
Полная версия
Сборник рассказов «Клан „Старый жёлудь“»
– Не называйте меня так, – девушка ещё больше покраснела, – только не вы.
– Понимаю, – мастер улыбнулся, – наедине буду называть вас Виктори.
– Хорошо, – кивнула неожиданная посетительница, – и от имени своей матери – правящей королевы Шинэмор прошу вас, Алексей Стариков, принять предложение о переезде на объединённые земли под личный протекторат её Величества. В качестве благодарности за моё спасение вам положен надел земли, поместье, содержание и…
– Подожди-подожди, девочка, – старик протянул морщинистую ладонь и накрыл подрагивающие пальцы новоиспечённой королевы, – земли, поместье – это всё хорошо, благодарствую. Но вынужден сразу отказаться.
– Но почему? – Виктори отчаянно схватилась за руку, которая совсем недавно спасала её от смертельной опасности, – почему вы отказываетесь от королевской милости?
– Она мне не нужна, – старик по-отечески улыбнулся совсем ещё девчонке, – у меня всё есть, а беспокоиться о богатстве и наследстве для потомков… Так и семьи-то у меня никогда не было.
– Моя бабушка, хорошо вам известная, ныне покойная королева Нэрмоа, – Виктори нервно облизнула пересохшие губы, – просила передать вам письмо сразу, как вас встречу. И я выполняю её последнее желание…
– Благодарю, – брат Стар едва просипел в ответ и сжал драгоценный бумажный конверт во враз ослабших пальцах, – благодарю…
– * *
Мастер с тяжёлым вздохом спешился, решив дать долгожданный отдых верному другу. Обратная дорога была долгой и трудной. Давнишние ранения давали о себе знать, тело просило пощады. Но кожевник без сочувствия, не давая расслабиться уставшему организму, держал путь домой.
Саннвер, сколько ни старался, так и не смог воспрепятствовать его отъезду. Виктори же каждый раз смотрела с немой мольбой и слезами в глазах.
Старик не выдержал и, едва почувствовал силу в измождённом эмпатическим донорством теле, ранним утром, не прощаясь, покинул гостеприимную резиденцию правителя Сангвитерры.
Брат Стар обессиленно опустился на скатку плаща, что бросил под молодое дерево, выросшее на краю лесной опушки, щедро обласканной солнечным светом. Неспешно начав перекус, в который раз извлёк из внутреннего кармана кожаной куртки письмо бывшей правительницы королевства Шинэмор, ныне покойной её Величества Нэрмоа…
Устало прикрыл глаза, смежив тяжёлые веки. Непрошеные слёзы послушно испарились, ловко стёртые тёплой солнечной ладонью. Бабье лето этой осени радовало затяжными жаркими днями и томными вечерами, когда хотелось подольше провести время на улице, вдыхая терпкие грибные ароматы и радуясь буйству разноцветий желто-охристой палитры.
«Когда твои дочь или внучка попросят о помощи, не откажи им, любовь моя…»
Эти строки когтистой лапой потустороннего монстра вонзались в его сердце, кромсая на мелкие кусочки, разрывая на части лёгкие и аорту. Душа, что клокотала и бурлила, стремясь разорвать костяную клетку груди, безотчётным криком сдавливала горло.
Но Стар молчал. Молчал, не в силах выразить, излить, извергнуть из себя в этот мир миазмы своей истерзанной души. Гниль и плесень, что долгие годы копились внутри, страдания и неприятие, безысходность и отчаяние – всё это смешалось в нём со светом, пронесённым сквозь года, сквозь события его непростой жизни.
Почти пятьдесят лет он пытался принять, что он, совсем ещё мальчишка, по неизвестной причине был отторгнут из собственного мира и помещён в этот, похожий на то ли компьютерную игру, то ли страшную сказку.
И вот, пройдя горнило боевых сражений, тайных операций, предательства и воинского братства до гробовой доски, ставший мастером кожевенных дел в клане, он оказался отцом взрослой дочери и венценосной внучки. Воистину! Ради такого коленца судьбы стоило попасть в тёмное фэнтези.
«Не откажи им, любовь моя…»
Брат Стар, до двадцати лет с хвостиком Алексей Стариков надсадно рассмеялся, потревожив смехом, перешедшим в лающий кашель, привычную атмосферу леса.
Чем мог помочь идеальный донор собственной внучке? Таких, как он, в этом мире не существует. Даже не зная о родстве, он не мог отказать ни королю, ни внутреннему Альтер эго в спасении человеческой, или почти человеческой души.
Но он постарел, устал от интриг и сплетен, укрывшись от всего суетного за смрадной пеленой, источаемой посёлком кожевенников. И Герко, его ждёт мелкий воспитанник, которого надо обучить не только мастерству, но и азам взрослой жизни.
А, впрочем, постаревший Лёха знал, что это ещё не всё, и приключения, как ни прячься, всё равно, настигнут. Ну, а пока он доберётся до дома, бросит уставшие кости на тёплый топчан, покрытый мягкой кучерявой шкурой. А после доброго сна без кошмаров и воспоминаний он отправится в мастерскую, где погрузит руки в меловой порошок и прикоснётся к гладкой поверхности будущего пергамента.
Теперь этот мир точно его. Он не одинок. И даже готов расцеловать, пуская скупую умильную слезу, отвратную зубастую морду потусторонней твари. Ибо благостное настроение старого мастера ничего не могло испортить.
Брат Стар, надсадно крякнув, взобрался в седло. Пожевав губы, смачно сплюнул застрявший меж щербатых зубов кусок вяленого мяса. И молодцевато пришпорив коня, двинулся вперёд по тропинке, петляющей в лесной чаще.
Александр Винников
ЛЮДИ ВСТРЕЧАЮТСЯ

Иллюстрация Сергея Кулагина
Ночь выдалась душной, и я открыл настежь окно двухместного номера. Сосед по койке, которого ко мне подселила комендантша санатория, крепко спал и громко храпел, иногда причмокивая пухлыми губами. Это всегда меня раздражало, моя нервная система была на грани срыва, и я решил сегодня же приобрести беруши.
Короткая летняя ночь подходила к концу, когда сквозь сон послышалось бренчание гитары. Было пять часов утра. Что за сумасшедший в такую рань вздумал продемонстрировать свой талант? Я поднялся с кровати и выглянул в окно. У берега моря на деревянном лежаке сидела длинноволосая девица с гитарой в руках и горлопанила на весь пляж: «Люди встречаются, люди влюбляются, женятся. Мне не везёт в этом так, что просто беда!»
Моему возмущению не было предела! Я хотел было разбудить соседа, чтобы поделиться с ним своим негодованием, но, взглянув на его мятую небритую физиономию, понял, что от него не будет никакого прока.
Выбежав в одной пижаме в холл гостиницы, я обнаружил дрыхнущего на диване вахтёра. Ещё один спящий красавец! Ладно, сам разберусь со смутьянкой.
Я вышел на пляж санатория и посмотрел на окна гостиницы. Хоть бы одна мордень высунулась наружу! Нет, все ещё крепко спали, и пение молодой особы им ничуть не мешало. Шок! Неужели только меня беспокоит нарушительница порядка и режима дня?
Стараясь незаметно подкрасться к хулиганке, благо она сидела боком к гостинице, я обо что-то споткнулся и упал лицом в гальку. Я приподнялся, вытер лицо и увидел, что гитаристка смотрит в мою сторону и ослепительно улыбается. И только сейчас я рассмотрел, что на красавице ничего не было надето, и вместо ног у неё рыбий хвост, покрытый изумрудной чешуёй. Но меня почему-то удивило не это, а то, что она блондинка. Насколько я помнил из сказок, у русалок волосы зелёного цвета.
Морская прелестница послала мне воздушный поцелуй, и, изловчившись, нырнула в море, вся, сверкая в лучах утреннего солнца. Я подошёл к лежаку, посмотрел вслед уплывающей ундине, поднял гитару и вернулся в свой номер.
Плотно позавтракав, я захватил инструмент и отправился с ним к директору санатория. Пышногрудая средних лет начальница с нескрываемым интересом выслушала мой рассказ, взяла шестиструнку и внимательно изучила гэдээровские переводные картинки на ней.
– Знакомый инструмент, – выдала она, беря трубку телефона. – Леночка, принеси мне из архива списки курортников десятилетней давности за июнь.
Спустя некоторое время в кабинет вошла секретарша с папкой в руках.
– Вот, Изольда Юрьевна, то, что вы просили, – положила она документы на стол.
Изучив бумаги, директор здравницы поведала мне историю.
– В 1973 году в санатории произошёл несчастный случай, если это происшествие так можно назвать. Вы сами понимаете, что на курортах часто случаются любовные романы, и нередко с людьми, уже состоящими в браке. Так вот, десять лет назад у нас отдыхал женатый ловелас, который влюбил в себя молодую даму. Хотя, в личной карточке было написано, что он холостяк. Но это неважно. Мужчина водил её на танцы, в ресторан «Старый Жёлудь», расположенный на территории пансионата, пел баллады под эту гитару. В общем, совсем вскружил голову нашей глупышке. В последний вечер он «признался», что у него есть жена и дети, и ни о каком продолжении их отношений не может быть и речи. Алёна Синичкина, так, кстати, звали девушку, схватила первое, что попалось под руку, а это был булыжник, и со всей силы ударила любовника по голове. Казанова свалился в кусты, а Синичкина, не забрав свои документы, куда-то исчезла. Одни говорили, что видели, как она бросилась с обрыва в море, другие – уехала на автобусе в неизвестном направлении. Дон Жуана в скором времени обнаружил дворник и вызвал скорую помощь. Мужчина после выписки из больницы тоже куда-то пропал. Короче, милиция так ничего и не выяснила. А девушка, которую вы описали, очень похожа на неё.
Изольда Юрьевна достала из папки фотографию, на которой на фоне гостиницы позировала группа отдыхающих, и показала мне её. В одной из особ женского пола я с лёгкостью узнал русалку, которую видел ранним утром.
– Да, а в каком номере вы живёте?
– В двадцать пятом, – ответил я, ошарашенный рассказом.
– Какое совпадение! В этом номере проживал Антон Петрович Сидоров, бросивший Синичкину!
Я оторопел. Меня зовут Антон Сидоров! Но десять лет назад я слыхом не слыхивал об этом санатории и никак не мог оказаться здесь. К тому же у меня никогда не было семьи, и вряд ли при всём моём старании меня можно назвать ловеласом.
Несколько следующих дней у меня не выходила из головы история, рассказанная Изольдой Юрьевной. Я почему-то стал всматриваться в лица незнакомых мне женщин, отдыхавших в санатории. Во время приёма хвойной ванны мне показалось, что кто-то гладит мои ноги. А когда я плавал в бассейне с минеральной водой, то увидел, что мне навстречу плывёт Алёна Синичкина и поднимает брызги хвостом. Естественно, это было лишь виденьем.
Поделиться своими мыслями было не с кем, так как мой сосед исправно закладывал за воротник и вставал с постели только затем, чтобы сбегать в город в магазин за очередной порцией алкоголя.
В свободное от процедур и мероприятий время я иногда брал в руки гитару и вспоминал аккорды песен, которые пел ещё в школьном ансамбле.
Срок путёвки истекал, и я решил напоследок постричься в местной парикмахерской. Импозантный цирюльник усадил меня в кресло и привычно спросил:
– Как будем стричься?
– Я думаю, под полубокс.
– Я бы вам не советовал такую причёску. Давайте лучше под канадку. С ней не так будет заметен шрам на вашем затылке, – посоветовал мастер.
Глаза мои округлились.
– Какой шрам? У меня никогда не было никаких ран на затылке!
Парикмахер поднёс к моей голове второе зеркало, и я увидел в его отражении на большом зеркале небольшой рубец.
Свежеподстриженный, я ближе к вечеру забрал у секретаря документы, собрал чемодан и погладил рубашку.
Ночью я не сомкнул глаз, и чуть рассвело, надел костюм, взял в руки гитару и вышел с ней на берег моря. Солнце чуть поднялось над морем, но, несмотря на всю красоту летнего утра, на душе отчего-то было противно.
«Если любовь не сбудется, ты поступай, как хочется», – затянул я и вскоре заметил, что кто-то по водной глади стремительно приближается ко мне, как дельфин, то пропадая, то возникая над поверхностью воды. Отблески восходящего солнца мешали рассмотреть, кто это был. И вдруг у самого берега из моря выскочила русалка Алёна Синичкина и всем телом навалилась на меня. Гитара полетела прочь, а мы упали на гальку. Девушка схватила меня за лацканы пиджака и томно произнесла:
– Сидоров, женись на мне!
Разум мой помутнел, а искусительница впилась своими влажными устами в мои дрожащие губы.
Григорий Родственников
САМОСБОР. «РЕВОЛЮЦИЯ»

Иллюстрация Григория Родственникова
О франшизах S.T.A.L.K.E.R и МЕТРО-2033, наверное, слышали все. А вот о мире САМОСБОРА знают не многие. Тем не менее у этой новой игровой системы уже достаточно много фанатов. Что же это такое?
Самосбор – это мир гигантской хрущёвки, сколько в ней этажей никто точно не знает. «Хрущ» или «Гигахрущ» разделён на блоки и в каждом своя жизнь. В бесконечном здании имеется управляющая всем партия, о которой мало что известно. Мир в целом находится в состоянии, напоминающем Советский Союз, хотя допускается футуристическая техника и роботы. Люди живут в постоянном страхе перед смертью и непонятным явлением, Самосбор, который проявляется по разному: болезни, мутации, катаклизмы и прочее. Уничтожением последствий Самосбора занимаются ликвидаторы.
Франшиза появилась в 2018 году и продолжает собирать поклонников этого нового постапокалиптического жанра.
Радио у меня не работало третий день. Хотел ещё вчера вызвать электрика, да усталость помешала. Так навкалывался за смену, что еле до койки дополз. Не думал, что растить картофель требует таких немыслимых физических и психологических усилий. Хотя к усталости мне не привыкать. В бригаде ликвидаторов, бывало, по трое-четверо суток не спал. Но это в прошлом, сейчас я уже год как гражданский.
Так, вот про радио… Включилось само собой, да ещё на всю громкость. Я аж подскочил от неожиданности, скатился с койки и зашарил по полу в поисках оружия. Смешно. Год не служу, а рефлексы никуда не делись. Глянул на датчик самосбора на запястье – чисто, экран мерцал ровным зелёным светом. С трудом поднялся. Без одной ноги шустрить, как прежде, не получается. Но новый протез пусть подождёт. Сейчас деньги на другое нужны, на Лизоньку. Произнёс её имя, и в душе потеплело. Я усмехнулся. Сорокалетний солдафон, а вздыхаю и мечтаю о любви, как зелёный пацан. И зачем я только её встретил? Столько баб в нашей «хрущёвке», а меня эта приворожила. Копаю проклятый картофель, опрыскиваю, сыплю сидераты и прочие фосфаты, а всё о Лизе думаю. А самое смешное, что этот ненавистный картофель и собираюсь ей презентовать. Хочу, чтобы она от удивления распахнула карие глазёнки, маленькими ручками всплеснула. А я бы сказал: «Плёвое дело. В следующий раз куплю тебе натуральные яблоки».
Это меня мой сосед по этажу, Иван, научил. Тоже из бывших. Только он уже двенадцать лет как списан в резерв. Во время самосбора правой руки лишился. Только зачем ему она, если по жизни левша. Но у военного ведомства закон – раз калека, пошёл в задницу. Мужик серьёзный, рассудительный, а в интимных делах дока. К нему тётки даже с другого блока бегают. Он меня и надоумил: «Запомни, Серый, любую женщину охмурить можно. Во-первых, ласка. Во-вторых, подарки. Говори ей комплименты, мол, какая она красавица, да какая фигура у неё аппетитная, да какие глаза бездонные. Они же ушами любят. Но одних слов мало. Её купить нужно. На подарки бабы очень падки. Дорогие безделушки, деликатесные вкусняшки – ни одна не устоит. Даже если она по внешности богиня, а ты козёл кривоногий…»
Я, конечно, не козёл, рост 190, накачанный, ноги… нога ровная… Вот только в ласке не специалист. Пытался Лизе чего-то подобное втюхать. Говорю, глаза у тебя такие добрые, маленькие, как у ребёнка…
Так она на меня как на придурка глянула и пошла прочь. Под ручку с зоотехником. Тот, конечно, при деньгах – кормовых крыс разводит. Куда мне до него. Но сдаваться не собираюсь. Картошка – это первый шаг к завоеванию любимой. Потом яблоки. А уж ананасом добью. Недавно в оранжерее вырастили, денег стоит немерено, но, говорят, вкуснее нет ягоды.
По радио орали новый гимн нашего коммунистического тринадцатого блока. Слова какие-то дурацкие, но правительству виднее. Только громкость нужно убавить. Я заковылял на кухню к радиоприёмнику, и в этот момент в дверь позвонили. Кого это принесло в такую рань? Закон гигахрущёвки прост: «Дверь без необходимости никому не открывать. Самосбор не дремлет»
Но бывают исключения из правил. Всю жизнь взаперти не просидишь. Тем более, недавно на этаже комитет распорядился поставить охрану – двух парней из корпуса быстрого реагирования в полном боевом оснащении. У них такие штучки в арсенале, что мне и не снились. И это правильно, что поставили. На нашем этаже туннель в технический отсек. А его нельзя без присмотра оставлять.
Подошёл к двери, припал к глазку. На площадке тощий дрищ околачивается. В руках какой-то предмет. На оружие вроде не похоже. Хотя, кто знает, наука на месте не стоит. Вдавил кнопку «переговорника»:
– Что вы хотели?
– Вас приветствует информационная служба «Старый жёлудь».
– Не знаю никаких желудей. Ни старых, ни новых.
– По поручению комитета компартии тринадцатого блока собираю подписи жильцов…
Радио за спиной так громко орало, что я с трудом слышал пришедшего.
– Мне нужен Корельский Сергей Юрьевич… поставьте, пожалуйста, подпись…
А ведь и впрямь дрищ держит в руках папку. Одет в клетчатую рубаху, карманы небольшие – не оттопыриваются от посторонних предметов. Штаны в обтяжку, как у стиляги. Правда, ремень широкий… если сзади ствол засунуть… Нет, не похоже, что вооружён. Да и охранники пропустили…
Надавил на ручку гермозатвора, дверь щёлкнула и с шипением распахнулась.
Дрищ заискивающе улыбнулся:
– Разрешите войти, Сергей Юрьевич?
До чего этот чиновник на крысу похож. Уши большие, глазки – бусинки, нос хрящеватый длинный. Похожих грызунов Лизкин зоотехник на корм нашему блоку разводит. Только те безмозглые, а у этого на тощей морде высшее образование написано.
Вошёл и сразу приступил к делу:
– Где мы сможем подписать документы?
Я повёл его на кухню, усадил за стол, предложил чаю из жёлтого мха.
– О! Из жёлтого?! Не откажусь! – потёр он сухонькие ладошки. – Разговор не быстрый.
Я хмыкнул. Какие нафиг разговоры? Нашим бюрократам главное – подписи собрать, а что думают обитатели «хруща», их мало интересует.
Интересная у дрища папочка. Явно, что кожаная. Светлая, гладкая. Вещь недешёвая. Стильная, конечно, только как ему такую носить дозволили? По регламенту папке положено быть красной и картонной, со звездой…
– Сергей Юрьевич, вы не могли бы убавить громкость радиоприёмника? А то, честное слово, по ушам бьёт, приходится перекрикивать.
– Конечно.
Я уже протянул руку, чтобы уменьшить громкость, как вдруг голос диктора заставил меня замереть на месте:
– Внимание! Экстренное сообщение! Самосбор не дремлет! Если к вам обратились люди, именующие себя организацией «Старый жёлудь», не открывайте дверь! Срочно позвоните по номеру…
Я медленно обернулся. Дрищ держал меня на прицеле пистолета. Значит, всё-таки сзади за ремнём прятал…
– Я приказал вам вырубить громкость!
«Вот как, он уже приказывает».
– Сядьте!
Выключил приёмник и уважил ствол, присев на табурет.
Пистолет Макарова, однако. Тяжеловат для такой тощей крысы, ручонка дрожит… Ну посмотрим, что скажет этот жёлудь.
Дрищ улыбнулся:
– Не нужно пугаться. К самосбору мы не имеем никакого отношения. Видите – ваш наручный коммуникатор зелёненький. Самосбор – это неведомый Бог или дьявол. Никто его не видел, но все знают, что смерть может нагрянуть в любой момент. Мы же обычные люди, которым хочется жить по-людски. Извините за каламбур.
Я не перебивал. Даже изобразил заинтересованность.
– Нам нужны люди вроде вас.
– Это какие?
– Мужественные, опытные, сильные.
– Для чего?
– Для того чтобы покончить с коммунистической тиранией. Чтобы дать людям то, что они заслуживают – свободу!
Мне стало скучно. Опять революционер. Борец за правду. Сколько я таких повидал. Мощные лозунги, а на деле пшик и очередное разводилово.
– И кого вы представляете?
Он постучал левой рукой по папке, на которой было выгравировано нечто похожее на орех. Я вспомнил, что это и есть жёлудь. Доисторический плод, который видел в старой детской книжке.
– Мы, социалисты-монархисты, единственные, кто может прекратить бесчеловечное правление горстки разжиревших упырей. Лишить их кровавой кормушки и позволить простым людям самим строить светлое будущее…
– Постойте. Вы сказали, монархисты? Разве монархия – это не единоличное правление?
– Конечно. Но наши люди всегда верили в доброго царя. Мы дадим им такого. Честного и справедливого. Вы сами жертва бесчеловечной системы. Работали в корпусе ликвидаторов, получили увечье. И как они отблагодарили вас? Выбросили на свалку как хлам. Вы получили хоть какую-то компенсацию за инвалидность?
Я отрицательно покачал головой.
– Воот! – обрадовался дрищ. – А при нашем правлении всё будет по-другому! Никто не забыт – ничто не забыто! Мы вербуем единомышленников для будущей революции! Вы, как опытный офицер – возглавите один из отрядов! Вы сами будете творцом нового порядка!
– И много у вас единомышленников?
– Конечно! Только в нашем блоке – более трёх сотен подписей! Это только начало! Скажу по секрету, в двух соседних блоках тоже много наших сторонников! Когда наступит час «Х» – тысячи борцов устремятся…
Он так распалился, что отвёл пистолет в сторону, и я не преминул этим воспользоваться. Прижал ствол к столу левой рукой, а правой ткнул в кадык.
Дрищ упал с табуретки, задрав вверх худые ноги. А я с удивлением взглянул на свой кулак. Средний палец рассечён до крови. Что за шея у мужика, и человек ли это?
Сторонник монархии зашевелился, поднялся и сел. Лицо бледное, но глаза горят яростью. В районе адамова яблока из-под порванной кожи – тускло поблёскивал металл…
Что за хрень он вшил себе в глотку?
– Зря вы так, Сергей Юрьевич… Глупо.
Я навёл дуло пистолета ему в лоб:
– А теперь поговорим. Расскажи мне подробнее о вашем Старом жёлуде. Сколько вас? Кто руководит? Где командный центр?
– Боюсь, разговор не получится. Мне непонятно только одно: почему? Почему нищий бесправный работяга защищает власть кучки эксплуататоров?
– Потому что я присягу на партбилете давал.
– Значит, я ошибся в тебе, Серёжа. Ты тупой исполнитель чужой прихоти. Не советую меня убивать. Потому что в этом случае смерть твоя будет страшной…
– И как же ты убьёшь меня? Заругаешь до смерти?
– Не хотел раскрывать карты раньше срока, но ты меня вынудил.
Дрищ вдруг издал такой громкий свист, что у меня заломило зубы. Так вот для чего ему имплант на кадыке! Это что-то вроде преобразователя звука.
А гермодверь-то не заперта! Я – кретин! Ничему меня служба в отделе ликвидации не научила. Думал, быстро бумаги подпишу и сэкономлю на гермозатворе, батарейки ведь недёшевы.
Я бросился исправлять ошибку, но не успел. В проёме возник жуткий монстр. Двухметровое чудовище двигалось на меня, вытянув в мою сторону все четыре уродливые лапищи. Конечно, я сразу узнал пришельца – кожевник!
Этих тварей так называли не зря. Была у них одна страсть – сдирать живьём с людей кожу и хранить как трофеи. Помню, на облаве логово их накрыли. А там человеческая кожа повсюду сушится. С мужчин, женщин, детей. Девчонка из нашего взвода, новенькая, аж проблевалась. Да и меня самого мутило. На стенах кровь, гниющие человеческие внутренности и эта кожа… с руками, ногами, даже пальцами. У этих мутантов и конечности словно для снятия шкуры устроены: одна будто клешня, наподобие ножниц, другая острой костяной иглой заканчивается, на третьей скребок, а четвёртая широкая, словно лопата с зазубренным краем.
В рукопашной с этой четырёхрукой гориллой не справиться. В отделе было оружие против них. Учёные наши разработали. Кнопка номер три на панели кваркового дезинтегратора. Только когда меня из армии попёрли – оружие отобрали, ибо нефиг оно гражданским. Может, оно и верно. Вдруг с горя захочется в революцию поиграть.
Вот она твоя смерть, Серёженька. Не видать тебе отныне девочки Лизы. Она будет с зоотехником любиться, а ты будешь висеть бледной кожей в пещере чудовища.
Дрищ, видимо, прочёл на моём лице невесёлые мысли, рассмеялся:
– Передумали умирать, Сергей Юрьевич?
Я медленно пятился от монстра, пока не упёрся спиной в стену.
– Или желаете подарить моему слуге свою шкурку? Смотрите, как у него глазки горят. На вашем плече татушка ликвидатора. У него точно такой в коллекции нет.
– Вы меня убедили, – проникновенно сказал я. – Если бы сразу сказали, что вам кожевники служат – я бы не раздумывал.