Парадокс Джона. Кратчайший путь

В общем, я ушел из больницы, сказав, что мне нужно взять мою кредитку в отеле. И меня отпустили под честное слово. Представляете, какие чудаки эти австралийцы?! – улыбнулся Джон.

– А что, так можно было?! Это же можно вообще без денег жить! – размечтался Морис.

– Да, ценность денег сильно преувеличена в нашем обществе. Сейчас я в этом точно убежден! Нет, с ними, конечно, проще! Но многие придают деньгам гипертрофированную важность и даже сакрализуют их. И точно, не стоит тратить всю свою жизнь на увеличение богатства. Есть очень много других, интересных вещей! – ответил Джон, почувствовав себя в роли мудреца, постигшего истину

– Ну, а что дальше? Ты же не остановился в поисках? – спросил Нусьер.

– В тот момент – нет. Я бродил весь день по солнечному австралийскому городу и размышлял о невероятности того, что произошло со мной. Уже к вечеру я наткнулся на библиотеку, где имелся бесплатный доступ к интернету. Примерно три-четыре часа я искал хоть какую-то информацию о случаях, подобных моему. Но так ничего и не нашел. Забавно: я посетил новостной сайт города Шеин в Норвегии и нашел там короткую заметку про двоих врачей, они утверждали, что прямо у них на глазах «растворился» их пациент, которого они сопровождали в машине скорой помощи. Они рассказывали, что человек просто исчез в один миг. Автор этой статьи все свел к юмористическому контексту, а бедных врачей долго допрашивала полиция.

– Сегодня уже двадцать восьмое января. Как человек без денег и документов, в трусах и футболке, умудрился выжить почти полтора месяца, просыпаясь в разных точках нашей планеты?! – спросил Морис и добавил: – Ты очень удачливый, Джон…

– Морис, с различными трудностями я сталкиваюсь каждый день. Поверь, это очень непросто. Но все же я еще здесь… Уже сейчас я могу сказать, что очень многое понял о своей жизни, даже больше, чем мог себе представить. Но обо всем по порядку. Давайте я вкратце расскажу свой путь. Если я буду так подробно рассказывать каждый день, мы тут до лета сидеть будем. Да я и не помню многие дни… некоторые выдавались совсем веселыми, но короткими.

Звездное покрывало полностью закутало Порт-Судан в прохладные объятия и изолировала свои владения от постороннего шума, оставив привилегию голоса лишь ночным жителям животного мира.

В беседке царила атмосфера антагонизма рационального сознания и невероятных фантазий, поиска грани между правдой и вымыслом, борьбы между комфортом мирской жизни и манящей тягой к исследованию чего-то большего, неизведанного, невероятного, интригующего.

«С одной стороны, рассказ Джона звучит как выдумка психопата, с другой – как же хочется ему верить…» – размышлял Морис.

«Как же это здорово – вот так взять и проснуться в другой стране… Даже пусть без денег и одежды! Каждое мое утро в Судане примерно такое же, как и все предыдущие. Жаль, что это всего лишь мечты… Даже если бы это была правда, как бы я вернулся домой? Через неделю прогулов меня бы уволили! И что тогда делать?» – Саид уже «распланировал» свое виртуальное путешествие на неделю вперед.

«Интересно, а почему это произошло именно с Джоном? И самое главное – для чего? Неужели это просто какая-то ошибка природы? Есть ли цель в его путешествиях?» – глубоко размышлял Нусьер, «перешагнув» этап сомнений в правдивости истории Джона.

Одинокая лампочка рассеивала искусственный свет сквозь облако табачного дыма и казалось, что даже мотыльки, бьющиеся в самоубийственной агонии возле этой лампочки, ждали продолжения истории Джона. И он поспешил удовлетворить всеобщее ожидание.

– Ну, а следующие несколько недель были самыми «веселыми» в моей жизни… Я несколько раз пытался обращаться к врачам с целью выяснить природу своих перемещений, но это не дало никаких результатов. И каждый раз это было целое испытание, так как без денег, документов и даже одежды договориться о помощи было довольно сложно. Интернет также не дал мне какой-то наводки и подсказки, а может, я просто не так усердно искал. Неудачи в поисках и ежедневная борьба за выживание погрузили меня в состояние отчаяния. Каждый день я вынужден был искать себе пропитание и одежду. Умолять о помощи совсем незнакомых мне людей, в основном получая отказы, так как меня принимали за бездомного попрошайку.

Причем это если мне «везло», и я просыпался в условиях цивилизации… Мне было очень тяжело морально, я считал все свои действия унизительными и отвратительными. А самое ужасное, что я не понимал, закончится это или нет. Мысль о том, что всю жизнь я буду просыпаться в таком состоянии, просто пожирала меня изнутри!

Я чувствовал себя абсолютно одиноким в этом мире…. И был убежден – все, что произошло, было жуткой несправедливостью, даже по отношению к такому далеко не идеальному человеку, как я. Злость на весь мир лилась через край… но ничего не менялось. Миру было абсолютно наплевать на мои страдания и претензии к одиночеству. Собственно, как и в моей обычной жизни. Глобально ничего не поменялось. Лишь ярче подсветилось за счет того, что стерлись бытовые проблемы, которые прикрывали ту глубинную боль, которая зрела словно раковая опухоль.

Помню, в тот день я замерзал на станции метро в Неаполе, когда понял, что полностью опустошился эмоционально, дошел до «дна», так сказать… Наступило состояние полного принятия ситуации, апатии абсолютно ко всему, что происходило вокруг. Хотелось только одного – чтобы это все как можно скорее закончилось. Как? Неважно! Смерть я тоже принимал. Но даже если этого не случится, я думал о том, что когда проснусь в следующий раз, то просто не сдвинусь с места. И буду повторять свой «паралич» снова и снова.

В этот момент мимо меня прошла компания молодых ребят и девчонок, которые были явно навеселе, громко смеялись, пили вино прямо из горла, некоторые шли в обнимку и целовались. Они были такие настоящие, беззаботные, искренние! Просто радовались жизни, наслаждались друг другом и были счастливы просто так, без какой-либо причины! Они прошли мимо и остановились недалеко от меня, на краю платформы в ожидании поезда. Все это время я смотрел на них абсолютно пустыми глазами, но в глубине души завидовал их легкости и простому человеческому счастью.

Один парень с бутылкой в руках заметил, что я пялюсь на них. Он был молод, красив, а его глаза горели в предвкушении счастливой и интересной жизни, ну или хотя бы вечера. Молодой человек направился ко мне уверенной походкой.

Мой мозг сразу схватил дозу адреналина, и сердце забилось гораздо сильнее. Я был уверен, что сейчас меня будут унижать, а то и бить. Хоть мне и было наплевать на свою жизнь, но инстинкт самосохранения никуда не делся.

«Как твои дела, друг?» – спросил он тепло и добродушно. Даже плохо понимая итальянский язык, я уловил его дружеский посыл.

Он начал что-то у меня спрашивать, но я уже не понимал его. В итоге он достал немного наличных и отдал мне. В этот момент раздался шум подъезжающего поезда, и парень поспешил к своим друзьям. Развернулся на полпути, подбежал ко мне и отдал початую бутылку вина. Дальше я только успел увидеть, как они шумной компанией загрузились в вагон поезда и умчались в свое будущее. Провожая взглядом уходящий поезд, я почувствовал, как что-то радостное поселилось в моей душе. Видимо, это называется надеждой. В один миг я начал смотреть на свою ситуацию абсолютно с другой стороны. Пусть я тогда еще не до конца все осознавал, но от своего «дна» я оттолкнулся именно в ту минуту.

Помню, сказал себе: «А что я так страдаю? У меня же есть отличный шанс оттянуться на полную катушку! И даже если я умру или меня убьют, то хуже уже не будет! Давай, Джон, поднимай свой зад и закатим хорошую вечеринку на закате жизни! А там, может, и закат еще не скоро!».

Я закрепил свои намерения, сделав два больших глотка молодого «Пино Гриджо», и отправился навстречу своей судьбе. Так я думал тогда.

Джон сделал два больших глотка суданской воды с таким же удовольствием, как – итальянского вина тогда в Неаполе. И, не дожидаясь вопросов, продолжил свой рассказ.

– С новым осознанием своих перемещений я принялся жить так, как хотел на тот момент. Да, трудности никуда не исчезли, но я смотрел на них совершенно иначе… налегке. Я принял ситуацию и решил воспользоваться ею, чтобы жить в кайф. Когда я просыпался в городах, то с легкостью находил работу «за еду», преимущественно в барах и ресторанах. Был уборщиком, барменом, посудомойщиком, один раз даже официантом. Это давало мне доступ к еде, выпивке и униформе. И, надо признаться, справлялся я прекрасно, так как делал все с легкостью и без предрассудков социума. Мне было наплевать, что обо мне подумают окружающие и начальство. Я просто делал то, на чем был сфокусирован от чистого сердца, без масок и образов. После работы ходил со своими коллегами и новыми друзьями на тусовки в клубы и бары. Я быстро находил общий язык почти с любым, так как был искренен и открыт. Мне не надо было создавать какой-то образ или врать людям. Я раскрывал истинного себя, не понимая этого в тот момент. Я напивался в барах Берлина, оттягивался на крутых виллах Тайланда, был на круизном лайнере в Средиземном море, учился медитировать в Убуде, ходил на гей-вечеринки в Роттердаме, пил водку с русскими в Сыктывкаре, купался в Карибском море, встречал закаты в Ченнаи… Да и много еще чего было.

Конечно, случались моменты, когда все было не так радужно. Например, меня чуть не убили в гетто ЮАР местные бандиты. Один раз я проснулся посреди снежной степи то ли Сибири, то ли это была Гренландия, может, еще где-то, я так и не понял. Было очень холодно! Через пятнадцать минут я понял, что не найду никаких признаков урбана, и самым разумным было попробовать уснуть, что я и сделал прямо в сугробе. Помню, тогда я уже не чувствовал своих конечностей и думал, что умру. Наверное, так и произошло бы, но мне каким-то чудом удалось пережить ночь, а проснулся я уже совсем в другом месте.

Когда я не мог найти работу, то проводил время с бродягами и питался объедками, как, например, в Далласе и Палмасе. Частенько приходилось воровать. А один раз в Боготе вообще попал в наркоманский притон. Я провел там несколько дней, так как нюхал какую-то дрянь, от которой не мог спать. Я никогда не употреблял наркотики, ну и решил попробовать. Не понимаю, как люди употребляют их месяцами и даже годами. Я там такого насмотрелся… что не нужно быть врачом, чтобы понять – это же прямой путь на кладбище! Но особенность моих путешествий еще и в том, что я каждый раз просыпаюсь абсолютно здоровым и обновленным. В каком бы состоянии ни оказался накануне.

Я понял, что человек может приспособиться абсолютно к любым условиям. Тем не менее, если я просыпался в месте, в котором было сложно выжить, был плохой климат, не было цивилизации, или оно мне просто не нравилось… то я просто менял его! Это было несложно, достаточно просто уснуть. Но и это удавалось не всегда, поэтому, по возможности, я доставал снотворное. В общем, повидал я многое за эти недели…

– Ты вроде даже смог снять тут деньги? Почему ты не пользовался ими ранее? – верно подметил Морис.

– Ох! Это долгая история! Но интересная! Если коротко, то однажды мне посчастливилось проснуться в Турции на закрытом фешенебельном курорте для очень богатых людей. Там я познакомился с Игорем, русским олигархом. Когда мы изрядно выпили, я рассказал ему свою историю. Он долго смеялся и, конечно, не поверил мне. Тогда я предложил ему заключить пари, что если я завтра позвоню ему с другого конца света, то он будет должен мне одну тысячу долларов. На что он сказал: «Мы сегодня с тобой будем пить до победного, и вряд ли ты сможешь завтра выйти из номера, не то, что переместиться в другую страну!» И снова громко рассмеялся. Тем не менее, мы пожали руки, и он добавил: « Если все, что ты говоришь, правда, то это уникальный божий дар, за который я готов отдать все свои деньги! Вот мой личный номер». Игорь протянул мне визитку, на которой был только номер и больше ничего. Конечно, я запомнил его наизусть, такие контакты нельзя терять!

Не помню, как я уснул после этой славной пьянки, но проснулся я в пригороде Эдмонтона. Нашел способ позвонить Игорю и сообщил, где я. Он долго не мог поверить даже после того, как пробил географию моего канадского номера. Игорь сдержал слово и даже больше… открыл мне счет в своей финансовой компании, которая работает по всему миру. Счет на одну тысячу долларов. Но все не так просто. Счет обновляется каждый день, то есть, если я сниму сегодня любую сумму до тысячи долларов, то завтра на моем счете снова будет тысяча.

Этот случай произошел не так давно, наверное, восемь или девять дней назад. С тех пор я снимаю деньги, по возможности.

– Но как ты снимаешь без карты или документов? – поинтересовался Морис.

– У меня есть специальный код, который работает в любом банкомате.

– Тысяча долларов!!! Я не знаю, сколько это на наши деньги, но уверен, что много! Джон, тебе несказанно повезло! Хотел бы я оказаться на твоем месте! – завистливо сказал Саид.

– А что за бандиты были в ЮАР? Я слышал, что наша группировка Харами и туда протянула свои грязные руки! – спросил Нусьер.

– Для этого вы должны мне рассказать про них, – сказал Джон и увидел, как Саид и Нусьер изменились в лице и потупили взгляды.

– Известно о них совсем немного, – начал рассказ Нусьер. – Это преступная группировка, которая начала свою деятельность два-три месяца назад, по крайней мере, первые случаи исчезновения людей и грабежи с их участием были зафиксированы именно тогда. Никто точно не знает, когда конкретно группировка была создана. Собственно, не известны и цели, которые они преследуют. Зародилась эта группа именно в Судане, но сейчас зафиксированы случаи их нападения почти по всей Африке и даже в Сомали. Как так быстро распространяется эта зараза – не понятно. Видимо, дела у них идут хорошо или же им кто-то покровительствует. Как я уже сказал, занимаются они похищением людей и грабежами. Что странно, забирают в основном молодых ребят от пятнадцати до тридцати лет.

– Так пропал твой брат, Альяд? – заметив печаль Нусьера, спросил Джон.

– Да. Отец считает, что его убили, но тело так и не нашли. Я верю, что он до сих пор жив! Они крайне редко оставляют убитых, возможно, так заметают за собой следы. Если и есть трупы, то в основном это полицейские или военные, которые оказались на их пути, – в словах Нусьера звучали нотки безнадежности.

– А еще они оставляют отметки на лбу убитых, – вмешался в рассказ Саид. – Вырезанную букву «Х», только неправильной формы, одну наклонную буквы оставляют длиннее другой. Напоминает крест!

– Это всего лишь слухи, Саид! – сказал Нусьер.

– Ничего не слухи! Мне лично рассказывал знакомый сержант, который одним из первых прибыл на место преступления, было это в деревне Синджа! – стоял на своем Саид.

– Хорошо, Саид. Это не так важно сейчас. Харами нападают внезапно на деревни и небольшие поселения, забирают все ценное, молодых парней и уходят, не оставив никаких следов. В общем, они очень опасны, и пока никто не может найти какую-либо зацепку, чтобы их поймать. Ни имен, ни местоположения их базы, ни мотивов преступлений обнаружить не удалось. Никто даже не знает их лидера! Неуловимые ублюдки! – с явной ненавистью и злобой сказал Нусьер.

– Говорят, что они вербуют мужчин, чтобы создать армию для свержения правительства Судана, потом хотят захватить власть по всей Африке, а затем и весь мир… А еще – что они проводят какие-то эксперименты над пленными с целью сделать из них идеальных убийц, – почти шепотом добавил Саид.

– Что за чушь, Саид? Где ты наслушался этого бреда?! Они обычные разбойники, которые живут жаждой наживы! – с пренебрежением сказал Нусьер.

– Да, нас тоже предупреждали перед поездкой в Судан, что тут орудует какая-то банда, – включился Морис. – Правда, пока случаев нападения на иностранцев не было, но наше руководство, кроме выдачи методички по технике безопасности, никаких мер не предприняло!

Джон внимательно слушал своих собеседников и разворачивал ситуацию на себя. Он не понимал, как какие-то грабители из Судана могут быть связаны с его перемещениями. Но чувствовал, что-то здесь не то… и это может быть первым пазлом в разгадке его тайны. Ему не давали покоя мысли о «случайном» совпадении событий, которые с ним приключились и привели его к Харами.

«Еще этот продавец лепешек, которого, может, и не было вовсе, будь он проклят! Что он имел в виду? Вдруг он говорил именно про Харами?» – размышлял Джон.

– Во-первых. «Нет тела – нет дела», как говорится. Так что, Нусьер, не унывай! Надежда, что твой брат жив, есть. И она очень велика! Это уже хорошо, – попытался поддержать своего друга Джон. – Во-вторых. Получается, что кроме мелких грабежей эти ребята ничего такого плохого не сделали! То, что они похищают людей, безусловно, ужасно. Но никто же не знает, что с похищенными и где они сейчас! Верно? – вторая попытка вышла у Джона не очень удачной.

– Ты что, оправдываешь действия этих бандитов?! – взорвался Нусьер.

– Нет, конечно! Я просто пытаюсь разобраться в ситуации и посмотреть на нее с другой стороны… – успокаивал кго Джон. – Кстати, а почему вы их называете Харами? Что это вообще значит? Погодите-ка… – Джон остановился и задумался: ему показалось, что он знает ответ на свой вопрос.

– Выжившие женщины говорили, что они так представлялись. Причем это подтвердилось от очевидцев с совершенно разных мест преступлений, – не дождавшись окончания интерпретации Джона, ответил Нусьер.

– В трейдинге есть такое понятие, как «паттерн Харами», а так же есть фигура из технического анализа – «крест Харами», – Джон говорил так, будто что-то нащупал в предвкушении разгадки загадочного названия преступной группировки Судана.

– Что значат все эти непонятные слова? – искренне удивился Саид.

– А то, что паттерн Харами означает перемену тренда. То есть смену направления движения цены ценной бумаги. Простыми словами – изменения в ближайшем будущем в худшую или лучшую сторону. Крест Харами – это инструмент, который подсказывает трейдерам, что близится медвежий или бычий тренд. Отсюда и символы в виде креста, которые, находили на лбу убитых. Убийства – это знак того, что грядут изменения. И еще – «Харами» в переводе с японского означает – беременность или тело в утробе. Это можно понять, как зарождение новой жизни! Но причем тут Япония?.. – Джон рассуждал, используя терминологию фондового рынка, очень эмоционально и громко, но словно сам с собой.

Едва Джон успел закончить фразу, как самодельная дверь из тростника и бичевых веревок с размаху открылась и громко ударилась о стену беседки. Все четверо тут же обернулись в ее сторону…

Возникшую тишину в беседке нарушил звук неспешных, но уверенных и дерзких шагов. В помещение вошел человек в военной форме, которая идеально сидела на худощавой фигуре. Кобура с табельным пистолетом выпячивалась, как будто специально подчеркивая власть его носителя. Издевательски-ехидная ухмылка на его лице не сулила ничего хорошего. А ярко выраженные скулы и мерзкие тоненькие усики придавали его внешности черты хитрого, меркантильного, высокомерного человека. На его погонах красовались две звезды среднего размера.

Вслед за ним вбежали еще шестеро вооруженных солдат, среди которых были «Тимон» и «Пумба», и распределились по внутреннему периметру беседки, взяв в окружение сидящих за столом.

Как только это произошло, офицер оценивающе осмотрел беседку и демонстративно громко хлопнул в ладоши три раза.

– Все в сборе! Великолепно!

– Лейтенант?! – робким и дрожащим голосом произнес Нусьер.

– Нусьер… так вроде тебя зовут, жалкий предатель! – ответил офицер. – Очень занимательная беседа у вас тут получилась. Нет, меня не впечатлил бредовый рассказ о перемещениях во сне, а вот информация про Харами очень даже интересная. И я уверен, что вам есть, что нам рассказать, да, Джон?! Если, конечно, это ваше настоящее имя.

– Боюсь, я вас разочарую сэр, – ответил Джон спокойным голосом. – Я абсолютно ничего не знаю об этой организации. Кроме тех догадок, которые вы подслушали. Кстати, вы, действительно, сидели, спрятавшись на улице все это время? – начал клонить в издевку Джон.

Лицо лейтенанта перекосило от ярости! Усилиями воли он сдержал свой гнев, но давалось ему это с трудом. Он подошел к столу, взял свободный стул, отставил его на несколько метров и вальяжно расположился на нем, положив ногу на ногу и скрестив пальцы рук.

– Конечно! Я и мои люди следим за вами довольно давно. Неужели вы думали, что я такой дурак и просто так отпущу этого предателя домой? – офицер перевел взгляд на Нусьера. – Я сразу понял, что он заодно с вами, Джон. То что я сообщил по рации сержанту – была наживка, которую с радостью проглотил этот глупый суданец. Ну а дальше прямиком привел нас к нашей цели – к тебе, Джон!

Нусьер побледнел, и его глаза наполнились сожалением и раскаянием. Он понял, что совершил ужасную ошибку, которая теперь погубит их всех. Угрызение совести, чувство вины и стыда захватывало весь его разум, постепенно сковывая даже самые малейшие движения. Нусьеру хотелось провалиться сквозь землю, спрятаться в темный угол и свернуться калачиком, он не мог поверить, что его глупость и неосторожность привели к таким последствиям.

– Но надо отдать тебе должное, Нусьер! Ты всеми силами пытался прийти в порт незамеченным. И тебе даже почти удалось это. Был момент, когда мои люди потеряли твой след. Благо, есть еще честные и преданные сыны Судана, которые всегда встанут на защиту интересов своей Родины! – офицер перевел взгляд на Саида.

– Саид??? – спросил, ошеломленный этой новостью, Нусьер.

– Нусьер, так будет лучше для всех! Я уверен, что поступил правильно, так как Джона мы совсем не знаем, и не понятно, кто он на самом деле. По крайней мере, я так думал… Но раз его ищет правительство, то значит, все не просто так! И уж, тем более, в тюрьму я не собираюсь из-за него! Лейтенант обещал и тебя отпустить, если мы будем сотрудничать! Верно же?

Саид пытался все объяснить своему другу Нусьеру, но получалось у него не очень. Ведь он сам осознал, что совершил ошибку. Познакомившись с Джоном ближе, он поверил ему и расположился к нему симпатией. Но было уже поздно.

– Как ты мог, Саид?! Мы же с тобой знакомы с детства. Неужели ты не понимаешь, что никто нам не поможет, и мы пойдем как соучастники!

Нусьер взялся обеими руками за голову, а в его глазах отражался зарождающийся страх тяжелого будущего. Ужасные мысли снова заполнили все его сознание, и он не мог больше произнести ни слова.

– Соучастники?! А что вы сделали? Что мы сделали, офицер?! – вступил в разговор Джон. – Расскажите, в чем нас обвиняют? Мы же ничего не натворили! Да, я сбежал от ваших людей в отеле. Но это же не причина предъявлять какие-то обвинения?! Максимум, что вы можете, это задержать меня до выяснения обстоятельств.

Офицер в ярости от такой дерзости подскочил со стула и быстро рванул к Джону! Через мгновение их лица разделяли всего десять сантиметров. В нос Джона ударил яркий запах пота, дешевого одеколона и гнева суданского военного.

– Послушай меня, сученыш!!! Ты в Судане, стране в которой я и мои братья – закон. Мы можем даже не выяснять обстоятельства, как ты говоришь… а просто засунуть тебя в такую дыру, что никто – слышишь, никто тебя никогда не найдет! Мне не надо ничего выяснять, чтобы понять, кто ты и для чего ты в нашей стране! Я вижу таких, как ты, насквозь! И знаешь, что я вижу? Очередного заносчивого американца, который прибыл в мою страну, чтобы заняться саботажем местного населения и настроя простых свободных граждан против порядка и мира, которого мы так долго добивались! – лейтенант закончил свою гневную речь и постепенно начал контролировать свои эмоции.

Он выпрямился и добавил:

– К тому же ты уже тут много чего наговорил. И даже этот бред про перемещения можно интерпретировать как попытку завербовать местных жителей в свою ячейку. Так что в лучшем случае я отправлю тебя в тюрьму.

– А в худшем? – с ухмылкой поинтересовался Джон.

Огонь ненависти вспыхнул в глазах офицера, и он со всего размаха ударил Джона по лицу. Струйка крови просочилась из его евой ноздри. Морис и Нусьер тут же подорвались со своих мест, протестуя против действий военного. Солдаты, которые стояли по периметру, немедленно подняли автоматы и направили на них.

Офицер сделал движение руками, призывающее поднявшихся мужчин сесть, а солдатам – опустить оружие. Одернув китель и поправив ремень, он приказал:

– Вы все арестованы и проследуете за нами.

– Сэр! А как же я и Нусьер?! Вы же обещали! – жалостливо протянул Саид.

– Обещал. С вами будут обходиться лучше, чем с ними! – снова ехидная улыбка добавила мерзости лицу лейтенанта.

– Джон! Что происходит? Скажи им, что я тут вообще ни при чем! Меня ждут на корабле, все документы в порядке, – заговорил Морис по-французски.

Джон поднял указательный палец, показав, чтобы Морис помолчал. Вытерев кровь рукавом джалабии, он поднял голову и обратился к офицеру: