Пересадка органов (Биомедицинские и биофилософские проблемы)

В Израиле действует Закон об анатомии и патологии (1953), в котором объясняется, что изъятие органов и (или) тканей у трупа для трансплантации может быть произведено как в целях лечения больного реципиента, так и в целях спасения жизни больного реципиента. Закон не определяет, что значит «в целях лечения», однако есть определение, что значит «в целях спасения жизни». Использование роговицы глаза ex mortuo для пересадки, чтобы вернуть зрение человеку или чтобы предотвратить дефект зрения или слуха, использование почки и тканей кожи умершего – являются примерами использования в целях спасения жизни [Berman P. Health sector reform: making health development sustainable || Health Policy/ – 1995. – V. 32. N4. – P. 13–28]. Как видно, законодатель не включил в этот список многие другие жизненно необходимые органы, однако, на практике пересадку лёгких, печени, сердца, поджелудочной железы принято считать использованием в целях спасения жизни. Поэтому практически все операции по пересадки органов в Израиле попадают именно в эту категорию. Но, в законе используются два термина: «в целях лечения» и «в целях спасения жизни», а потому возникает вопрос: какая разница предусмотрена законом в обсуждении каждой из них?

Итак, во-первых, что касается сообщения о смерти человека и о намерении врачей произвести у него изъятие органов. Если трансплантация органов и (или) тканей от B-DD, N-H-BD необходима в целях лечения больного (реципиента), то сообщение об этом семье умершего (донора) должно быть передано в приемлемый срок до начала операции, иначе операция произведена быть не может. Если же трансплантация нужна в целях спасения жизни больного (реципиента), то сообщение об этом семье умершего (донора) должно быть передано не позднее последнего срока, пока ещё изъятие органа ex mortuo возможно, но, если никак не удаётся передать эту информацию из-за необнаружения местонахождения одного из родственников (супруги/га, ребёнка, родителя, брата, сестры), то, несмотря на это, операция по пересадки всё равно может быть произведена [Colantoni A., Hassanein T., Idilman R. et al. Liver transplantation for chronic viral disease // Hepatogastroenterology. – 1998. – V. 45. – N4. – P. 1357-1363]. Во-вторых, и это самое главное, разница между трансплантацией органов и (или) тканей ex mortuo в целях лечения или в целях спасения жизни важна при установлении согласия/несогласия умершего или его родственников на данную операцию. В законе предусмотрены пять положений для установления согласия/несогласия на трансплантацию.

Следующее положение относится только к трансплантации органов и (или) тканей ex mortuo в целях лечения больного (реципиента). Когда умерший донор не оставил после себя никакого письменного согласия/несогласия, то закон допускает изъятие органов и (или) тканей у него только при совокупности исполнения двух условий: А) на это дано согласие супруги/га умершего лица, в отсутствии супруги/га – его детей, в отсутствии детей – его родителей, в отсутствии родителей – его брата или сестры (именно в такой последовательности); Б) не было подано письменного заявления о несогласии на такое изъятие от родственника, находящегося в такой же степени родства или на степень родства дальше от родственника, давшего своё согласие на изъятие органов с целью трансплантации – в зависимости от обстоятельств конкретного дела.

Последнее, пятое положение касается лишь трансплантации органов и (или) тканей ex mortuo в целях спасения жизни больного (реципиента). В таких случаях действует так называемая презумпция согласия. То есть, изъятие органов и (или) тканей у умершего допускается, даже когда нет на это письменного согласия, сделанного им при жизни или письменного согласия близких родственников, сделанного после его смерти [Hovltzky D., Cooper DKC, Reichard B. Hemodynamic and metabolic responses to hormonal therapy in brain-dead potential organ donors // Transplantation. – 1987. – V.43. – N7. – Р.852-854]. Только лишь когда имеется письменное заявление, сделанное при жизни донором, о своём несогласии или письменное заявление о несогласии супруги/га донора, одного из его детей или одного из его родителей сделанного после его смерти – презумпция согласия не действует, и не допускается изъятие органов и (или) тканей у трупа для трансплантации реципиенту. Во всех остальных случаях, хочу подчеркнуть ещё раз, презумпция согласия действительна.

Есть серьёзный недостаток в Законе об анатомии и патологии. Когда речь идёт о спасении жизни ПР, то изъятие органов ex mortuo для трансплантации, разрешается, даже когда нет возможности установить местонахождение одного из родственников умершего, для того чтобы сообщить ему информацию о смерти и о намерении изъять органы и (или) ткани. Между тем, это даёт врачам очень большое полномочие, так сказать, принять решение без участия в нём родственников умершего, и, в принципе, таким образом избежать установления согласия или несогласия на трансплантацию со стороны родственников [Mangino M.J., Kosieradzki M., Gilligan B. The effects of donor brain death on renal function and arachidonic acid metabolism in a large animal model of hypothermic preservation injury //Transplantation. – 2003. – V.75. – N10. – P.1640-1647].

Нас интересовал вопрос о влиянии религиозных взглядов на проблему органного донорства. Часто сетуют на то, что религия, будь то христианство, мусульманство или буддизм проявляют консерватизм или даже реакционность в отношении восприятия новых, сверхновых технологий, что высказывание религиозных деятелей всегда звучит вопреки прогрессу познания и прочее [Hauet T., Goujon J.M., Tallineau C. Early evaluation of renal reperfusion injury after prolonged cold storage using proton nuclear magnetic resonance spectroscopy //Br. J. Surg.. – 1999. – V. 86. – N11. – P.1401-1409]. Однако, мало кто задумывается над тем, что именно религиозная мораль, будь то православная, католическая, исламская всегда, во все времена выступала гарантом соблюдения этических принципов и нравственного закона человеческих взаимоотношений. Признавая то, что именно религиозная мораль и этика способствует сохранению памяти о заветах и желаниях человека, оберегает его права, как при жизни, так и после смерти, стоит задуматься: почему религия «запаздывает» с осмыслением тех или иных «жгучих» проблем современности? Надо ли его обвинять в противоборстве с прогрессом? На наш взгляд, именно с развитием трансплантологии эти проблемы обострились как никогда [Ашимов И.А., Ашимов Ж.И. Медико-философский и религиозный взгляды на проблему «Смерть мозга» //      V – International Conference Of Young Medical Scientists. – Baku.-2005.-P.120-122].

Общеизвестно, что медицинские работники, в особенности трансплантологи, по своему интерпретировали и всегда позитивно воспринимали слово «смертию смерть поправ» или иначе «смерть служит продлению жизни», считая, что в современном обществе это является реализацией высокогуманной идеи сохранения жизни обреченному больному за счет погибшего либо умирающего, безнадежного больного [Fragoineni L.S., Kaye M.P. The Registry of the International Society for Heart Transplantations: fifth official Report-1988 // J. Heart Transplant. – 1988. – V.7. – N4.– Р.249-253]. Между тем, всегда надо иметь в виду то обстоятельство, что медики, в особенности трансплантологи, являются заинтересованной стороной в деле использования донорских органов и тканей. Как же обстоит дело при рассмотрении смысла этого слова с точки зрения философии, правоведения, религии? Нет ли здесь искажение смысла слова "смерть служит продлению жизни" со стороны заинтересованных сторон, каковыми являются не только врачи, но и обреченные больные, а также их родственники? Насколько это слово соответствует содержанию христианской или исламской морали? Надо ли в буквальном смысле понимать и интерпретировать это слово? Не идет ли здесь речь о форме идеологической спекуляции, сопровождающей практику трансплантации органов и тканей?

Сомнению есть место, ибо, в последние годы в эпоху научно-технико-технологического прогресса, в условиях повсеместного и небывалого снижения моральных критериев в обществе, в особенности переживающих переходный период, по словам религиозных деятелей часто используют христианские либо мусульманские понятия в целях одобрение и оправдание нехристианских или немусульманских действий [Ашимов И.А., Ашимов Ж.И. Религиозная мораль и вопросы органного донорства в трансплантологии // V – International Conference Of Young Medical Scientists. – Baku.-2005.-P.115-117]. В этой связи, возникает настоятельная необходимость в прояснении статус подобных выражений и слов, в прояснении этических позиций философов, богословов, юристов в отношении современных проблем трансплантологии. Дело в том, что такие слова как "смерть служит продлению жизни" не простое выражение моральной позиции человечества. Есть разные философские течения в отношении сводимости различных нравственных позиций.

С позиции эмотивизма (субъективисткая теория морали) значение нравственных высказываний имеет чисто «эмотивный» характер, то есть служит лишь для выражения эмоции говорящего и для того, чтобы склонить слушателя к таким же эмоциям и соответствующим действиям. Не идет ли речь в данном случае при аргументации целей за счет позиции "смерть служит продлению жизни"? Между тем, эмотивизм пытаясь обосновать абсолютную свободу индивида в выборе нравственной позиции, он, в сущности, оправдывает произвол в поведении и нравственных убеждений и в то же время, лишает индивида способности действительно самостоятельно и сознательно избирать моральную позицию [Ашимов И.А., Ашимов Ж.И. Медико-философский и религиозный взгляды на проблему «Смерть мозга» //V – International Conference Of Young Medical Scientists. – Baku.-2005.-P.120-122]. На наш взгляд, это слово подпадает под понятие «двойственная истина» (учение о взаимной независимости истин философии и богословия). Феномен «двойственной истины» в особенности развит в арабской философии (Ибн Рушд). Представители этого философского течения считали, что в философии имеются истины, неприемлемые для богословия, и наоборот.

Утверждение об относительности моральных норм не ново. Трансплантологи полагают, что такое новое, авангардное направление в медицине, как трансплантология, преследующая сверхгуманную, по их убеждению, цель – продлить жизнь обреченного больного, полагают, что обязательно должны изменятся этические принципы и моральные правила, вплоть до возникновения "новых стандартов". Хотя и это не ново. Имеется масса примеров, когда ученые того или иного времени высказывались за "новые стандарты" вне господствующих морально-этических традиций [Ашимов И.А., Ашимов Ж.И. Медико-философский и религиозный взгляды на проблему «Смерть мозга» //V – International Conference Of Young Medical Scientists. – Baku.-2005.-P.120-122].

Все помнят выражение «О времена, о нравы». Это выражение подчеркивает то обстоятельство, что со временем, в условиях кардинального изменения самого общество, обновления понятийных моментов действительности, научного прогресса, безусловно, меняются и моральные позиции, нравственные ориентиры. Каким же образом изменяются нравы, мораль в области новых направлений медицины? Изменяются ли основополагающие этико-деонтологические понятия? Согласны ли сами медики с наступающей трансформацией морали, этики, деонтологии? Можно ли ждать серьезного прогресса в познании? Особняком стоит вопрос: каковы формы и варианты возможной "существенной трансформации" морали и этики в обществе? Каковы будут ближайшие и отдаленные последствия кардинальных изменений морали и этики? Каковы будут суть новых норм морали и этики? Между тем, следует это подчеркнуть, что этика является достаточно устойчивой в своих суждениях наукой, ибо, в основе их лежат общепринятые, общепризнанные, а потому почти незыблемые моральные законы, регулирующие взаимоотношения людей, и вечные моральные ценности.

Религия достаточно терпимо объясняет обществу то, что при пересадке трупных органов часто нарушается нравственный принцип «не укради!» «В обществе, где ценится достоинство личности должно контролироваться, что происходит с нашими телами не только при жизни, но и после ее окончания» – пишет философ Витч. Статья 8 (Раздел II) Закона КР "О трансплантации органов и (или) тканей человека" (1999 г.) гласит: «Изъятие органов и (или) тканей у трупа не допускается, если учреждение здравоохранения поставлено в известность о том, что при жизни данное лицо либо его близкие родственники или законный представитель заявили о своем несогласии на изъятие его органов и (или) тканей после смерти для трансплантации реципиенту». В данном случае отсутствие факта несогласия («презумция несогласия») автоматически трактуется как полученное согласие на изъятие органа или тканей [Ашимов И.А., Ашимов Ж.И. и др. Концепция организации и функционирования трансплантологической службы в Кыргызстане в переходный период // В кн.: Проблемы трансплантологии / Сб. НИР. – Бишкек, 1999. – С. 185-204]. Между тем, изъятие органов без получения согласия умершего человека, насильственно превращенного в донора, есть нарушение основного принципа нравственных взаимоотношений между людьми. Получается, что при изъятии медики «крадут» органы и ткани у трупа. В силу менталитета наш народ просто ужаснеться узнав это явление. В указанном аспекте, принцип презумпции согласия, отраженный в Законе Кыргызской Республики "О трансплантации…» и есть проявление «частного интереса», но завуалированная благим намерением сделать доброе в отношении другого субъекта.

В демократическом государстве, где взаимоотношение людей регулируется только законом. В этом контексте юристы являются не только гарантом соблюдения законности, но и проводниками идеи и требований закона в обществе. Получается так, что с юридической позиции вышеприведенное понимание принципа презумпции согласия есть не что иное, как возведение позиции медиков в «нормативную этику» (нормативная этика – всякая этическая концепция, выражающая нравственный идеал определенных социальных групп) [Alfrey E.J., Lerner S.M., Lu A.D. The dual kidney transplant registry //Clin. Transpl.– 2001.– V.23.-N6.– P.107-111]. На фоне сказанного выше, примечательно то, что христианская и мусульманская мораль считает совершенно недопустимым нарушение свободы человека: "Добровольное прижизненное согласие донора является условием правомерности и нравственной приемлемости изъятие органа или ткани. В случае, если волеизъявление потенциального донора неизвестно врачам, они должны выяснить волю умирающего или умершего человека, обратившись при необходимости к его родственникам». На наш взгляд, отрицательное отношение христианства и Ислама к трансплантации основывается именно на отрицательном отношении этих вероучений к факту "нарушения свободы человека".

В философской системе Ибн Сина говорится о том, что религиозная мораль является своеобразным гарантом нравственного закона человеческих взаимоотношений. Это признает даже «вечный» оппонент Ибн Сина величайший мусульманский богослов ал-Газали. Признавая то, что именно религиозная мораль и этика способствует сохранению памяти о заветах и желаниях человека, оберегает его права, как при жизни, так и после смерти, стоит задуматься: почему религия «запаздывает» с осмыслением тех или иных «жгучих» проблем современности? Надо ли его обвинять в противоборстве с прогрессом? На наш взгляд, именно с развитием трансплантологии эти проблемы обострились как никогда. Общеизвестно, что медицинские работники, в особенности трансплантологи, по своему интерпретировали и всегда позитивно воспринимали слово «смертию смерть поправ» или иначе «смерть служит продлению жизни», считая, что в современном обществе это является реализацией высокогуманной идеи сохранения жизни обреченному больному за счет погибшего либо умирающего, безнадежного больного. Между тем, всегда надо иметь в виду то обстоятельство, что медики, в особенности трансплантологи, являются заинтересованной стороной в деле использования донорских органов и тканей [Ашимов И.А., Ашимов Ж.И. Религиозная мораль и вопросы органного донорства в трансплантологии // V – International Conference Of Young Medical Scientists. – Baku.-2005.-P.115-117].

Как же обстоит дело при рассмотрении смысла этого слова с точки зрения философии, правоведения, религии? Нет ли здесь искажение смысла слова "смерть служит продлению жизни" со стороны заинтересованных сторон, каковыми являются не только врачи, но и обреченные больные, а также их родственники? Насколько это слово соответствует содержанию христианской или исламской морали? Надо ли в буквальном смысле понимать и интерпретировать это слово? Не идет ли здесь речь о форме идеологической спекуляции, сопровождающей практику трансплантации органов и тканей? Сомнению есть место, ибо, в последние годы в эпоху научно-технико-технологического прогресса, в условиях повсеместного и небывалого снижения моральных критериев в обществе, в особенности переживающих переходный период, по словам религиозных деятелей часто используют христианские либо мусульманские понятия в целях одобрение и оправдание нехристианских или немусульманских действий. В этой связи, возникает настоятельная необходимость в прояснении статус подобных выражений и слов, в прояснении этических позиций философов, богословов, юристов в отношении современных проблем трансплантологии.

На наш взгляд, отрицательное отношение христианства и Ислама к трансплантации основывается именно на отрицательном отношении этих вероучений к факту "нарушения свободы человека". В этом плане, в отличие от заинтересованных лиц (врачи, реципиента и их родственники) именно христианская и мусульманская мораль выступает гарантом соблюдения этических принципов и нравственного закона человеческих взаимоотношений: реципиент – донор – врач. Именно эта мораль способствует сохранению памяти о заветах и желаниях человека. В указанном аспекте, ссылка на те или иные законы, благие намерения сохранить жизнь обреченного больного за счет донорских органов следует расценивать как неэтичные [Ашимов И.А., Ашимов Ж.И. Религиозная мораль и вопросы органного донорства в трансплантологии // V – International Conference Of Young Medical Scientists. – Baku.-2005.-P.115-117].

Таким образом, на основании наших исследований мы пришли к следующему заключению о том, что "трансформация" морально-этических понятий означать кризис медицины. Есть два варианта возможных изменений: во-первых, отрицание моральных норм; во-вторых, соглашательство с новыми приоритетами. В обеих случаях, возникает опасная тенденция, отдающая приоритет "частному интересу и пользе" (заинтересованность реципиента и трансплантолога в получении донорского органа) перед "универсальным благом" (абстрактное добро, лжегуманизм).

О нормативно-правовых проблемах дарения органов ex mortuo

Пересадка органов от одного индивидуума другому помимо чисто научных и клинических аспектов поднимает ряд фундаментальных философских и этических проблем, в том числе касающиеся отношения человека к своему телу. Предметом широких обсуждений ставятся такие, казалось бы на первый взгляд необычные вопросы, как право индивидуума на свое тело после смерти и право на изъятый орган [Шумаков В.И. Трансплантация органов и тканей – настоящее и будущее // Вестн. РАМН. –1999. – №9. – С.46-48]. Трансплантация представляет собой комплекс мероприятий, включая медицинскую операцию, в результате которых больной орган человеческого организма заменяется здоровым, взятым из того же или другого организма. По существу, эта операция имела непосредственное отношение к правовому регулированию с самого начала внедрения ее в медицинскую практику.

Некоторые авторы утверждают, что именно право привело медицину к трансплантации. На наш взгляд, согласиться с ними можно лишь с определенной натяжкой. Дело в том, что в средневековых странах были сравнительно широко распространены наказания за совершение преступлений в виде отсечения конечностей, уха, носа. Медики же имели определенную практику восстановления утраченного органа. Однако, современное развитие трансплантологии по настоящему началось лишь с пересадки органов [Мойсюк Я.Г. Мультиорганное донорство в клинической трансплантологии (организация, методология, тактика, результаты и перспективы) // Дисс. … докт.мед.наук. – М.-1992.-329 с.]. Дальнейшее увеличение интереса к программам по трансплантациям должно быть связано с разработкой их правовых основ, которые должны решить многие спорные юридические проблемы пересадок органов. Важно понять, что трансплантации являются не только сложными по своему техническому исполнению операциями. Они представляют собой комплекс медицинских вмешательств, который требует до начала практических действий предварительного решения ряда правовых проблем [Мур Ф. История пересадок органов. – Москва: Мир, 1987. – 310 с.]. Оказалось, что их более чем достаточно для создания Закона и самостоятельных правовых актов о трансплантации.

Необходимо уяснить, что это не столько результат технического решения, связанного с осуществлением трансплантации, сколько следствие подлинно личного права пациента на жизнь и здоровье. Кстати подобный принцип используется и в других отраслях медицины, например, при проведении лечения с помощью оперативного воздействия. Врач может давать советы и направлять больного в русло осуществления этого права, но он не вправе действовать против его воли. Вне зависимости от причин выраженного пациентом несогласия врач в конечном итоге строго обязан соблюдать решение больного [Ермолов А.С., Чжао А.В., Погребниченко И.В. Актуальные вопросы донорства при трансплантации печени //Хирургия. – 2002. – №3. – С.48-51]. Если больной, вопреки надлежащему разъяснению, отказывается от необходимой медицинской помощи, врач просит от больного заявления об этом в письменном виде.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.