По-настоящему

«Я согласна», – гласит месседж.

Наши с Соколом номера раздобыть не сложно. Уверен, они есть у каждой девчонки, мечтающей с нами замутить. Сообщения от подруг сыплются как песок, я даже не открываю и четверти из них. Там куча муры, по типу признаний в любви и обнажённых частей женских тел. Года четыре назад я впечатлялся, сегодня охота зевнуть и почесать переднее место.

Зеваю, чешу.

Второй номер личный. Личный настолько, что в телефонной книжке отсутствуют цифры отца и брата. Там всего три контакта, и я надеюсь, что не совсем выжил из ума, чтобы дать свой контакт кому-то левому.

Пытаюсь вспомнить, с кем знакомился в клубе и кому мог дать свой номер. Кажется, с Соколом мы были вдвоем, но я уже ни в чем не уверен.

На экране кто-то с чем-то согласен… Надеюсь, не быть моим поручителем в банке и мозгов мне хватило, чтобы не оформить кредит.

Палец зависает над опцией «удалить».

Мля…

Провожу пятерней по еще влажным волосам. Все же мозгов не хватает, и я пишу:

Ты кто?

Не успеваю сглотнуть, как ответ приходит мгновенно:

Даша

Даша… это многое объясняет.

Я – дебил и дал номер?

Откуда у тебя этот номер, Даша? – спрашиваю.

Печатает.

Мне дал твой друг Денис

На хрена?

Лады.

Пишу: И что ты хочешь, Даша?

Тишина.

Минута. Две.

Входящая трель: Замуж!

Как баран смотрю в экран. До тех пор, пока не падает следом новое входящее:

Не пугайся! Это Даша, одногруппница Дениса Соколовского, мы вчера у корпуса айтишников виделись. Ты мне квартиру предлагал и про Африку рассказывал. А потом замуж позвал!!!

Перечитываю несколько раз послание. Я бы мог подумать, что Сокол прикалывается и шлет мне эту дичь с неизвестного номера, но дерьмо в том, что я действительно начинаю вспоминать и эту Дашу, и весь тот бред, который наплел.

Труба в моей ладони снова вибрирует, а я еще прошлый приход не пережил:

у меня есть к тебе предложение! Жду тебя сегодня в 5 вечера на Кафедре. Обговорим условия. До встречи

Контрастный душ – ничто. Я трезвею так быстро, как никогда в своей жизни.

Глава 7.

Герман

– Ты уверен, что она нормальная? – интересуюсь у Сокола, который, подмигнув проходящим мимо нашего столика девчонкам, спрашивает в ответ:

– Дашка?

– Нет, блин, твоя башка. Мы кого сейчас обсуждаем? – раздраженно смотрю на время, показывающее начало шестого.

Кручу телефон в пальцах, офигевая от того, что мы с Соколом реально притащили свои задницы на «Кафедру» – студенческое кафе нашего вуза.

– Ну…вроде, – пожимает плечами. – Я с ней так близко не знаком. Отличница. Суетливая, – дает «развернутую» характеристику друг.

То, что суетливая, я понял. От нее ураганом несло даже по сообщениям. Быть отличницей тоже в ее репертуаре, а вот написать мне и назначить встречу… Судя по рассказу Дениса и нашему кратковременному общению, чтобы это сделать, ей пришлось пересилить себя.

Я тоже пересилил себя, когда оказался здесь. Не в моем репертуаре оставлять последнее слово не за собой, а эта Даша именно такое провернула.

У меня нет к ней никакого интереса, пусть не придумывает себе ничего. Никакого личного интереса. Если вчера что-то и промелькнуло там, на скамейке, то оно никаким образом не связано с ней. Лишь с тем «пилотным» проектом, который планировал для отца и который отмел сразу после побега девчонки. Выбросил из головы как мусор.

Я здесь из-за Дэна, у которого подгорает праздное любопытство, не более.

– Исчерпывающая информация, – недовольно фыркаю я.

– Пошел ты…– бормочет Сокол. – Ты хотя бы про одну свою одногруппницу можешь че-нибудь рассказать?

– Нет, – я растягиваю губы в ленивой улыбке. – Но лишь потому, что в моей группе одни мужики.

Дэн цокает языком.

Снова бросаю взгляд на фит-трекер, дисплей загорается пятнадцатью минутами шестого.

Я хренею, она еще и опаздывает.

– Может, свалим? – предлагаю другу.

– Хоро-оош… – недовольно протягивает тот в ответ. – Я че, просто так от тебя люлей отхватил?

Ржу.

Не просто так, получил по делу. Ибо не фиг личными номерами разбрасываться.

– Ты первый все это закрутил. Че теперь заднюю даешь? – возмущается Дэн. – Блин, я предвкушаю! Где она? – вытягивает шею и смотрит на входную дверь. – Давай подождем, послушаем, что скажет.

Вообще по-барабану, что скажет.

Убедив себя, даю этой Даше пять минут, после отчаливаю, но она справляется раньше, когда спустя минуту слышу перебор металлических трубочек, висящих над входной дверью и оповещающих о новом посетителе.

Одновременно с Дэном вскидываем головы.

Девчонка врывается в кафе с потоком знойного ветра и вычленяет наши фигуры в два счета, после чего опускает взгляд в пол.

Медлит на входе, будто сомневается, но делает шаг к нашему столику. Опасливо и неуверенно, словно договариваясь сама с собой, именно так я расцениваю ее движения.

Пока идет, не свожу с нее глаз. Свои глаза она не поднимает от пола, губы поджаты. Белая, однотонная, немного помятая футболка заправлена в светло-голубые джинсы, волосы собраны в небрежный хвост, который раскачивается, как маятник, при очередном шаге из стороны в сторону. На одно плечо закинут рюкзак, видимо, с кирпичами, через второе перекинут ремень, на конце которого у бедра болтается чехол с чем-то.

Камера?

Девчонка поднимает лицо, на котором круглые глаза бегают по присутствующим, не касаясь нас с Дэном. Только когда останавливается у столика, позволяет себе бегло нас осмотреть, тихо приветствуя:

– Всем привет.

В своих сообщениях она была гораздо увереннее.

– Падай! – любезничает Дэн, хлопая по свободному месту на диванчике рядом с собой. Он умеет быть милым. В кармане моего друга – чертов нимб. Когда нужно, он умеет им пользоваться. В моих карманах – презервативы. Как пользоваться ими, я осведомлен тоже.

Коротко кивнув в ответ, откидываюсь на спинку дивана и наблюдаю за тем, как девчонка протискивается на предоставленное место.

Усевшись и свалив рядом с собой барахло, укладывает локти на стол и впервые за все это время пересекается со мной взглядами, свой из которых с момента, как она вошла, не отводил.

– Я думала, ты будешь один, – она сообщает мне, но с подозрением косится на Дэна.

– Мужская солидарность, дружеская поддержка и все такое, – весело поясняет Сокол, на что девчонка насмешливо хмыкает.

За столом образуется тишина. Втроем поочередно наблюдаем друг за другом. Я не тороплюсь говорить, жду, ведь сюда позвали меня. Дэн выглядит восхищенно-любопытствующим. Эта Даша – взволнованной. Рассматриваю ее: сумбур на лице подсказывает, что от нашей компании она не в восторге. Ее компания – это мальчики-одуванчики, уверен, она тоже в их вкусе, хоть и не старается понравиться. Не. Старается. Понравиться.

Она не худая, о ее скулы не порежешься, на лице – естественный румянец в качестве макияжа.

Мы молчим.

Со стороны, отвечаю, наша троица напоминает играющих в мафию, каждый из которых обдумывает кого можно слить.

– Так…– быстро выдохнув, первая прерывает нашу молчанку девчонка, – в общем…– она поворачивается и суетливо лезет в свой баул, из которого вытаскивает что-то прямоугольное в пакете, перемотанном девчачьей резинкой для волос, и плюхает это на стол. – Вот! Это все, что я могу предложить.

– Че там? – Сокол вытягивает шею и заинтересованно смотрит на сверток.

У меня тоже поджимает, но я стоически выжидаю до того, как сама говорит:

– Деньги.

– Ты притащила деньги? – удивляется Дэн не меньше, чем я, но если на лице друга весь спектр эмоций как на ладони, то мой покерфейс заслуживает Оскара.

– Денис, твой друг так и будет молчать? – бормочет девчонка, обращаясь к Соколовскому, но косясь на меня. – Так бы сразу и сказал, что все вопросы строго через тебя.

Она кусачая. Нравится ли мне?

Допустим, необычно, но не более того.

– Я молчу, потому что жду от тебя внятного объяснения, – подаюсь корпусом вперед, принуждая девчонку отклониться назад и округлить глаза. – Ты назначила встречу, и сама же на нее опоздала. Мы торчим здесь уже полчаса, а я так и не понял, ради чего трачу свое личное время, – демонстративно пялюсь на часы. Мне спешить некуда, мои планы корректируются без особых трудностей, но девчонке об этом знать не обязательно.

Она кусает губы и жмется. Двух секунд ей хватает, чтобы оповестить:

– Мне нужна помощь. Мне больше не у кого ее попросить.

Мои брови ползут вверх, но девчонка не торопится продолжать, тогда я подгоняю:

– Точнее.

– Точнее…– Даша делает глубокий долгий вдох, а после на одном выдохе тараторит так, что едва поспеваю улавливать смысл, – ты…ты сказал, что у тебя есть жилье. Надеюсь, этого хватит… – двигает ко мне сверток. – Просто…мне очень-очень нужна квартира. Я знаю, что ты прикалывался, но… помоги хотя бы найти того, кто смог бы…

– Стопэ! – торможу этот бесперебойный поток слов, выставляя ладони вперед. – По-твоему я похож на трепло?

– Да! Ой, нет! Я… я не это хотела сказать! – девчонка накрывает двумя ладонями рот и выпячивает испуганно глаза под угарный ржач Дэна, который, давясь смехом, хлопает меня по плечу, сообщая:

– Герыч, ты – трепло.

– Заткнись, – бросаю в друга взгляд, после которого тот затыкается, но ржать не перестает.

Они бесят меня оба. Раздражают своим дуэтом, именно так, вероятно, девчонка расценивает ситуацию, раз находит в Соколе поддержку, когда говорит мне типа с наездом:

– Ой, Бондаренко, вот не надо строить из себя святого. Не ты ли вчера мне лапшу на уши вешал про голодающих в Африке? А квартира мне действительно нужна, и, в отличие от тебя, я не вру.

С каждым словом эта Даша выглядит увереннее и увереннее, а моя челюсть, фигурально, ниже и ниже.

Сокол в нокауте. Должно быть, впервые за свою спортивную карьеру.

– Фантастика! – угорает он, глядя на нас. – Герыч, бери, бро! Ты сейчас как раз на нуле! А сколько там? – его пронырливая лапа тянется к пакету, но не достигает цели, выхватывая от девчонки шлепок:

– Эй! – сердито насупливается. – Там…– она крутит головой по сторонам и переходит на доверительный шепот, – сорок девять тысяч, – а после горделиво расправляет плечи.

– Мля, Гер, пару раз пожрать в рестике и на пачку презиков тебе хватит, – ржет Сокол, из глаз которого уже брызжут слезы. – Ребята, вы – просто космос!

Что брызжет у меня, уверен, Дэну понятно по моей перекошенной роже, но девчонка расценивает по-своему, спрашивая:

– Этого что, мало? – посылает в меня острый, убийственный взгляд.

Трусы, которые сейчас на мне, стоят примерно столько же, а на рынке недвижимости цена за съем такой хаты, как моя, будет составлять в два с половиной раза больше того, что она предлагает, но дело не в этом.

– У меня есть квартира, – откидываюсь на спинку дивана и складываю руки на груди. – И я могу тебе ее сдать. Но… – растягиваю губы в улыбке и замолкаю.

Осматриваю два заинтересованных, вытянутых баранкой лица.

Дашкины глаза блестят. Она подбирается и будто бы готовится от радости выпрыгнуть из штанов, но героически ждет, пока я продолжу:

– У меня есть условие. Фиктивный брак. Я тебе уже говорил, но ты мне не поверила. Мы могли бы друг другу помочь. Просто подумай, нам обоим это будет выгодно. Тебе нужна хата, и она у тебя будет. Заметь, за бесплатно. Я с тебя ни копейки не возьму, – киваю на денежный сверток. – Пару месяцев потусуемся, потом разбежимся.

То, что она не вскакивает и не торопится уносить ноги, уже неплохо. Девчонка испытывающе смотрит мне в лицо, словно силится найти в нем подставу. Она если и есть, эта подстава, то капаться, чтобы ее отыскать, придется глубоко, но надо ли оно тебе, девочка? Там все не так изи, как твои проблемы с жильем. Поэтому, давай ты просто поможешь мне, я помогу тебе, и будет всем по фэншую.

– Зачем тебе это? – спрашивает недоверчиво.

Усмехаюсь. Смотрю на притихшего Дэна, потом перевожу взгляд на Дашу. Сегодня я не собираюсь ничего придумывать, но и знать об истинных мотивах ей тоже не нужно, поэтому говорю:

– Ну, скажем так, у меня в этом свой интерес. Семейный. Я решаю свои проблемы, ты – свои.

Дашка жмется, губы жует, размышляет. Ее щеки горят, а выбившиеся из хвоста волосы топорщатся у висков как антенны. Мы смотрим друг другу в глаза, свои она спустя несколько секунд опускает, тихо, неуверенно говоря:

– Если я соглашусь… как это все будет…?

– Я тебе напишу.

– С того номера, который у меня есть?

– С него, – киваю.

Мнется.

Сделав глубокий протяжный вдох, сообщает:

– Хорошо. Я подумаю.

Глава 8.

Герман

– Да выруби ты этот будильник! – вопит женский писклявый голос мне в ухо.

Дз-ззз…

Шарю рукой по тумбочке.

Дз-ззз…

– Дай поспать!

Морщусь.

Нащупываю трубу. С трудом разлепив глаза, смотрю на экран, на котором время, без четверти девять утра, мстительно мне подмигивает. Какого черта? Какого черта такая рань?

Требовательный звонок снова разрывает тишину квартиры, но на мобиле входящего нет.

– А-а-аа…! – угрожающее шипение сопровождается возней за моей спиной.

Оборачиваюсь.

– Ты кто? – смотрю на торчащие, вьющиеся рыжие волосы из-под подушки, которую девчонка отбрасывает, а следом приподнимается на локтях, вдавливая меня в матрас своими густо подведенными круглыми глазами.

– Герман, ты что? Я Мила, – оскорбленно сообщает.

Мила…

Точно.

Вчера замутили. Помню.

Дз-ззз…

– Кто это? – подруга резко подрывается и смотрит на меня испуганно.

Я напрягаюсь тоже, потому что к звукам дверного звонка подключается требовательной стук в дверь, и он не из тех, когда приходят пожелать доброго утра.

– Родители, – бросаю рыжеволосой, вставая с постели и подхватывая с пола шорты. Натягиваю на «утренний привет».

– Родители? – настораживается и прикрывает голую грудь простыней.

А она ниче так… Но бывало и лучше.

– А разве по мне не видно, что я живу с родителями? – выгибаю насмешливо бровь.

Этот вопрос для ее рыжей головы слишком трудный, и девчонка задумывается, смешно шевеля губами и запуская в мозгу мыслительный процесс. Пусть развлекается крошка.

Настойчивая долбежка в дверь продолжается, и я направляюсь на стук с целью убивать. Кто бы там ни был.

– Спишь, что ли? Гера, ты офигел? – вталкивает меня в хату чертов Сокол, когда распахиваю дверь.

Сбрасывает блевотные топсайдеры и, не дожидаясь приглашения, чешет на кухню, по пути на меня наезжая:

– Время видел?

Шлепаю за ним, не вдупляя.

–У тебя пять минут…– щемится к холодильнику. – Есть че пожрать? – рыскает по полкам, забитым молоком, бутылку которого нагло прихватывает и демонстрирует мне. – Ограбил молочный завод?

– Рад тебя видеть, – огрызаюсь. – Соколовский, а ты ниче не попутал?

– Привет, мальчики!

Одновременно с Дэном выворачиваем головы.

Рыжая, замотанная в простыню, машет нам, лучезарно приветствуя.

– О-оо-о… Гера, ты меня расстраиваешь, – качает головой друг и оттесняет меня плечом в сторону.

Подхватывает ничего непонимающую подругу под локоть:

– Леди, адьес! Все было круто, где твои вещи?

– Герман!? – девчонка мечется глазами, ища мои. Я поджимаю губы, подпирая дверной косяк. – Что происходит? Герман! Ты мне позвонишь?

– Он – нет. А я – да! – впихивает крошке в руки шмотье и выставляет за дверь, подмигнув на дорожку.

Захлопывает и поворачивается ко мне, шипя:

– Ты че, припух? У тебя свадьба через полчаса, Гера! Ты чуть не проспал свою первую в жизни женитьбу, – высокопарно вещает.

Мля-я. Бьюсь затылком о косяк. Точняк.

– Посильнее, ага. Может, поможет, – стебет меня Сокол.

Не без причин, я реально запамятовал.

– Я в душ, – оповещаю.

– У тебя две минуты.

– Иди в задницу, – шлепаю в ванную.

Мне хватает одной. И еще полминуты, чтобы одеться. Когда выхожу в прихожую, отвратительно довольный и выспавшийся Сокол жмется у двери. Он выглядит бодро. Свежо и натерто. Как самовар, ослепляя лоском. Белоснежная футболка-поло, брючки-стрелочки, все дела. Чертов гольфист.

– Ты пойдешь в этом? – одаривает меня брезгливым прищуром, когда вталкиваю ногу в кроссовок.

– Какие-то претензии? – обуваю второй и смотрю на Дэна так, что его претензии, если они и были, моментально теряют запал.

Сокол хмыкает, после чего лезет в карман брюк и вытаскивает синюю ленту, сообщая:

– Зацени? Купил по пути, – расправляет и перебрасывает ту через плечо. – Ништяк?

Читаю надпись – Свидетель.

– Зашибись, – бубню, выпихивая Дэна за дверь, и следом вываливаюсь сам.

***

– Мужики, поздравляем! Держитесь…там! – орет в распахнутое окно чувак, когда ровняемся тачками на светофоре.

Из салона доносятся угарный гогот и свист, которые сопровождаются великодушным:

– Горько, девочки!

Показываю кентам «класс» и благодарно скалюсь, после поворачиваюсь к Дэну, с лица которого не сходит идиотская улыбка.

– Останови тачку и сними эту хрень! – цежу сквозь зубы ему. – Сокол, ты же понимаешь, что я не шучу, – предупреждаю.

Этот придурок украсил свою ярко-красную мажорскую бричку искусственными цветами, а на капот прилепил наклейку с надписью «Молодожены».

Мля, теперь каждый встречный считает, что молодожены – это, блин, мы. Идиот.

– Да забей, бро, – веселится ушлепок. – Прикольно же!

Его настроение – постоянный праздник, который редко когда разделяю. Мое настроение как кардиограмма сердечника, и сейчас оно ниже плинтуса.

Я хочу спать, жрать и пить. Последнее больше, но спасает бутылка воды, благородно подогнанная другом, которую практически опустошил. Вчерашний вечер удался – сушняк этому подтверждение. Гуляли днюху знакомого чувака, с его рыжей сестрой я и вернулся домой под утро.

Сокол паркуется в разрешенном месте дороги, он такой правильный, что тошнит. Пока снимает наклейку, листаю местную новостную ленту, в которой собираюсь найти себя. Вчера в баре меня пару раз выцепили «падальщики. Я был уверен, что фотки, как неуправляемый младший Бондаренко прожигает отцовские бабки, будут пестреть с ночи, но пока чисто.

– Держи. Только не плачь, принцесса, – Сокол бросает мне на колени порванный плакат, когда забирается в салон. Показываю ему фак и отбрасываю наклейку на заднее кресло.

Дороги в нашем городе узкие и извилистые, Дэн умело входит в каждый резкий поворот, синхронизируясь с тачкой в целое, но я по привычке вытягиваю правую ногу вперед и на автомате жму на педаль на особо опасных участках. Чертыхаюсь, признаваясь себе, что скучаю по своему зверью, под капотом которого пятьсот с лишним лошадок.

Втыкаюсь локтем в раму открытого окна, откидываюсь на подголовник.

Закрываю глаза.

Ловлю лицом утреннюю морскую свежесть, оседающую солью на коже. Из колонок медиа-системы фонит какая-то попсовая блевота, музыкальные предпочтения у нас с другом разные, но в его тачке – его правила, я не вмешиваюсь.

– Нервничаешь, принцесса? – насмешливый голос Дэна влетает в левое ухо.

– Отвали, – кидаю в ответ.

С фига ли нервничать? Если он о мероприятии, которое сам же и устроил, мне до звезды. У Сокола старший брат – большой человек в Минюсте по Краснодарскому краю. Их отношения – образец братских уз. Не в курсе, что наплел брату Дэнчик, но вчера утром в моем телефоне висела информация – где, когда и во сколько, которую я сразу перекинул невесте. Сегодня пятница, свадебный день, без понятия, как удалось впихнуть нас в бесконечный поток брачующихся в Центральном городском Загсе. Подозреваю, родственник Дэна всемогущий, и это вызывает восхищение.

Наши отношения с моим родным старшим братом – как прогулка по минному полю. Не знаешь, где и когда рванет. С отцом – вообще, как по кладбищу, я давно похоронил наше с ним родство, хоть он и сопротивляется, пытаясь вдохнуть в него жизнь.

– Черт, опаздываем, – слышу бубнеж Сокола на периферии, меня рубит, и я позволяю себе отключиться.

Глава 9.

Даша

– Поверить не могу! Просто очуметь! Я в шоке…

– Перестань! – шикаю на подругу. – Хватит меня накручивать, иначе я сейчас развернусь и уйду.

– Как сбежавшая невеста! – хихикает в ответ она. – Кхх-кхх…

– Перестань кашлять! – бросаю на Зару гневный взгляд. – Я и так держусь на последнем волоске, – оповещаю ее.

– Это не контролируемо, и я еще не до конца поправилась! – сообщает Ахметова и снова выжимает из себя натужный кхек, после чего деловито продолжает, – помнишь, как фильме делала Джулия Робертс? Глубокий вдоо-ох… – смешно надувает щеки, – медленный вы-ы-ы-дох, – выпускает воздух. – Повторяй за мной!

Начинаю дышать с ней в такт. Ладони влажные и холодные. Трясу ими в воздухе, пытаясь сбросить напряжение, которое со вчерашнего дня не торопится меня отпускать. С того момента, как на мой телефон упало сообщение от Бондаренко с адресом Загса, датой и временем регистрации. Не знаю, как ему удалось это провернуть, об этом мой «жених» мне не докладывал.

– Легче? – участливо интересуется подруга.

– Нет. Ну и где они? – шаркаю глазами по лицам, которых у входа в Центральный городской ЗАГС в пятницу утром как семечек в подсолнухе.

Где-то я слышала, что в мае ЗАГСы пустуют. Вроде как существует поверие, что жениться в мае значит всю жизнь маяться. Видимо, десяток пар не заморачивается с этим. Я-то уж точно. Мне не страшно. Несколько месяцев определенно протяну.

Мой взгляд застывает на девушке. Невесте. Невероятной красоты. Она такая… как тонкое белоснежное кружево! Воздушная и нежная, искрящая и счастливая в этом…невесомом свадебном платье.

Поджимаю пальчики на ногах. Я надела белый сарафан. Чуть выше колена, на широких лямках и очень простое. Очень. Я собиралась надеть футболку и джинсы, но… не смогла. И не потому, что я что-то там себе навыдумывала и предалась каким-то фантазиям. Просто я иду в Загс. Место особого таинства. Место, где официально регистрируют любовь. Подло это место не уважать.

Тоскливо скольжу глазами по белым стенам двухэтажного здания. Когда-нибудь я обязательно зайду в него в таком же роскошном пышном платье, как у той невесты. Да! В пышном! Как принцесса! И выйду замуж! Выйду замуж и уже никогда оттуда не вернусь!

– А если они не придут, и все это окажется их тупым разводом? – в который раз спрашивает Ахметова. С тех пор, как я рассказала подруге об авантюре, в которую собираюсь окунуться, она задала мне этот вопрос миллион раз. Себе же я задавала его не меньше, но…:

– Я пригрозила Бондаренко, что, если наша сделка окажется приколом или розыгрышем, он будет иметь дело с моим братом-полицейским.

– А ты уточнила, что твой брат – гаишник? – хохочет Ахметова. На ней тоже сарафан. Нежно-голубой, катастрофически подходящий ее жгучим темным волосам и смуглой коже. Мы обе выглядим как школьницы, которые пришли поглазеть на счастливых молодоженов.

– Инспектор ГИБДД, – поправляю подругу на манер Артема, когда я нарочно обзываю его гаишником. Он жутко бесится, но кого это волнует? – Нет, но Бондаренко об этом знать не обязательно. Пусть думает, что мой брат какой-нибудь крутой коп.

– Считаешь, что Бондаренко можно напугать крутым копом? – Ахметова скептически выгибает бровь.

Ничего я не думаю! Я не знаю! Но я же должна была себя хоть как-то обезопасить! Сомнительно, но хоть что-то…

– Ой, Дашка-а… – Зара поджимает губы и берет меня под локоть, прижимаясь своим боком к моему. – Что будет, когда Артем узнает? Мне за тебя страшно.

– Мне тоже, – тяжело вздыхаю. – Но…это единственный шанс от него сбежать. И ко всему прочему, ты же хочешь, чтобы мы попали на вечеринку к Рафу? – ободряюще подмигиваю Ахметовой, а у самой поджилки трясутся.

Если честно, еще вчера утром, когда я смотрела на входящее сообщение от Бондаренко, я была убеждена, что все это бред, и отбросила идею с фиктивным браком куда-подальше. Даже ради квартиры. Ведь можно было поискать еще, но потом мы снова поругались с Артемом. Поругались так, что я готова была выйти замуж хоть за самого дьявола и сбежать из дома прямо в тапочках. Так что вариант с замужеством, да еще и с жильем, может, в моем положении и не самый худший, тем более во время сделки на «Кафедре» мы обговорили условия: пару месяцев лжи и расходимся. Никто посторонний о нашем сговоре знать не должен. Я не порчу Бондаренко репутацию отвязного бабника, он не позорит меня своим разгильдяйством. Апеллируем браком только в случае крайней и жизненно важной необходимости, по согласованию и заблаговременно. При остальных обстоятельствах ведем себя как раньше – то есть не знаем друг друга.