Последние люди. Вы, живущие вдали…

Все события произошедшие с ним за последний месяц Плато воспринял как новую страницу его жизненного пути и придал этому некий романтический окрас, считая себя уже именно более творческим человеком, чем «зависящим от окружающих заложником общественного мнения и падким на одобрение со стороны». Он всецело отдался деятельности фонда и регулярной организации встреч единомышленников, только мероприятия теперь проходили не в тесной и душной библиотеке, а в просторном помещении здания фонда, что означало полную дозволенность мысли и спокойствие за психологическую безопасность граждан; в общем сказать, можно «шуметь» сколько угодно, – полиция и репортёры не объявятся. Бо‌льшая часть свободного времени Плато уходила на вышеописанное «призвание», – как он сам давал характеристику своим делам в фонде и идейной работе с коллегами, чьи «мысли о состоянии органов власти в современности» схожи, также видел в этом своё будущее, и, конечно же, как необходимо, ставил себе цель: достичь высокопоставленного места в законодательной власти Амордея, во что всем своим видом верил, – сразу после победы на дебатах Плато Романович решил сменить стиль, – заместо привычных ему простых чёрных джемперов, более предпочитал, в том числе и в повседневности, носить классические деловые костюмы, какие популярны во властных структурах цивилизованных стран и городов Земли. Соответствуя политическому деятелю, не обошлось без программы, которую он рекламировал среди в разы увеличившегося количества единомышленников, а также обращался с ней к будущему электорату, что предположительно должны будут проявив гражданскую ответственность, отдать за кандидата Романовича свой голос на предстоящих выборах в парламент Амордея. Во всем Плато, за необходимостью, стал увереннее, и волей не волей, приходилось выставлять это на общее обозрение, чтобы «оппоненты боялись и свои не расслаблялись» – как на одной из встреч коллегии им созданной политической партии «Новая демократия» высказался в сторону своих заместителей. Контракты фонда с издательскими агентствами и пожертвования всех неравнодушных граждан давали некоторый заработок, но всё по большей части уходило на организацию партийных мероприятий, к слову сказать, которые проводились не так часто, как у оппонентов, например, из партии «Самодостаточная власть», чему Плато публично дал объяснение – «коллеги целенаправленно скрывают поддержку со стороны государственной машины… но нам то, друзья, все ясно…». Данное высказывание вызвало резонанс, и главу партии «Новая демократия» стали даже приглашать к популярным интервьюерам, что, конечно же, способствовало ещё большему увеличению сторонников и пожертвований. Успешные «ходы без потери главных фигур» дали полную уверенность, что конкуренцию «Новая демократия» и Плато Романович явно составят, если не на выборах, то крупную роль сыграют в падении популярности действующей власти и доминирующих в городе идей. Он это понимал, поэтому старался всё более высказываться против каких бы то ни было решений законодательной и исполнительной властей, чем привлекал внимание ещё большего количества граждан, которые если и не единогласно поддерживали его идеи, тем не менее способствовали обсуждаемости его личности.

Вот и сегодня, спустя три месяца после решающих для его судьбы и авторитета дебатов, проводилась очередная публичная встреча всех сторонников «Новой демократии». На мероприятии обсуждались идеи ограничения власти в угоду активности отдельного гражданина, экономическое сотрудничество со странами «первого мира», а также необходимость введения реформ в сфере хозяйства и промышленности города. Хотя и был объявлен публичный формат мероприятия, вход был по пропускам; как объяснял это решение Плато – «Безопасность свободного гражданина нам всё же важнее, чем присутствие дополнительных глаз и ушей… а если так уж требуется, сделаем приглашение журналистам из известных нам газет. Согласитесь, рационально», и по взаимному сотрудничеству была заключена договоренность освещать в прямом эфире «политический и экономический форум 2045», не забывая указывать организатора – партию «Новая демократия», что должно послужить знаком для других объединений, стремящихся к власти; даже объективы камер были направлены исключительно на основную массовку, для создания иллюзии многочисленности сторонников. Также были приглашены немецкие и французские эксперты в сфере экономики и политические деятели для помощи в раскрытии сложившихся вопросов; никому не были известны даже имена экспертов, но все знали их прошлое местоположение, поэтому ставили в авторитет и придавали значимость их мнениям (всё таки, Европа). Когда все важные персоны заняли свои места вдоль периметра помещения, напоминающего театральный зал, а количество зрителей перешло отметку в сто пятьдесят человек, – Плато вышел на сцену с целью достойно начать «презентацию ведущих идей будущего» (презентабельно как…), гордо встал за передвижную трибуну и начал речь:

– Приветствую, кхм… Первым делом хочу отдать особую благодарность всем неравнодушным, по истине, осознающим себя личностью граждан нашего непростого и многогранного города за пожертвования, что и послужило толчком к организации данного форума; но самое главное, хочется поблагодарить за идейную поддержку, ведь, что может быть важнее? чем понимание, что таких как ты, которым не безразлична судьба их родины – множество…

Здесь аудитория одновременно стала аплодировать и громко проговаривать что-то вроде «да, мы вместе!».

– Спасибо за признание в мою сторону, но также хотелось бы уделить внимание нашим уважаемым гостям: член Европарламента от Франции – Жак Руссу, европейские эксперты в сферах экономики: глава ассоциации «За свободную торговлю!» – Генрих Каутский и лауреат Нобелевской премии по экономике 2040 года – Франсуаз Фурье. Прошу апплодисментов!, – указал Плато на лиц сидящих по его правую руку за лакированными столами и обратился к публике.

Овации не вызвали у гостей каких-либо эмоций, – они также продолжили перебирать документы из черных дипломатов как бы показывая деловую занятость.

Господин Романович продолжил:

– А теперь о нас, немалочисленном обществе единомышленников, как показали это и предыдущие мероприятия, на которых мы сильным характером даём понять наши намерения… Но! Из-за наших свободных жестов нас выставляют очередными наивными детьми, рвущимися во власть; как они описывают наши идеи – «за всё хорошее, против всего плохого», клеймят нас коммунистами, леваками – даже понятия истинного не имеют о наших намерениях. Главная задача – показать, что мы многого стоим и нам следует уделить внимание, хотя бы ради своего же блага на уютном чиновническом кресле… Друзья, всё, что от вас требуется – не поддаваться безжалостной машине пропаганды, будь то очередные выскочки со всем несогласные, либо же государство.

После упоминания государства толпу окутала похоронная тишина, возможно, с этим пришла некая «атмосфера страха», какая наглухо закрыла свободный выход всех лозунгов, кричалок и недовольств.

– Но я отвечу на это популярное среди приспешников режима мнение. Во-первых, мне с основания не ясна такая точка зрения, ведь, что, разве идеи о свободе и ответственности отдельного гражданина непременно коммунистические только потому, что их Маркс с Энгельсом ссылались на свободу? Много ли свобод Советский Союз предоставлял своему гражданину? От Солженицына привет, хех. А ослабление государственного аппарата выдают за то же самое, «левацкое». Но, даже если так, то в любом положении эта идея анархисткая! Здесь уже необходимо в своей компетенции разобраться, граждане оппозиционеры. Если вы сами понять не в состоянии, я дам ответ: де-мо-кра-ти-я, знакомо? Хе-хе. Демократия истинная – признание высшими ценностями свободу человека и его личность, но не та демократия, что римская – с неё достаточно, а та, что прошла путь развития вплоть до сегодняшней – европейской. И почему нам не позволительно сделать как в Европе?!, – на этом моменте выключилось электричество во всем помещении, поэтому Плато Романович не смог далее продолжать говорить в микрофон; работа освещения также прекратилась.

Обратили внимание на ход событий все без исключения, в силу чего последовала некоторая паника, какая бывает обычно в плохо организованной массовке. «Теракт!» – крикнул один из толпы, что спровоцировало массовое передвижение в сторону выхода, которое, естественно, вызвало давку, а некоторых и вовсе уронили, оставив их судьбу во владении давящей сверху обуви проходящих лиц. Но, к сохранности здоровья последних, после открытия дверей на входе появилась группа из 4-х полицейских, которые покричав в мегафон «всем оставаться на своих местах, полиция Амордея, представители власти» остановили хаотичное движение толпы и предотвратили несчастные случаи.

Плато последние пять минут после случившегося так и оставался на своём месте за трибуной в привычной стойке, лишь на лице его изобразилась, что удивительно, печаль; возможно, он что-то понимал, но трудно было признаться. Европейских гостей сразу после инцидента с электричеством сопроводили к выходу охранники с иностранными дипломатами, поэтому никто остановить или помешать им был не в юридическом праве. После принятых силовой структурой города необходимых для общественной безопасности мер, вошли в сопровождении двух военных лица, напоминающие государственные, но при всём одетые не в классический костюм, а вполне в повседневную одежду, с тем лишь дополнением, что ремень на брюках не был привычный такому стилистическому образу, а выделялся кобурой для пистолета. Не владея дедуктивным методом уровня детективов, легко приходит вывод: перед нами специальные службы города, своего рода имеющие бо‌льшие права, чем полицейские. Появление их на данном мероприятии должно быть связано с главными организаторами, ведь в случае с обычными гражданскими не потребовались бы такие меры. Именно так и получилось. Сцену во избежании вмешательства со стороны массовки огородили полицейские, а сотрудники спецслужб, предварительно приготовив удостоверения представителей власти, подошли к Плато Романовичу и проговорили: «Пройдем-те с нами». То означало конец собрания единомышленников в крупном масштабе и неизвестность, поставленную на рассмотрение Плато, – даже наполовину он не мог предугадать такой исход событий, и тем более уж понять истинный мотив его скрытых оппонентов. Толпа молча создала коридор для задержанного и под конвоем Плато вывели, после чего посадили в автомобиль чёрного цвета, как бы по всем традициям излюбленного массами детективного стиля.

Глава одиннадцатая: «Политический бизнес»

Составленная Плато оппозиция власти не торопилась выставлять произошедшее в каком либо ключе, ведь никто не знал дальнейшего исхода событий, и, соответственно, не имел представления какая сторона здесь будет в плюсе. Известно только то, что деятельность фонда прекратилась, как аргументировала это Гипатия: «Спрос упал и будут ещё худшие цифры, не в убыток работать мы планировали», что скорее объясняется её занятостью садом и оранжереей, ведь спрос, на удивление, вырос; некоторые активисты даже устраивали пикеты у здания фонда с просьбой руководителю продолжить «дела милосердия»; ко всему этому, госпожа Гипатия Романович, видимо и совсем забыла значение слова «фонд». Обозначив ситуацию, можно сделать вывод, что не всё так было однозначно, и у Плато оставалась поддержка электората, которую развив он бы мог быть допущен до выборов. Это были его мысли, в то время как по существу ситуация именно с ним была, мягко сказать, не обещающей дальнейших перспектив стать политическим деятелем: спецслужбы ему обозначили, что задержан он за «неуважение к представителям власти своими беспочвенными публичными высказываниями», на что Плато отреагировал улыбкой, ведь чувствовал в этом свою значимость и влияние. Несколько раз даже пытались вывести на честный разговор, задавая такие вопросы как: «заграница платит, да?», «все ваши пойманы, каковы планы?», сводя тем самым его дела на умысел иностранных и приближённых лиц, что обижало. Из-за обиды, в последний из таких разговоров, он отказался что-либо говорить и попросил адвоката, который, конечно же, взяв некоторую сумму приостановил бы всякий диалог его клиента, чего не нужно было сотрудникам допроса. Они не много из него вытянув, запросили суд, решение которого было выдать за оскорбление власти штраф в размере двух тысяч аморов. Но было ясно, что такая сумма явно не повредит финансовому положению Плато Романовича, соруководителя фонда и главы партии, поэтому, по заказу лиц государственных, провластные средства массовой информации выставили на публичное обозрение события так, что младший Романович выходил на такой картине буйным и невежественным, неуважающим общественную собственность (якобы приехав в отделение полиции, сломал дверную ручку входной двери и оторвал табличку «не курить»), а также неготовым брать на себя ответственность за содеянное.

После неслабых ударов по репутации, Плато всё же принял реальность и ощутил боль от работы государственной машины, поэтому несколько смирился и решил оставить ситуацию произволу судьбы. Важно другое. Впервые он почувствовал большую необходимость выложить свои переживания ближнему, и скорее это было навязчивой идеей, чем естественной потребностью (основываясь на его словах). Пытаясь не раскрываться напрасно, он, конечно же, выбрал объектом душевного удовлетворения Аристо, который во многом знал его скрытые места и психологию. Место встречи было назначено: музей космонавтики, в который совсем недавно завезли и выставили найденные обломки упавшего на город неопознанного металлического объекта. Стоит заметить, что тема космоса, да и в целом вселенная, были общим интересом двух в остальном разных братьев, но то было особенностью города, ведь даже согласно справкам исторического общества Амордея, первые осмелившиеся на заселение и строительство первой городской инфраструктуры – бывшие космонавты, физики, изучающие устройство вселенной в её пространстве и времени и все те, кто имел случай видеть просторы космоса и его великолепие вне земных, обывательских рамок. Встретились они прямо напротив недавно выставленного экспоната, предварительно пожелав изучить объект, вокруг которого образовался общественный шум; это было около шести часов вечернего времени, когда работающие не по графику братья всё таки становились свободны на этот день. Плато стал смотреть Аристо прямо в глаза, что его некоторым образом смутило, скорее от неожиданности. Главное события года проявило инициативу:

– Привет. Знаешь, может мне это и не совсем требуется, но, думаю не помешает, стоит ведь проверить… кхм, извини…

– Политики, – произнёс Аристо, после громко и искренне засмеялся, дойдя до того, что схватился за живот.

– Чего?, – спросил Плато, на что не последовало ответа, да и разумно было ли задавать такой вопрос человеку, погружённому в смех и сатирические мысли.

– Я скажу всё сам, так как от политики меня тошнит, а особенно если она выходит из уст окружающих. Первое. У тебя нет рычага влияния и ты уже бежишь делать громкие заявления, ублажать толпу приятными речами, и всё это за счёт репутации государства. Ты действительно предполагал, что просто так оставят, даже если ты минимальная угроза? Второе. Ты понадеялся на толпу, а этого никак делать не стоит… ну, простейше ведь, электорат тебе только голоса даёт, но не власть, уясни… – инициировал тему диалога Аристо.

– Тогда к чему существование идей о демократии и новом обществе, разве позволяется кидаться как грязью такими священными понятиями? Не понимаю… – Задал вопрос Плато, после чего Аристо вновь засмеялся, что даже не смог в течении двух минут продолжать диалог. Он на три полушага назад отошёл от брата и сделал лицо, по которому легко было прочитать потерянность. – Имеет место быть защита идеалов и интересов граждан! – громко сказал младший Романович, а на глазах его образовались слезинки, что символизировали разочарование, ведь даже Аристо, который его хорошо знает, не оказался плечом сострадания.

– Ага, имеет, а ещё имеет место выпущенная в тебя пуля от неизвестного лица во имя суверенитета города, хех, – прокомментировал Аристо.

На язвительный комментарий Плато отреагировал как на бессмысленную критику, сжав зубы, после укусив нижнюю губу.

– Вот, что бывает, когда читаешь немцев, а итальянца Макиавелли с его государем теряешь, и стоило бы… – недоговорил обидчик Романович по причине резкого ухода младшего в сторону выхода. Он закончил речь уже наедине с собой: «Ещё один грех политика – обиды».

Плато в это время бежал по центральной улице Амордея. Имея при себе паспорт гражданина, банковские карты, неизвестный цифровой носитель информации времён прошлых десятилетий, а также переплетающиеся мысли, он решил свернуть на улицу Реформаторов. Сел на вовремя подошедший беспилотный трамвай и проехал два километра ровно по прямой линии. Выйдя с транспорта, он оглянулся и резко побежал, через метров тридцать остановился и ещё раз посмотрел вокруг, после проговорил про себя: «Слежка не ведётся, и это единственное, с чем пришла удача». Пройдя по гладкому асфальту пятьдесят метров, он свернул на бетонные лестницы, ведущие к территории большого, но не высокого здания, на крыше которого развевался флаг США, из чего следует, что кирпичное строение принадлежит этому государству и является посольством. Первым угнетённый Романович встретил двухметровый металлический забор, но после он нашёл видеодомофон и подождав двадцать секунд, нервно кусая губы, позволил своей бедной душе обратиться к цивилизации – провёл пальцем по дисплею, и через некоторый короткий промежуток времени, который казался ему вечностью, ответил мужчина: «Hello, how may I help you?».

– Хеллоу, ай вонт ту мэйк а рекуест ту зе консул, – объяснил свой визит Плато, после чего последовало минутное молчание из динамика, что он даже испугался, находя этому объяснение в своём неправильном английском. Ход мыслей прервала девушка, заговорившая с ним на его родном языке: «Здравствуйте, прошу извинить моего коллегу, он не совсем понял вашу… просьбу, если не ошибаюсь, по возможности, разъясните мне»

– Добрый вечер. Кхм, да, я бы хотел обратиться к консулу, и если возможно, я скажу обо всём ему сам, лично…» – не терял надежды обратившийся.

– Конечно! – кратко дала ответ девушка из динамика.

Железная дверь открылась, но Плато не сразу прошёл через неё, предварительно осмотревшись вокруг и включив запись на Elbrusphone+, скорее всего не доверявший даже своим спасителям из Америки, но на то были основания: одобрение цели его визита получилось уж слишком быстро для такой серьёзной организации. Он зашёл в посольство. Внутри его ожидала следующая картина: мраморные стены и потолки, но как выяснилось позже, – это не мрамор, а металл – звук после легкого удара пальцами давал знать; в помещении было темно, так как окон и приборов освещения в прихожей не оказалось, но Плато не был потерян, ведь к нему спустя минуту подошёл, судя по внешнему виду, слуга, державший в руке свечу.

– Сэр, про‌йдите, пожалу‌йста, в го‌стиную, го‌сподин консу‌л осво‌бодится в скоро‌м време‌ни, – проговорил слуга, на что Плато отреагировал спокойно, но через минуту до него дошло понимание – этот человек полностью извратил ударения слов в предложении и явно здесь находится недолгий срок, иначе сам бы заметил за собой такую ошибку.

Они прошли в гостиную. Дворецкий указал Плато на кожанный диван чёрного цвета, на котором рамположил гостя, а сам удалился в другую комнату, судя по всему для приготовления предметов чаепития на двух персон. Через короткий промежуток времени образовался сам консул, имевший с виду привычный дипломату стиль одежды и физиономию, но при том будто бы не находящийся в своём теле – как заметил Плато, но отбросил эту мысль за абсурдностью. Консул начал первый, предварительно улыбнувшись, но опять же, как-то неестественно: «Приветствую, знакомый!»

– И вам добрый вечер, – сказал в ответ Плато. «Что, знакомый? Кто так вообще говорит?» – подумал он про себя.

– С какой темой вы обращаетесь?, – интересовался сотрудник посольства.

– С какой темой… Вы знаете, так как я признаю за вашим государством великие цели народовластия, свободы, гражданственности, поэтому обращаюсь именно к вашей многонациональной демократической державе за помощью в моей сложившейся трудной ситуации, в которой я был со стороны государственной машины этого города публично унижен и репрессирован только за то, что высказывал своё независимое мнение.

– Учитывается. – Ответил консул. – Вы испуганы? Почему ваше сердце бьётся чаще? – обратился он к гостю.

– Стойте… Да, вы знаете, встреча так повлияла на меня, замкнутого человека с глубоким внутренним миром, хех, и ещё эти события преследующие… – не успел до конца разъяснить Плато, как консул сказал то, из-за чего обратившемуся к нему гражданину Амордея стало не по себе, и возник вопрос: «Я сошел с ума или они?».

Дипломат чуть громким голосом с предупреждающей интонацией сказал: «Чай, стол… чай на деревянный стол», направляя голову в сторону кухонной комнаты. Далее дворецкий со вкусом обустроенного посольства достойно вышел к гостю и господину, держа в одной руке поднос с фарфоровыми чашами и чайником, а в другой десертную тарелку с шоколадными пончиками собственного изготовления. Следующие пять минут они занимались чаепитием, не сказав ни единого слова за этот период, что хоть и вызвало подозрение у Плато, тем не менее не смутило его, ведь всё внимание к себе привлёк вкус пончиков, нигде ранее не наблюдавшийся в городе. По окончанию первой чаши чая, консул стал любезничать: «Извиняюсь! Ведь я не знаю вашего имени, мы с вами незнакомы. Я Генри Менкен» – сделал шаг к знакомству Генри, протянул руку и улыбнулся.

– Плато Романович… приятно, – познакомился гражданин Амордея с американским дипломатом, что придало некоторых сил, ведь сомнения о психическом здоровье на фоне адекватного знакомства развеялись.

– Уважаемый Плато Романович, из сказанного я понял – угроза, – объяснился Генри.

– Всё верно. Поэтому я хотел запросить у вас политическое убежище на территории Северной Америки, если можно, также смену гражданства и имени, ведь эти звери и там меня достанут, как кажется, – давил на жалость младший Романович и нервно перебирал пальцы рук.

– Немного думать… звери… это замечательно! – сказал неожиданно для Плато консул, что, естественно, возобновило подозрения в разумности происходящего.

– Честно, не понимаю, если бы можно было только посвятить меня… – прокомментировал он с надеждой.

– Посвя‌тить… посвяти‌ть? Хм… я не священник, и к чему тема религии?

– Нет-нет, вы не так поняли. Я хочу получить более подробную информацию по моей просьбе о предотвращении угрозы убийства меня как неугодного государству политика.

– Я займусь этим лично. – Дал ответ Генри, после чего к нему подошёл слуга и прошептал что-то на ухо. – Да-да, Плато Романович! Буду виноват, если не узнаете. И так, здесь не посольство США, на Земле мы не выдаём убежища для сохранения жизни, а вы нам интересны как идеальный че‌ловек для наших учёных!

– Вы меня на органы хотите продать?! – воскликнул Плато и обратил на себя холодный взгляд слуги, чем был смущён, но не оставлял возмущение, поэтому направил зрение на консула, с которого хотел получить ответ.

– Так… я хочу… я сделаю помощь вам, угроза будет предотвращена. Необходимо пройти с нами, – сказал Генри

Подошёл странный к выходу в тёмный коридор и указал правой рукой, тем самым давая понять, что необходимо туда пройти.

– Хех… что?! – возмутился Романович, но вовремя подошедший слуга шепотом сказал ему: «Вам помогут, потерпите, консул не совсем социализирован», чем успокоил его; Плато ни за что не согласился бы пройти, если не внезапно возникшая мысль: «псы режима опаснее чудаковатых господ с Америки, и вообще, чего я боюсь?».

Из-за отсутствия какого-либо освещения, Плато не смог понять куда его ведёт господин Генри, поэтому всю дорогу, согласно ощущениям, он как бы шёл и поворачивал телом на месте; в конце пути он встретил своим лицом деревянную дверь, после чего Генри незамедлительно принялся извиняться перед гостем, что шёл позади его и сам не принял последствия абсолютной тьмы коридора.

– Точка места, – обозначил Генри.

– Точка места, ага… – саркастически прокомментировал Плато с ноткой разочарования.

– Уважаемый Плато Романович, в ваших возможностях не бойтесь и не теряйте… разум, да! – предупредил Генри, достал из кармана предмет имеющий свойство освещения, но не похожий на фонарик, после прислонил к шее Плато, а во время соприкосновения с человеческой кожей из предмета вышли микроиглы. В тот момент жертва смогла лишь разглядеть как Генри Менкен поднимает его двумя руками, а веки закрываются. Случившееся повергло спящего в шок, но появившийся осознанный сон дал возможность поразмыслить, и он пришел к выводу: «Выходит, перевозят через границу. Восхищаюсь подвигами во имя свободных граждан, как бы наивно не звучало».