Просто так

Я спорить не стал и вскоре, завалившись на нарах в дальней подсобке, среди тюков с формой, бушлатами, сапогами и ватниками, я призадумался. Варианты того, что сдадут есть, но не факт: без

разрешения вышестоящих товарищей они ничего не сделают, поэтому день-два в запасе есть. А вот то, что стволы трофейные оседают в подобных точках – это факт, но это меня мало касалось. Серёга постоянно мотался, как челнок, и вскоре я уже не обращал никакого внимания на то, что количество тряпья увеличивалось. На ящике я соорудил нечто вроде столика, крышку от котелка приспособил, как пепельницу, водка стояла рядом, так что можно отдыхать. Под утро, когда я в полусонном пьяном бреду строил планы своего будущего, в подсобку зашли двое в меру бородатых и, недобро поглядывая, принялись за разгрузку комнаты.

– Похолодало в горах? – спросил я, когда они в очередной раз пришли за тюками. В ответ было только презрительное молчание.

«Ну и хрен с вами!» – равнодушно подумал я и провалился в темноту.

Веселуха

Ох уж этот Моздок, в который больше не ездок. Богом забытый и сгнивший бы в своей серости городишко, если бы… По количеству зелёного цвета, впереди не планеты, но России уж точно. Гуляя по городу, по началу опасался патрулей, вскоре я осмелел настолько, что проходя мимо очередного генерала, спешащего для поправки здоровья к докторицам в медбат, я громко высморкался; но у того, от ожидания томного вечера, вообще ничего не соображало, поэтому он просто прошёл мимо. За перевалочным пунктом непонятно как стояли палатки и, зайдя по наводке в одну из них, я столкнулся с двумя «дагами».

– Здоров, братва, вы – следственные? – спросил я, кое-как приноровившись к темноте.

– Ну мы, заходи давай, всю малину палишь. – произнёс один низкорослый дагестанец. – Меня Мага зовут, а ты – Толян?

Тут пришёл мой черёд, не то чтобы удивиться, а просто выпасть в осадок. Глядя на моё дебильное выражение лица, Мага произнёс.

– Не бзди, я все знаю; откуда – не твоё дело…

Странно, что речь поставлена у этого дитя гор, не в пример многим, хорошо; по-моему, он такой же Мага, как и я, хотя какая разница.

– Проходи, – приглашает он меня и жестом хозяина указывает на кровать. Присев и взяв гостеприимно предложенный «Кэмел», я приготовился слушать.

– Значит так, живём мы тут и на хер никому не нужны, ни следакам, никому. Я, да что я, многие даже уже не помнят с какой кто части, так что не боись; тут ни шмонов, ни проверок, завтра сведу со следаком одним, он переправить тебя поможет, а теперь давай…

Я вкратце обрисовываю ему ситуацию, он же хмурится все больше и, дослушав до конца, решается сказать то, что я от себя гнал и давно.

– По всему раскладу живой ты не нужен, тебя в «галочки» перевели. – и тут он расхохатался, по-видимому очередной раз увидев во мне недоумка.

– Смотри, – говорит он, ты же по личняку – сирота, а теперь интересное, тебя нет, а в списках ты есть, и я, бля буду, что на твои боевые от твоего имени оформлена бумага (и заметь не ты один такой). Прикинь, какое счастье, если кого грохнут, старшина на год вперёд спишет всякого барахла; по бумагам выйдет, что форму ты каждый день менял и бушлатами печку топил; начфин так, слегка, даты переставит, все в шоколаде, а ты лишний, ты – мясо, поэтому будем думать…

Меня оглушила вся эта информация и поэтому я почему-то невпопад спросил, – А делать то чего?

Мага, закурив очерередную сигарету продолжил с истинно восточной философией.

– Не всегда прямой путь самый короткий, поэтому забегай завтра, потолкуем.

Словно во сне расстаёмся с ним и я бесцельно брожу по городку, мимо проносятся прапоры, не стесняясь никого и ничего, все продаётся и покупается, жизнь кипит одним словом. Наиболее упорядочненно выглядят чистые кунги со множеством антенн, покрытые новыми масксетями. Подойдя ближе, читаю логотипы, на одном ОРТ на другом РТР и так далее, бравые вованы на БТРах позируют для антуража и, мама родная, один вещает: " Мы ведём репортаж с Грозного»; второй – с Гудермеса.

«Всё, на сегодня хватит, – подумал я, – для одного дня до хрена». Ощущение мерзости происходящего не проходило. Вспоминалась первая война, журналюги в Бамуте, они нам казались тогда недотепами, но тут, это вообще ни в какие рамки. Увидев моё лицо, Петрович произнёс сакральное, – Добро пожаловать в Моздок.

И протянул стакан с водкой. Подождав пока я выпью, продолжил. – Горазд на вечер?

Обречённо киваю головой, в надежде, что потрясений на сегодня более не будет. Зря надеялся, зря. Через квартал от нас, где пришвартовались машины с гуманитаркой, нас уже ждали. Неопределенного возраста майорша визгливо хлестала по щекам худенького бойца срочника.

– Я тебя, блядину, в Чечню отправлю, сгниешь там, пидор (удар), гандон (удар), сосать до дембеля будешь…

У парнишки голова моталась, как на шарнирах, но он безропотно сносил побои, не ясно чем закончилось бы все это, но вмешался Петрович.

– Мадам, вы прекрасны даже в гневе… – произнёс он, как заправский кавалер. Испитое лицо потасконной бабенки расцвело, и она, обдав нас запахом перегара и давно не подмытого тела, завизжала.

– Салам, Петрович! Прикинь, набрали в армию хуй пойми кого; ну че давай, мой не подъедет, он проверяющим подмахивает. – захохатала она над верхом своего остроумия.

– Давай, уроды, выгружайте… – работа закипела, майорша с Петровичем трепались о коммерции, солдатики перегружали коробки с посылками, перед этим вскрывая и вынимая открытки и письма «дорогому бойцу». Вся писанина складывалось в мешки, что стояли у моих ног, пока все крутились вокруг начальницы, один из бойцов воровато сунул что-то себе под замызганный бушлат, но, увидев, что я смотрю на него, побледнел. Я лишь ободряюще улыбнулся.

– Э, билядь, давай быстрее, душары… – прохрипело существо в форме российской армии.

– Орёл, ты кто? – прашиваю я.

– Ти че не видишь, я – дембел. – просвистело тело, как ему казалось демонстрируя свою крутость. – Я вас ибать буду…

У меня почему-то наступило абсолютное спокойствие (это, когда бешенство становится не спонтанным, а расчетливым)…

– Выпить че? – предлагаю я. Расчёт оказался верен, Аллах он есть или нет непонятно, а вот халява, она материальная, и вот она…

– А есть?

– А то. – усмехаюсь я и, пока авторитетные люди пили пиво и торговались, мы отошли за машину. Казалось грохот от соприкосновения головы с кузовом должны были услышать все, я замер, но никому ни до чего. Блин поторопился, хотя…

– Слышишь, боец, – зову я одного из проходящих мимо срочников. Тот, как забитое зомби, подходит и замирает в ожидании команды. Проделывает все молча, дрессура – великая вещь. – давай бери, и закидываем. -говорю я; секунда, тело дембеля в кузове, борт закрыт, боец спешит по своим делам, а я возвращаюсь к мешкам; два уже полные, третий наполовину, значит дело к концу. Судьба дембеля не волновала совсем, даже если он и очнется, то что так, что так выкинут болезного с кузова, а меня нет, так что…

– Все, бери мешки, в котельной спалишь – отвлек меня от мыслей Петрович. Обратный путь проделали молча, лишь когда последний ворох писем, написанный детским почерком, исчез в пламени я сказал.

– Петрович, тебе самому не стремно?

Тот, накрывая стол по поводу удачного дня, посмотрел и выдал, – А с какого хуя, мне должно быть стыдно? Я чтоли эту канитель начал? Я не буду сейчас чесать, мол там на верхах и прочее, ты не дурак, сам все знаешь; но, когда у тебя стоит вопрос, ты, тебе, для себя, ты выберешь для себя, потомучто тебе никто ничего не даст, поэтому выпей водки и заткнись.

– Я то выпью, а тебе с этим жить. – огрызаюсь я.

– И поверь, я прекрасно проживу, а дети мои не спросят откуда деньги, они спросят почему так мало, и у тебя так же спросят. Мы можем ебальники вдрызг расколотить, но мы оба понимаем, что это так, поэтому давай жахнем и хуй с ним.

– А эта майорша кто? – спросил я, когда слегка отпустило после пары стаканов.

– О, это наше все. – усмехнулся Петрович, – Жила в Прохладном, была врачем, давалка жуть, а тут война, ну она погоны на сиськи и вперёд. Че ты ржёшь? – улыбнулся Петрович, глядя на меня, – Она уже три медальки наебла и корочки всякие, это тебе не в горах воевать, ей каждую ночь пыхтеть надо.

Охренеть, только и пришло мне на ум, перед тем как провалится в сон. Веселуха

С раннего утра, напившись до тошноты крепкого чая, потопал в прокуратуру; на душе было погано, предчувствие чего-то непонятно дурного угнетало, но то, что произошло в самой прокуратуре, выбило меня из колеи окончательно. Ни часовых, никого там не было; поторкавшись я все же нашёл следователя, который согласился меня хотя бы выслушать.

– И чего ты от меня хочешь? – спросил он, когда я закончил рассказ.

– Как чего, делать то мне что? – выпадаю я слегка в осадок.

– Ну да, ну да, – глубокомысленно говорит старлей, – дела на тебя нет, заявы нет, в бегунках тебя тоже нет, так и что с тобой делать?

– Так заведите дело. – предлагаю я.

– А на хрена мне это надо? – цедит сквозь зубы следователь.

– Так дальше то что? – наседаю я на него.

– Знаешь, сержант, пиздуй ка в свою часть и не еби мне мозг! – свирепеет следак, но через пару секунд добавляет, – Хотя, побудь тут недельку, может че на тебя нарою или сам тут начудишь по пьяни…

Словно пьяный выхожу из здания, выскребаю остатки денег и тут же, с торца, в магазине с гордым названием «военторг» купил четыре банки Балтики и с наслаждением выпил. Проходящие мимо полковники благоразумно сделали вид, что видят меня первый раз, хотя и могли принять меры, но… В итоге, простояв минут десять, я вновь припёрся в котельную. Петрович лишь ехидно улыбнулся, но ничего спрашивать не стал. Покурив и немного успокоившись я задал главный вопрос.

– Петрович, а до хрена к боевикам уходит народа?

– Слушай больше хуйню всякую; кому вы там нужны, спецы да, они работу найдут, а так, я тебе вот что скажу, какая на хрен разница за кого, главное за что, а вот тут, солдат, ты мне можешь пиздеть сколько хочешь, но человек ты бывалый; но мне срать, друг другу не мешаем и ладно.

Петрович присел напротив меня за стол и продолжил.

– Это можно устроить, уйдёшь ты либо к диким, либо к полевым, крови ты не боишься, так ведь и они тоже, думай сам, а за чьи деньги ты там под пули лезешь, это и ежу понятно. И вообще, когда вашу бойню начнут наряжать в красивую херню, знай, бабки отработаны, жди новой золупы.

Хотелось сказать многое, да и возразить вроде было чего, но со злости я вышел на улицу и от нечего делать пошёл в палатку следственных. Мага, как обычно, находился на правах старшего в палатке, остальные были кто где.

– Салам. – приветствует он меня. – Не надоело скитаться?

– Не то слово. – бурчу я в ответ пожимая руку. – В батальон надо…

– Не спеши, а то успеешь. – отвечает Мага, доставая с ящика две кружки и бутылку настоящей, не паленой водки. – Наши машины подломили с гуманитаркой, – говорит он, заметив мой вопросительный взгляд. – Давай, по маленькой.

– Выпили и Мага продолжил, – Знаешь, мне кажется, мечта каждого командира, чтобы у него служили одни детдомовцы. А че, ни забот, ни хлопот, ни писанины.

– Это ты к чему сейчас? – недоуменно спрашиваю я.

– К тому, братка, что на меня в мой военкомат пришла похоронка, а следовательно халупу, что по закону положена, получит другой. И прикинь, ни я, ни другой какой детдомовец, а мне ещё доказать надо, что я – это я! – со злостью говорит Мага, наливая ещё по полкружки.

– Если бы не девка моя, хрен бы узнал, так что, дело моё закрыто по факту гибели, документов не положено потому что я покойник, и я никто.

Я молчал, день по-видимому был богат на сюрпризы.

– И поэтому я ухожу в горы, выживу – уйду в Турцию, а там видно будет…

– Мага, ты вроде не дурак… – говорю я, но он резко обрывает меня.

– Бля, Толян, а мне что делать? Меня нет, официально я погиб. Выкапывать бомжа, похороненного под моим именем, у меня денег нет, документов нет, я – никто, и теперь мне что, обивать пороги и в ногах валяться, мол я есть я; а жрать что я буду, жить где, правильно, – это для всех малоебучий фактор, поэтому не обессудь, я в горы…

– Завалят тебя дурака. – только и смог я сказать в ответ.

– Меня уже убили и причём свои, подленько так, в спину, как и тебя впрочем… – усмехается Мага. – Поэтому, Толян, давай, выпьем за мертвецов, тоесть за нас.

Мы выпили и замолчали, каждый о своём; я не осуждал Магу, зачем, его выбор, даже если он и будет убивать своих сослуживцев, проблемы я не видел. Не потому что сам болтался на данный момент, как говно в проруби, а все потому, что я по сути был тоже мёртв, вроде хожу, ем, сплю, сру в конце концов, но все это как-то…

– Братва, кричит кто-то возле палатки, тут следственные?

– Тут. – кричит в ответ Мага; распахивается полог и с ускорением хорошего пинка в палатку влетают поочерёдно Серёга большой, а за ним Серёга маленький.

– Ни хрена себе встреча, – только и могу выдавить из себя, – вас каким ветром? Знакомься, Мага, это типа подельники…

Те обалдело смотрят на меня, причём с китайским прищуром, ибо лица у обоих напоминают отбивные котлеты.

– Давай, парни, рассказывайте, – говорю я, протягивая им сигареты; те жадно схватили и дрожащими руками, прикурив, навзрыд, стали рассказывать. Через минуту рассказа я почему-то захотел тоже в горы… Когда их забрал офицер из прокуратуры, то не доезжая до места, он не долго думая сдал обоих Серег в аренду местному барыге, на неделю, весь день парни работали, а с наступлением сумерек их просто били, тупо избивали, не потому что враги, а потому что они русские, апогеем стало, когда на них стали отрабатывать удары малолетнее зверье. Парни, улучив момент сбежали, в комендатуре обещали помочь, уложили спать, а утром вернули тому же самому хозяину… Встреча была тёплой, во всех смыслах…

– И это, Толян, тут это, ну ты понимаешь, ну короче… – начал взахлёб объяснять Серёга большой, но Мага его прервал.

– Я понял, парни, все понял, вы только сами ничего и никому не говорите, располагайтесь, вода вот, печка вот, ложки, кружки в ящике, чай, песок тут же, разберётесь, вам никто ничего не сделает. Пойдём ка, Толян, покурим. – предлагает Мага.

Выходим из палатки и Мага сразу заявляет, – Поездку в горы придётся отложить, надо разобраться.

– В смысле? – спрашиваю я.

– В коромысле, – язвит Мага, – опустили парней эти животные, жёстко причём, и надо разобраться, так разобраться, чтоб неповадно было. Эта мразь приедет к нам потом в Россию и будет жить так, как им хочется, убивая и насилуя. А если я могу тут что-то сделать, то я сделаю, вот и вся сказка про свинью копилку…

До меня наконец-то дошла вся мерзость и пакость ситуации, поэтому я просто сказал,

– Я в деле, Мага.

Веселуха

– Раз ты в деле, тогда делаем так, – Мага закуривает и продолжает, – вечером переползаешь жить сюда, обмозгуем и до прачки идём…

Видя моё недоумение поясняет, – Прачка – это банно-прачечный батальон. Чё смотришь, а наши рейнджеры медичек дюже любят на чистых простынках драть, поэтому тут ещё не такое увидишь. Давай, короче, дуй до Петровича, если что, скажи ему что ты тут.

По дороге до котельной я без любопытства, а скорее даже с брезгливостью, смотрел на все происходящее вокруг. Чем дольше находишься в одной среде, тем больше происходит, как говорили, профессиональная деформация. Хватало одного взгляда, определить кто есть кто. Вот мимо меня пролетел, раскидывая грязь, донельзя увешенный брониками Урал, это БМОшники в магазин поехали; а боец с автоматом на вечном предохранителе, в разгрузке, обязательно с тремя ножами, это представитель местной разведроты; причём что те, что другие до поноса боятся попасть туда, куда я очень бы хотел. Из всех щелей доносились звуки военного шансона, что вполне естественно, война же, еб вашу мать.

– Эй, боец! – окликнул меня кто-то.

Оборачиваюсь, мама дорогая, капитан еле на ногах стоит.

– Чё хотели? – стараясь по возможности вежливо спрашиваю я.

– Сюда иди, чмо тыловое. – дыша перегаром и потом шипит капитан. Я медленно подхожу.

– Вы тут охуели?! Стать! Смирно! Я, боевой офицер, где воинское приветствие, солдат? Я, блядь, Грозный брал!.. – начинает нести бред капитан.

– А зачем вы его брали? – с видом дурака спрашиваю я, – Или потеряли где?

– Да я… Ах ты, пидор… Да я щас…

Капитан от наглости моей казалось теряет остатки разума, но я наклоняюсь и, вовремя поднятая бутылка из под водки Балтика, войдя в соприкосновение с головой капитана, так и не позволила мне дослушать, что он мне прям щас и как сделает. Проходящие мимо по своим делам два бойца лениво посмотрели в мою, вернее в нашу сторону и продолжили путь. Я быстро шмонаю карманы, денег не густо, хотя… Точно, под обложкой удостоверения (или как там у них) есть загашник; так, деньги в карман; ствола у капитана нет (и слава богу), хотя, судя по деньгам, типичный снабженец; в общем, хрен с ним. Оставляю тело в покое, подберут хорошо, не подберут и хрен с ним. Никаких угрызений совести или терзаний я не испытывал, спасибо родной армии, вся наносная блажь кончилась, теперь каждый за себя, нарвался сученок, значит сам виноват. И не надо морали, каждый выживает сам. У Петровича ничего не поменялось, кроме пары ящиков с ИРП на входе, ничего не прибавилось.

– Чё смурной такой? – сразу спрашивает он меня. Я более – менее внятно рассказываю историю про своих приятелей; тот, выслушав, усмехается.

– То же мне открытие, да тут испокон века солдатиками торговали, дешёвая рабсила, что хочешь то…

– Да ладно! – опешил я.

– Чё да ладно?! Ты думал, тут все в жопу военные были; я, прикинь, тоже когда-то таким был, только знаешь как раньше ВДВ расшифровывали?

– Войска дяди Васи. – уверенно говорю я.

– Хуй там, Врят ли Домой Вернёшься, вот так нас звали. Гибли, сука, как мухи; я понимаю конечно, долг родине и прочее, но не настолько же должен, чтобы подыхать; дедовщина была такая, да ладно, было и было. А вы пошуметь решили?

– С чего ты взял, Петрович? – с деланно наивным видом спрашиваю я у него.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.