Творящая сны

– Смерти нет, – шептали сухие травы, отдающие свои семена земле и поваленное дерево зеленело мхом, питая пронизывающие нити грибниц и целые города муравьев. Вечный круговорот медленно прокручивал планету, возвращая утраченное в другом воплощении, раз за разом.

– Лиза, вы плачете? Лизавета Петровна, может болит чего или сон страшный приснился?

На кровати рядом с вынырнувшей из самых глубин Лизаветой сидела Васька, держала горячей маленькой ладонью руку, не давая провалиться обратно. Придерживала за плечо, заглядывала в глаза, утирала, катящиеся по щекам слезы. Мерно урчал на одеяле черный меховой комок, щурил желтые глаза, одобрительно поглядывая на Василису.

– Меня бабушка учила, если сон плохой приснится говорить: «Куда ночь, туда и сон» и обязательно подушку перевернуть, чтоб не сбылся. Давай водички может выпьешь и подушка, смотри, уже вся мокрая, может перевернем?

От упоминания Васькиной бабушки и знакомого приговора, чем Лиза сама спасалась во времена московских кошмаров, слезы хлынули с новой силой. Наверно тут был виноват эффект попутчика, когда малознакомому человеку готов довериться больше чем близкому, а может наступил тот предел, когда больше нет сил молчать. Раскрыться за каплю простого человеческого сочувствия, плюнув в лицо подозрительности, недомолвкам этим с чужими тайнами. Путаясь и повторяясь, захлебываясь текущим носом вывалила на Василису всю свою историю, как на исповеди. Так, наверно, выходит гной из застарелой воспаленной занозой ранки, стоит немного нажать.

Васька только глазами хлопала. Слушателем она оказалась внимательным и заинтересованным. Большой талант не перебивать рассказчика, позволить выговориться живому неравнодушному человеку.

Хлопнула входная дверь. Лиза вскинулась на полуслове, перепугавшись сама не зная чего.

– Это наверно дед с Ваняткой. Мы тебя утром на кухне нашли, за столом. На кровать уложили, я осталась, а Ванька пошел с дедом к козе. У него сегодня выходной, думали отснять по-быстренькому материал, а потом в город смотаться. Я сейчас им скажу.

Молча замотала головой, вцепилась в Васькину руку. Шаги были не дедовы, тяжелые как в давнем, забытом сне. Глядя на расширившееся Лизины глаза и Василиса притихла мышкой.

– Хозяева, есть кто дома? Дверь открыта. Василь Акимыч, Лизавета Петровна?

Голос участкового Лиза узнала, но выходить зареванной, встрепанной, с красным текущим носом и опять нырять в дрязги деревенского расследования не было никаких душевных сил. Дойдет до их дери – тогда и поговорим.

Участковый обстучал о коврик сапоги и похоже дальше дедовой половины не пошел. Там, судя в полным страдания вздохам, пытался привести себя в вертикальное положение Лизин юрист. Заскрипел отодвигаемый стул, кто-то смачно выматерился вполголоса.

– Да, неаккуратненько ты Брониславович. С виду мужик крепкий, а тут вон чего. Давай-ка я тебя в баню к мужикам подброшу. Строители наши уже растопили, я мимо ехал – зазывали на парок. Чего тут опухшей рожей светить. Из похмела у хозяев небось одно молоко, да водяра контрафактная.

Что ответил Вениамин за толстыми стенами было не слышно. Это полицейский голоса не понижал, а может сам по себе громогласный был от природы. Васька сделала страшные глаза, показав подбородком на дверь, но Лиза опять замотала молча головой. Мужики шебуршились за печкой. Может уйдут и Лиза сможет привести себя в порядок без свидетелей?

– Да нету никого. Может по хозяйству пошли. Да не дергайся ты. Вернешься и поговорим. Этот припадочный башкой тюкнулся вот и отключился. Баба его заявление забрала. Водку вашу тоже никто в протокол не вносил. Я ж без понятых ее изымал, так припугнуть. Думал ты шутишь, что улики изьять собрался. Сдалась мне твоя Лиза вместе с дедом. Герой мля. Давай уже собирайся. Разговор есть. Попаримся, тами порешаем. Выходной на дворе.

Шаркая и цепляясь за скрипнувшую дверь поверженный вояка вместе с сопровождением выполз на крыльцо опять хлопнув дверью. Только Барбос лениво тявкнул на прощание. Василиса выглянула в окно, осторожно отодвинув шторку.

– Уехали. Ты думаешь он тоже замешан? Ну Виталя понятно – говнюк тот еще был, но Вениамин ваш точно не мог. Он же за тебя горой, я же видела как он на тебя смотрит, как на икону ожившую. Хотя знакомство это ваше. Странно, да? Как будто специально все подстроили. Нужен тебе был юрист – вот и он.

Лиза ничего не думала. Собрать бы себя из осколков, умыться, не встречаться сегодня ни с кем. Просто переварить, пережить этот день. Принять горькую потерю и попытаться жить дальше.

– Я так думаю, это все сектанты виноваты. Они столько людей уже на тот свет спровадили, что и бабушку твою ритуалами своими…

Василиса обернулась испуганно. Упоминать бабушку наверно не стоило. Только только в себя приходить стала Лизавета, а она дурында опять пальцами ковыряться взялась в ране.

– Ты если что не стесняйся, поплачь. Я ж сама все понимаю. У меня когда бабушка умерла, я даже на похороны не успела. В командировку рвалась, знала, что она плохая, даже не заехала попрощаться. Мамка потом обижалась, а мне даже легче. Я ее живой помню, а не в гробу. Только не снилась ни разу, может обиделась.

Нет вернее средства от горя, чем разделить его с другом. Сегодня Лизавета и сама поплакала и подругу утешала, как могла. Посидели, молча обнявшись и пошли умываться. Василиса загоревшись детективным азартом сыпала предположениями, а вот Лиза вспомнила, что хотела сама узнать через Ивана, что за фармацевты такие и с чем их едят. Может и не нужны эти мужики клубок распутать, сами справятся.

Когда дед с Иваном пришли с сарая, девченки уже были умыты и накидали примерный план действий. На место утренней апатии приходила чистая злость и желание найти подлого вора и наказать. Хватит прятаться за чужими спинами, сидеть в доме, боясь выйти на улицу. С нее хватит. Сама разберется. Это ее жизнь – ей и решать.

Васька за столом со смехом рассказала сегодняшний сон, как Лизаветина химера привела к ней Ивана и пихала влюбленных в самый ельник рогами. Там в лесной чаще они какую-то избушку нашли, с козлятами и другими гостями.

– Эвона как. Значится ты паря теперича точно наш человек, ежели Милка тебя за своего приняла. Видала Лизавет, как животин твоя своевольничает. Дохтора себе заимела рогатая, персонального.

– Ну я это. Она мне давно снится. Я сначала не очень помнил эти сны, а потом уже сам понял, что это не просто сон какой-то. Думал какое-то расслоение личности у меня. Ну не может же обычная коза переродится в летающую тварь. Это тогда во что коровы перерождаются? А если всем стадом полетят?

– Ты брось так шутковать, – дед, несмотря на мрачное Лизино настроение, сегодня балагурил за троих, – эдак они всю деревню бомбами закидают. Одна она у нас такая окрест. Другой и не надо. говоришь всех позвала, а меня значит забыла. Ну ужо задам рогатой.

В любой другой день Лизавета бы сама посмеялась над дедовыми шутками, да и порадовалась бы, что Милка такая самостоятельная, но не сегодня.

– Ты чего, внучка смурная? Случилось чего? На Веньку чтоль обиделась? Так это он не подумавши натворил. Будет у тебя муж непьющий совсем, коли выжил. Опосля такого даже пивка не захочешь. Он меня от тюрьмы спасать взялся, олух. Не злись не него, прости Бога ради.

– Нет, не из-за него. Он вообще не причем. Взрослый человек, сам себе хозяин.Пусть делает что хочет.

Рассказывать деду, что своими руками хоронил бабушку о ее уходе не поворачивался язык. Это для Лизаветы баба Мила была жива, а вот Акимыч уже давно подругу оплакал. Куда старое ворошить. Лиза незаметно покачала головой для Василисы, чтоб даже не думала влезать. Понятливая напарница только глаза в кружку опустила. Замечательную помощницу себе Ленка нашла. Сама Елена Прекрасная обещалась прискакать завтра на денек. В дело вступала женская лига детективов. Без Ленкиных связей было не обойтись. Ей Лиза тоже решила довериться, несмотря на прошлые залеты.

Глава 20. Явь. Лизавете везет как утопленнику

С какой ноги утро начинается, на ту и весь де