Сборник рассказов «Клан „Старый жёлудь“»

Монархист издал короткий свист, и мутант, разочарованно хрюкнув, остановился. Сопел и дырявил меня красными глазками.

Дрищ побарабанил пальцами по кожаной папке. Теперь-то я знал, что это за кожа.

– Подписывайте, счастливчик!

Я проковылял к столу и взял предложенную мне шариковую ручку.

– Только пистолет сначала мне отдайте.

Я неохотно протянул Макаров, и дрищ спрятал его за ремень. Раскрыл папку, вытащил отпечатанный на машинке лист бумаги. Протянул мне.

К длинному списку жильцов нашего блока я добавил свои Ф. И. О. и поставил размашистую подпись.

Агитатор захлопнул папку и с сожалением посмотрел на меня:

– А знаете, Сергей Юрьевич, вы не такой умный, как думаете. Такие кретины и фанатики не бывают преданными революционерами. У вас всё на лице написано. Я уйду, а вы побежите стучать в комитет.

– Подпись же поставил, – угрюмо выдавил я.

– За подпись – спасибо. Мне чем больше, тем лучше. Везде очковтирательство и дутые ведомости. Только я ведь ещё в нашей организации штатным психологом подрабатываю. И вижу, кто нам будет полезен, а кто нет. Вы не только не полезны, но и вредны. Прощайте.

Он направился к выходу, бросив кожевнику:

– Шарик! Он твой! – команду сопроводил свистом.

Чудовище радостно заурчало и двинулось на меня. Я приготовился подороже продать свою жизнь.

В этот момент дрищ, уже подошедший к двери, вдруг подлетел в воздух и шмякнулся об пол. А я услышал знакомый хлопок кваркового дезинтегратора.

Мутант задрожал и осел, истекая чёрной слизью.

В комнату ввалился Иван. В майке-алкоголичке и семейных трусах.

– Серый, живой?!

– Живой! – крикнул я. – Тут какие-то козлы революцию затеяли!

– Знаю! Они по всем этажам пошли. С ними не только кожевники! Мозговиков и бешеных ежей видел!

Я подошёл к стонущему дрищу, приподнял за шкирку:

– Этот урод нам сейчас всё расскажет.

– Плевать на него! И так всё ясно! Сверни ему шею и пошли! Нужно наших спасать! На этаже ещё один дезинтегратор. Вдвоём мы их, сук, покрошим!

– Пусть пока поживёт, – решил я и связал руки и ноги агитатору скотчем.

Мы выскочили на лестничную площадку. Охранники мертвы. На батарее сушились две окровавленные кожи. Повсюду разбросана амуниция. У мусорного бачка осколки пиротехнической гранаты. Всё ясно. Ребята нарушили инструкцию и сняли защитные шлемы. Я их понимал – сутки в этом душном наморднике стоять не всякий выдержит. Наверное, дрищ швырнул «хлопушку», а кожевники доделали дело. Твари они быстрые, а парни оглушённые и слепые, ничего не успели предпринять.

Глянул на железные ворота – пневмозамки не повреждены. Стало быть технический отсек им пока не нужен. Уже хорошо.

Подобрал лежащий в кровавом месиве дезинтегратор, обтёр о штаны, нацепил на голову шлем, проверил биолокацию – всё работает.

Иван шлем брать не стал, сказал, что отстал от жизни и всё равно с новой каской не разберётся. Как был в трусах, так и пошёл в бой. Я же нацепил нагрудник и лифчик с гранатами, прихватил десантный нож – воевать, так воевать.

– Я таких штук не видел, – пожаловался Иван. – В моё время только три кнопки было, а здесь целых двенадцать.

– Но ты же правильно выбрал третью на панели. Это против кожевников. Она и против ежей с мозговиками сгодится.

Этажом выше мы нашли лишь трупы жильцов. Похоже, люди были не умнее меня. А ведь по радио каждый день напоминают, что двери лучше никому не открывать. На следующем этаже такая же картина. Разве что валялся труп бешеного ежа. Эти твари умеют швыряться отравленными иголками, и я посоветовал Ивану идти следом за мной и не высовываться.

По закрытым гермодверям можно было сделать выводы о выбранной позиции граждан хруща. Стало быть, подписали бумагу и решили сменить власть. Ладно, с ними позже разберёмся. Я зашёл в чужую комнату и позвонил по знакомому номеру. Сразу надо было это сделать. На том конце провода мне посоветовали ничего самостоятельно не предпринимать и ждать группу реагирования. Ну уж дудки! Тремя этажами выше живёт моя Лизонька, и уж её я в обиду не дам.

Дальше рассказывать не хочется. Всё, как в моей прежней жизни до гражданки: стрельба, швыряние гранат. Как же мне всего этого не хватало, думал я, ловя в прицел уродливые морды. Но лишь когда увидел Лизу, понял: нет, хватит, хочу, чтобы под боком была милая и тёплая девчонка. Хочу ходить по дому не в сапогах, а в рваных домашних тапочках, хочу есть вчерашние щи и думать, как заработать денег, чтобы порадовать любимую.

Гермодверь Лизы была открыта настежь, и у меня ёкнуло сердце. Ввалился внутрь, позабыв про правила параграфа номер пять о скрытном проникновении в помещение. Расстрелял в спину мозговика и навёл оружие на ушастого клерка. Такой же тощий дрищ, что валяется в моей квартире. Зоотехники их партиями выращивают, что ли?

Тот тотчас отбросил Макаров и задрал лапки вверх. Иван подошёл к нему и, ухватив за волосы, ударил мордой об стол. И… ножки стола не выдержали, обломились. Ну и силища у бывшего спецназовца.

– Переборщил, – расстроился Иван. – Хотел в плен взять…

Лиза и зоотехник стояли у стены, бледные, как туалетная бумага.

– Спокойно, граждане, – сурово сообщил я. – Мы здесь, чтобы помочь вам.

Иван поднял с пола папку, раскрыл, вытащил лист бумаги, хмыкнул:

– А они тоже подписали.

– А как иначе?! – заверещал зоотехник. – Мы же под давлением! Вы же видели, он не один пришёл, а с мозговиком! Так и сказал: если мы не подпишем – мутант у нас через глаза мозг высосет!

– А ты и обосрался! – рассмеялся Иван.

– Конечно! Это же не пустая угроза! Они уже скольких убили!

Я не слушал. Смотрел на Лизу, а она смотрела на меня. И молчали.

Зоотехник подхватив Ивана под локоть, запинаясь, вещал:

– Вы же понимаете, все эти подписи абсолютная глупость. Сторонников так не вербуют. Это какой-то бред и провокация! Я вообще не понимаю, какую цель они преследуют. Таким документам нет веры… А я всегда был горячим сторонником коммунистической партии…

Иван только смеялся, потом демонстративно порвал документ и со словами:

– Не ссы, Капустин, – хлопнул зоотехника по плечу. Тот шмякнулся на пол и посмотрел на бывшего вояку влюблёнными глазами.

А я наконец обрёл дар речи и сказал Лизе:

– Какие у тебя огромные красивые глаза…

– Огромные лучше, чем маленькие, – ответила она и бросилась мне на шею.

Потом мы услышали отдалённый женский крик. Я поцеловал Лизу в губы, и мы с Иваном поспешил на помощь. Сегодня мы, как и прежде, ликвидаторы. И кроме нас некому защитить граждан нашего блока. А завтра – будет завтра. Может у нас и не слишком гладкая и счастливая жизнь, но другой в нашей Гигахрущёвке пока не придумали. А значит, будем жить назло Самосбору!

Александр Михельман

КОЖАНЫЕ ДОСПЕХИ

Иллюстрация Татьяны Осиной

Опасная у нас, у наёмников, работа: то в позолоченных латах ходишь, ездишь на дорогом боевом коне, деньгами соришь, то с голым задом остаёшься, впору хоть милостыню просить, вот и в этот раз едва с поля боя ноги унёс. Да и схваткой не назвать, как есть чистый разгром. Врасплох застали, перебили всех соратников и командира нашего, тут не стыдно и за свою шкуру порадеть. Латы все изрублены, не годятся никуда, копьё сломалось, меч вовсе в чьём-то трупе остался, сохранил лишь щит каплевидный за спиной, зелёный с изображённым на нём старым жёлудем, символом ватаги славный, и то потому, что прикрывался им от стрел, а торчало их в нём изрядно. Ну, хоть наконечники соберу, продам и то благо, или починю снасть, луком обзаведусь, хоть еды смогу на ужин настрелять. Следы свои благополучно замёл, не найдут, сколько бы не старались. О будущем особо не задумывался, да и зачем, у солдата удачи есть лишь настоящее. Уцелел, брюхо набил, выспался и живи дальше, что-то да подвернётся. Правда, в этот раз, подвернулось обычное болото, со всеми «ароматами», какие положено, топкой грязью и прочим. И ведь так велико, что не обогнёшь просто так, сколько шагать придётся, неведомо. Плюнул, помолился, да и пошёл прямо с кочки на кочку перепрыгивая. И тут вижу, прямо из грязи голова торчит, точнее, череп, а на нём кожаный шлем надет, да не простой, а с символами некими неведомыми. Так-то, подобное снаряжение мало кто использует, не столь прочно, как железо, плохо гнётся и всё такое, но мой собственный ныне никуда не годится и погнут, и забрало потерялось, и дырок хватает, а мертвецу уже ничего не нужно. Но, просто так тоже мародёрствовать не хочется. Потому помолился за душу утопшего, пожелал ему посмертия хорошего, да после начал стаскивать предмет снаряжения. А у черепа вдруг глаза вспыхнули голубым огнём, да послышался голос потусторонний, жуткий:

– Вижу, хочешь ты мой шлем забрать, – начал покойник, – меж тем, даже не знаешь, что это такое, а ведь он – часть полного доспеха чудесного, предназначен убить колдуна злого, я вот пытался раздобыть недостающее, да не сумел, погубил меня недруг проклятый. Теперь перед тобой задача стоит непростая, либо закончить дело, совершить три подвига, кои я не успел, или наказан будешь, как вор нечестивый, утащу на дно, вместе догнивать придётся.

Крепко я себя обругал за глупость, да теперь выбора особого нет, или задание принимать, или сгинуть, второго, конечно, как-то совсем не хочется. Потому вздохнул тяжело и дал обещание сделать всё, как велят, а куда денешься…

– Тогда надень шлем и все знания необходимые, куда идти и чего делать, сами придут, – пояснил мертвец, – прощай, желаю удачи от всего своего отсутствующего сердца, закончить работу и обрести счастье, о котором и мечтать доселе не мог.

Честно говоря, прежде, чем облачаться в чужой шлем, хотелось его хотя бы помыть, но негде, пришлось махнуть рукой, собственный выбросил за ненадобностью, нахлобучил, и тут такая боль голову пронзила, чуть с ума не сошёл, а после понял, чего надо делать. В трёх местах на болоте хранятся: панцирь с юбкой кольчужной, поножи с сапогами, наручи с рукавицами, всё из самой лучшей и зачарованной кожи. Охраняют их три стража могучих. Первого необходимо силой взять, второму храбрость свою показать. третьего умом превзойти. Получится, а там уж злой колдун сам, лично явится на битву, опасаясь, что армию соберу, да и поведу на него, а уж тогда точно не совладает. Он бы и сейчас попытался помешать, непременно, да затеял распрю со своими соседями, а о латах в болоте позабыл совсем. Но, когда объединится облачение, почует ауру магическую, да перепугается. И уж после не зевай, добивай злыдня не жалеючи, многих спасёшь от беды, а себя в первую очередь.

Насчёт силы, тут я мало беспокоился, с двенадцати лет в солдатах хожу, с шестнадцати – в наёмниках. Уж опыта боевого достаточно, да и храбрость свою много раз доказывал, часто первым в бой шёл, а отступал последним, сегодня не в счёт, а вот насчёт ума, тут есть, о чём беспокоиться. Больше горазд команды исполнять, нежели придумывать планы, придётся потрудиться. Но, в самом конце, завсегда труднее всего, ну, приступим помолившись. Да наверняка появятся и другие проблемы, не стоит забывать о местной нечисти и нежити, точно вмешается, кто-то попробует помешать, другие, помочь, третьи просто скушать, а моя задача уцелеть, опять. В общем, поспешил в дорогу.

Разумнее всего, начать именно с панциря и юбки, для дальнейшей живучести. Куда проще сражаться, когда внутренние органы защищены. Посмотрим, что там за недруг такой могучий? Пойду направо.

Не успел я и нескольких шагов пройти, как сзади что-то шлёпнуло громко, развернулся, а передо мной нечто странное сидит, голова человеческая, но с лягушачьими глазами и пастью, конечности также жабьи, но размером с ребёнка пятилетнего, вся шерстью покрыта, одно радует, вроде не атакует, голову набок склонила, разглядывает.

– Ты ещё что такое и чего от меня надо? – я сощурился и снял щит со спины.

– Загубляйка я, из местных, а тебя как звать-величать, сын Адама? – спросило чудовище вполне человеческим голосом, – а что касаемо, зачем показался, так просто любопытно стало, снова кто-то пытается доспех добывать.

– «Снова»? – переспросил я. – И не кто-то. Называй «Старым Жёлудем», мы все так звались, кто в ватаге состоял, плюс личное прозвище, но теперь в этом смысла нет, поскольку один лишь и выжил из всех.

– Ты должен знать, кто жаждет силы, должен будет за неё платить, – монстр высунул длинный язык и облизнулся, – колдун, что боится лат, конечно, большой злодей, но он поддерживает заклятье проклятых неразрушимых цепей, которыми скована на дне болота тинная дева. Она тут давненько томится, первые сто лет клялась за того, кто её освободит, замуж выйти, вторые – стать его верной рабыней, а третьи – погубить непременно страшной смертью, потому, подумай крепко надо ли тебе такое вообще.

– Если бы ещё и выбор имелся, – я пожал плечами, – потому как если откажусь доспех собирать, да тёмного мага воевать, как есть утопят в трясине. Может, при должном снаряжении, и тинной деве не дамся. Но, спасибо, что предупредил, угостил бы чем-нибудь, да только у самого при себе ничего нет.

– О, не волнуйся, подожду, пока умрёшь, так или иначе, а потом уж и наемся непременно, – «успокоил» собеседник, – к тому же сыт, больше жажду удовлетворить своё любопытство, у нас тут веками ничего интересного не происходит, скука смертная, а ты позабавить горазд явно.

– Только держись подальше, но на виду – предупредил я, – не заставляй нервничать, а то могу и зашибить ненароком.

В общем, побрёл я, и Загубляйка прыгал тут же, словно верная собачка рядом с любимым хозяином, и вот увидел я вдали первого врага своего, и крепко так разочаровался, думал, будет чудовище какое, или воин, а там столб стоит со шлемом древним, сверху напяленным, привязан к нему шест, заменявший руки, с одной стороны, к нему щит прикреплён, с другой – цепник. Кираса кожаная, состоявшая из чешуек, да юбка кольчужная на нем же висела, болталась, словно на специальной стойке для лат, тоже рунами украшена. И тут в забрале шлема два алых глаза вспыхнули, начал столбик вращаться, да послышался, хохотнул злобный, издевательский.

– Может, сплю я и вижу какой-то глупый сон? – пробормотал я себе под нос.

Кто мог догадаться поставить чучело для тренировки воинов, среди топи, да наделить подобием жизни? Но, хочешь не хочешь, а одолевать надо, хуже, что оружия при себе нет, кроме щита, придётся рисковать. Побежал вперёд, с громким криком, перепрыгивая с кочки на кочку, приблизился к недругу, пришлось несколько раз присесть, уходя то от удара цепником, то щитом прикрыться, а скорость соперника впечатляла. Ну, ничего, мы тоже не лыком шиты. Примерился, приготовился, прыжок вперёд, щит подставил, удар оказался такой силы вражеский, едва руку не сломал, аж в глазах потемнело, зато шар шипастый в досках, твёрдой кожей обшитых, застрял намертво. Сколько ни дергал противник, освободить никак, а без этого и повернуться не может, попытался уронить меня, да на ногах крепко стою, теперь повернуть щит и как учили, нижним сужающимся концом по шлему, срывая его с чучела. Сбросил со столба и покатился он, да погрузился в тину. А я сам столб обхватил, сколько тот не пробовал вращаться, напряг мускулы, так что пот на лбу выступил, поднатужился, да и вырвал. Теперь снять свою добычу желанную. Только это сделал, как столб с поперечной палкой начал быстро гнить, прямо на глазах, пока в труху не обратился, щит же с цепником заржавели и пылью рассыпались.

– Ну, первое испытание всегда лёгкое, – подал голос мой прыгучий сопровождающий, – с ним бы любой справился, пусть и не так быстро, дальше-то куда хуже будет, силу сила ломит, а вот выдержишь ли испытание страхом?

– Кто твою образину видел, тому уж ничего не страшно, – отмахнулся я, облачаясь в кирасу, конечно же, впору пришлась, словно по мне шита. Волшебство.

Теперь надо влево идти, относительно того места, где сражался со столбиком, меж тем, вокруг начал туман собираться, все больше скрывая окрестности, куда идёшь, не видно, главное – не споткнуться. И вот послышались стоны жуткие, вой потусторонний, вспыхнули огоньки зелёные и показались мертвецы, да не простые, а мои павшие товарищи, как кто на поле боя остался, с отрубленными конечностями, без голов или стрелами и копьями истыканные, так и шли. Да ещё и бормотали нечто гневно, а скоро и слова смог разобрать.

– Ты нас бросил, оставил одних, сбежал, – говорили они, – почему не слёг рядом, или не подумал о мести убийцам, лишь спасал свою жалкую жизнь?

– Это что и есть тот страх, каким пугать собрались? – я руками всплеснул. – Придумали тоже, с вами помирать, мы не родину защищали, не свою деревню, любящих родителей, жён верных, да детей малых, сами пришли за деньги, за звонкое золото, убивать и грабить, да насиловать, и погибли от рук таких же наёмников, просто более удачливых. Наказывать некого, да и не за что, поражение, как и смерть, тот риск, с которым смиряешься, занимаясь нашим делом. Так что совесть моя чиста, уж скорее к убийцам вашим присоединился, коли взяли, чтобы и дальше зарабатывать, и вести весёлую жизнь. И каждый из вас поступил бы также, потому возвращайтесь туда, откуда пришли.

Не скажу, что являюсь каким-то там героем, но наёмник должен уметь сохранять хладнокровие в любой ситуации, а то долго не проживёт, бояться стоит того, что опасно, а если заранее предупредили, мол, пугать будут, значит, недруги и навредить не сумеют, пока не поддашься ужасу. Мертвецы накинулись, пытались зарубить, заколоть или схватить, чтобы в трясину утащить, но не могли даже коснуться. Скорее испытывал лёгкую печаль, видя такие знакомые лица, с кем так недавно пил вместе, шутил и дрался плечом к плечу. Поняв, что их усилия напрасны, покойники растворились в тумане, однако, испытание и близко не закончилось, Загубляйка принялся расти вдруг, пока не стал ростом с гору, когти походили на сабли длинные, изо рта клыки выросли, весь шипами покрылся, на кончике языка копейное остриё появилось, навис, злобно рыча, чудовище безобразное, глаза зелёным пламенем горят, но я лишь зевнул и ладонью по рту похлопал. Ну, страшен и чего, и раньше красотой писаной не отличался, будем откровенны. Надо сказать, и прежде с чудовищами сталкивался, помнится, подрядились одного огра-людоеда бить, вот там тварь была адская, шестерых наших поломал, пока главарь ему копьё в спину не вогнал, мне чуть ударом кулака голову не снёс, едва успел пригнуться, ещё бы дюйм и всё. И что фальшивка и ребёнку ясно, столь громадное существо непременно в грязь погрузилось, а нет, сидит, как на твёрдой земле. Монстр языком выстрелил, но прошёл он сквозь плоть не вредя. И снова чары продолжали действовать, теперь из тумана вышли те самые наёмники – победители, от коих убегал, выглядели, совсем как настоящие, лица грозные, мечи в руках сверкают, копья на изготовку, арбалеты наведены и готовы угостить болтами, тетивы луков натянуты.

– В этот раз молодцы куда как лучше подготовились, – я кивнул, – только чтобы такой толпой стали за одним беглецом гоняться, вместо того, чтобы убитых грабить, да победе радоваться, не поверю, мне красная цена – пара медяков, да и не помню, чтобы грешил больше остальных.

– Ты нашему воеводе копьё в бедро вогнал, – напомнил один из воинов, – умер свет наших очей, истёк кровью, а его как отца родного любили, подобного никогда не простим, приготовься присоединиться к подельникам, пёс смердящий.

– Ну, попробуйте, если настоящие, сколько смогу, с собой заберу, а нет, так и бояться нечего, – усмехнулся я.

Придумали тоже, воина боем пугать, боишься обычно перед схваткой, ну после бывает прихватывает, когда боевой раж проходит, а во время – ничего не чувствуешь, кроме ярости и желания извести недругов. Кинулся я вперёд с боевым кличем отряда, звякнули тетивы, отправляя в полёт стрелы и болты, выдвинулись копья, поднялись мечи и топоры, готовые разить, да всё мимо и сквозь меня проходило, не вредя. Но тут иное приключилось, оступился и в топь провалился по пояс, а недруги испарились, словно и не было их никогда.

Неужели теперь здесь и сгину, утону, вот сейчас как раз перепугался, да монстрик болотный, любопытный зритель, вытянул язык свой длинный, подал вместо руки, вцепился я в него судорожно, Загубляйка принялся тянуть, с неожиданной для такого небольшого существа силой, наконец, грязь чмокнула отпуская. Вылез на кочку, весь в грязи.

– Вот спасибо, – прохрипел я, – век об услуге помнить буду. Выручил, спас от смерти неминуемой, а то торчать мне тут скелетом, пока новый глупец не попадётся и не продолжит дело. Ну, коли злой колдун к тому времени сам как-нибудь не помрёт.

– Да просто жалко было, если бы представление закончилось, – болотный житель смущённо кашлянул, – ты меня изрядно забавляешь. Видать, напугать не так-то и просто, если не считать того момента, когда в болото провалился, держался стойко, но тут и первый из храбрецов не выдержал бы.

Рассеялся туман, и увидел я перед собой поножи, также из чешуек, и крепкие сапоги, немедленно облачился, правда, и свои не выбросил, ещё сгодиться могут. И снова всё подошло и сидело, как влитое. Ещё спокойнее странствовать стало, потому как почти со всех сторон защищён, однако, дальше предстояло нечто вправду сложное, придётся хитрить, да мудрить. Поспешил дальше и вскоре узрел нечто невиданное да странное: прямо среди топи стоит старик седой с длинной бородой, в зелёных одеждах, а перед ним на стойке специальной книга большая, что-то в ней незнакомец записывает, но главное, к стоечке дубина прислонена с навершием в виде кулака. И что здесь требуется?

И вот старик глаза поднял на меня, нахмурился.

– Вот и ты прибыл, обманщик, – выдал седобородый, – думаешь, раз, бесчестно завладел сапогами, так и со мной управишься с лёгкостью?

– Почему сразу «бесчестно»? – я пожал плечами. – Вроде все испытания прошёл, какие ужасы показывали – не убоялся.

– Кроме последнего, утонуть заживо, – возразил собеседник, – если бы не нечестивый обитатель болота, сейчас бы кормил пиявок своим трупом и не нарушал установленного порядка. Впрочем, мне до нарушений дел нет, пусть кому надо, тот и разбирается, поговорим о задании. Должен ты вот этой дубинкой завладеть любым способом. Сумеешь, твоё счастье, а если первым схвачу – не сносишь головы, как муху прихлопну, не успеешь и пикнуть.

– Понятно, почему вы о сапогах заговорили, – я губы облизал, – сами вон босым стоите, небось, холодно и сыро, в столь почтенном возрасте для здоровья не полезно совсем. Волшебные не отдам, пригодятся, а вот свои старые…

Взял я обувь свою, нарочито медленно и вдруг резко бросил в сторону незнакомца, тот схватил рефлекторно, а я уже вперёд прыгнул, верхней частью щита в подбородок врезал, заставил отпрянуть, нижней дубинку в сторону отбросил. Старик хотел схватить, да рука лишь воздух сцапала, а я почтенного ногой пнул в живот, оттолкнув в самую топь, потом метнулся к нужному предмету и немедленно ухватил. Повернулся, а бородатый стоит по пояс в грязи, медленно в топь погружается, лицо ужасом перекошено.

– Протяни мне дубинку, – взмолился он, – вытащи, не хочу такой лютой смерти.

– Ты же говорил, если коснёшься её, мне конец придёт, – напомнил я, – сомневаюсь, что изменилось чего-то, опять перехитрить пытаешься, как тогда, когда пытался утопить. Однако и губить не хочется, вот, возьми мой щит за ремень, он ненамного короче будет.

Ухватил старик за оружие, сжал неожиданно сильными пальцами, круша дерево и разрывая кожу, потянул на себя, пришлось выпустить, пока за собой не утянул, погрузился безумец в грязь с воем. Книга же его на стойке исчезла, остались наручи из чешуек и латные рукавицы с когтями на пальцах острыми, поспешил облачиться, только, отчего-то, не происходило ничего особенного, латы не работали. Я по ним постучал, попрыгал, пустое.

– Наверное, всё дело во втором поручении, исключительно, – предположил единственный зритель, – ты его не сам прошёл, вот и не обрёл силы соответствующей. Или чего-то не хватает, на самом деле.

Откуда-то с небес ударила чёрная молния, да прямо в меня, руны на латах засветились и послышалось злобное рычание. Поднял я голову, а надо мной какой-то мужик кружит, верхом на большой крылатой ящерице с посохом в руках, с навершием в виде драконьей головы. Судя по одежде, волшебник, лишь они так облачаются вычурно, ну и остальное о том же говорило.

– Не думал я, что найдётся глупец, решившийся собрать доспех, да против меня выступить, – заговорил всадник, – смерти ищешь, сын Адама?

– Почему сегодня абсолютно все встречные желают меня убить? – я всплеснул руками. – Хоть бы один предложил выпить по кружке эля, закусить хорошим куском мяса, отыскать пару красоток не строгого нрава. Меж тем получить доспех было не так и сложно, любой бы справился.

– Просто у остальных хватало ума даже не пытаться пробовать, кроме одного глупца, ныне покойного, да и тот тинной деве старшим братом являлся, выбора никакого не имел, – злой чародей усмехнулся, – вся сила лат в том, что на них магия не действует и только, но я-то в небе летаю, а ты внизу, ничегошеньки не сделаешь, а попробуешь – в грязи утоплю!