Творящая сны

Василиса обняла растерянного жениха, потерлась кошечкой ласковой о бороду, а потом и вовсе пристроилась рядышком, заглядывая виновато в глаза.

– Ну не могла я всего рассказать, слово давала, пока Лизочка Петровна сама не раскроется. Давай попробуем вас помирить хотя бы во сне, а не получится, хоть что-нибудь узнаем.

Иван Федорович сначала кивнул Лизавете, а потом строго посмотрел на коварную махинаторшу с косой.

– Вась, я ради тебя все что угодно готов сделать, просто попроси. Не крути больше, и не нужны будут эти оправдания и придумки.

Минутная слабость мелькнула и пропала. С девчонками уже не пацан растерянный болтает, а специалист, пусть молодой, но он сам себе жизнь строит, без помощи и подсказок.

– Мириться или нет, сами потом решим, а вопрос задать можно. Во сне может и ответит по-чесноку, он давно в этих кругах крутится. Основных игроков должен знать и досье собрать – он дотошный у меня.

Лиза выдохнула, перенеся вес на больную ногу. Предательница вывернулась второй раз, обрушив неловкое тело сначала на подоконник, а потом и вовсе на пол. Ребята подорвались ловить и поднимать жалобно, как подстреленная птица, вскрикнувшую сновидицу. Так же не вовремя начали звонить телефоны сначала у Лизы в джинсах, потом среди хлама на столе у Ваньки и, наконец, у Василисы.

– Да подними уже.

Нога горела нестерпимой огненной болью, непрерывная трель мобильников раздражала чем дальше, тем больше. Васька сначала дернулась к Лизе, но инстинкт протянул руку к собственному смартфону.

– Да! Нет, не может подойти, она ногу себе вырвала, тьфу, вывернула совсем и лежит на полу. Нет, дома у Вани. Да живые мы все, тапки только промокли и испортились.

Сумбурную эту речь прервал невидимый собеседник. Васька еще секунду смотрела на экран, затем перевела растерянный взгляд на Лизу.

– К нам сейчас приедут. Сказали ждать.

– Кто?

– А я откуда знаю, номер незнакомый, голос такой властный, что сразу все выложила, только это не ваш юрист – точно. У меня на голоса память хорошая. Ой, может, это они? Чего я наделала! Нас сейчас убивать придут…

Глупости какие-то, мелодрама с членовредительством. Поднятая, наконец, Иваном Лиза вытащила внезапно замолкший телефон из кармана. Пропущенный от Вениамина, куча сообщений, впрочем, сейчас не время строить из себя девственницу из славного города Орлеана. Будем перезванивать, а не держать характер.

– Алло. Да, живая, все хорошо. Едете с участковым? Хорошо, мы тут. Да не сбегу я никуда, дождусь, конечно.

Лиза нажала отбой и вновь подумала, что зря ввязалась в шпионские игры с Васькой на хвосте. Эта инициаторша панику разгоняла за секунду – может у рекламщиков профдеформация такая нервно возбудимая? За этими нехитрыми мыслями и качественным сравнением молодой подражательницы с хорошо знакомым оригиналом Лизавету опять посадили на стул. Многострадальная лодыжка была снова осмотрена, намазана и перебинтована. Ступня опухала неотвратимо, и, похоже, со второй попытки Лиза все-таки себя дома посадила крепко. На одной ноге далеко не упрыгаешь. Боль отвлекала от душевных страданий, вытесняла это непроходящее чувство вины и потери на вторые места. Тело слабо, но это твое тело. Будь любезна обратить внимание и на него.

Уазик участкового прикатил через пару минут. Хлопнула дверь, потом калитка. Форменные ботинки отстучали коротко и ритмично на крыльце, сбрасывая налипшую грязь. Следом едва слышно скрипнула ступенька за вторым гостем.

– Хозяева, дома? Елизавета Петровна, вы тут?

Товарищ участковый по форме открыл дверь, уверенно переступил через порог. Смотрелся он внушительно и немножко комично. Может, из-за лихо заломленной фуражки или выпяченной груди, про такую обычно говорят «колесом».

Лиза еще подумала про свадебного генерала. Ее голова хранила в себе такую кучу ненужной в обычной жизни информации, что иногда факты просто всплывали без спроса. Так вспомнилась лекция, где крылатую эту фразу приписывали Антону Павловичу за короткий рассказ-зарисовку.

– Здравия желаю. Нога на месте, стало быть, можно было и не спешить, – обращаясь к кому-то за спиной, продолжил полицейский, потом поправил выглаженный китель и сдвинулся в сторону, неожиданно подмигнув Лизе самым заговорщицким образом.

Глава 22. Сложные разговоры

Вениамин шагнул вперед, загородив проход и на кухне совсем не осталось свободного места. Лизавета с ногой на табуретке, рядом сельский айболит и Василиса – длинная коса. Участковому пришлось втиснуться по другую сторону стола, опасно пошатнув наваленную пирамидку вещей.

Ногой подвинул свободную табуретку к себе и уселся по-хозяйски освободив место под планшетку и снятую фуражку.

– Значит так, госпожа Кузнецова, следствие по факту отравления Николая Петровича Коломойцева переквалифицировано… секундочку терпения попрошу вас.

Довольный, как начищенный самовар, он поднял открытую ладонь, останавливая возмутившуюся было Лизу, а с ней и Ваську, готовую бежать и защищать с криками «Не было такого!»

– Говорю, пе-ре-ква-ли-фицировано в нападение с причинением тяжких телесных. Опрошенные свидетели подтверждают, что вы с Василием Акимовичем находились дома и имеете полное алиби. Прошу значит расписаться, вот тут и туточки.

Неизменный планшет с документами раскрылся. Из сложенных стопочкой и аккуратно прижатых резинкой бумажек товарищ в погонах достал отпечатанную на бланке писульку и протянул Лизавете ручку.

– Я прочитаю тогда, если вы не против – за что собственно подписи ставить.

И глазом только на молчащего своего юриста зыркнула. Тот взгляд выдержал спокойно, как будто и не было вчерашнего выноса тела. Моргнул утвердительно и давай дальше косяк подпирать. Лиза аж отвлеклась, глядя на черную футболку в обтяжку и штанцы военные с карманами на этом самоуверенном нахале. Оделся, как будто собрался для календаря австралийских пожарных позировать, которые с котиками на обложках обнимаются и главное ни тени раскаяния, как будто так и надо. Ну ничего, мы тоже характер держать имеем. Нахрена такие отношения, когда ни доверия ни близости – одни приказы. Она в конце концов не маленькая девочка, чтоб ее контролировали и указывали как жить. Пусть проваливает со своими бицепсами и рельефным торсом. Больно нужно ей эта мускулиность доморощенная.

Буквы прыгали перед глазами, собирались в слова смысл которых ускользал и разбегался от Лизаветы, как стадо ночных тараканов на кухне. Только и поняла, что вроде ее ни в чем не обвиняют, как и деда. Свидетели если только, что ничего не видели и не слышали. Даже про водку и ту проклятущую ни слова. Подмахнула уже не глядя на окончание и отдала обратно. Пора было заканчивать этот фарс. Ванька вон на часы поглядывает, а участковый аккуратно так ручкой кучку на столе двигает. Флешки направо, ключики налево. Очень заинтересованно.

– А скажите не знаком ли предметик этот? Может видели у кого или сами обронили?

Жестом фокусника товарищ полиционер вытащил прозрачный пакет с брелоком внутри. У Лизы такой в детстве был тамагочик – только розовый, а этот беленький глянцевый, как новый, только выключен.

– Нет. Фонарик какой-то. Может дети потеряли?

Иван разглядывал чудо китайской народной мысли искренне не понимая сути заданного вопроса. В его детстве уже в смартфоны играли, а не в электронные яица с несуществующим питомцем.

– Может и дети. Разберемся. Значит, утверждаете, что предмет этот не видели ранее? Ага. Ну тогда не смею задерживать. Гостью мы вашу домой сами так и быть отвезем. Мне еще Василия Акимовича надо значит опросить по-новой, да и рабочий день еще в самом разгаре, а вы Иван Федорович человек занятой и явно куда-то торопитесь. Вон часики свои уже измучили подсветку включать. Недешевая модель, сам такие хотел. Интересовался стало быть.

Доморощенный Мегре пытливо рассматривал Ивана и хлам на столе, явно что-то сопоставляя в своих мыслях. Зарплаты сельского зоотехника на последний яблочный телефон и часы к нему явно не хватило бы. Лизавета потянулась к тамагочи в руке участкового, одновременно вставая на здоровую ногу.

– Позвольте взглянуть? У меня похожий был в детстве. Там питомец электронный – цыпленок или собачка – надо кормить и следить, чтоб не погиб. ТОлько этот похоже разрядился или сломан.

Через полиэтилен пакетика кнопочки нажимались неохотно, игрушка не оживала, разрядившись или намокнув. Может он и не включался вообще.

– Интересные у вас познания Лизавета Петровна. Кого ни спрашивал никто даже близко не угадал, а вы с первого взгляда в яблочко. Занятно получается. Ну значит, будет, что обсудить так сказать. Ботиночки ваши в машине, принесу сейчас.

Участковый переключился с неправильного зоотехника на Лизаветины откровения и скоренько вылез из-за стола протопал мимо Вени, мимоходом толкнув его в плечо. Васька тоже отвисла и начала выпихивать Ивана в коридор, приговаривая, что фонендоскоп надо срочно найти и упаковать.

Осталась Лиза один на один со своим юристом и по совместительству несостоявшимся женихом в кухне, где не войти не выйти мимо. Хоть в окно сигай. Ребят Веня выпустил, подвинувшись, а потом опять перегородил проход в упор глядя на нахмурившуюся даму сердца.

– Так и будешь молчать?

Вениамин шагнул вперед, загородив проход и на кухне совсем не осталось свободного места. Лизавета с ногой на табуретке, рядом сельский айболит и Василиса – длинная коса. Участковому пришлось втиснуться по другую сторону стола, опасно пошатнув наваленную пирамидку вещей.

Ногой подвинул свободную табуретку к себе и уселся по-хозяйски освободив место под планшетку и снятую фуражку.

– Значит так, госпожа Кузнецова, следствие по факту отравления Николая Петровича Коломойцева переквалифицировано… секундочку терпения попрошу вас.

Довольный, как начищенный самовар, он поднял открытую ладонь, останавливая возмутившуюся было Лизу, а с ней и Ваську, готовую бежать и защищать с криками «Не было такого!»

– Говорю, пе-ре-ква-ли-фицировано в нападение с причинением тяжких телесных. Опрошенные свидетели подтверждают, что вы с Василием Акимовичем находились дома и имеете полное алиби. Прошу значит расписаться, вот тут и туточки.

Неизменный планшет с документами раскрылся. Из сложенных стопочкой и аккуратно прижатых резинкой бумажек товарищ в погонах достал отпечатанную на бланке писульку и протянул Лизавете ручку.

– Я прочитаю тогда, если вы не против – за что собственно подписи ставить.

И глазом только на молчащего своего юриста зыркнула. Тот взгляд выдержал спокойно, как будто и не было вчерашнего выноса тела. Моргнул утвердительно и давай дальше косяк подпирать. Лиза аж отвлеклась, глядя на черную футболку в обтяжку и штанцы военные с карманами на этом самоуверенном нахале. Оделся, как будто собрался для календаря австралийских пожарных позировать, которые с котиками на обложках обнимаются и главное ни тени раскаяния, как будто так и надо. Ну ничего, мы тоже характер держать имеем. Нахрена такие отношения, когда ни доверия ни близости – одни приказы. Она в конце концов не маленькая девочка, чтоб ее контролировали и указывали как жить. Пусть проваливает со своими бицепсами и рельефным торсом. Больно нужно ей эта мускулиность доморощенная.

Буквы прыгали перед глазами, собирались в слова смысл которых ускользал и разбегался от Лизаветы, как стадо ночных тараканов на кухне. Только и поняла, что вроде ее ни в чем не обвиняют, как и деда. Свидетели если только, что ничего не видели и не слышали. Даже про водку и ту проклятущую ни слова. Подмахнула уже не глядя на окончание и отдала обратно. Пора было заканчивать этот фарс. Ванька вон на часы поглядывает, а участковый аккуратно так ручкой кучку на столе двигает. Флешки направо, ключики налево. Очень заинтересованно.

– А скажите не знаком ли предметик этот? Может видели у кого или сами обронили?

Жестом фокусника товарищ полиционер вытащил прозрачный пакет с брелоком внутри. У Лизы такой в детстве был тамагочик – только розовый, а этот беленький глянцевый, как новый, только выключен.

– Нет. Фонарик какой-то. Может дети потеряли?

Иван разглядывал чудо китайской народной мысли искренне не понимая сути заданного вопроса. В его детстве уже в смартфоны играли, а не в электронные яица с несуществующим питомцем.

– Может и дети. Разберемся. Значит, утверждаете, что предмет этот не видели ранее? Ага. Ну тогда не смею задерживать. Гостью мы вашу домой сами так и быть отвезем. Мне еще Василия Акимовича надо значит опросить по-новой, да и рабочий день еще в самом разгаре, а вы Иван Федорович человек занятой и явно куда-то торопитесь. Вон часики свои уже измучили подсветку включать. Недешевая модель, сам такие хотел. Интересовался стало быть.

Доморощенный Мегре пытливо рассматривал Ивана и хлам на столе, явно что-то сопоставляя в своих мыслях. Зарплаты сельского зоотехника на последний яблочный телефон и часы к нему явно не хватило бы. Лизавета потянулась к тамагочи в руке участкового, одновременно вставая на здоровую ногу.

– Позвольте взглянуть? У меня похожий был в детстве. Там питомец электронный – цыпленок или собачка – надо кормить и следить, чтоб не погиб. ТОлько этот похоже разрядился или сломан.

Через полиэтилен пакетика кнопочки нажимались неохотно, игрушка не оживала, разрядившись или намокнув. Может он и не включался вообще.

– Интересные у вас познания Лизавета Петровна. Кого ни спрашивал никто даже близко не угадал, а вы с первого взгляда в яблочко. Занятно получается. Ну значит, будет, что обсудить так сказать. Ботиночки ваши в машине, принесу сейчас.

Участковый переключился с неправильного зоотехника на Лизаветины откровения и скоренько вылез из-за стола протопал мимо Вени, мимоходом толкнув его в плечо. Васька тоже отвисла и начала выпихивать Ивана в коридор, приговаривая, что фонендоскоп надо срочно найти и упаковать.

Осталась Лиза один на один со своим юристом и по совместительству несостоявшимся женихом в кухне, где не войти не выйти мимо. Хоть в окно сигай. Ребят Веня выпустил, подвинувшись, а потом опять перегородил проход в упор глядя на нахмурившуюся даму сердца.

– Так и будешь молчать?

Лиза никогда не умела выяснять отношения. Вот маман ее – это была специалист экстра класса, способная и скандал и салат делать одновременно из минимума продуктов. Вчерашняя обида и вынос тела бравого защитника провалились в черную дыру ночного горя и потери. Чего тут говорить? Можно ли считать предательством, такую выходку? Его ж ждали, что приедет и все решит, а он с участковым улики уничтожал. Фигня какая-то и гусарство лихое– вообще не похоже на того Веню, что она немного успела узнать.

Молчаливый Лизин монолог прервал сам Вениамин. Подвинул стул и сел напротив, вернув на место стол.

– Лиз, ты же знала, что я не Дартаньян на белом коне. Я даже оправдывать себя не буду, дурость как есть получилась. Зачем меня Сергеич вчера к тебе привез в таком виде непонятно, но так уж получилось. Сначала Санька провожали всю ночь, потом оказалось, что Борюсик с Ольгой и тетушкой куда-то слились, контактов не оставили, а тут еще и ваше выступление с отравлением самопальным самогоном. Голова не соображала ничего, я как узнал, рванул сначала к участковому, а этот змей со своими ведомственными заморочками. Не любят наши конторы друг друга. Я ему еще в прошлый раз хвоста прищемил, своего человечека привез с Москвы с поджогом этим. Сам дурак – повелся на слабо. Я ж знал про это зелье самопальное, когда еще Акимович признался, вот и решил, что лучшее алиби – отсутствие улик. В общем сам дурак. Да не смотри ты так на меня. Как решишь – так и будет, без обид. Я все пойму.

Вообще ты молодец. Мне мужики рассказали, как батюшку нашего прижала к стенке. Я только про часы не понял, но ладно еще разберемся.

– Бабушку я потеряла. Нет ее больше, понимаешь, а ты говоришь молодец, – Лиза так долго себя сегодня держала в руках, а тут опять, как прорвало. Веня же ее видел, говорил, ватрушки ее лопал, а сам в кусты. Вояк – с печки бряк. Сидит тут рассуждает о своем моральном облике.

Стол опять улетел в угол и Лизавета уже рыдала, заливая соплями и слезами черную его дурацкую футболку, прижатая к теплой груди.

– Ну все. Ты сильная, держись. Мы со всем разберемся, обещаю. Вот поедем домой и все расскажешь мне подробно. Потом меня казнить будешь или даже побить, хрен ты меня прогонишь. Ну не плачь, хорошая моя. Давай вставай потихоньку.

– Не смей больше, никогда, слышишь?

– Клянусь страшной клятвой – больше ни капли.

– Никогда не смей больше меня бросать. Дурак ты такой.

Как говорилось в одном бородатом анекдоте, что женские истерики лучше всего лечатся поцелуями, вопрос только как довести до этого состояния.

Сцену примирения ребята с участковым наблюдали молча из коридора. Гляда на разгромленную кухню, никто и слова не произнес. Помирились и хорошо. Может солнышко выглянет, а то все дожди, дожди.

Глава 23. Куда все пропали?

В машине, в тесноте заднего сидения, в кольце тяжелых рук, Лизавета подпрыгивала на особо выдающихся ямках и шипела на Вениамина, что все равно ему припомнит пьяную выходку и что она еще обижается: ни разу его не простила, а то просто шипела, стукалась больной ногой о железяки, из которых весь этот чертов драндулет и состоит. Веня на очередной колдобине не выдержал и просто положил раненую конечность себе на колено. Вот и сиди как дура в растяжке. Обнимать он Лизу не перестал, боясь выпустить драгоценный груз из рук.

У калитки было непривычно пусто. Пропал куда-то автодом, да и красное чудовище Ингвара тоже так и не появилось. Барбос лениво махнул хвостом, признав своих, хотя участкового не поленился подойти понюхать. Вот и вся встреча. Лизавета проковыляла за мужчинами на кухню, уселась было на табуретку, но засунутый в последний момент Ванин фонендоскоп давил на задний карман, весьма чувствительно упираясь в ягодицу. Не выкладывать же его на стол. Пока товарищ участковый раскладывал свои бумажки, а дед искал очки, Лиза сбежала в спальню. Его хвостатое величество все так же дрых на кровати. Проводил взглядом, как бестолковая его хозяйка прячет очередную цацку под подушку, и опять погрузился в дрему. Такое ощущение, что это животное у нее поселилось, чтобы спать на халяву. Нормальные котята так себя не ведут. Играть должны, бегать, прыгать, а этот поест, пописает и поскорее на мягком устраивается, чтоб теплое место не заняли. Ивану его может показать? Вдруг болеет чем?

За отвлеченными рассуждениями о братьях наших меньших Лиза конкретно зависла, почесывая мохнатого засоню. Очнулась только от хлопка входной двери. Похоже, следственные действия закончились, и полиция пошла преступников искать в другом месте.

– Ты там заснула что ль? Я, значить, чайник поставил и пошел, а вы там сами как-нить ужо. Лизавет, слыхала?

Деликатность деда Василя не позволяла входить в Лизину половину, а вот орать в приоткрытую щелочку двери – это запросто. Удостоверившись, что внучка перестала напоминать восковую скульптуру из музея мадам Тюссо, старик нарочито громко хлопнул кухонной дверью и пошел проверять рогатое семейство. В свободное от съемок время Акимыч повадился с козами через поля к лесу ходить. Похоже, у них там с лешим какой-то диалог наладился без Лизиных подачек.

На кухне устроился Вениамин. Беззвучно, как настоящий разведчик, уставил стол бутербродами и остатками былой роскоши из холодильника. Осталось только чайника дождаться. Лиза застыла на пороге комнаты, оглядывая этот пикник. В голове крутились тысяча и один вопрос, да и разговор серьезный назрел, как ни крути, а вот сил и, главное, желания распутывать это рваный клубок не осталось совсем. Утренний ее порыв закончился столкновением с лопатой. Дальше полезешь – вообще костей не соберешь. Рядом с Веней хотелось быть сильной и независимой только на словах. Пошипела, ногой потопала и хватит. Дальше пусть бы сам разбирался, но рассыпавшиеся в руке бабушкины часики и такая черная дыра на сердце заставили опять вдохнуть, выдохнуть и сделать шаг вперед.

«Пусть натворю глупостей, зато сама – вот наш девиз на сегодня. Ему и будем следовать».

– Давай только сначала чаю попьем? – перехватил начало диалога Веня. – У меня с утра только минералка в меню была. А тут как подумал о бутерброде с колбасой, так хоть Родину продавай.

– Давай тогда своего чаю. Я тоже не помню, чем завтракала.

Лиза взгромоздилась на стул, в руку ей сразу приземлился многоэтажный бутербродик, и осталось только налить кипятка в чашку. Хозяйничающий на кухне Венечка, такой домашний и родной, непохожий на строгого и неразговорчивого юриста, обычный свой образ, выбивал из колеи. Как-будто они сто лет знакомы и двадцать из них женаты. Вместе в горе и радости, в простуде и домашних чаепитиях и нет за стенами их дома никаких дурных историй и нерешенных дел. Только они вдвоем в уютном доме вдали от людей и цивилизации, защищенные стенами и своей любовью.

«Похоже, это какой-то трюк профессиональный из этих сбил меня с боевого настроя. Вареньем с ложечки кормит. Кружку кинулся мыть. Лишь бы молчала», – вползала в чайную идиллию подленькая мысль.

Обиды вчерашние никуда не делись, но крутить заново старую пластинку было уже не с руки. Она не мозгоклюйка какая-то. Попросит потом Васисуалия тапки пометить, и считай, что отомстила.

– А теперь давай по порядку. Первым делом хотел спросить, тебе тетушка моя драгоценная не звонила случаем? Она, конечно, дама у нас взрослая и самостоятельная, но такие фортели выкидывает впервые. Если бы Саню не поехал провожать, то и не узнал бы, что она одним днем выписалась и даже не предупредила. Борис с Ольгой сами по себе, а вот так, чтобы тетя Роза в бега подалась – это уже настораживает.

– Куда Сашку провожал? – Лиза ухватилась за первую фразу. Что там творилось в этом санатории, что все разбежались? Начала копаться в телефоне, от Розы Абрамовны действительно висела непрочитанная смска «Vse xorosho, ya ne propala. Skoro vse rasskazhu sama».

Кто еще пишет смски транслитом? Лизавета сначала вообще эту тарабарщину не разобрала. Протянула экраном вперед через стол. Веня нахмурил лоб, прочитал и цыкнул с досады.

– Еще одна мисс Марпл на мою голову: говорил же, чтоб сидела тихо, я сам разберусь, нет, ее потянуло на приключения.

– В смысле? Ты перестанешь уже, наконец, загадками говорить? Куда Саню провожал? С тетей что случилось? Не зли меня, я тебя очень прошу. Хватит уже этих недомолвок, и так голова пухнет.

– Я и говорю. Саню провожал, куда всех сейчас провожают. Это ты у нас телевизор не смотришь и новости игнорируешь принципиально, а мы действующие офицеры, не смотри, что в запасе. Он семью не просто так отдыхать отправил. Алинка ему мозги бы чайной ложкой вынула, а тут кому-то надо молодежь учить, как беспилотники вражеские вскрывать, вот Саня и поехал. Я свою руку поправлю и тоже в командировку туда и обратно. Нет, потом поговорим об этом. Да подожди ты плакать, Лиз, я же тут еще. Вообще, тебе говорить не хотел. Ну вот опять слезы. Давай я тебе лучше про тетушку свою расскажу хитросделанную.

Лизавету опять обняли и прижали к черной футболке. Что ж за день такой? Он собрался, а она как же? Бабушку потеряла, а теперь еще и этого вояку недоделанного. Куда-то в макушку ей рокотал Вениамин, что у него судьба такая, что любимые женщины его с прибабахом и неоперабельным шилом в попе. Тетушка свое собственное расследование закрутила, и ему мало того, что Лизавета скачет козой во деревне, еще и тетку ловить, а время поджимает.

– Я дела потихоньку на зама своего перекидываю, с агентством все решено уже. Дело по пропажам ребятки из конторы приняли с большим удовольствием, теперь нормальные профессионалы его вести будут, без самодеятельности. Потеряшек ищут, кого-то уже нашли по горячим следам. Ты хорошую зацепку дала по выжившим. Мы на них и сосредоточились. Этот наш эмигрант тоже на крючке. Так что, считай, мы на финишной прямой. Только и нужно было тихо посидеть вам, пару дней подождать, а тут все как с цепи сорвались. Я только про часы не понял. Тебе бабушка приснилась? Что случилось – расскажи уже толком?

– Ее убили и тебя убьют! Я так и знала, что не спроста эти заходы. Ты куда собрался? Одну меня оставить хочешь? Я тебя только нашла, всю жизнь искала, а ты на войну, дурак бестолковый. Часы украли, похоронили в могиле, бабушка умерла, а тут ты. Ну как так-то! Я к маме уеду от вас от всех. Брошу всю эту чехарду с чудесами, билет возьму и улечу-у-у-у.

Из бессвязных Лизиных рыданий начинала вырисовываться история. Вениамин потихоньку вытягивал из расклеившейся подруги подробности. Кто нашел часы? Кто в доме был из гостей? Что Леший сказал про разрушившийся мирок Маланьи-травницы. Укачивал, обнимал, давал прореветься и досадовал, что сболтнул лишнего. Кто его за язык тянул? Не хотел же Лизавете на глаза появляться вчера. Как Саню проводил, так и решил, что надо по-английски, без прощаний, а тут участковый-змей. Его по-мужски только и попросил приглядывать, пока в командировке будет, а он вон как вывернул. Хреновый из вас разведчик Вениамин Брониславович – засыпался по дружбе, теперь сиди и утешай.