Бунт марионеток. Руководство по контрэволюционной психологии

После того как тело нейрона накопило достаточно заряда и он «выстрелил» по аксону электрическим импульсом, наступает кратковременное состояние отдыха (гиперполяризация), в этот момент передача импульса невозможна.

Потенциал действия чаще всего генерируют ионы калия (К+) и натрия (Na+) (а это уже химия!), которые по ионным каналам перемещаются из межклеточной жидкости внутрь клетки и обратно, меняя заряд нейрона и делая его сначала положительным, а затем снижая его.

Потенциал действия обеспечивает работу нервной клетки по принципу «все или ничего», то есть импульс или передается, или нет. Сигналы, которые передают нашему нейрону другие нейроны, будут накапливаться в теле клетки до тех пор, пока их заряда не будет достаточно для передачи по нервным волокнам.

Ничего не напоминает? Некое устройство, способное передавать заряд от «плюса» к «минусу» в момент, когда оно получило на это управляющий сигнал? Верно! Это, по сути, все тот же транзистор с его тремя контактами!

Если наложить схему работы транзистора на устройство нейрона, то можно представить все это примерно так:

Согласен, с виду не слишком то похоже на транзистор. Да и механизм получения управляющего сигнала и передачи заряда другой: химический, а не электрический. Про химический компонент работы нейронов мы поговорим во второй главе, когда коснемся темы эмоций (Спокойно! Химии там будет не больше, чем физике в этой главе!), а сейчас важно понять главное: все мыслительные процессы человека основаны ни на чем ином, как на работе огромного количества взаимно связанных биологических транзисторов.

Именно так: каждое действие, которое осуществляет тело человека, обеспечивается работой нейронов. Разветвленная синаптическая сеть формирует личность и сознание. Нейроны отвечают как за самые примитивные рефлексы, так и за самые деликатные процессы, связанные с мышлением.

Задача нервной системы – собрать сигналы, поступающие из окружающей среды или из организма, «оценить» ситуацию, «принять» решение, как на них отреагировать (Официант, еще одну «Маргариту» за третий стол!), а также «подумать» о происходящем и «запомнить» это. Основной инструмент для выполнения этих задач – биотранзисторы, сплетенные по всему организму с ослепительной точностью.

По средним оценкам, количество нейронов в головном мозге составляет примерно 90 миллиардов, каждый из них связан в среднем еще с 5–10 тысячами близких и дальних сородичей, образуя суммарно около 100 триллионов связей (синапсов). Ученые говорят, что люди просто не приспособлены для восприятия таких больших чисел. Для большинства из нас представить, как выглядит миллион чего угодно, является невыполнимой задачей. Зато наш сложный мозг любит простые сравнения по принципу «больше-меньше».

Так вот, если мы попробуем прикинуть количество возможных сочетаний этих триллионов синапсов, то получившееся число будет больше количества атомов в нашей вселенной. Это и создает невероятную сеть взаимодействия, во многом более изощренную, чем самые совершенные компьютеры.

Именно эта неисчислимая вариативность нейронных связей и порождает иллюзию присутствия у нас неких дополнительных и отделенных от мозга «высших» структур: души, «нематериальных» мыслей или особого «квантового» сознания.

Распространённая и легко объяснимая когнитивная ошибка. Рассматривая непонятное явление неизвестной для нас природы, мы всегда пытаемся объяснить его привычными аналогиями и устойчивыми шаблонами. Попробуйте показать оторванному от цивилизации индейцу племени Кавахива ваш смартфон! Он непременно решит, что в магическом «камне» живут своенравные духи, которые откликаются на ритуальные пассы и заклинания.

То же и с мозгом. Запредельную сложность конечной системы намного проще объяснить влиянием высших сил, чем вдуматься в главный принцип ее работы. А принцип не такой уж и хитрый: как только поймем способ взаимодействия нейронов, вся логика устройства мозга станет понятна тоже, ведь ничего другого, никакой «души» там нет и быть не может.

Примерно это и имел в виду Ницше, когда в присущей ему язвительной манере писал:

«″Чистый дух″ – чистая глупость: если вычесть нервную систему, чувства, наконец, ″смертную оболочку″, мы просчитаемся – просчитаемся, да и только!»

Спору нет, и самих нейронов в мозгу и связей между ними столько, что рассчитать и смоделировать их взаимодействие в полном объеме – задача ну просто уж совсем неподъемная. Но нам ведь это и не нужно, главное – твердо усвоить, что все многообразие психики основано на совместной работе множества простых типовых элементов.

Тот самый компьютерный двоичный код, который мы упоминали выше, годится и для составления когнитивных схем: «есть сигнал» – «нет сигнала», «ноль» или «единица».

Интригующее исследование санкт-петербургских ученых Анны Букинич и Петра Шабанова убедительно показывает, что хотя выработка импульса нейроном и подчиняется биологическим процессам, но, по сути, сводится к передаче сигнала в системе двоичного кода [1]. Выходит, что как ни крути двоичный код является основой деятельности центральной нервной системы, а значит, и взаимосвязь нейронов между собой целесообразно описывать в терминах бинарной логики.

Есть двоичный код – значит может быть составлена программа, описывающая процесс анализа данных и выбора действия, и подобные программы уже составлены для описания поведения простых организмов. Человек намного сложнее, но сложнее количественно, а не качественно, и отдельные алгоритмы принятия решения человеком уже описываются в терминах программирования.

Дело дошло даже до нейрокибернетического моделирования самых глубинных процессов, протекающих в мозгу человека, то есть речь идет даже не об анализе осознанного на вербальном уровне мышления, а о моделировании подсознания, на котором основана творческая деятельность.

Еще с середины прошлого века ведутся исследования, по созданию нейронных сетей, в которых констелляция клеток ассоциируется с абстрактным понятием. Оно, в свою очередь, может впоследствии поддаваться вербализации [2].

И вот что крайне важно: новые программы (суть алгоритмы связи и обмена сигналами между транзисторами микросхем) могут подгружаться в процессор не только извне, но и изнутри. Компьютер постоянно «анализирует» важные параметры собственных устройств: температуру процессора, ресурсы памяти. Результаты также могут влиять на работу других программ; кто из нас не сыпал проклятиями на сообщения о нехватке места на диске при копировании файла!

Примерно такая же «загрузка» новых программ непрерывно происходит и с нашим мозгом: мы что-то увидели, услышали, прочитали, о чем-то подумали или почувствовали некие ощущения в теле – все это переструктурирует связи между нейронами. Формируются дополнительные контакты, и теперь новые конфигурации биотранзисторов будут отправлять другие пакеты сигналов по синаптическим контурам. Наш мозг в буквальном смысле постоянно меняется: вот вы сейчас прочитали несколько предложений из этого текста, и конфигурация уже стала чуточку иной, появились новые цепочки связей. И очень может быть, что какое-либо следующее решение вы теперь примете не так, как могли бы, не получи вы эту информацию сейчас.

Повторим еще раз: сложность человеческого мозга – в количестве связей между его функциональными единицами. Сами по себе функциональные единицы относительно просты. И способ их работы понятен и воспроизводим.

Возможно, что в этом месте поднаторевший в философских дискуссиях читатель возмущенно фыркнет и обвинит меня в редукционизме. Что ж, а я и не против. Редукционизм – это такой научный метод, который объясняет сложные явления рассматривая их простые составные части. Это не хорошо и не плохо, это просто инструмент, который замечательно работает в огромном количестве ситуаций. Вклад редукционизма в науку поистине неисчерпаем. Откажись мы докапываться до того, из чего состоит материя: молекулы, атомы, элементарные частицы – и химия физика, биология, давай, до свиданья!

Не зная, из каких частей состоит атом урана, не запустить атомный реактор. Не понимая строения молекулы полимера, мы все полимеры неизбежно… профукаем. И тогда мы даже продукты из магазина в полиэтиленовый пакет не сложим, придется нам таскать с собой берестяные туеса да корзинки.

То же и в психологии: без понимания принципов работы нейронов мозг предстает перед нами в виде некой загадочной субстанции. А с такой позиции рукой подать до мистики, парапсихологии и «энергетических меридианов». И до шапочек из фольги, да.

Давайте все-таки немного побудем редукционистами и поговорим о том, как именно мозг принимает решения. Что заставляет его выбирать тот или иной вариант из нескольких возможных?

Представим некую простую ситуацию, в которой нам приходилось делать выбор. Давайте пока не будем копать слишком глубоко и анализировать основополагающие моменты нашей жизни. К сложным вопросам мы подойдем позднее.

Вот например: моя работа на сегодня окончена, близится вечер, который неплохо чем-то занять. Есть выбор между просмотром нового фильма и пробежкой по парку. Других вариантов на самом деле может быть масса: почитать что-нибудь, подискутировать в сети на тематическом форуме, отправиться в гости к друзьям или проинспектировать удочки для предстоящей рыбалки.

Смотрите, что происходит: все перечисленные возможности содержатся в моей голове в виде сцепления нейронов. Почему мой выбор сводится к двум: фильму или прогулке? Другие варианты рассмотрены и автоматически отброшены мозгом. Он принял решение, не доводя его до моего сознания, исходя из анализа имеющегося опыта и входных данных. Вот что повлияло на результат: подходящей для прочтения книги сейчас нет (а вот фильм уже скачан), друзья недавно звонили и жаловались, что в последнее время работают допоздна, на ближайшие выходные прогноз обещал дожди, а значит, рыбалка пока не светит.

Давайте сейчас предположим, что выбор из двух оставшихся вариантов будет сделан одним единственным нейроном: если он даст сигнал (пусть это будет «1» в системе двоичного кода), то этот импульс активирует программу «А» – «идти на пробежку». Отсутствие сигнала (а это «0» в двоичном коде) запустит программу «В» – «смотреть фильм» На дендриты (управляющие контакты) этого нейрона подходят сигналы от 5 других нейронных контуров.

«Решение» нейрона на сработку принимается автоматическим суммированием входящих сигналов. Если они превышают некое пороговое значение, нейрон срабатывает, если не превышают – молчит. Это именно так, нет никакой другой сущности, нет никакого другого маленького человечка внутри нас, который раздумывал бы, какое решение принять. Если импульсы придут от трех или более клеток-партнеров, то наш управляющий нейрон сработает. Он выдаст импульс и запустит программу «А», и я, чертыхаясь, полезу на антресоль за кроссовками. Если же импульсы придут только от 2 (или менее) соседей, то вперед – к телевизору с чипсами под мышкой!

На первый взгляд, выбор очевиден: развалиться на мягком диване гораздо приятнее, чем шлепать под моросящим дождем плановые пять километров. А это значит, что на один из пяти контактов сигнал не пришел. Тут мозг вспоминает, что в прошлую пятницу весы показали на пару килограммов больше, чем до этого, и физкультура таки нужна – и на один из контактов импульс проходит. Пока счет равный! А как это было на прошлой пробежке? Сначала, да, лениво, но стоило только начать, как тело стало радоваться нагрузке, и какой подъем сил был после! Теперь счет 2 : 1 в пользу пробежки. Но не тут-то было, нейронные контуры услужливо напоминают, что правая коленка потом предательски болела с утра, и на табло опять ничья. Точку в безмолвном споре нейронов споре ставят блики закатного солнца в окне: дождь закончился, пора на выход!

Подобного рода внутренние диалоги происходят тысячами ежедневно, и большая их часть нами просто не осознается.

Теперь припомним, что на наш нейрон приходится не всего пять, а пять тысяч управляющих контактов-синапсов. Да и решение принимает не он один, а их миллионная совокупность, и в этой совокупности у каждого нейрона есть несколько тысяч своих контактов. То беззвучное общение клеток, которое я описал выше, на деле намного, намного сложнее! Количество параметров, которые влияют на принятие решения, исчисляется не сотнями, но сотнями миллионов. Тем не менее все это не отменяет того факта, что выбор происходит автоматически, по четким, математически верным алгоритмам.

Это понимание настойчиво и неуклонно подводит к первому тезису контрэволюционной психологии: каждое действие совершенно!

В каждый текущий момент ваши решения, ваш выбор, ваше поведение определяются имеющимся сочетанием нейронных связей. И вариант сработки всей связанной цепочки нейронов только один!

Возьмите паузу и внимательно подумайте об этом факте: все, абсолютно все ваши поступки проходят по единственно возможному варианту. Контакты управляющих вами биотранзисторов были соединены именно так, а не иначе. Вам просто не в чем себя упрекнуть! В любой ситуации вы выдаете максимум возможного. Вы всегда делаете лучшее, на что только способны в данный момент.

Давным-давно, когда нравы были попроще, когда людей не захлестывало информационной лавиной, нечто подобное говорил своим ученикам Будда. И сила этой простой формулы была настолько велика, что многие слушатели обретали просветление сразу, так сказать, не отходя от кассы.

Каждое действие совершенно! Скажите себе это еще и еще раз. Повторяйте это каждый раз, когда вы вспоминаете прошлые «неудачи» и «ошибки». Они не были лично вашими неудачами и ошибками. Вы поступили единственно возможным способом. Вы всегда будете поступать единственно возможным способом.

Пришло время выдохнуть и расслабиться. Пришло время отпустить ярмо сожаления, пришло время перестать упрекать и винить себя.

Подумайте, что происходило, когда вы не достигали желаемого. Когда вы принимали решение, а потом оказывалось, что выбран был не самый лучший вариант. Вы на самом деле можете справедливо себя упрекнуть в этом? Нет! В тот момент ваш выбор мог быть один, и только один. Точнее сказать, выбора попросту не было.

Представьте, что два равных по силе шахматиста сели за доску. А теперь уберем у одного из них половину его фигур. Просто из спортивного интереса, чтобы посмотреть сколько он сможет продержаться против заведомо превосходящего противника.

Что произойдет? Бесспорно, наш испытуемый проиграет. Он начнет сражаться с энергией и яростью дикой кошки. Он покажет лучшее, на что способен, он будет трепыхаться из последних сил, но медленно сдавать свои позиции под превосходящим натиском. И вот все кончено, он проиграл. Мы можем упрекнуть его в этом? Нет, он сделал все возможное в такой ситуации, и этот проигрыш может дать ему больше опыта, чем все его победы до этого.

А что с нашими проигрышами? Мы тоже были в точно таком же положении, как этот шахматист. Обстоятельства оставили только половину фигур на нашей доске. И в этой ситуации мы сделали все, что могли. Все наши решения были безупречны, каждое действие было совершенно!

Глава 2. Эмоции: чистая химия и немножечко электричества

– Но как же нам стать счастливыми? – спросили ученики Мастера.

– По возможности ингибируйте обратный захват серотонина, – ответил он.

И все офигели, просветленные.

По Павлу Иевлеву

Пришло время поговорить об эмоциях. В конце концов, вся психология неизбежно упирается в них. Если отбросить в сторону все второстепенное, то ее главная задача будет звучать так: «Как сделать человека счастливым?».

А что же все-таки такое удовольствие, радость, счастье?

Давайте для начала попробуем определиться с формулировкой. Сделать это крайне важно, ведь если мы смутно представляем себе предмет наших размышлений, то ждать от них умозаключений, впечатляющих безупречной логикой, трудно. Но не тут- то было: мы сразу сталкиваемся с тем, что даже определение счастья и благополучия очень сложно уверенно произнести.

Попробуйте-ка сами! Обычно я слышу что-то вроде: «Ну, не знаю, это когда я чувствую себя хорошо. Когда я всем доволен, когда испытываю радость, когда меня ничего не тревожит, и я ощущаю что-то приятное». Возможно, что и у вас получилось что-то похожее, если, конечно, вы не выпускники философского факультета.

Проблема в том, что мы утыкаемся в закольцованное определение, которое как бы пытается выразить само себя: «Счастье – это когда я счастлив». Так мы далеко не уедем, друзья! Придется поднапрячься и таки сформулировать, что же такое счастье. И, по возможности, использовать для этого понятные критерии.

Давайте для начала еще раз вспомним, что все наши ощущения, чувства, мысли – это продукт и результат работы нашего мозга. В кондиционированной прохладе лабораторий высоколобые умники в белых халатах с неистребимым любопытством изучают то, как наши органы чувств доносят информацию до командного центра. Рассматриваются различные этапы обработки данных: как сначала поток импульсов в наших анализаторах отражает воздействие внешней среды, как он потом трансформируется в паутине нейронных связей. Последняя и выступает для мозга внутренним аналогом окружающей реальности.

Процессы, спору нет, очень увлекательны и невероятно сложны. Так, например, ученые еще не договорились до конца о том, насколько сильно соответствие между формой наблюдаемых объектов и тем, в виде каких структур активируются нейроны зрительной коры. Казалось бы логично: если мы видим яблоко, то это значит, что и внутри нашей головы нейроны должны выстроить трехмерную модель этого яблока.

Так, да не так! Некоторое подобие есть, но оно не слишком-то очевидное. Глядя только на то, как активируются зрительные отделы мозга, мы вряд ли поймем, на что именно смотрит человек в данный момент [3].

Некоторое сходство есть только для очень простых и грубых структур: исследования на кошках установили весьма приблизительное подобие. Если царапучий зверек смотрел на чередующиеся полосы, то и нейроны его зрительной коры тоже активировались полосками.

Подобные работы объединяет одна особенность: мозг рассматривается в них как некий аналог бесстрастной машины. Вот в нее информация поступает, и вот она потом обрабатывается. В спорах о нюансах того, как именно это происходит, еще сточится не одна тысяча клавиатур, но, на мой взгляд, наиболее убедительная версия изложена в модели Джефа Хокинса «память-предсказание» [4], которую я всем интересующимся с удовольствием рекомендую.

А нас с вами сейчас гораздо больше интересует другое: не то, как мозг воспринимает информацию, а то, что мы при этом чувствуем, какие ощущения и эмоции мы при этом испытываем. Именно в их плоскости лежат все те сложности и радости нашего существования, которые волнуют каждого из нас больше всего.

И, немного забегая вперед, вот еще один немаловажный для нас факт: восприятие ощущений и чувств происходит раньше, чем формирование мыслей и их осознание. Например, когда человек воспринимает опасность или чувствует что-нибудь приятное, физиологический ответ на это происходит намного быстрее, чем осознание самого факта возникновения этих чувств [5].

Какова же природа наших эмоций? Ответить сходу так же непросто, как и дать определение счастья. Чтобы опять не упереться в циклическое: «Эмоции – это когда мы чувствуем радость или грусть, волнение или удовольствие», давайте посмотрим, какие же естественные процессы и явления связаны с нашими чувствами. А начать, друзья, нам придется издалека. Ну прямо очень издалека. С того момента, когда 4 миллиарда лет тому назад на Земле зародилась жизнь.

И да, у нас есть все основания полагать, что она зародилась, а не была создана кем-то. Последние эксперименты медленно, но верно приближают нас к пониманию того, что отдельный набор химикатов, тех самых «порошков в пробирках», при определенных условиях может образовать качественно иную структуру, которую мы назовем живой.

Штука в том, что понимание принципа самопроизвольного зарождения жизни для нас крайне важно. Ведь это первое звено логической цепочки, закономерно приводящей к механизмам эволюции. А без понимания эволюции мы не преуспеем и в понимании процессов, управляющих нашим поведением. Такие дела.

Еще в 2011 году произошло событие, которое ряд ученых склонен оценивать как жирную точку в теории самопроизвольного появления жизни из неживых элементов. Блестяще сработали экспериментаторы Токийского университет. Им удалось искусственным образом – из набора органических веществ – создать клетку, которая полноценно функционирует и может самостоятельно размножаться. Сам по себе процесс деления – уже огромное достижение. Но биологи уверены, что это – только первый шаг.

Самое важное, что удалось добиться полноценного деления клетки, так как это происходит в естественных условиях. Вместе с оболочкой отделившаяся дочерняя клетка наследует от материнской полный набор ДНК. А это вся информация, благодаря которой она обладает теми же функциями. Конечно, это еще нельзя назвать живым существом, но базовые механизмы очень схожи.

Этот процесс можно понаблюдать на видеозаписи эксперимента. Отчетливо видно: удовлетворив аппетит, выращенная в пробирке искусственная частица начинает вести себя как живая. Процесс деления будет продолжаться до тех пор, пока не иссякнет пища.

Успех японцев называют научным прорывом. Считается, что они воссоздали модель протоклетки – в теории эволюции она до сих пор оставалась белым пятном в понимании цепочки появления жизни на нашей планете.

То, что японским ученым удалось создать в лаборатории, больше похоже на простейшие формы, которые на Земле появились миллиарды лет назад. Конечно, высокоорганизованным существом эту клетку сейчас не назовешь, но если ей предоставить сотни миллионов лет эволюции, то вполне возможно, что она превратится в нечто большее, чем капелька однородной биомассы [6].

Все перечисленное, спору нет, крайне интересно, но при чем здесь, спросите вы, наши эмоции? А очень даже при чем, друзья! Наши эмоции и чувства в такой же степени управляют нашим поведением, в какой поведением простейшего организма управляет наличие по соседству с ним питательных веществ! Да, конечно, это несопоставимые по уровню организации системы: человеческий мозг и одноклеточное существо, – но процессы, заставляющие наш мозг принимать решения, ничем принципиально не отличаются от процессов, двигающих автономную клетку к пище или в сторону от опасности.

Все решается на уровне простого химического взаимодействия: компоненты белков, из которых состоит живая клетка, вступают в химическую реакцию с одними веществами и как бы уклоняются от взаимодействия с другими, которые способны их разрушить.

Помните описание опытов с амебой из школьной программы? (Опять школьная программа?! Друзья, не переживайте, это не скрытая реклама курсов подготовки к ЕГЭ, я обещаю!) Даже у такого простейшего одноклеточного уже есть так называемая раздражимость – способность реагировать на сигналы из внешней среды. Без всякой нервной системы амеба отличает съедобное от несъедобного и обволакивает, захватывает пищу ложноножками. Она уползает и прячется от яркого света, постепенно сжимается и втягивает свои «щупальца», если рядом оказывается вредный для нее раствор соли.

Миллиарды лет эволюции – последовательность небольших, едва уловимых, но накапливающихся изменений постепенно трансформировали эту простейшую раздражимость одноклеточных в сложнейшее синаптическое взаимодействие нейронов нашей нервной системы.

Понимаю, что исчислять свою родословную от такой мелкой и туповатой скотинки, как протоамёба, не слишком то лестно: уж больно непрезентабельна, но факты – вещь упрямая! Да, безусловно, наша сложность совсем другого порядка, но базовые механизмы остались ровно те же самые: если молекулы одного соединения могут вступить в реакцию с молекулами другого, то – вуаля! – есть реакция и нейрон вырабатывает импульс, который сейчас приводит в движение мизинец вашей левой ноги.

Именно так: наша нервная система, наш мозг – это такой своеобразный химический компьютер. Помните строение нейрона в общих чертах? Когда нервный импульс продвигается по аксону и достигает его окончания, он активирует находящиеся там синаптические пузырьки. Это такие маленькие шарики, в которых содержатся особые химические соединения – нейротрансмиттеры. При стимуляции пузырьки выпускают эти самые нейротрансмиттеры. Они тут же захватываются молекулами воспринимающего нейрона и подходят друг к другу примерно так, как кусочки разрезной головоломки или ключ к замку. В результате сцепления двух молекул по принципу «ключ-замок» изменяется активность воспринимающего нейрона. Некоторые медиаторы оказывают на нейрон возбуждающее действие, а некоторые, наоборот, тормозят его активность.

Вот точно такую же химическую природу имеют и наши эмоции. Возникновение любой эмоции основано на активности разных биологически активных веществ и их взаимодействии. Знак и качество эмоций, их интенсивность определяются взаимоотношением норадренергической, дофаминергической, серотонинергической, холинергической систем, а также целой толпой гормонов и нейропептидов.