Время

Глава 23

Я проснулся, когда солнце находилось в зените.

– Сколько же времени спал? – произнёс, вытягиваясь на кровати.

Половина тела онемела, создав неприятные ощущения, дополняемые попадавшими в глаза лучами. Из дверной щели веяло подгоревшей едой. Вдруг раздался стук в стену, и я от неожиданности вздрогнул. Поднялся с кровати. Скинул с себя какую-то рваную тряпку, заменявшую этой ночью одеяло. Не помнил, чтобы накрывался ей. Наверное, о моём «комфорте» позаботилась хозяйка. Надел носки, на них – грязную обувь. Не стал отмывать её, чтобы она меньше привлекала внимание. Ведь подбирал её на блошином рынке под определённое путешествие, как и свою одежду.

– Интересно, а как зовут этих добрых людей? – промелькнуло в голове.

Они не представились и не поинтересовались моим именем, поэтому решил лишний раз не любопытствовать. В принципе, меня всё устраивало, единственное чего не хватало – газеты, которую не обнаружил в спальне. Вышел из комнаты в коридор, через него перешёл в основную часть дома. Старушка маячила возле печи. Потерянное печатное издание в развёрнутом виде лежало на столе.

Пожилая женщина обернулась в мою сторону и пригласила жестом сесть за стол. Сложив газету, положила аккуратно возле меня. Потом поставила стакан, рядом булку и что-то отдалённо напоминающее сковородку. Этот запах? Вот откуда веяло гарью – от утреннего блюда, предназначавшегося непрошенному гостю. Возможно, чтобы больше их не навещал. Но скорее всего, судя по всему меня окружающему, они делились со мной последней едой.

Помимо горелого, в комнате сейчас витал кислый аромат непонятного происхождения. Момент, когда меня бы стошнило на их обеденный стол, мог возникнуть в любую секунду. Неужели так разило от добродушной старушки?

Опробовал завтрак. Он был не очень вкусный, но желудок просил довести начатое до конца. Тем более, хозяйка пристально смотрела прямо мне в глаза, возможно, ожидая моего восхищения блюдом. На что я улыбнулся ей в ответ, с трудом пережёвывая пищу. Она радостно оголила свои жёлтые зубы и отвернулась. Только из-за того, что отдавал дань уважения хозяевам, проглотил кусок, никак не заходивший мне в горло. Запив завтрак свежим и очень вкусным молоком, встал, поклонился и вышел во двор.

Когда прикрыл дверь, стал наблюдать, как мимо меня бежит козлик, и нагибая голову, бьёт о стену, подпрыгивает и возвращается обратно. Теперь мне стал понятен источник звука неожиданного удара в гостевой комнате. Из постройки, находившейся во дворе, вышел хозяин, выводя за собой корову. Приветствуя меня, он склонил голову и, улыбнувшись, увёл бурёнку за угол дома.

Я поклонился в ответ, больше мне нечем было отблагодарить этих милых старичков за столь любезный приём. Они же совсем меня не знали, но приняли, как хорошего знакомого. Поучительный пример добродушных поступков в противовес поведению озлобленных людей, зацикленных лишь на своей выгоде.

– Всего Вам доброго… Гуд бай… Аривидерчи, – попрощался, как мне казалось на всех языках мира, но старушка, пристально смотрящая на меня через окно, явно не понимала, да и, наверное, не слышала. Поклонившись и ей, развернулся и побрёл по тропинке к дороге, по которой ночью уехала карета. Мой путь лежал в ту же сторону.

Пару попавшихся домов, стадо коров, козлов и баранов, проехавшая мне навстречу повозка со стариками – это всё то, что увидел примерно за первые часы ходьбы.

Постепенно стала появляться инфраструктура. Полевая ухабистая дорога незаметно перешла в более ровную, жилые строения стали появляться чаще, пока не пошли одно за другим. Где-то вдалеке дымили трубы, выраставшие из промышленных объектов. Людей стало больше. Мне всё-таки удалось добраться до города.

Дойти до дома барона оказалось довольно трудно. Приветствуя прохожих, уточнял направление на ломанном французском, произнося лишь его имя. Пару раз, конечно, пришлось топать не в том направлении, что сильно увеличило время хождения.

Некоторые улицы попадались с твёрдой поверхностью, состоявшей из отшлифованных крупных камней, но большинство дорог оставались из песка с элементами глины. Повсеместно, загромождая проезжую часть дороги, лежали лепёшки из отходов жизнедеятельности организма животных, которые никто не убирал. Пару раз я видел, как жители выливали на дорогу помои. По ней же ходили люди, но всем было абсолютно всё равно. Они, наверное, поступали точно так же. Какой-то отвратительный аромат повис в воздухе по пути моего следования.

Очень мало людей одевалось в приличную одежду. В основном такие передвигались в ландо с открытым верхом. Большинство же ходило в перепачканной одежде с омерзительным запахом, это касалось и мужчин, и женщин. Так что моя одежда, слегка испачкавшаяся в пути, не вызывала у меня стыда перед множеством попадавшихся прохожих. Наоборот, у некоторых её сравнительная чистота, а может и её необычность для этих мест и этого времени, вызывала изумление, и они, поворачивая головы, провожали меня взглядом.

С наступлением сумерек загорался свет в окнах домов. Вскоре дошёл до нужного здания. Расстояние от места поломки кареты оказалось довольно приличным.

– И зачем попёрся в такую даль? – задался вопросом. Но я ещё не знал, что ответ таился в глубине моего сердца.

Его жильё оказалось небольшим двухэтажным домом, но для этих мест считалось одним из самых крупных: скатная крыша, по бокам – две одноэтажные пристройки с окном в каждой и огромное, белоснежное крыльцо.

Я прошёл через калитку, установленную в живой изгороди в виде прямоугольника, высотой не более метра и постриженной до удивления ровно. Она окружала дом по периметру.

– У нас так стену при помощи уровня не могут выложить, – провёл лёгкий сравнительный анализ увиденного.

Шагая по дорожке из отшлифованных булыжников, подошёл к ступеням, ведущим к двустворчатым входным дверям. Поднялся и постучал. Послышались шаги, щёлкнул замок и дверь приоткрылась. В ней показалась миловидная, чернокожая толстушка в хозяйственном фартуке.

– Bonjour, Monsieur! – склонила она голову.

– Бонжур, – ответил я, выдавливая из себя французский.

– Je peux Vous être utile?

– Да, да, – ответил я, не разобрав ни слова. – Мне бы увидеть Жюльена, барона Жюльена.

– Oui, Monsieur, il a parlé de Vous, – заулыбалась она и посторонившись пригласила в дом.

Что хотела мне сказать, так и не понял, но вошёл внутрь.

– Миссис, я Вас не понимаю… Do you speak English? – попытался объясниться на двух языках, но всё оказалось тщетно.

Вместо ответа женщина смотрела на меня и хлопала глазами. Потом, протянув «а-а-а» и взяв за руку, повела в комнату. Усадив за небольшой стол, никак не вписывающийся в интерьер, видимо, предназначавшийся для прислуги, загремела посудой в шкафу и положила тарелку с ложкой передо мной. Налив жидкость в виде супа и протянув кусок хлеба, сказала: «Bon appétit», – и удалилась.

Помещение было похоже на подсобку. Скорее всего, заменяло столовую для обслуживающего персонала. Приём оказался добродушным, но не таким, на какой я рассчитывал по пути следования сюда. Не так встречают своих спасителей. Минут через пятнадцать служанка вернулась, собрала посуду и махнула рукой, призывая встать, при этом что-то бубнила себе под нос.

– Иду, иду, – встал и пошёл за ней. Меня отвели в гостевую спальню с одним окном.

Застелили чистое бельё. Оно оказалось намного чище, чем у тех стариков. От длительного пути подкашивались ноги.

– Bonne nuit, – проговорила женщина и поспешно закрыла дверь.

– Спокойной ночи, – ответил я и лёг. Нижние конечности от пронзающей их боли подёргивались. Скинул ботинки.

Сон настигал быстрее, чем можно было предположить. Единственное, о чём помнил, так это то, что Жюльен просил прийти до трёх часов, так как потом они с женой собирались уехать. Но я не успел.

– Его вторая половинка прекрасна, жаль, что не удалось её увидеть вновь, – это были мои последние мысли, перед тем как уснуть.

Глава 24

– Bonjour, – меня пробудил ото сна голос служанки. Она настойчиво махала рукой, показывая, что нужно поторапливаться. Я поспешил.

Мы проследовали в гостиную и подошли к Жюльену и его жене, сидевшим за большим обеденным столом из массива дуба, сделанным одним из лучших плотников Парижа. Девушка оказалась ещё красивей, чем в моих воспоминаниях.

Завтрак, разложенный на тёмной лакированной столешнице, стал ещё разнообразнее, когда к нему добавили поднос с омлетом и мясными нарезками. От вяленой продукции исходил превосходный аромат, вызывая обильное слюновыделение.

Женщина в белом фартуке, надетом поверх клетчатого серого платья, отодвинула от стола стул и взглядом пригласила сесть на него. Я принял её предложение. Такому вниманию к гостю приятно удивился.

– Доброе утро, – поздоровался со мной хозяин небольшого поместья на английском языке.

– Доброе, – ответил ему с лёгким приливом теплоты в голосе.

– Прошу прощения за своё поведение, просто мы сильно устали в дороге, перенервничали, весь день получился скомканным и напряжённым. Ни к чему не привели переговоры с испанским торговцем, по итогу – отказ от выгодной сделки. Ещё и эта чёртова поломка на подъезде к городу, – он попытался оправдаться передо мной, но прозвучало это далеко не искренне. – Но обычным работягам тяжело понять таких, как мы.

– Ничего страшного, со всяким бывает, – подыграл ему, сделав вид, что его слова меня не задели, хотя в голове пронеслась мысль: «Какой же ты урод». Выяснение отношений сейчас было ни к чему.

– Мы так и не познакомились вчера. Жюльен, – он протянул мне свою ухоженную руку, сильно отличавшуюся от грязных рук попадавшихся мне навстречу крестьян, и улыбнулся.

– Джеймс, – ответил со взаимностью.

– А это моя жена, Елена, – он положил на её плечо свою ладонь.

Когда я посмотрел на неё, она, поймав мой взгляд, смущённо опустила глаза.

– Милейшая женщина возле дверей – продолжил барон знакомство с присутствующими, – служанка, без которой тяжело представить уют в нашем доме. Зовут её Адель.

Та, в свою очередь поклонившись в ответ, улыбнулась и пошла с подносом на кухню, лихо размахивая из стороны в сторону своими сверх упитанными бёдрами.

– С нашим кучером, которого зовут Мэтью, ты познакомился вчера на поле. Он хорошо знает местные дороги, без проблем доезжает до ближайших городов. Возит нас по делам, в центр на светские мероприятия и важные встречи, а также ухаживает за лошадьми.

Поднявшись со стула, я сделал несколько шагов вперёд и подал ему руку. Своим действием вызвал удивление у хозяина поместья, так как он до последнего был уверен, что мой род относился не к числу рабочих. Знание английского языка в тех местах могло позволить себе только высшее сословие или приближённое к нему. Старший по конюшне пожал мне руку и виновато попятился назад. По выражению лица отчётливо читалось, что он растерялся, проявляя такую, как ему казалось, наглость.

– А перепачканный парнишка у окна с инструментами работает здесь механиком. Отвечает за то, чтобы всё было исправно в гараже и доме.

Не успел я повернуться в сторону представленного, как он мигом подскочил ко мне и, засунув свою серую кепку-восьмиклинку в мешковатые штаны, протянул руку.

– Мишель, – чуть вскрикнул от радости и поклонился, вызвав неподдельную улыбку у Жюльена.

Проявляя дань уважения, кивнул головой в ответ.

– Больше никого нет? – спросил я у единственного, как мне казалось, англоговорящего, уже не обращая должного внимания на сжимающего мою руку механика.

– Ммм… – затянул тот, пока Елена не шепнула что-то ему на ухо.

– Ах да, есть ещё садовник Бернард. Но он приходит в определённое время, а к вечеру уходит ровно в шесть часов, чёртов перфекционист. Я вот думаю перекупить его к себе, но это будет некрасивым поступком, ведь он так же обслуживает одного знакомого чиновника, живущего неподалёку, который и предложил мне взять отличного специалиста на подработку. Таких как он во всём Париже можно пересчитать на пальцах. Взял без раздумья, так как мой садовник недавно скончался под колёсами одной из городских повозок. Нелепая смерть. В момент гибели он был сильно пьян. Никогда не верил моим предупреждениям, что это может плохо кончиться, говоря, что родился в рубашке. Но увы…

– Не повезло ему, такого врагу не пожелаешь.

– А как тебя зовут? Ты вроде вчера так и не представился.

– Да, извините, – виновато ответил ему, хотя несколько минут назад называл своё имя. Видимо, его положение в обществе, позволяло не слышать собеседника. – Дмитрий.

– Как? – переспросил Жюльен.

Боковым зрением я поймал на себе сверлящий взгляд Елены. Сделал вид, что не замечаю этого и продолжил:

– Джеймс, если правильно, то меня зовут Джеймс.

– Ну что, Джеймс, мы рады тебя приветствовать в нашем скромном доме, – произнёс тот, не придавая большого значения впервые услышанному имени. В это время во Францию увеличился приток иностранцев, потому повстречать новые имена для местных становилось обычным делом.

– Спасибо, мне приятно находиться в вашей тёплой компании, – одарил окруживших меня людей широкой улыбкой.

– А откуда ты в Париже? – поинтересовался барон, когда служанка поставила перед каждым чай, а рядом положила выпечку.

– Я в Париже… – немного растерялся, но тут же сообразил, что в данный момент пребываю в одном из районов этого города. К своей и так загадочной личности старался привлекать как можно меньше внимания. – Приехал разыскать родственника.

– Отца?

– Нет, брата. Он у меня один. Сёстры в роду отсутствуют. Поэтому он мне очень дорог, – попытался ответить как можно правдоподобней, тем самым обосновывая важность своего пребывания здесь.

– Чем он занимается в Париже?

– Я не знаю, последняя весточка была три месяца назад, как раз откуда-то отсюда, но город, как понимаю, большой.

– Да, найти тут пришлого, ещё и неизвестно где работающего человека, задача не из простых. Как его зовут?

– Кристофер Ллойд, – первое, что пришло мне в голову, хотя прекрасно помнил, что того единственного звали Ромой. Но продолжая лгать дальше, выбрал ему имя на американский манер, так как по моему сценарию мы оба прибыли из Нового света.

– Нет, человек с таким именем мне не попадался, – барон приподнял глаза кверху и нахмурил брови, копаясь в своей памяти. Но после безуспешной попытки вспомнить, обратился к своей жене. – А тебе, дорогая?

– Нет, мне тоже не встречался такой человек, – ответила Елена, глядя в глаза мужу. Супруги разговаривали на английском.

Она уже догадывалась, что раз случайный прохожий, находящийся в их доме, врал о своём имени, то, скорее всего, информация о его происхождении тоже оказалась ложью. Но не стала подавать виду. Ей казалось всё это закручивающейся интригой, концовку которой жаждала узнать до глубины души, так как у неё на это оказались свои мотивы.

– Всё, что сможем, узнаем про твоего брата. У меня хороший друг, начальник полиции Луи Лепин, он возглавил её в том году. Помнишь, дорогая, как мы плавали на нашем озере на белых лодках, празднуя громкое назначение, – барон влюблённо посмотрел на жену, видимо, вспоминая особо тёплые моменты их интимной жизни, и перевёл взгляд на меня. – Потом свежеиспечённый начальник так напился, что выпал из лодки, и как ты думаешь, кто спас ему жизнь?

– Вы?

– Совершенно верно. Теперь он мне по гроб жизни обязан, – расхохотался Жюльен.

Елена улыбнулась тоже и отвела от меня свой, как мне показалось, поглощающий взгляд. Возможно, она заподозрила что-то, а может, прониклась ко мне чувством влюблённости. Ведь как мне показалось, этот пузатый барон ей явно не подходил. Если бы не его сбережения, то она вряд ли бы ложилась каждую ночь с ним в одну постель. Другое дело – я. В этот момент мой эгоизм, выходящий за рамки допустимого, был похож на кашу, убегающую за пределы горшка, в котором её готовят.

– Буду Вам благодарен, если поможете мне найти моего родственника, – восторженно произнёс я, понимая, что ничего у него не получится, каким бы влиятельным человеком он не был.

– Только у меня к тебе будет небольшая просьба, которую можно назвать предложением.

– Конечно, без проблем.

– Я видел, как ты быстро помог Мэтью управиться со сломанным колесом, без тебя он бы не справился.

– Да пустяки, в Америке до своего отъезда постоянно ремонтировал их.

– А ты знаешь, что такое автомобиль?

– Да, – сначала немного удивился заданному вопросу, но тут же вернулся в свою роль французского гостя. – Успел и с ними столкнуться, видел пару машин братьев Дюриа, одну из них даже пробовал чинить.

– Вот это чудо! – воскликнул барон и вскочил со стула. – Елена, ты слышала это?

– Да, очень удивительная встреча, – согласилась она, явно говоря в прямом и переносном смысле.

– Наш механик Мишель ни черта не понимает в такой технике, а кто-то ведь должен её обслуживать, – барон строго взглянул на своего работника, тот виновато отвернулся и уставился в окно. Хотя Жюльен прекрасно понимал, что тех самых мастеров были лишь единицы на всю Францию.

Служанка выглянула из-за двери на выкрик хозяина, но зайти не посмела, оставшись на месте с подносом в руках. Жюльен обошёл стол и стал жать мне руку.

– Адель, неси срочно наш самый лучший коньяк!

– Что такого радостного для вас было в моих словах? – растерявшись, спросил я.

– Ты не поверишь, как ты нам пришёлся ко двору со своим умением. Ровно пять лет я вёл одну сделку, и она, наконец-то, удалась. Получилось сорвать хороший куш, после чего приобрёл себе автомобиль.

– Да Вы шутите? – по-актёрски удивился тому, чему в моей реальной жизни уже давно никто не удивляется.

– Нет! Я тебе скоро покажу, и ты сам всё увидишь.

– Мне не терпится прикоснуться к нему, – а вот это сказано мной поистине искренне. Увидеть воочию транспорт девятнадцатого века, недавно сошедший с «конвейера», это ли не чудо из чудес.

– Ты бы нам оказал неоценимую помощь, а может, и задержался бы у нас ненадолго, – сказал барон, понимая, что потом уже никуда никого не отпустит.

Жюльен побежал за бутылкой, не дождавшись служанку. Эмоции переполняли его. Он уже представлял, как хвастается перед друзьями единственным личным механиком автомобиля на всю Францию.

– Можно и задержаться, – сказал я и застыл, поймав взгляд Елены.

Эти несколько секунд казались прекрасной вечностью, сердце стучало чаще обычного. Мне казалось, что в нежных глазах напротив получалось считывать таинственный внутренний мир, затягивающий мою душу в самую его глубь.

Но разорвали эту чувственную связь стуки, издаваемые каблуками чёрных туфель хозяина дома. Мы с Еленой синхронно, словно по чьей-то безмолвной команде, обернулись.

В руках барон держал бутылку и размахивал ею над головой. На ходу вынув из горлышка пробку, стал наполнять стоящие на столе бокалы бархатно-янтарной жидкостью. Это был истинно французский коньяк «Курвуазье», любимый алкоголь Наполеона Бонапарта.

– Я поднимаю бокал за тебя! – Жюльен вскинул руку с коньяком вверх, брызги разлетелись по сторонам, попав на его ладонь. Поза напоминала статую Свободы.

– За добродушного хозяина этого поместья! – восторженно провозгласил я ответный тост.

Перед тем, как осушить фужер с алкоголем, вдохнул его аромат, состоявший из фруктовых тонов со сладкой ноткой ванили. Несколько мгновений копался в памяти в поисках аналогов букета среди выпитого за многие годы, ничего подобного не вспомнил. Сделал глоток. Тем самым только подтвердил свою мысль о неповторимости этого напитка. Мягкая теплота нежно растеклась по всей поверхности горла.

– Восхитительный вкус, – оценил я, опробовав коньяк.

– Дурного в своих погребах не храним, пейте до дна, – улыбнулся барон.

Как будто доверившись этим словам, сделал ещё глоток и ещё. Теперь уже кровь понесла дурманящую волну по всему организму, слегка вскружив мне голову. Не успел поставить пустой бокал на стол, как его наполнили вновь.

Когда в этом доме происходило какое-то событие, алкоголь наверняка тёк рекой в счастливые рты находящихся тут.

Мы оказались достаточно пьяны, чтобы не выйти, а вывалиться во двор дома, словно вдоволь накачавшиеся крепким алкоголем старинные друзья из борделя. Поддерживая друг друга, пошли к гаражу, где и стоял разрекламированный хозяином автомобиль.

Мэтью, неудачно подвернув ногу, свалился в кусты, которые только утром подстриг Бернард.

Открылись ворота, и я лично лицезрел то, что теперь считал чудом.

Барон сделал шаг вперёд:

– Вот его величество «Пежо», произведённый меньше месяца назад.

– Я не верю своим глазам, – восхитился в ответ.

– Завтра мы с тобой на нём прокатимся. Покажу тебе Париж, – Жюльен обнял меня по-отцовски за плечо.

– Хорошо, это великолепная идея.

Не прошло и часа, как я, пьяный и счастливый, лёг на кровать. Голова кружилась, а в ней поочерёдно менялись образы Елены и «Пежо», Барона и Адель, Мэтью и Мишеля. Иногда в этом замкнутом круге, отчётливо виднелось лицо Виктории, о которой здесь практически не вспоминал.

Глава 25

На следующий день, как и обещал Жюльен, мы готовились ехать в город, чтобы барон мог показать основные достопримечательности Парижа и свои любимые места.

Елена осталась решать накопившиеся вопросы по дому и заниматься собой. В это время дамы уделяли большое количество времени внешнему виду. Хотя она и сейчас выглядела изумительно. Фигура модельная, платье сидело как на идеальном манекене. Мой взгляд не раз задерживался на ней. Порой и она посматривала на меня. Елена, безусловно, мне нравилась и на вопрос о том, хотел бы я встречаться с ней, без промедления ответил бы: «Да». В принципе, так же, как и большинство мужчин Франции, а возможно, и всего мира.

«Что она нашла в этом толстяке? Его раздутые щёки, круглое лицо, становившееся красным при любых неврозах, тройной подбородок и большое количество денег могли ли стать причиной любви?» – повторив про себя последнее, выбросил эти размышления из своей головы как можно дальше.

Теория, что у большинства людей деньги всегда стояли превыше собственного достоинства, оказывалась верна на протяжении многих веков.

Перед тем как направиться с бароном к автомобилю, мне выдали новую чистую одежду. Я переоделся и догнал Жюльена у гаража.

– Сможешь справиться с этим чудом техники? – посмотрел он на меня.

– Конечно, уже случалось управлять автомобилем.

– Отлично, тогда поехали.

Немного изучив переключатели и первобытную трансмиссию, повернул ключ зажигания. Автомобиль закряхтел, словно подавившийся дед, но завёлся и стал издавать здоровый звук.

Попытка тронуться завершилась полным фиаско. Транспортное средство дёрнулось и тут же заглохло. Свою суету списал на то, что машина от американского собрата всё же отличается. Моё кредо заключалось в том, что перед тем, как отрезать, сначала нужно семь раз отмерить. На самом деле, такой подход помогал избежать неприятных ситуаций, но не в этот раз. Хозяин машины подсказал мне пару моментов, о которых его предупреждали при покупке, и в следующий раз всё получилось.

Нажав на педаль, почувствовал, как встрепенулись лошадки под капотом. Автомобиль тронулся с места. Выехав из гаража, мы направились на проезжую часть, находящуюся за живой изгородью.

Ехали со скоростью около двадцати километров в час. Из-под колёс летела пыль с пересохшей песчаной дороги. Диски были похожи на каретные, их отличало лишь то, что на деревянный обод была натянута покрышка. Задние колёса раза в полтора больше передних. Обод соединялся с центром длинными спицами. Сам автомобиль выкрашен в чёрный цвет.

Навстречу проехала всего одна повозка, прошли с десяток прохожих, которые останавливались и смотрели нам вслед, словно увидели «корабль» из другой галактики. Пастух, наблюдая за проехавшей «колесницей», задумавшись, чесал голову, забыв про своих коров, лихо разбежавшихся по сторонам. Ему ещё понадобится много времени, чтобы собрать их в одном месте. Дети провожали нас, открыв рты, ведь каждый из них мечтал оказаться на этой самоходной повозке. Только собакам на инженерный прорыв оказалось наплевать: они лаяли на это, как им казалось, чудовище, пытались схватить его за круглую лапу, но вскоре, потеряв интерес, останавливались, одаряли недолгим вниманием и убегали по своим более важным делам.

Температура воздуха прогрелась до градусов тридцати. Мы часто прикладывались к ёмкостям с водой, которые положила в дорогу Адель.

– А ты молодец, хорошо управляешь, – похвалил меня Жюльен.

– Да, главное никого не переехать, – засмеялся я.

– Ты слышал что-то об Эйфелевой башне?

– Да, много раз, и по фото, и в новостях.

– В смысле, в новостях? – удивлённо спросил пассажир.

– А… В смысле, один раз напечатали в Тайм-Ньюз. А ещё товарищ с соседней улицы показывал фотографии, – ответил ему, чуть не поплатившись за свою легкомысленность.