Зато, будешь чувствовать себя мужчиной.
– Тебе легко говорить, – обиженно проговорил Валентин, – Тебя никто ни разу не трогал. А меня уже около полугода доят.
– Полгода? – Матвей сделал вид, что не догадывался о периодически случавшихся инцидентах.
– Ну, да. С самого начала учебы Сергей со своими друзьями взяли меня под свой контроль.
– Что ж ты мне ничего не говорил об этом?
– А то ты сам ничего не видел.
– Не видел, – соврал Матвей.
– Ну, вот как-то так. Стыдно было очень признаваться в таком. Так ты мне одолжишь тыщу или нет? А то пойду, займу у кого-нибудь другого.
Матвей вдруг решился действовать.
– Ладно. Где Сергей сейчас?
– На кухне.
– Пойдем, поговорим с ним. Но ты должен быть готов, чтобы на кулаках отстоять свое право на уважение.
– Да ты что? – испугался Валентин, – Он меня прибьет.
– Возможно. Но не насмерть же. Зато после уже никто тебя не посмеет трогать. Собственное спокойствие иногда необходимо заработать через боль.
– Нет. Ты что? Я не пойду. Я и не знаю, что ему сказать.
– Я все скажу. Пошли.
Матвей взял Валентина под локоть и силой вывел из комнаты. На кухне никого, кроме третьекурсника Сергея, здоровенного детины, на полголовы выше Матвея, не было. Сергей сидел на подоконнике и курил в открытое окно. Вообще-то курение в стенах общежития было запрещено, но Сергей таким образом показывал, что он выше всяких правил. Увидев вошедших ребят, он затушил сигарету, выкинул окурок на улицу и слез с подоконника. Презрительно посмотрев на Валентина, Сергей ехидно протянул:
– Ну что, принес?
– Ничего он тебе не принес, – за товарища ответил Матвей.
– А ты кто такой? – Сергей словно бы только что заметил Матвея.
– Я его друг, – спокойно сказал Матвей.
Валентин побледнел, как полотно, весь сжался в комок, став словно бы меньше ростом. Дар речи он полностью потерял.
– Друг, говоришь? – Сергей подошел вплотную к Матвею, – Ну, раз друг, то, может быть, ты мне за друга заплатишь?
– С чего это я должен тебе заплатить? – Матвей был очень спокоен.
– С чего? – Сергей оглядел Матвея с ног до головы, мерзко ухмыльнулся, – С того, что кто-то должен позаботиться о твоем здоровье, о твоем спокойствие.
– Я и сам прекрасно справляюсь со всем этим, – произнес Матвей, не отводя взгляда от глаз Сергея.
– А вот здесь ты глубоко ошибаешься. Обещаю, что меньше, чем через минуту, ты это поймешь. Но сначала я сделаю это…
Сергей подошел к выключенной плите, на которой стояла кастрюля с недоваренным супом, снял с нее крышку и плюнул внутрь посудины. Поместив крышку на место, он развернулся к Матвею, сжав огромные кулаки. И тут же согнулся пополам от боли в правом боку.
– Ах ты, тварь! Я хотел просто с тобой поговорить. Но ты лишил нас ужина, – голос Матвея стал раздраженным. Он почувствовал сильную злость к этому человеку, но больше бить его не стал.
Валентин от страха прислонился спиной к стене. В его голове уже рисовались ужасные картины возможного последующего развития ситуации.
– Па-ашел вон отсюда, ублюдок! – Матвей схватил Сергея за шиворот рубахи и силой вытолкал его с кухни.
– Это еще не конец нашего разговора. У тебя будут большие неприятности, – держась за бок правой рукой, Сергей направился на свой этаж.
– Жду с нетерпением, – вслед ему прокричал Матвей.
– Ты что наделал? – запинаясь, прошептал Валентин.
– Все нормально, – Матвей взял кастрюлю с испорченным супом и направился в туалет, чтобы вылить ее содержимое, – Позови сюда всех ребят первокурсников. Быстро!
Через десять минут на кухне собрались около десяти молодых людей. Они обступили Матвея, который с некоторым возбуждением начал говорить.
– Слушайте, парни. Я так понимаю, каждого из вас так или иначе здесь притесняют старшие ребята. И сколько вы собираетесь это терпеть?
Ребята стояли молча, понуро опустив головы в пол.
– Чего молчите?
– А чего тут говорить? – поднял голову Виктор, однокурсник Матвея, – Ну, да. Есть такое дело.
– А что мы можем сделать? – спросил Александр, другой однокурсник Матвея.
– Как чего? Уже давно нужно было всем собраться и дать отпор этим негодяям, – удивился Матвей.
– Как? – вступил в разговор Валентин, – Они старше, сильнее.
– Ну и что? Это сейчас нас здесь десять. А так, я уверен, ребят, когда-то обиженных, наберется гораздо больше. Нужно просто быть дружными и едиными, чтобы прекратить эти издевательства над собой, чтобы прекратить эти унизительные поборы.
– Ты предлагаешь нам устроить маленькую революцию? – спросил Антон, однокурсник Валентина.
– Именно так. Да. Устроим этим хулиганам маленькую революцию.
– А как? Как мы ее устроим? – не понимал Виктор.
– Просто нужно собраться всем вместе и дружно дать отпор притеснениям со стороны старших, – пояснил Матвей.
– Это что же? Драться с ними? – спросил Александр.
– Да. Драться. Уверен, стоит нам решиться на это, после первого же раза, максимум после второго, от всех нас просто отстанут. Но обязательно нужно показать, что мы едины и решительны.
– Тебе хорошо рассуждать, – протянул Валентин, – Ты умеешь драться. Вон как Сергея уработал. А я вот, например, никогда не дрался. Не умею.
– А чего уметь-то? Бери и бей. Главное, не бояться самому получить по морде. Даже если проиграешь битву, но будешь при этом решителен и неотступен, твой противник в дальнейшем много раз подумает, прежде чем решиться связываться с тобой в следующий раз. Если же дашь слабину, от тебя не отстанут, всегда будут тюкать и унижать.
– Так-то оно так, – согласился Антон, – но все же боязно, сыкотно как-то…
– Ты тоже никогда не дрался? – спросил его Матвей, – Кто еще никогда не дрался?
Ребята пожали плечами, загалдели, что многое бывало в их детстве.
– Ну вот, – удовлетворенно заключил Матвей, – Значит, так. В следующий раз, если кого обидят, собираемся вместе в один кулак и наказываем обидчиков. Я берусь за организацию этого процесса.
– Это какого же такого процесса? – раздался голос из коридора.
Ребята обернулись ко входу на кухню. В проеме двери стоял Сергей с еще тремя своими приятелями. Товарищи Матвея испуганно замолчали.
– Это ты, что ли, решил организовать бунт на корабле? – обратился к Матвею Федор, кряжистый, похожий на борца, хулиган.
– А хоть бы и я, – смело ответил Матвей.
– Так значит, ты здесь у них главный? – спросил Федор.
– Да. Я здесь главный, – нагло ответил Матвей, – Не бойтесь, парни, – обратился он уже к своим товарищам, – Нас намного больше, чем их. Если что, задавим массой.
Виктор, Александр, Антон и еще двое ребят боязливо, но сжали свои кулаки. Хулиганы не сдвинулись с места.
– Ладно, – произнес Федор, – Не сейчас тогда. А может выясним отношения в честном поединке? С одинаковым количеством участников с каждой стороны. Шесть на шесть. Скажем, сегодня вечером на заднем дворе общаги. Или слабо?
Первокурсники неуверенно переглянулись друг с другом.
– Вы назначаете нам стрелу? – спросил Матвей.
– Да, – усмехнулся Сергей, – Назначаем. Так как?
– Мы согласны, – уверенно за всех ответил Матвей, – В семь вечера на заднем дворе.
– Что ж. С нетерпением ждем, – Федор развернулся и увел за собой своих приятелей.
– Блин, что же теперь будет? – сам себя спросил Валентин после минутной всеобщей тишины.
– Все будет нормально, – постарался успокоить соседа Матвей, – Так, парни. Собираемся в нашей с Валей комнате через полчаса. Обсудим положение. Решим, кто будет участвовать в драке…
В указанное время в комнате Матвея собрались семнадцать человек. Матвей увлеченно призывал своих товарищей отринуть страх, убеждая их в том, что лучше раз проиграть схватку, чем в дальнейшем постоянно чувствовать себя пугливой собакой, боящейся высунуть наружу свой нос. Выяснив, кто, когда и каким видом спорта занимался в детстве, он выбрал пятерых участников будущего сражения. Остальные выявили желание просто поприсутствовать при этом.
– Я знаю, – в конце собрания сказал Матвей, – всем вам страшно. Кажется, что мандраж лишает вас сил. Но это до первого удара. Просто решитесь на это. И помните, от каждого из нас зависит то, как пройдет драка. Стоим дружно плечом к плечу. Справился сам, помоги товарищу…
В договоренное время на заднем дворе общежития возле спортивной площадки собрались в общей сложности около тридцати человек. Со стороны хулиганов было всего десять человек, уверенных в своих силах и возможностях здоровяков. Первокурсников было около двадцати ребят. На вид они казались намного хлипче более старших студентов. Среди них были почти все, кого когда-то обидели старшекурсники. Большинство из них боялись прямо посмотреть в глаза своим обидчикам, но всем без исключения хотелось воочию убедиться, чем закончится их противостояние с более молодыми участниками драки.
– Начали! – крикнул Федор, и драка началась.
С первых же секунд Матвей отправил в нокаут своего первого противника, Сергея, и переключился на Федора, который оказался более проворным бойцом, ловко уворачивающимся от ударов молодого человека. Остальные участники драки не очень сноровисто скакали вокруг друг друга. Размашистые удары в основном приходились в воздух. Однако, старшие, более сильные ребята постепенно начали теснить своих молодых оппонентов. В какой-то момент Матвею удалось нанести Федору сильный удар в голову, но тот даже не пошатнулся. Матвея же пронзила острейшая боль в запястье, и он понял, что сильно травмировал свою руку о бетонный лоб своего соперника. На миг он потерял контроль над схваткой. Этим воспользовался Федор. Он сумел сблизиться с Матвеем и захватил его в мощный захват, за которым последовал бросок через грудь. Матвей, чудом не приземлившись на голову, сильно ударился телом о землю и на секунду потерял сознание. Очнувшись, он почувствовал на себе град яростных ударов, сыплющихся на него со всех сторон сразу. Это конец, пронеслось у него в голове. Но почти сразу за этой мыслью удары прекратились. Матвей с трудом оторвал голову от земли и посмотрел на поле боя.
Вокруг него была какая-то мешанина из сплетенных тел. Это безвольные участники их драки, сторонние наблюдатели не удержались от безучастного лицезрения происходящим действием и вступили в драку. Возбужденные кровавым зрелищем первокурсники, до этого момента стыдливо терпящие собственные унижения, не удержались и набросились толпой на своих обидчиков все сразу. И на участников «честного» боя шесть на шесть, и на их оставшихся четырех товарищей. Их численное преимущество быстро свело на нет физическое превосходство своих оппонентов. Вскоре все старшекурсники лежали на земле, прикрывая головы руками от наносимых по ним ударов кулаков и ног. Схватка переросла в жестокое побоище, грозившее серьезными травмами ее участникам.
