Миротворчество ООН: от истоков к современности

Стоит сказать, что попытки систематизации миротворческих операций ООН предпринимались и западными аналитиками. Так, сотрудники исследовательского Центра им. Генри Л. Стимсона предлагают следующую классификацию: традиционные операции по поддержанию мира (peacekeeping), многосторонние мирные операции (multidimensional peace operations), вмешательства для предотвращения гуманитарного кризиса (humanitarian intervention), операции по принуждению к миру (peace enforcement). Примечательно, что авторы данной классификации подразумевают под многосторонними мирными операциями миссии по урегулированию конфликтов внутри государств, цель которых – политическое урегулирование, восстановление институтов демократии[63].

Среди характеристик операций по принуждению к миру исследователи выделяют отсутствие согласия сторон конфликта на вмешательство, что нарушает суверенитет государства, территория которого охвачена конфликтом. В данном случае миротворцы становятся третьей стороной конфликта или присоединяются к одной из сторон, между которыми возникли противоречия. При этом зачастую происходит делегирование полномочий по проведению этих операций межгосударственным коалициям, которые возглавляют эти операции («Буря в пустыне», Сомали, Ливан, Афганистан – США; Тимор-Лешти – Австралия; Югославия – НАТО), что делает роль ООН номинальной в урегулировании конфликтов и дает карт-бланш указанным государствам на использование ооновского инструмента для реализации собственных интересов.

В связи с наличием столь разнообразных подходов у отечественных и западных исследователей к определению и классификации миротворчества целесообразно рассмотреть отдельные его виды, такие как превентивная дипломатия, операции по поддержанию мира и миростроительство. Для анализа эволюции способов урегулирования конфликтов логично применить структурно-функциональный метод, исследовав генезис отдельных видов миротворчества.

Превентивная дипломатия

Согласно определению бывшего Генерального секретаря ООН Б. Бутрос-Гали, превентивная дипломатия (preventive diplomacy) – «действия, направленные на предупреждение возникновения споров между сторонами, недопущение перерастания существующих споров в конфликты и ограничение масштабов конфликтов после их возникновения»[64]. Это понятие стало новым элементом в миротворческой концепции ООН.

Урегулированием споров до эскалации насилия занимаются различные институты ООН, выявляющие конфликтогенные регионы и предупреждающие о возможных кризисах. Превентивная дипломатия выражается в дипломатических усилиях, принимаемых с целью разрешения спорных вопросов на начальных этапах конфликта. В связи с активной деятельностью представителей миссий доброй воли и специальных представителей Генерального секретаря ООН в последние годы расширяются возможности руководящих органов организации в области превентивной дипломатии.

В рамках превентивной дипломатии осуществляется прогноз развития ситуации в потенциально взрывоопасных регионах, включая анализ глобальных тенденций, событий. Проводится конфликтологический мониторинг с целью прогнозирования развития ситуации и принятия мер для своевременной локализации кризиса.

Особое внимание проблематике превентивных акций уделяет нынешний Генеральный секретарь ООН А. Гутерреш, отмечающий необходимость отстаивания стратегической приверженности культуре предотвращения. Этот термин был введен в оборот в 2005 году, но так и не был реализован на практике[65]. В то же время А. Гутерреш акцентирует внимание на создании единой архитектуры мира (так называемый "peace continuum”), включающей в себя предотвращение и урегулирование конфликтов, поддержание мира, миростроительство и долгосрочное развитие [66]. Это говорит о том, что в настоящее время предпринимаются попытки расширить смысловую нагрузку определения понятия «миротворчество».

Эксперты Специального комитета по операциям по поддержанию мира в докладе от 2017 года делают акцент на том, что «миротворческие операции являются по существу политическими инструментами»[67], призывая «сосредоточить внимание на первоочередной роли политики, превентивных мер и посредничества»[68], что вполне коррелирует со стратегией А. Гутерреша.

В своей докторской диссертации В.Н. Ремарчук отмечает, что «составным элементом превентивной дипломатии, по взглядам ООН, является превентивное развертывание, которое включает в себя развертывание гуманитарной помощи, военного, полицейского или гражданского персонала и собственно превентивное развертывание войск, как заблаговременное размещение воинских контингентов в зоне или на границах зоны потенциального вооруженного конфликта с целью его предотвращения» [69]. Превентивное развертывание воинских контингентов, в соответствии с концепцией и практикой ООН, может осуществляться при различных сценариях: в условиях нарастающей напряженности внутри государства или на границе двух враждебно настроенных государств[70]. В истории подобные прецеденты имеются. Так, в 1992 году на границах бывшей югославской республики Македонии были развернуты 700 военнослужащих. Как отмечает исследователь Ю.В. Запарий, «голубые каски» патрулировали границы для предотвращения ввоза оружия и проникновения вооруженных формирований. ООН наряду с другими региональными организациями участвовала в переговорном процессе, направленном на развитие политического диалога между албанской и македонской общинами. Присутствие миротворцев в указанном регионе свидетельствовало о стремлении всемирной Организации поддержать мирное развитие балканского государства в непростых внешне- и внутриполитических условиях[71].

Операции по поддержанию мира

Следующий исследуемый вид миротворчества – поддержание мира (peacekeeping). Этот формат подразумевает присутствие ООН в конкретном регионе с согласия всех заинтересованных сторон и, как правило, предполагает развертывание военного и/или полицейского персонала ООН[72]. Поддержание мира призвано остановить конфликт или обеспечить режим перемирия (прекращения огня). Стоит отметить, что понятие «поддержание мира» ввели в оборот в 1956 году в период Суэцкого кризиса. С целью снижения уровня напряженности Генеральной Ассамблеей ООН было принято решение о развертывании на Синайском полуострове Чрезвычайных вооруженных сил ООН[73]. Термин «операция по поддержанию мира» не был зафиксирован в Уставе ООН от 1945 года. Впервые его использовали в ходе 19-й сессии Генеральной Ассамблеи в 1965 году[74]. Эти операции по праву считаются «изобретением» ООН.

Генеральный секретарь ООН Б. Бутрос-Гали отмечал, что до 1992 года расходы на эти операции составили в общей сложности 8,3 млрд долл.[75] Это свидетельствует о значительных финансовых затратах на операции подобного рода.

Операции, проводимые в различных условиях, обладают уникальным инструментарием, адаптированным к конкретной кризисной ситуации. Тем не менее, как отмечают отечественные исследователи, принципы проведения операций по поддержанию мира остаются неизменными: четкий и реальный мандат; сотрудничество сторон в его выполнении; последовательная поддержка со стороны ООН; готовность государств – членов той или иной организации предоставить необходимый военный и гражданский персонал; эффективное руководство из центра и на местах; надлежащая финансовая и материальная поддержка[76].

Миростроительство

Строительство мира, восстановление мира, постконфликтное миротворчество (post-conflict peace-building) – это действия, способствующие восстановлению государственных институтов и инфраструктуры, разрушенных в ходе военных действий, или воссозданию разносторонних связей между странами – участницами конфликта[77]. На практике это выражается в выявлении и поддержке структур, институтов, способствующих укреплению мира в целях предотвращения рецидива конфликта[78]. В этой связи бывший Генеральный секретарь ООН Б. Бутрос-Гали отмечал, что цель постконфликтного миростроительства – предотвращение повторения случившегося[79]. При этом используются следующие меры: демилитаризация, установление контроля над вооружением, институциональная реформа, совершенствование системы охраны правопорядка и юстиции, контроль за соблюдением прав человека, реформы избирательной и социально-экономической систем.

В последнее время наблюдается сращивание таких форм миротворчества, как операции по поддержанию мира и миростроительство. На это указывают и эксперты Специального комитета по операциям по поддержанию мира, которые выступают за включение в мандаты многопрофильных миротворческих операций миростроительного компонента[80]. Данные меры представляются оптимальными в контексте реформирования миротворческой концепции ООН, в частности применительно к урегулированию африканских конфликтов. Как известно, жители Африканского континента остро нуждаются не только в налаживании инфраструктуры и строительстве ключевых социально значимых объектов (больниц, школ и т. д.), но и укреплении ослабленных политическими кризисами институтов государства.

Анализ форм миротворческой деятельности позволяет условно разделить их на следующие категории: доконфликтное миротворчество, миротворчество в ходе конфликта и постконфликтное миротворчество. В то же время четкая классификация видов миротворческой деятельности необходима во избежание подмены понятий. Отсутствие согласованного понятийного аппарата облегчает проведение различного рода манипуляций и позволяет применять «силовое воздействие», выдавая его за классическое миротворчество. Стоит разграничить операции по поддержанию и принуждению к миру, так как стирание различий между этими двумя задачами может подорвать жизнеспособность операции по поддержанию мира и создать угрозу для жизни персонала [81].

Одним из путей решения данной проблемы видится реализация концепции, предложенной исследователем М. Нордквистом и предполагающей создание многосубъектных миротворческих операций[82]. Наряду с «голубыми касками» предлагается использовать так называемые «белые каски», включающие дипломатический и гражданский персонал, представителей гуманитарных миссий, а также «зеленые каски» – представителей военных структур государств – участников операции. Данная идея хорошо проработана с точки зрения международного права, поскольку каждая из вышеупомянутых категорий будет обладать статусом, закрепленным международным правом: «белые каски» – некомбатанты; «голубые каски» – нейтральная сила, которая находится в подчинении Генерального секретаря ООН и выполняет задачи, не выходящие за рамки VI главы Устава ООН; «зеленые каски» – комбатанты, участники боевых действий с правом на применение силы. Стоит отметить, что подключение «зеленых касок» предполагается только в случае крайней необходимости. Данный подход позволит упорядочить и конкретизировать функции миротворцев, а также пресечь попытки использования инструмента миротворчества для реализации национальных интересов государств, прикрывающихся «добрыми услугами» ООН. Подобную модель реформирования миротворческого института поддержал ряд отечественных исследователей, в частности А.И. Никитин[83].

Феномен межгосударственного сотрудничества – многомерное и сложное политическое явление. Об этом свидетельствуют различные подходы теоретических школ международных отношений к его изучению и анализу. В нынешних политических реалиях сотрудничество возникает скорее как способ реализации национальных интересов суверенных государств (получение абсолютной выгоды). Вместе с тем кооперация акторов на мировой политической арене может происходить и при выработке ответа на глобальные вызовы для человечества. В этом случае в качестве абсолютной выгоды выступает стабильное состояние системы международных отношений. Проведение миротворческих операций под эгидой ООН вполне укладывается в данную логику, поскольку оно нацелено на стабилизацию конфликтных регионов, что, в свою очередь, способствует формированию более устойчивой архитектуры международной безопасности в глобальном измерении. В то же время имеются и проблемы, требующие выработки конкретных решений для дальнейшего совершенствования миротворческого концепта. Так, несмотря на наличие большого количества определений, на сегодняшний день пока не существует единого общепринятого понятия «миротворчество». Это обстоятельство порождает дискуссии относительно видов данной деятельности. Однако необходимо отметить, что в последние годы под понятием «миротворческая деятельность ООН» подразумеваются не только операции по поддержанию мира, но и миростроительная и гуманитарная деятельность организации[84]. Обобщая подходы к формам миротворческой деятельности, следует выделить доконфликтное миротворчество, миротворческую деятельность в ходе конфликта и постконфликтное миротворчество. При этом общее увеличение количества проблем мирового масштаба, решение которых возможно только в случае кооперации государств, стимулирует дальнейшую проработку модели глобального управления. В данном контексте наиболее оптимальным решением видится реформа ООН – главного международного института, в рамках которого осуществляется межгосударственное взаимодействие.

1.2. Организационная структура и концептуальные аспекты миротворческой деятельности ООН

Миротворческая деятельность имеет единую централизованную систему руководства. Ее можно разделить на следующие уровни: Совет Безопасности ООН, Генеральная Ассамблея ООН, Генеральный секретарь ООН, командующие миротворческими контингентами, отвечающие за работу миротворцев «в полях».

Функционирование Совета Безопасности целесообразно проанализировать в рамках теории институционализированного лидерства (синтез либерального институционализма и теории гегемонистской стабильности), по которой мировой порядок есть результат сотрудничества ограниченного числа великих держав, выступающих в качестве его гаранта. Согласно данному подходу, ограниченное число государств рассматривается как небольшая группа стран, которая нацелена на перманентное взаимодействие и несет ответственность за будущее всей системы международных отношений. Компактность группы – залог ее эффективного функционирования. Помимо этого, сторонники данной теории описывают следующие характеристики группы государств: концентрация мощи, формирование идентичности и лимитированное членство, высокий уровень институционализации и формализации[85]. Как представляется, Совет Безопасности может быть рассмотрен в качестве подобной группы, в состав которой входят постоянные члены (великие державы – «концентрация мощи» и «лимитированное членство»), обладающие правом вето. Ключевую роль данного органа в контексте поддержания международной безопасности, а значит, и стабильности системы международных отношений, сложно недооценить. Любой постоянный член Совета имеет право заблокировать резолюции, например, по развертыванию миротворческих операций, что свидетельствует о наличии у ограниченного числа государств исключительной роли в принятии данных решений. Иными словами, Совет Безопасности является ключевым органом системы ООН по выработке и реализации миротворческой деятельности, эффективность которого зависит от взаимопонимания и кооперации внутри компактной группы стран – обладателей права вето.

Совет Безопасности ООН определяет сроки проведения миротворческих операций, принимает мандаты (вносит изменение в действующие) и дает разрешение, в случае необходимости, на силовое воздействие с целью урегулирования конфликтов. Работа Совета на миротворческом треке заключается в выработке политических решений и утверждении военной части мандатов миротворческих операций. Члены Совета рассматривают доклады Генерального секретаря, запрашивают мнение столиц и получают соответствующие указания. Что касается утверждения военной части мандатов ОПМ, здесь не существует универсального шаблона. Каждый мандат разрабатывается с учетом конкретной миротворческой операции и, как правило, предлагается Секретариатом ООН. По мнению некоторых отечественных исследователей и дипломатов, именно по этой причине политизация деятельности Секретариата ООН представляет собой вызов функционированию миротворческого механизма[86]. В частности, Постоянный представитель Российской Федерации при ООН в Нью-Йорке В.И. Чуркин неоднократно обращал внимание на тот факт, что должности заместителей Генерального секретаря ООН, отвечающих за политические, гуманитарные и миротворческие вопросы, традиционно остаются за западными странами – США, Великобританией и Францией[87].

Как представляется, для повышения эффективности работы Секретариата необходимо на практике соблюдать принцип ротации и предоставлять возможность гражданам других государств занимать указанные позиции в организации. Российская сторона регулярно говорит о необходимости обеспечения беспристрастности в деятельности Секретариата ООН в строгом соответствии со статьей 100 Устава всемирной Организации[88]. Министр иностранных дел Российской Федерации С.В. Лавров отмечает: «Стремясь не допустить демократизации межгосударственных отношений, США и их союзники все более откровенно и бесцеремонно приватизируют секретариаты международных организаций, протаскивают в обход установленных процедур решения о создании подчиненных им механизмов с неконсенсусными мандатами, но с претензией на право обвинять тех, кто по каким-то причинам не угоден Вашингтону»[89]. По его мнению, действующие долгие годы критерии по отбору кандидатов в органы ООН не отражают реальный вес государств в мировых делах и искусственно обеспечивают запредельное доминирование граждан стран НАТО и ЕС[90]. В свою очередь, «эти диспропорции еще более углубляются в силу системы постоянных контрактов, привязывающих их обладателей к позиции стран-хозяек штаб-квартир международных организаций, практически все из которых расположены в столицах, проводящих политику Запада»[91].

В начале XXI века, с точки зрения отдельных государств, появилась необходимость в реформировании Совета Безопасности ООН. Большинство предложений по совершенствованию работы этого органа предполагает увеличение числа постоянных и непостоянных членов СБ. План под названием «При большей свободе: к развитию, безопасности и правам человека для всех», базирующийся на Докладе бывшего Генерального секретаря К. Аннана[92], подразумевает реализацию моделей «А» или «В». Первый вариант предусматривает появление 6 новых постоянных и 3 непостоянных членов, второй – формирование 8 мест в новой категории членов СБ, переизбрание которых будет проходить каждые 4 года, а также добавление одного непостоянного члена. Обе модели реформы Совета Безопасности подразумевают его расширение до 24 членов. Подобные преобразования вряд ли будут способствовать более эффективной кооперации государств, поскольку, согласно гипотезе о числе участников международного сотрудничества, перспективы плодотворного взаимодействия уменьшаются с увеличением числа участвующих сторон. Помимо этого, выработка консенсуса усложняется при наличии большего числа участников, имеющих разные позиции по тематике переговоров. В случае необходимости принятия незамедлительных решений (учреждение миротворческой операции при возникновении кризисной ситуации) излишнее усложнение процесса ведет к пробуксовке всей системы ООН.

В контексте реформы Совета Безопасности Российская Федерация поддерживает его расширение за счет стран Азии, Африки и Латинской Америки, «отстаивающих подходы, интересы и чаяния большей части населения Планеты» [93]. При этом, как подчеркивает представитель Российской Федерации Д.А. Гильмутдинова, «в приоритетном плане необходимо исправить историческую несправедливость в отношении Африки, количество мест которой в Совете не соответствуют ни современной роли континента в международных делах, ни общему числу африканских государств»[94]. Актуальность данного предложения обусловлена тем, что большинство вопросов, рассматриваемых в СБ, связано именно с этим континентом. Вместе с тем, по мнению российской стороны, для эффективной и оперативной работы Совет должен сохранить компактность. По словам заместителя Постоянного представителя Д.А. Полянского, «оптимальное число членов Совета – немногим более двадцати… только в такой конфигурации Совет сможет продолжить оперативно реагировать на острые кризисные ситуации, а каждый его член – вносить реальный вклад в общие усилия» [95]. При этом важно сохранить право вето как «“краеугольный камень” всей архитектуры ООН, уникальный механизм, который препятствует продвижению в СБ односторонних подходов и побуждает постоянных членов искать компромиссы для выработки действенных и жизнеспособных решений»[96]. Как отмечают российские дипломаты, в случае отсутствия права вето «Совет превратился бы в орган, штампующий решения и ориентирующийся при этом на небесспорную или навязываемую условным большинством политическую линию в международных отношениях»[97].

Среди относительно новых форматов работы Совета Безопасности следует отметить так называемую «формулу Арриа», названную в честь бывшего представителя Венесуэлы при ООН. Такие заседания членов Совета отличаются своим неформальным характером и гибкими процедурами. В случае необходимости существует возможность инкогнито пригласить представителей гражданского общества или политиков для уточнения чувствительной информации. К примеру, Российская Федерация использует этот механизм для освещения обстановки в зоне СВО и фиксации нарушений международного права украинской стороной[98],[99].

В исключительных случаях угрозы мира, акта агрессии при отсутствии консенсуса в Совете Безопасности Генеральной Ассамблее передается право рассмотреть данный вопрос с целью оперативной выработки предложений по урегулированию кризиса. Данная опция закреплена в резолюции Генеральной Ассамблеи ООН «Единство в пользу мира» от 1950 года[100]. Принятие этой резолюции представляло собой попытку ограничить возможности Советского Союза по политико-дипломатическому блокированию военной операции государств – членов ООН против КНДР. Резолюция стала основой для механизма, позволяющего принимать решения на уровне Генеральной Ассамблеи ООН, без вовлечения Совета Безопасности в случае невозможности согласования единой линии его членами[101]. Это дало существенный импульс формированию концепции операций по принуждению к миру. Созданным правовым дуализмом воспользовались как минимум 12 раз, в том числе при отсутствии юридических оснований для запуска миротворческих операций[102].

Среди главных органов Ассамблеи, напрямую рассматривающих проблемы, связанные с миротворческой деятельностью ООН, стоит выделить Четвертый комитет (специальные политические вопросы и вопросы деколонизации). Остальные комитеты – Первый (вопросы разоружения и международной безопасности), Третий (социальные, гуманитарные вопросы и вопросы культуры) и Пятый (административные и бюджетные вопросы) – затрагивают проблемы миротворчества косвенно, в рамках своей узкой специализации[103]. Так, например, Пятый комитет Генеральной Ассамблеи ООН занимается вопросами, связанными с финансированием миротворческих операций[104].

Среди вспомогательных органов Генеральной Ассамблеи стоит отметить Специальный комитет по операциям по поддержанию мира (С-34), созданный в 1965 году с целью рассмотрения широкого спектра вопросов миротворчества. Комитет состоит из 157 государств – членов ООН[105]. Специальный комитет проводит ежегодные сессии с целью выработки стратегических рекомендаций по различным аспектам проведения миротворческих операций и предоставляет результаты Четвертому комитету Генеральной Ассамблеи ООН. Ежегодный отчет играет роль своеобразного «ревизорского контроля», что представляется чрезвычайно важным в условиях масштабной и многоаспектной работы.

Среди структурных подразделений ООН, компетенции которых связаны с миротворческой деятельностью, следует выделить старейший постоянно действующий орган – Военно-штабной комитет (ВШК). Задачи и функции Военноштабного комитета изложены в Уставе ООН, в частности в ст. 47[106]. Работа Военно-штабного комитета на начальном этапе осложнялась наличием непримиримых позиций его членов, что помешало выработать документы об общих принципах организации вооруженных сил ООН. С 1948 года деятельность ВШК сводилась к формальным заседаниям с периодичностью два раза в месяц. На сегодняшний день задачи ВШК выполняет Секретариат ООН. При этом у ВШК сохранились лишь консультативные функции. Причина низкой эффективности работы ВШК, вероятно, заключается в том, что в период холодной войны и гонки вооружений государства – члены ООН не всегда могли найти точки соприкосновения, что негативно сказалось на работе комитета. В рамках ВШК изначально планировалось создать постоянные автономные вооруженные силы ООН, что в нынешних условиях международного взаимодействия воспринимается скорее как утопия, нежели реальный план развития организации.

В начале XXI века российской стороной предпринимались попытки по реанимированию Военно-штабного комитета, получившие поддержку со стороны постоянного члена Совета Безопасности – Китая. В 2001 году на имя председателя Совета Безопасности было направлено письмо представителя Российской Федерации с предложениями относительно активизации деятельности ВШК[107]. Однако эта попытка не увенчалась успехом, поскольку государства – члены ООН придерживались диаметрально противоположных точек зрения по вопросу реформирования данной структуры. Так, по мнению экспертов Группы высокого уровня, «Статья 47 (Военно-штабной комитет) должна быть исключена, так же, как и все ссылки на этот орган в статьях 26,45 и 46. В нынешних политических условиях невозможно представить, чтобы объединенные начальники штабов пяти постоянных членов играли ту роль, которая предусматривалась для них в 1945 г. В пункте 258 выше мы коснулись необходимости того, чтобы Совет Безопасности пользовался более качественными военными консультациями»[108]. Однако упразднение ВШК не получило широкую поддержку стран – членов ООН. Напротив, предложения о его «разморозке» были внесены в Итоговый документ Всемирного саммита ООН в 2005 году [109].