Трилогия «Планета свиней»

Экспедитор Пяточенко задумалась.

– А в октябре пожары бывают? – спросила она.

– Очень редко, – махнул рукой Геннадий. – Тайга очищается только летом. Сейчас смотреть надо в оба, чтобы не замело… Не бойся, Борисовна, прорвёмся.

* * *

Горело три лампы, было светло. Внутри рефрижератора прохладно и заманчиво пахло мясом. Пришлось утепляться, а к запаху привыкать.

Поверх красных пиджаков чёрные волки накинули армейские ватники. Елисей Одноглазов, Яков Караваев и Роберт Варакин запахнулись в солдатские тулупы, на ноги натянули унты. Молодой лейтенант Сашка и Шалайя тоже подпоясались тулупчиками. Свиноматка опустила голову на Сашкино плечо. Иногда она вздыхала и негромко причмокивала, будто посасывала конфетку.

– Классная у тебя баба! – не упустил момент подзадорить лейтенанта чёрный волк по имени Лепец. – Я бы тоже за такую красотку здоровьем рискнул.

Сашка устал объяснять, что это не его женщина. Он уже десять раз повторил, что встретился с ней случайно и ещё вчера не знал Шалайю. Но Лепец не отставал. Подшучивал, подтрунивал. Другие волки сидели особняком. Играли в карты, немного выпивали для согрева и часто курили.

– Мы в Алдан направляемся? – спросил Яша у Одноглазова.

– Как и обещал, – ответил Елисей.

– Понятно, – кивнул Караваев. – А вот скажи, как ты шифровки наши разгадал? Ведь это совсем непросто. Или ты подглядывал за нами?

– Не без этого, – улыбнулся Одноглазов. – Работа такая. Всё шпионю и шпионю.

– Извините, а на кого работаете, Елисей? – поинтересовался Роберт Варакин.

– На Москву, на кого ещё? – просто ответил разведчик.

Московский шпион просочился в Сибирь ещё одиннадцать лет назад. Легенда была прозаична. Сам он из Омска, родители погибли, остался сиротой. Затем три курса в Тындинском военном училище, а по окончании – распределение в Якутск… Проявив себя при дворе князя, Елисей быстро продвигался по карьерной лестнице. Так дослужился до главы охраны. Когда пришло время, то есть поступил приказ – он организовал бунт, чтобы выкрасть императора Варакина. Никакой отсебятины. Ничего он не выдумывал, лишь чётко выполнял команды из центра, то есть из Москвы.

– Сначала в Алдан, а дальше дорога до Сковородино открыта. А там на поезд и прямо в столицу, – посвятил в перипетии будущих событий Одноглазов. – Для вас я сюрприз приготовил, господа, но шкуры куда-то пропали. Иначе поместили бы я вас, Роберт, и вас, Яша, в костюмы тигров-снайперов. Удобная штука, доложу я вам. Но вышло как вышло. Зато боевой комплект брони сибирского спецназа при мне.

Елисей постучал по крышке деревянного ящика, в котором лежала броня и лазерный ствол. Конечно, подобное оборудованье для военного человека имелось и в Москве, но всегда приятно умыкнуть что-то полезное из секретов соседней державы. Промышленный шпионаж никто не отменял даже в двадцать втором веке.

– Хоть бы одним глазком взглянуть на живого тигра, – вздохнул Яша.

– Не самая лучшая идея искать встречи с гибридным убийцей. Очень опасный вид, доложу я вам, – вполне серьёзно сказал Елисей и покосился на Шалайю. – Нам бы со своими проблемами разобраться. Операция «БАМ-3» оказалась на грани провала. Потому что некоторые агенты ведут себя безответственно.

Свиноматка работала на Одноглазова уже два года. Он завербовал её во дворце, когда Витольд вручал ей медаль «матери-героини» – прижучив за банальное воровство. Дама смела со стола десяток вилок, ошибочно приняв их за золотые, и высыпала в сумку целую вазу фруктов вместе с тазиком салата «оливье». Всё добро она взвалила на богатырское плечо, решив, что никто ничего не заметит.

Звание «матери-героини» открывало немало тайных дверей. Шалайя была почётной гостьей на многих торжественных мероприятиях, проходящих во дворце. Её даже приглашали на правительственные собрания, чтобы показать по телевизору, как женщину из народа – из самых его низов. Такой агент был невероятно эффективен. К тому же Шалайя оказалась с характером и амбициями. В роли вершительницы судеб она с удовольствием выполняла кровавые приказы Одноглазова, встречаясь с отпетыми убийцами.

– Я сделала всё, как вы велели. Что смогла… – Шалайя негромко хрюкнула и потёрлась ухом о щетинистое рыло лейтенанта Сашки.

– Она тоже шпион Москвы? – удивился Роберт.

– Выражение «у Москвы длинные лапы» вполне соответствует обширной агентурной сети, внедрённой нами в Стране Сибирь. Наши возможности ограничены, но весьма действенны, чтобы продвигать свои интересы.

Доктор Варакин неоднократно бывал в бывшей столице огромного государства. Он любил бурлящий суетой мегаполис. У него в Москве было много друзей. Принять реальность, что Якутск воюет с Красноярском, Южно-Сахалинском и Москвой – невероятно сложно, но таковы правила современного мира.

Роберт с интересом разглядывал Шалайю. Во дворце он видел свиней-охранников, но не общался с ними. Гигантские кабаны, которые ходили на задних лапах, а в одежде подражали людям – едут сейчас с ним рядом в одном фургоне и разговаривают на русском языке. Да кто бы мог подумать?

Поражают кабаны, а ещё больше удивляют волки, играющие в карты, словно пацаны из подворотни. Но ведь они волки! С мехом, зубами, когтями и торчащими ушами. У зверя мокрый нос, хищный взгляд. Гибрид спорит и отстаивает своё право, точно как человек. Чтобы осознать происходящее, потребуется не одна неделя.

– Сложно быть шпионом? – спросил Роберт.

– Всё просто, когда в сердце любовь, – вспомнила Шалайя свои подвиги, и её голос стал холоден и строг. – Всего рассказать не могу, потому что секретность высшего уровня… Сначала нам мешал воевода Репо. Глупый, нерешительный импотент, а не вождь. Пришлось убрать его с помощью снайпера. Конечно, сложно было контактировать с наёмниками, но подсобил тигр – имя его не называю, оттого что тоже секрет. Потом через блатных заказали чистильщика, чтобы замести следы. Гибридный рысь Тихон убил снайпера на перекрёстке и спокойно ушёл по крышам из центра. Железный малый, скажу я вам. Кабанам бы таких бойцов… Таким образом нам достался первый комплект шкуры. Второго тигра Тихон застрелил в кабаке. Всё получилось неидеально, потому что вмешался Ахлес – это сынок генерала Щербы. Но вышло даже лучше, чем планировалось. Ахлес – теперь беглец в роли подозреваемого, а Щерба труп с дыркой во лбу. Вон тот чёрный его и убил, – свиноматка показала толстым пальцем на чёрного волка.

Лепец по-звериному оскалился, прикусив петушиной колбаски.

– Нам заплатили, мадам. Ничего личного. Или ты думаешь, что я хочу убивать кабанов? Парни, скажите, мы стреляем хряков на завтрак ради забавы? – он обратился к троице волков, режущихся в карты.

Алданские замотали чёрными мордами, отрицая свою тягу к убийствам.

– Тигры… говорящие волки, боевые кабаны – какое замечательное будущее построил Роберт Варакин. Кто бы мог себе представить, что всё так обернётся? – в который раз удивлялся Яша Караваев. – Интриги, шпионы, войны и бунты. Где найти спокойное место в этом удивительном мире?

– В Москве, – улыбнулся Елисей. – У московского князя Владимира большие виды на вас, господа. Вы не представляете, сколько у нас впереди работы… столько возможностей, сколько врагов. Голова кружится от перспектив.

Доктор Варакин поёжился, кутаясь в тулупе.

– Что-то я не пойму… почему решения принимаются помимо моей императорской воли? А если я не хочу в Москву? Что тогда? Вот возьму и не поеду!

– Правильно рассуждаешь, – рыкнул чёрный волк. – Оставайся император в Алдане. Мы построим свою страну. Пойдём войной на Якутск, китайских потом захватим, затем корейских подомнём. А там и Москва недалече. Что скажешь, император?

– Ты мне брось здесь анархию разводить! – пригрозил кулаком Одноглазов. – Тебе заплатили, работа сделана – всё, давай прощаться. Живи в своём Алдане и наслаждайся помойками.

Лепец зарычал. Волки покосились на людей.

– Чихать мы хотели на твои деньги. А грязно в Алдане, потому что пойки убирать некому. Может, ты лопату в зубы и наведёшь порядок?

Елисей натужно улыбнулся. Ссориться с чёрными волками не входило в его планы.

– Ладно, парни. У меня договор с Бучем: я ему золото, он помогает Роберта сопроводить в Алдан. Всё честно, – примирительно сказал Одноглазов.

– Вот и сиди ровно, – поправил «Стечкин» в подмышке Лепец.

Возникла пауза. Волки считали карточные очки, Шалайя испускала влюблённые флюиды, Сашка поражался открывшейся правде, а люди косились на ящик, где хранилась боевая броня и лазерное оружие.

Вдруг грузовик затормозил. Двери открылись. Рефрижератор наполнился дневным светом. Волки спрятали карты и первыми вышли из машины. Следом спрыгнули Сашка и Шалайя. Люди последними ступили на заснеженную дорогу.

Геннадий Сыроежкин с дробовиком на плече осматривал поваленное дерево. Рядом с ним стояла Мария Борисовна с громадным ППШ в руках. Ремень автомата, перекинутый через плечо, помогал женщине удерживать тяжёлое оружие кабанов.

Водитель и экспедитор разглядывали препятствие. Кто-то приволок кривую сосну, перегородив путь княжеской машине.

Чёрные волки с пистолетами в лапах рассредоточились вокруг грузовика: двое с одной стороны, двое – с другой.

– Может, тебе броню накинуть? На всякий случай, – предложил Елисею Караваев. – Уж больно на западню всё похоже.

– Это не засада. Это касается только меня, – успокоил всех водитель рефрижератора. – Мои старые друзья пожаловали. Седьмой год мы уже знакомы.

– Кто такие? Чего хотят? – насторожился Одноглазов.

– Да дикие: оленеводы и охотники, не принявшие новую власть. Последние люди на земле, которым не привит препарат «Вар-250», – сказал Геннадий, посмотрев на доктора Варакина.

– Я слышал истории о живущих в тайге. Признаться, думал, что всё это байки. Поговаривают, что дикие племена состоят только из якутов, – опасливо оглядывался Елисей.

– Там всех хватает – и якутов, и эвенков, и русских. А дикими их называют, потому что не приближаются они к городам, где обитают антропоморфы. Им вера не позволяет. Но если зайти на их территорию, то неприятности обеспечены. А мы сейчас в лесу, это территория диких, – пояснил Сыроежкин.

– И что дальше? Они нападут на нас и убьют? Или всё-таки уберём дерево с дороги и поедем? – задал вопрос Яша Караваев.

– Убрать не проблема, – щурился Геннадий. – Значится, так… Сейчас мы организуем пикник. Надо разжечь огонь, приготовить еду и угостить лесных духов. Долго не задержимся. Час, не дольше.

– Ты шутишь? – возмутился Одноглазов; он спешил в Алдан; сидеть на обочине в глухом лесу совсем не хотелось.

– Да какие уж шутки… – посматривая на кусты у дороги, подтянул штаны водитель Сыроежкин. – Раз в год мой священный долг – передать диким посылку: патроны для ружья, сахар, соль, спички…

– Что-то я не пойму, они разбойничают, что ли? – спросил Роберт. – Похоже на рэкет и вымогательство. Видел я такое в детстве.

– Это не вымогательство. Это глумление над личностью, – грустно произнёс Геннадий и заорал на весь лес: – Я сегодня не один! В следующий раз приводите…

Снегопад прекратился. Даже выглянуло солнышко. Все собрались вокруг костра и жарили сосиски из петушиного мяса.

Сашка и Шалайя предпочитали далеко от людей не отходить – боялись хищных гибридов и диких из леса. Трое волков подтащили к огню громадный пень. Резались на нём в карты, словно за покерным столом. Лепец персонально для себя открыл бутылку водки и хлебал прямо из горлышка.

– В Алдан дикие вообще не заходят, – рассказывал чёрный волк, – а мы к ним тоже не лезем. Но это пока. Если Палач прикажет, мы их быстро погоним с насиженных мест.

– Никакие они не дикие. Зря вы так. Люди как люди, только заблудшие, – почему-то оправдывал лесных жителей Геннадий.

– Чего им от тебя надо? Зачем бревно вытащили на дорогу? – спросил Лепец. – В карман лапы суют, грабят тебя, а ты заступаешься.

– Не понять тебе, волчок. Это только людей касается.

– А ты расскажи, вдруг пойму.

– Ладно, только Борисовна пусть уши прикроет, – улыбнулся Геннадий.

Экспедитор Пяточенко поправила чёлочку, приготовившись к рассказу водителя. Уши не закрывала.

– Встретил я диких через месяц, как первый раз в Алдан съездил. Жму на педали, наслаждаюсь лесом и вдруг вижу – бревно на дороге. Я остановился. С ружьишком вышел, огляделся. Вроде никого. Оттащил на обочину дерево и собрался уже в кабину, как вдруг смотрю, стоят трое: маленькие, коренастые, с бородёнками… ну точно как у Шалайи. Я, конечно, струсил. Боязно мне среди необразованных людей. А один дикарь говорит, причём так вежливо: «Ружьё, говорит, давай, блять». Я ствол в снег, перекрестился. Тут второй говорит: «Патроны давай. Сахар давай, блять». Всё думаю, сейчас и машину заберут, и меня прикончат и бросят на съедение зверя. Но представляете… не убили и не оставили в лесу помирать. Забрали патроны, еду, зажигалку и ушли. Ну что делать: ограбили и ограбили, так хоть живой. Я за руль. Дальше еду. Загрузился в Алдане свежатиной и назад. Проезжаю вот это самое место, а здесь снова бревно. Выхожу из кабины и сразу к известному кусту. Я им кричу, мол, нет у меня патронов – и ружья нет! И снова появился один из прежних. Улыбался он и так хитро противным голосом говорит: «Смотри, однако, какая красивая. У нас девушка есть – хочешь её? Бери скорее, а то передумаем». Я глянул, а из куста задница женская выглядывает. Голая! Всё остальное накрыто оленьими шкурами. Лица не видно вообще! Ну как сказать нет? Я со страху согласился и оплодотворил – так сказать. Теперь каждый год в начале октября собираю коробку, еду в Алдан, вижу бревно и в лес ухожу к лысым кустам. Я думаю, что диким нужна свежая кровь для рождения здоровых детишек. Три машины гоняют за мясом, и все водители раз в год платят долг лесным людям: кто в октябре, кто в мае. Вот такая вот история, братцы.

Мария Борисовна слушала рассказ с открытым ртом. Роберт и Яша косились по сторонам, выискивая глазами тот самый куст. Листва уже осыпалась, лежал снег; страшно представить, что ждёт Геннадия на обратном пути.

– Сколько раз на дорогу брёвнышко вытаскивали? – сочувственно спросил Одноглазов.

– Это седьмой раз уже, – быстро сосчитал водила.

– Значит, блять, у тебя шестеро внебрачных детей в этом лесу? – улыбнулся чёрный волк и отхлебнул водочки.

Рассказ волку понравился, но почему-то он не верил. Человеку наврать, что волку морду почесать.

– Нет… только пятеро в этом лесу ребятишек, – твёрдо ответил Геннадий. – В прошлом го́де надо мной подшутили.

– Да ты что?! Мужика привели? – рассмеялся Лепец.

– Да брось, какого ещё мужика? Старуху.

Повисла пауза. И только костёр весело щёлкал сухими ветками.

– Может, ты зря сейчас отказался. Пошёл бы в кустик, чик-чик и свободен. Кто знает, что завтра случится. Дикие включат пени, и будешь потеть за семерых, – вполне серьёзно посоветовал Одноглазов.

– Они неопасны. Я вам точно говорю, – заверил Геннадий. – Бывший экспедитор, Семён Семёныч, так он в лес к диким ушёл. Не захотел он с гибридами жить в Якутске. У него и квартира хорошая была, и пенсия. А душа в тайгу тянет. К свободным людям.

Волк снова приложился к бутылке, выпил всё до дна. Затем вытянул губы трубочкой, но не завыл, а крикнул так, что взбодрил всех:

– Семён! Выходи! Расскажи, как оно – на свободе!

Люди улыбнулись. Кабаны напряглись.

– Пора ехать в Алдан, – отряхнул снег с подошвы Геннадий. – Я только коробочку в куст занесу и сразу в кабину.

* * *

Время за полночь. Снова пошёл снег и ударил настоящий мороз. Возле мотеля при въезде в город собралась целая армия вооружённых гибридов. Все ждали рефрижератор, в котором везли императора Сибири.

На бронированном джипе подъехал криминальный авторитет Буч. На трёх машинах его сопровождали десяток волков. Среди них самые верные парни: Гоча и Зура. Отдельно пожаловали два медведя – братья-близнецы: Мирон и Ларион.

Волки сложно уживались с косолапыми гибридами. Честно сказать, с мишками всем тяжело. Но бурые братья в отличие от своих сородичей из «пивных полков» не употребляли алкоголь даже в минимальных количествах. Братья не курили, постоянно занимаясь спортом. Всё свободное время они проводили на складах алданской плодоовощной базы. С удовольствием разгружали фургоны с консервами, перетаскивая за час, как бригада грузчиков из семи кабанов за весь день. Силой косолапые обладали могучей, а с мозгами беда. Хотя медведи умели считать и даже писать. Были они неглупее обычного хряка, но до волков или куньих им как ползком до Страны Буэнос-Айрес – если вообще такая существует.

Антропоморфы вооружились, будто идти им в бой. У шестерых из десяти волков за спиной висели короткоствольные «Калаши»; другие волки обвешались гранатами, словно муфлоны из Страны Багдад.

Медведи отличились особенно. В кузове пикапа они установили пулемёт «Утёс». Мирон сидел за рулём. Ларион мечтал надавить на гашетку, постукивая когтями по корпусу крупнокалиберного убийцы.

– Ты чего, Ларион, не на танке приехал? – пошутил Буч.

Шутками-прибаутками приходилось каждую минуту доказывать свою власть, призывая медведей к порядку, напоминая им, кто здесь главный.

– Потому что у меня нет танка, – пожал могучими плечами Ларион.

Мишка поглаживал пулемёт. Лапы коснулись спускового крючка. Но опасаться нет причин. Буч распорядился забрать у косолапых ленту, снаряжённую трассерами, а то неизвестно, что взбредёт им в башку, когда захочется поразить цель.

Мирон вылез из-за руля. Сложив лапы за голову, он ни с того ни с сего стал приседать. Медведям силу девать некуда. Приходится заниматься даже ночью. Пятьдесят приседаний, а затем сэндвич с салом приводят мысли в порядок и не дают застояться крови в громадном теле.

– Мирон, считай про себя! – крикнул Буч.

– Понял тебя, командир. Принято, – пыхтел в ответ медведь, но считать вслух не перестал. – Семь, восемь, девять…

– Шеф, не обращайте на него внимания. Сегодня он на мою лапу наступил, я ведь терплю, – поддержал росомаху Гоча.

Буч покосился на волка. Иногда парни его разочаровывали своей глупой назойливостью.

Алданские бандиты припарковали автомобили аккурат в одном месте, а отдельно стояла ещё одна машина. И росомаха Буч, и кавказский волк Гоча, и другие волки, и медведи знали, кто приехал в той тачке, потому вели себя собранно. Они не пили, не курили и почти не матерились. Сидящий в машине – это не гибридный зверь, это настоящий человек. Все звали его Палач.

Специально подготовленные кликуши распространяли по Алдану слухи, что этот человек безжалостно убивает сотни свиней и баранов. Что рвёт он на части и малых, и взрослых гибридов; а перерезав горло и сняв шкуру, он спит в разделанных тушах, попивая свежую кровь из трёхлитровой банки. Если Палач не проделает лютый ритуал, то обязательно выйдет в город, впав в «ярость», и будет забирать жизни невинных волков, кабанов, енотов, нутрий и даже медведей. Когда Палач голоден, то он поедает маленьких медвежат, поросят и котят прямо на глазах у своих родителей.

В Алдане Палачом пугали детей, взрослых и стариков. Все боялись жуткого человека, но не многие были знакомы с ним. И только Буч знал имя Палача, данное ему при рождении.

Его звали – Роман Бескровный.

Глава 24

Глава 24. Агония Одноглазова и где взять, то, что плохо лежит.

Слава о напарниках ходила по всему Якутску. Шульц и Бескровный слыли грозой криминального мира. Волк и человек вместе ловили преступников, вместе отдыхали после работы и обещали быть верными дружбе до самой смерти. Но однажды, расследуя контрабанду золота из Алдана, Роман наткнулся на хорошо отлаженный канал снабжения княжеского двора свиными и бараньими тушами. Чем глубже он погружался в скверно пахнущее дело, тем больше возникало душевных противоречий. Впервые Бескровный почувствовал себя обманутым и обделённым.

Не секрет, что в любой державе бесформенная масса ползает внизу социальной пирамиды; некоторые, кто поумнее, барахтаются в её середине; и лишь единицы избранных купаются в роскоши на самом верху. Там, на пике, собираются сливки общества, растут диковинные плоды и под музыку раздеваются восхитительные женщины. Но именно оттуда, с самого верха, сливаются элитные помои, потому что земные твари умеют метко гадить в тех, кому в жизни не повезло.

Капитан полиции Роман Бескровный находился в середине образного сибирского зиккурата. Центристская позиция его вполне устраивала. Приобретённый опыт и способность вовремя открывать непромокаемый зонт, чтобы не накрыло грязью элит, позволяли комфортно существовать в Стране Сибирь. Он носил классические костюмы и ловил тех, кто не ведает о существовании мистического навеса и ходит в скверне по самые брови.

Прививки от коронавируса, краснухи, кори, коклюша и столбняка – это привычные процедуры для людей. Но ровно в три года каждому человеческому ребёнку ставится особенный укол. Детям вводился препарат «Вар-250».

Доктор Варакин предвидел будущее. Он понял, что антропоморфных животных станет так много, что придётся противостоять им, а «Вар-250» превращал людей в самых сильных существ на планете. Нет на земле зверя сильнее, чем человек, впавший в «ярость». Даже пятилетний малыш расправится с диким львом или гибридным медведем.

Силу, поселившуюся в людях, контролировала сыворотка, приготовленная из кабанов и муфлонов. Роберт создал это зелье, чтобы утолять жажду бессмысленных убийств. Сыворотка вводилась через полгода после приёма «Вар-250», а дальнейшее применение контролировалось медиками. В идеале лекарство употреблялось каждые пять-семь лет, как стабилизирующий фиксатор, но чтобы подчинить осколки выжившего человечества, правители стран изменили формулу сыворотки, превратив лекарство в наркотик, без которого человек становился монстром.

Бескровный раскрыл ужасающий факт, когда провёл частное расследование поставок свежатины ко двору. Князь и его приближённые не употребляли сыворотку по утрам, как рядовые сограждане. А ещё… князь Сибири Дмитрий первый и его немногочисленная свита поедали мясо животных, что противоречило закону страны.

Роман поделился жутким открытием с Шульцем. Но волк не поверил. Более того, пригрозил доложить начальству. Шульц представить себе не мог, что люди способны на подлость и обман.

Другого выхода Бескровный не видел. Он решил покинуть Якутск и обосноваться в вольном Алдане, в городе старателей и бандитов. Его поддержал Вегас – отец росомахи Буча.

Роман выдумал миф о злобном Палаче, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания, чтобы боялись человека до дрожи и не смели приближаться к его владениям. Бескровный не бродил по городским улицам, он жил в особняке, похожем на средневековую крепость. Иногда путешествовал по странам под другим именем, потому что Роман Бескровный погиб при взрыве на первом этаже.