Свет Надежды

Каролина умилялась такому обращению и вновь назвала Андрея джентльменом. Надежда иронично улыбнулась ему в ответ и наступила на ногу небольшим каблучком, что помогло ей высвободиться из его объятий.

Все пожелания супругов выслушаны. К счастью для Надежды, мистер Брауэр приобрел несколько живописных видов на питерские разводные мосты. Надежда заполняла договор о продаже на автомате, поэтому даже не посмотрела на сумму, которую ей вручил помощник посла – она сунула ее в кассу и принялась прощаться с Каролиной.

Гости понемногу покидали студию, оставляя за собой лишь наслеженный пол в коридоре и помесь духов. Посол еще минут десять поговорил с доктором, а после они оба вышли на улицу.

Надежда держалась доброжелательной хозяйки студии до самого последнего гостя, ну а потом она опустилась в кресло в приемной и закрыла лицо руками.

Андрей стоял на тротуаре и взглядом провожал отъезжающие машины. Вскоре уехала вся делегация

– Док, все уже готово! Едем? – спросил его шофер, открывая пассажирскую дверь. В салоне кабриолета сидел товарищ Нестеркин со стопкой документов, порученных ему доктором.

– Дим, подожди. Мне надо еще кое-что сделать там. Сейчас вернусь.

Андрей пропал в дверях студии.

Водитель недовольно сел за руль и пробормотал что-то, а потом спросил:

– Чего это с ним такое?

– Это любовь, Димас, – отвечал Нестеркин.

– Да ну, чтобы наш шеф за кем-то приударил?

– Я никогда не видел его таким. Как к нему в помощники нанялся, так постоянно и видел его уставшим каким-то, а тщас такой иноргичный стал.

– Сам психов лечит, а сам как сумасшедший бегает за этой пигалицей.

– Его можно понять, после развода ни с кем ни гу-гу, а тут вишь, художница попалась.

– А я то все думал, где он по выходным пропадает? Обычно по выходным в бильярд ходили, а тут он «занят» стал вдруг.

– Это вот он сюда, походу, и мотался. И еще без охраны ведь. Точно с ума сбрендил.

– И чего это он в ней нашел? Коротышка и пучеглазая такая, а еще и с амбициями, будто супермодель. Не в моем вкусе такие выскочки. Мне высокие нравятся, чтобы ноги длинные были, чтобы разглядывать можно было. Красота!

Дима говорил со сладострастием в голосе, от которого может стать противно.

– Да, не стал бы он сюда мотаться, если бы это было не серьезно, – рассуждал Нестеркин. – Любую свою пациентку бы смог заполучить, или даже вот, нашу секретаршу – хорошенькая она.

– О, да, Вера прямо сок, у неё такие аппетитные формы…

И пошел разговор о женских достоинствах, который я вынуждена прервать, поскольку Андрей обнаружил Надежду совсем уж какой-то расстроенной. Она стояла к нему спиной и разглядывала улицу, на которой велась своя жизнь между автомобилями и прохожими. Доктор убедился, что их никто не мог бы подслушать, приблизился к Наде и уже хотел заговорить, как она обернулась со словами:

– Не надо, не подходите ко мне.

Как бледно ее лицо! Она ломает руки и опустила взгляд, чтобы не заплакать.

– Вы злитесь на меня? Ну, разумеется. Выскажитесь, мы должны выяснить это сейчас и здесь, чтобы наша дружба не сломалась.

– Зачем? Чтобы вы мне посоветовали потом вашу психотерапию? Вы гадкий, напыщенный лжец, который пытался сделать меня своей очередной пациенткой.

– Как раз наоборот, я…

– Молчите! – голос ее дрогнул, вот-вот бы покатились слезы, но она глубоко вздохнула и продолжила:

– Вы достаточно навешали мне лапши на уши. Неужели, вы думали, что я никогда не узнала бы о вашей настоящей жизни? Вы всегда бегали бы ко мне под именем своего помощника и делали вид, будто вы никак не связаны с доктором Бояркиным? Вы мало того лжец, так еще и очень высокомерный и наглый!

В этот момент ей захотелось забыть всю нежность, заботу и доброту, которую она успела возродить в сердце к этому человеку, но уже слишком поздно. Она наконец-то взглянула на него – он выглядел собранным и по обыкновению сдержанным.

– Уходите, доктор, – она обняла себя за плечи и отвернулась к букету.

– Я был готов к более серьезной истерике. Отчего же так сдержанно и сухо? Вы ведь эмоциональнее, чем пытаетесь казаться.

Трогая бархатные бутоны, Надежда хранила молчание, которое явилось самым тяжким испытанием для Андрея.

– Ну что такого в том, что я назвался другим именем? Разве это великая трагедия? Я соврал вам, чтобы между нами не возникло никаких барьеров. Да, лучше бы я сказал правду, и вы бы, подметив мой статус, стали бы принижать себя. Я желал найти ту, которая была бы со мной на равных. Я открыл вам правду, какой я есть в жизни, и на удивление – вы не отвернулись от меня, не назвали меня скучным и нудным. Я интересовался вами, а вы мной – мы общались на равных, как два путника, желающих вместе проходить жизненный путь, делясь впечатлениями и эмоциями друг с другом. Вы понимали меня, а я вас.

Прекрасно, что вы стали красиво подбирать наряды, красить глаза и пользоваться разными заколками – вы стали намного ярче, и я рад, что встретил вас. Если бы я представился Андреем Бояркиным сразу, то весь мой настоящий человечный образ пропал. Вы бы каждое мое слово и действие оправдывали, ссылаясь на то, что я же психотерапевт и мне виднее.

По лицу Надежды видно, что слова Андрея затронули ее, она немного успокоилась и изредка, но поглядывала на собеседника.

– Очень много всего произошло сегодня, и вам мой совет – отдохните мыслями.

– Да, мне надо подумать… Но вы соврали мне один раз, а потом соврете второй, третий…

– С вами я забывал свое чувство профессионального долга. Иной раз я, конечно, рассуждал на темы психологии, но только для того, чтобы узнать вас поближе.

Она вновь посмотрела на него, и сиплым голосом ответила:

– Я вам не верю.

– Ладно… но все же скажите, я могу быть уверен в нашей дружбе?

Надя молчала, вновь испытывая его терпение; она знала ответ с первой секунды, как был задан вопрос, но пытка продолжалась. Ее взгляд, как ему тогда показалось, полный сухости и холода, был невыносим, поэтому он решил встать к ней еще ближе. Она вытянула руку перед собой, но это не помогло – ее ладонь уперлась ему в грудь; его распахнутые руки готовы заключить ее в согревающие объятия, но она громко заявила:

– Я вам не верю!

Андрей опустил руки, голова его склонилась, а глаза искали ласкового взгляда. Надежда почувствовала тяжелое дыхание на своих волосах и заглянула ему в лицо.

Как ей быть? Поддаться искушению своих чувств или взять над ними верх? Если она выберет первое, то даст понять, что ее можно обманывать и дальше, пользоваться ею как захочется; но если она выберет второе – что более разумно – то преподаст ему урок, как не нужно с ней обходиться. Она не даст ему ответа сегодня, но если то, что он сказал ей – правда, и он действительно хотел избежать социального барьера, не думая о ней как об очередном объекте своих желаний, то он добьется ее прощения, но сейчас – все бесполезно. Его глаза блестят самой глубокой надеждой, но он покорно сдерживается, не желая больше оправдывать свой поступок. Ладонь девушки по-прежнему на его груди, и она слышит сбивчивое дыхание и даже иной раз ощущается стук сердца. Его лицо прямо перед ней – так близко и отчетливо она видит его притягательные суровые черты – она слышит его и чувствует, но не может допустить еще одного предательства, не может допустить, чтобы между ними действительно встал социальный барьер, и она простила его только потому, что он знаменитый психотерапевт.

– Андрей, я подумаю. Хорошо? – тихо-тихо произнесла она.

Надя будто вырвала этими словами Андрея из какого-то мира забытья, и он спокойно ответил:

– В таком случае, до свидания, Надежда.

На улице уже во всю пиликала машина, Андрей быстро и молча покинул студию.

– Ну где он там? – теряя терпение, спрашивал Дима, который уже беспрерывно нажимал на сигнал автомобиля.

– Тише ты! – отозвался Нестеркин, увидев доктора в дверях студии.

– Явился голубок, – усмехнулся шофер, открывая переднюю пассажирскую дверь.

– Доктор, мы вас уже совсем заждались, – заявлял Дима, который по всей видимости успел соскучиться по выговорам.

Доктор сел в машину, улыбнулся и ответил:

– Да что там, будете ждать еще больше сейчас. Едем в консульство!

К слову, там доктор обещал провести лекцию про правильные принципы планирования, поэтому его помощникам придется приютиться на долгое время в каком-нибудь теплом заведении, иначе они окоченеют, сидя в кабриолете.

День близился к вечеру. На улице потихоньку зажигались огни фонарей, а красочные вывески уютных баров и стильных ресторанов переливались разноцветными лампочками, весело приглашая зайти. Стоя в своем кабинете перед зеркалом, Надежда смывала с себя макияж. Слезы подступали к ней с новой силой, а она тщетно пыталась их побороть. Она позволяла всем скопившимся в один комок эмоциям беспрерывно выходить наружу. Никто не слышал ее и не видел – она одна в своей студии. Здравые мысли пока вновь не навестили ее, поэтому она упивалась горечью и слезами. Но вот она берет свой рабочий фартук, потуже завязывает его и идет в рисовальную комнату.

Надежда включила ночную подсветку в студии и села за мольберт перед совершенно пустым холстом. Она взяла жженую темперу и сделала небольшой набросок – получилось что-то вроде очертания головы. Надежда решила, что будет писать то, что диктует ей сердце. Она думала об Андрее, о его поступках и действиях относительно нее в последнее время. Она читала его книгу, в которой он давал советы: поменять внутреннее восприятие мира, и тогда бывшие отношения не будут причинять столько боли. Андрей писал в книге о том, что одиночество можно побороть только собственной ценностью и найти то дело, в котором она стала бы востребована и нужна.

И вправду, сейчас она нужна своим ученикам, клиентам и даже простым прохожим, которые привыкли видеть ее работающей после шести часов вечера и позднее. Сейчас она пока не понимает, насколько сильно она нужна и важна для многих людей – творческим людям свойственно принижать собственную ценность в глазах других, – но потом, когда это станет очевидно как никогда раньше.

Надежда смотрит правде в глаза и понимает: человек, которого она называла своим другом, был всегда разным в зависимости от ситуаций и обстоятельств. Это нормально, ибо именно обстоятельства заставляют нас вести себя несколько иначе, чем мы есть на самом деле. Сейчас Надежда видела все как на ладони и не могла не согласиться с Андреем насчет образа, который бы создался перед ней, назовись он доктором Бояркиным сразу.

«Наверное, ему самому было бы очень неловко вести себя естественно, если бы я знала, что он психотерапевт, – размышляла Надежда, понемногу освобождаясь от своей обиды и понимая то, что хотел донести до нее Андрей».

Она постарается стать лучше, краше и эффектнее не только для своих клиентов и новых заказчиков, но и для Андрея, который действительно профессионал своего дела, и ей нельзя отставать от него и уступать ему тоже нельзя! Если уж он назвал ее равной себе, то пусть у него не будет поводов в этом усомниться.

Время покажет, что будет между ними в будущем. А пока взглянем на холст с наброском. Первые минуты Надежда делала все по памяти; ее возбужденное сознание рисовало ей этого мужчину уж слишком симпатичным, поэтому, когда она открыла журнал в хорошем издании с его фотографиями (оставленным послом), то убедилась, сколько же в его лице грубых черт. Но почему это не может стать чем-то прекрасным? Надменность и хмурость взгляда Надежда выправила, и получилось более мягкое выражение – точно такое же, если бы он захотел улыбнуться. Большие глаза она сделала сверкающими. Лицо пишется в анфас, и смотрящий не мог не заметить подлинной схожести с фотографиями в журнале.

Сегодня Надежда не вернется домой. Она решила, что переночует в студии и закончит незапланированную картину. До часу-двух она работала над мелкими деталями, передавая все как можно подробнее. Иной раз ей приходилось вставать на стул, чтобы совладать с большим форматом холста. Ей не хотелось создавать эффект фокуса, при котором вблизи картина похожа на множество непонятных мазков и точек, а вдали – это полноценный сюжет. Поэтому она тщательно подходила к каждому изъяну на его лице, долго всматриваясь в фотографию.

Честно признаться, когда она приступила к одежде, то ей захотелось, чтобы галстук был небрежно развязан, рубашка расстегнута, а жилетка и вовсе отсутствовала. Подобную фантазию в ней возродила фотография, где он расслабленно сидел полуоборотом без очков в кожаной куртке и немного расстегнутой белой рубашке. Она видела его именно таким, поэтому не смогла подавить подобную фантазию. Она копировала фотографию, но с различием в том, что на фото он выглядел куда сдержаннее, нежели на ее холсте. На картине ожили ее неосознанные желания: он сидел перед ней в свободной позе, его взгляд очаровывал, губы манили ее. Может, это последствия усталости, и она бредит? Он своим видом вызвал в ней желание, за что Надежда пристыдила себя. Ведь она, как художник, должна была передать его образ психотерапевта, а изобразила его так, словно он чей-то любовник! Его черная ухоженная борода, хорошо зачесанные назад волосы с выбритыми висками придавали ему харизмы. Невозмутимый взгляд и расслабленная поза – все это выходило из-под ее руки, и она гордилась тем, что может вносить собственное видение вещей, не ссылаясь только на фотографию. А в ее глазах он вообще тот доктор Бояркин, которого привыкли видеть все? Она ни разу не видела его по телевизору и не знала его профессиональную часть жизни, поэтому он выходил на холсте ровно таким, каким представлялся ей при встречах.

Да, читатель, Андрей даже не догадывается, что своим обманом ему все же удалось добиться того эффекта, какой он желал получить. Пусть он ей кажется теперь «напыщенным лжецом» – но истина не бывает несуразной. Надежда увидела не обожаемого всеми доктора, а подлинного человека с недостатками и пороками, присущими всем.

Сейчас она не помнила, как в четыре ночи улеглась на диванчик в рисовальной и заснула. В ее голове за два часа сна проскакивали образы Андрея, и в один момент она ощутила вновь его дыхание рядом с собой, что заставило ее резко проснуться.

Увидев портрет, она вскакивает на месте и удивляется схожести с Андреем, которого знала только она, видела в своем сне сегодня и ощущала вчера. Надежда посмотрела на часы в коридоре – шесть утра. Она немного засмущалась, сев перед портретом. В голове проносились мысли о том, будто бы Андрей всю ночь вместе с ней пробыл в студии, покорно позировал ей и успокаивал. Рядом с этим человеком она действительно чувствует спокойствие, ибо сама очень эмоциональна. Давно она не свершала такие безумства, обменивая бесценные часы сна на работу.

Портрет Андрея, выполненный в жанре гиперреализма на холсте размерами, превышающими рост нашей главной героини на метр, благополучно повернут к стене, дабы не смущать сегодня никого из учеников. У нее есть еще пара часов, чтобы поспать, но она решается провести их в уборке и нанесении макияжа.

Глава 10. Успех

Все в привычном темпе: ученики, работа над заказами, продажи.

Вечер вторника выдался тягостным для Надежды, поскольку возвращение ее подруги с дачи принесло ей тревогу. Люба, узнав, что Николай оказался доктором Бояркиным, сразу же закатила небольшую сцену с фразами: «Вот вечно у тебя с мужиками не то!», «Как можно быть такой доверчивой?» и прочее.

Они сидели за накрытым столом – сгущенка, белый хлеб, маргарин, пироги с капустой и чай с лимоном. Если бы Люба знала, какую беседу ей придется проводить с подругой, то непременно купила бы водки. Сама Надя не держала у себя дома алкоголя, исключением служила старая настойка, которая могла помочь в медицинских целях.

Скрестив руки на груди, гордо и чопорно уставившись на подругу, Люба сделала самую недовольную гримасу и произнесла:

– Ну ты как будто глупая, не понимаешь, чего он хочет от тебя?

Надежда затушевалась, чувствуя некую вину. Она уже жалела, что поделилась с Любой своим сокровенным, и старалась теперь сгладить острые углы.

– Люб, он лишь спросил: можем ли мы остаться с ним друзьями? Я ответила, что подумаю. Вот и все.

– А как же портрет? Ты никогда еще так по-настоящему не передавала лица людей. Что с тобой случилось?

Надежда задумалась, словно искала в себе что-то неладное, но ничего не отыскав, ответила:

– Посол сделал заказ на его портрет. Вот я и написала.

– За одну ночь?

– Да.

– Быть не может! Ты иногда так растягиваешь работу над картиной, что неделями не меняется холст на мольберте.

– Ну вот, я почувствовала его так, и он мне легко дался. Тем более, мы с ним не так уж и серьезно поспорили насчет его настоящего имени и профессии. А то, что портрет как живой, ну уж извините, не могу я не оправдать ожиданий посла!

– Этот твой Андрей подумает еще, что ты влюбилась и начнет тобой пользоваться. Это ведь непонятно, что у него в голове.

– Ты так думаешь из-за портрета?

– Ну да. Ты же видишь, какой он в жизни, а какой там на твоем холсте.

– И какой?

Повисла тишина. Был слышен маятник часов в коридоре и капанье воды с крана. Наконец, Люба чуть наклонилась к подруге и тихо сказала:

– Пошлый!

– Не правда! Это ты так думаешь, но, когда посол пришлет своих помощников забрать заказы, я уверена, никто так считать не станет. Мне осталось закончить сюжеты с сиренью, и в пятницу я уже получу деньги.

– Ну считай как хочешь, но на психотерапевта из телевизора он не похож. Ты точно не влюбилась в него?

– Ерунду не говори, Люба. Я просто обрела в нем друга, понимающего собеседника, да и просто хорошего человека.

Подруга поняла, что дело здесь совсем не в профессионализме Нади, и та защищает своего дружка только потому, что влюблена в него – а это проблема.

– Вот, когда интервью с тобой выйдет, я тебе покажу и его по телевизору. Он там совсем другой, вот увидишь, – сказала Люба, надеясь переубедить подругу.

– И вообще, мне кажется, он запудрил тебе мозги своими психологическими штучками, теперь ты видишь в нем «друга», когда на самом деле…

Она не договорила, увидев недовольный взгляд Нади.

– Я просто хочу сказать: чем больше мужчина говорит, тем меньше ему нужно доверять.

– Но не все же мужчины молчуны. Он не болтливый, а скорее рассудительный. Умеет подавать свои мысли.

– Только вот никак он не мог правильно подать тебе то, что с самого начала был Андреем Бояркиным. Короче, не ведись ты на его уловки. Не бывает в жизни такого, чтобы мужчина, вот как принц на белом коне, добивался своей принцессы.

– Он вроде как и не добивался меня даже.

Здесь Надежда задумалась, так ли случайны были все те встречи в кофейне, когда она еще ничего не знала о нём. Она проанализировала его поведение и поняла, что он перестал пуляться острыми заумными фразами, которые раньше так часто проскакивали в его общении с ней; стал более открытым, веселым и артистичным (на ум сразу пришла та сцена, когда он прижал ее к себе при супругах Брауэрах).

Почему сейчас эти факты всплывают в ее голове как нечто приятное, а раньше даже не трогали душу?

Надежду охватила печаль, что она теперь должна строить из себя холодную сдержанную девушку, которая презирает своего друга; что она должна играть роль обиженной, когда на самом деле всё понимает и принимает. Однако это всё-таки нужно сделать, чтобы показать ему, что шутки с ней плохи, и она способна быть холодной в такой же мере, какой может быть мягкой и покладистой.

– Ты такая наивная, вот прям не могу, – продолжала Люба, подливая себе чай.

– С деньгами у тебя в жизни все ладится, а с мужиками нет.

– Я просто всегда хотела быть независимой от мужчин, хотя бы в самом простом.

– А что плохого в том, что он тебя будет обеспечивать? Вот Сережка твой, например. Вполне приличный парень, да еще и красивый какой! Ты же с ним была и не жаловалась на то, что он платил за тебя, финансы ваши общие вел и жила ты у него.

– Много ты о нем знаешь? Я работала за двоих. Обелять его передо мной не надо. Он изменял мне, пока я пахала, понимаешь?

– Вот поэтому и ушел, что ты все время хотела быть на месте мужика в доме. Ты знаешь, тебе надо стать хрупкой девочкой, а ты себя показываешь как какую-то железную бизнес-леди.

– Ужасное предложение, Люба. У меня вот-вот продажи поднялись, с послом встреча была, а ты мне тут про хрупкую девочку говоришь? И не думай, что я вновь сойдусь с Сергеем только потому, что мне обязательно нужно зависеть от кого-то. В наших отношениях давно стоит точка, мне он не нужен.

– А любовь?

– Мы что, с тобой в сказке живем? Я и не надеюсь встретить любовь. Да, я когда-то думала, что у нас с Сережей настоящая чистая любовь, но теперь я понимаю, что нет никакой любви в жизни. В мире существуют лишь взаимная выгода.

Такие выводы натолкнули Любу на мысль, что все-таки Надежде нужно помириться с Сергеем, а то она с ума сходит, не может остановиться на своей работе, а потом пишет огромные картины по ночам.

«Так она реально с этим психанутым Бояркиным сойдется. Вон, уже и говорит, что любви в жизни нет. Это все эта чертова психология и пудрение мозгов», – решила про себя Люба.

Противоречивое мнение Любы основано на том, что Сергей представлялся в ее глазах привлекательным парнем с прекрасными перспективами на будущее в профессии музыканта. Но давайте взглянем на эту личность с другой стороны – более честной: Сергей действительно привлекателен: его мелированные волосы, аккуратно зачесанные на бок, подчеркивают правильные черты лица и чистую белую кожу. Хотя он не так высок, как многие его соперники за женские сердца, его накаченная фигура делает его заметным в любой компании.

Он падок на женское обаяние, поэтому проколол себе два уха и сделал пирсинг на носу. Он выбирал яркие, модные наряды, которые приобретал на рынке, где все продают обычные вещи с брендовыми нашивками почти за бесценок.

Жизнь Сергея полна приключений и встрясок, в основном из-за его буйного характера и постоянного желания выпить. Будучи студентом, он часто проводил время с отличницами, которые решали за него задачи и выручали на экзаменах, а он в ответ защищал их от насмешек. Такой союз не мог существовать долго, ведь Сергей терпеть не мог умных девушек. Он предпочитал легкомысленных и ветреных, которые из-за своей наивности не замечали его глупостей и аморального поведения. Для него женщины были лишь куклами, предназначенными для развлечения.

Как же случилось так, что Надежда со своими принципами и правильными суждениями о жизни и морали согласилась быть с таким человеком? Все началось с того, что в студенческие годы она была той самой умницей, за которой приударил Сергей. Надя, будучи еще девчонкой, не понимала, как безрассуден бывает мужчина, и мало что смыслила в мужской природе, поэтому частые расставания для нее казались нормальными, ведь Сергей возвращался к ней и просил прощения – а она прощала. Они сходились и расходились, искали себе новых партнеров, но их извечная пытка друг другом продолжалась. Надежда любила его за красоту, за то, что он посвящал ей песни, и за то, как красиво он делал комплименты; и она частенько отказывалась верить слухам про его гулянки и измены, а он просто продолжал пользоваться ею, как это делал в институте. Она усердно добывала деньги, копила на аренду студии, делила с ним каждый заработанный рубль, ибо для нее любовь – это когда ты можешь отдавать человеку, не требуя взамен. Так и было с ее стороны, но с его – было мало что приятного, но она не хотела этого видеть. Любовь белой пеленой закрыла ей глаза, и она только спустя годы отношений осознала, что все ее старания напрасны и им следует расстаться.

Перебиваясь мелкими подработками, Сергей так и не остепенился в работе, оправдывая себя тем, что он свободный музыкант. Да, он действительно любил играть на гитаре, имел соответствующий образ, но не смог реализовать себя в этом, потому что сколько бы он ни старался – играл он просто неплохо. Он мог часами стоять на станции метро с гитарой в руках и орать песни собственного сочинения, которые отдавали простым рифмоплетством и грубостью. Он жалел, что когда-то решил учиться на художника-оформителя, и мечтал строить свою карьеру музыканта. Однако и здесь ему не везло – все прослушивания и экзамены он заваливал, зачастую потому что просто отказывался изучать самые базовые основы игры на гитаре. Однажды, он пришел в нетрезвом виде за очередной попыткой пробиться в люди, за что был дисквалифицирован судьями сразу же после появления на сцене. Его скверная привычка напиваться и дебоширить оставалась с ним на протяжении всей жизни и принесла ему уйму проблем.

Как Любу разозлило то, с каким взглядом Надежда сидела у нее в гостях перед экраном пузатого телевизора и смотрела телепередачу о здоровье с доктором Бояркиным! Надю даже не так впечатлило то, что по новостям сказали о ней, какая она талантливая и усердная; что посол выразил ей огромное почтение и с нетерпением ждет её выставки, как вид Андрея, выступающего перед большой публикой с увлекательной лекцией про работу мозга. Андрей интересовал её, влек и она с упоением схватывала каждое его слово.