Душа. Тлеющее сердце

Карл и Ирина воспринимают рассказанное Дэном скептически, мол, скорее всего я настолько прониклась воспоминаниями, что невольно приняла все на себя. Если бы доппельгангер был все еще здесь, в Фиэрлоне, они бы почувствовали – это самая что ни на есть темная энергия, гораздо сильнее той, что живет в любом из темных магов. И, бывая в Пандоре, они всегда чувствуют ее за километр и избегают. Я хочу им верить, но то, что происходит со мной, говорит об обратном. В конце концов оба уходят, наказав Дэну тщательно следить за мной. Он пытается взбодрить меня, но я игнорирую, ложусь на кровать, отворачиваюсь к стенке и больше часа просто молчу, изредка проваливаясь в поверхностную дремоту.

Дэн суетится, предлагает мне поесть, на что я, конечно же, отказываюсь. Только жадно пью прохладную воду. Он сопровождает меня в туалет, но хотя бы остается за дверью, откуда-то приносит большой двуспальный матрац и сдвигает кровати. Я не возражаю, просто стою, опершись о стену, наблюдая за тем, как он с легкостью перетаскивает тяжелую железную кровать. Ложимся вместе, и я сразу же отворачиваюсь. Успокоительное еще действует, и мне будто все равно, что происходит вокруг. Только на сердце тяжело от осознания, что все может оказаться реальным. Что оно придет и убьет всех, кто стал мне близок здесь. В первую очередь умрет Дэн. Потом, если кто-то придет на защиту, то и он тоже. Карл, Ирина, Елена – все погибнут. А потом оно придет за мной. Если устроит здесь пожар, то выживших будет мало.

– Даш, может быть ты хоть что-нибудь скажешь, – не выдерживает Дэн. Отбой был уже давно, и в коридоре тишина, только изредка кто-то ходит в душевую, что находится неподалеку от наших апартаментов.

– Что я должна сказать?

– О чем ты думаешь. Ты такую истерику закатила, я думал, не справимся с тобой. Чего ты боишься, повторения истории? Даш, ну это же глупо, зачем ты на себя все навешала?

– Да, повторения истории, – отвечаю я охрипшим от рыданий и криков голосом. – Это не глупо. Глупый ты, раз думаешь, что это пустяки. У меня пропала сила. Я даже домой вернуться не смогу, родителей никак не защитить.

– Родителей мы твоих проверим, не переживай. И то, только чтобы ты успокоилась. А даже если и придет твоя чупакабра, мы ей всем штабом задницу надерем, она уйдет ни с чем.

– Все шуточки шутишь. От этого огня никто не спасется. Как тогда. А ты умрешь первым.

– Это почему я первый? – удивляется он, делая акцент на слове "Я". – Потому что ты злишься на меня больше чем на остальных?

– Это потому что дороже мне всех остальных, – не раздумывая, отвечаю я. Дэн какое-то время молчит. Его рука, до этого момента покоившаяся на моей талии, перемещается выше, и он ласково гладит меня по волосам. Его прикосновения приятны, но от них совсем не легче.

– Значит, ты любишь меня?

Теперь уже молчу я. Диана любила Марка, и доппельгангер первым делом пришел к его дому. Могу ли я сказать, что люблю Дэна? Я определенно влюблена, но не готова с уверенностью заявить, что моя душа принадлежит только ему. Знаю ли я его настолько? Готова ли посвятить во все свои тайны? К сожалению, нет. Но я уверена, что если мой двойник придет сюда, первым делом пострадает именно он. А потом и мои родители. Больше у меня никого нет.

– Дэн, пожалуйста…

– Все, я молчу. Я понимаю, что тебе тяжело сейчас, но и ты пойми, не стоить жить страхом. Может быть, я сейчас скажу неприятную тебе вещь, но от того, что ты сейчас лежишь и смотришь в стену, ничего не изменится.

И ничего не меняется. Почти два дня лежу и смотрю в стену, морю себя голодом, встаю только чтобы попить воды и сходить в туалет. А потом снова ложусь. Дэн уже не обращает на это внимание, и больше не пытается разговаривать со мной. Только узнает адрес моего дома, а потом, спустя несколько часов сообщает, что с родителями все в порядке.

На третий день я вдруг начинаю осознавать, что могла и ошибиться, но уныние не отпускает. Где-то внутри еще теплится слабая надежда на то, что

меня кто-нибудь вырвет из этого состояния, вправит наконец мозги, и получается так, что именно сегодня Дэн решает сгрести меня в охапку и потащить в душ. Я почти не сопротивляюсь. Слабо освещенный коридор расплывается у меня в глазах, все звуки сливаются в один большой клубок, который очень сложно распутать. В душевую Дэн заходит вместе со мной, закрывает дверь на защелку и помогает раздеваться, но я отталкиваю его.

– Мне не пять лет, я сама.

– Да? А я думал, все, ты деградировала.

Не отвечаю на его колкости, только прошу выйти, но он отказывается и начинает раздеваться.

– Помогу тебе.

– Не нужно, Дэн, я не беспомощная.

– Нужно. Вдруг не справишься. Поскользнешься, упадешь, мне потом тебя с пола соскребай.

Раздевшись догола, он настраивает воду и под теплыми струями помогает мне мыться, трет спину, даже намыливает голову, смывает мыло и шампунь. В это время я и правда чувствую себя беспомощной, руки ослабли, еле стою на ногах. Подождав, пока он помоется сам, подхожу ближе и кладу голову ему на грудь. В ответ Дэн обнимает мое дрожащее тело и нежно целует в шею, шепча на ухо ласковые слова.

Уже в комнате, переодевшись в чистую одежду, я принимаю привычное для себя положение на кровати, только в этот раз ложусь с краю, и снова отказываюсь от предложенной еды. Желудок уже перестал понимать, нужна ли ему пища или нет, и ничего не просит. Дэн чертыхается, мол, я быстрее помру от голода, чем кто-то придет за мной, чтобы убить. Из-за расслабленности после душа и слабости во всем теле я быстро засыпаю, а когда просыпаюсь, за окном уже темно, и комната освещается только тусклым светом, проникающим через полуоткрытую дверь.

Поднимаю голову и вижу размытую фигуру Дэна, он стоит в проеме и с кем-то тихо разговаривает, а потом, обернувшись, говорит:

– Не спишь? Прости, если разбудили, подожди, я сейчас приду.

– Хорошо, – шепчу в ответ я, прикрыв глаза. Слабость все больше подчиняет мое тело, и я начинаю переживать из-за этого, поэтому уснуть больше не получается. Просто жду Дэна, чтобы наконец попросить принести что-нибудь поесть. Если это, конечно, возможно. Он возвращается через пару минут, проникает в комнату тихо, почти бесшумно. Спрашиваю, куда ходил, но он почему-то молчит, не отвечает. Поднимаю голову и пытаюсь приглядеться к нему, снова задаю свой вопрос, и когда получаю в ответ очередное молчание, мне становится не по себе. Фигура медленно приближается к кровати, и вдруг я, присмотревшись немного привыкшими к темноте глазами, понимаю, что это совсем не Дэн. Человек ниже ростом и не такой крепкий, как он.

Первая, внезапно возникшая в голове мысль – кто-то из парней где-то нашел алкоголь, напился и перепутал комнаты. А потом приходит понимание, что все гораздо хуже…

– Кто ты, твою… – договорить не получается, он резко замахивается и, как мне кажется, со всей силы бьет меня по лицу. От эффекта неожиданности боль не так выражена, куда хуже растерянность, звон в ушах и темнота в глазах, мешающие сосредосточиться на самосохранении. Прийти в себя после удара я не успеваю, и не могу ничего сделать, даже закричать, когда сильные руки смыкаются на моей шее, перекрывая доступ к кислороду.

Глава 6. Расплата

Не помню, чтобы мне когда-либо приходилось так крепко цепляться за жизнь, не имея возможности кричать, просить помощи и дать отпор. Он навалился всем весом и душит, вдавливая меня в кровать, в голове бушует паника, страх приближающейся агонии и нехватка воздуха заставляют сердце отбивать бешеный ритм, лицо наливается кровью и горит. Где-то внутри горит отчаянная надежда, что огонь вернется и спасет меня, но этого не происходит. И только когда мое тело обмякает, и я перестаю понимать, что происходит, кто-то врывается в комнату и одним рывком снимает с меня убийцу.

– Олег, Дамиан, кто-нибудь, быстро сюда! – кричит он, повалив парня на пол одним ударом. Это Дэн. Слава богу, это он. Подбегает и наклоняется ко мне.

Я вдыхаю, и боль тут же пронзает горло. Откашливаюсь, хриплю, пытаюсь вдохнуть еще раз. Легкие будто сдавили тисками, и по дыхательным путям течет раскаленное железо. Делаю медленный вдох – становится чуть легче, но мне нужна помощь.

– Твою ж мать, – я не вижу его лицо, но интонация выдает то, как он ужаснулся от увиденного. – Сейчас, моя девочка, подожди, пожалуйста… Олег! Дамиан! – он кричит так громко, что должна была проснуться вся больница.

Нападавший встает на ноги, и я, заметив это, пытаюсь сказать Дэну, но не могу, боль не дает произнести и слово. К счастью, и не требуется. Дэн замечает его быстрее, чем тот успевает что-либо сделать. Хватает его и с легкостью швыряет в стену. Я безучасно наблюдаю за происходящим, пытаясь дышать и молясь, что скоро все это закончится. Наконец, кто-то забегает в комнату, и Дэн подхватывает меня на руки.

– Запри его где-нибудь, я скоро вернусь, – бросает он и бежит по коридору со мной на руках. По пути ругается последними словами, поглядывая на меня. – Сука, я убью его. Своими руками удавлю… Чтоб его…

Большую часть его слов я не слышу, воздуха категорически не хватает. Все тело обуяла дикая слабость, и боль в лице и горле мешает ясно мыслить. По пути Дэн яростно стучится в комнату, где живут Ирина и Елена, забирает обеих женщин, которые, хоть и спросонья, но быстро встают и одеваются, и несет меня в больничную палату. Бережно кладет на кушетку и, когда Ирина выгоняет его, тут же уходит, бросив на меня тревожный взгляд.

Ирина работает быстро, надевает медицинские перчатки, ставит мне капельницу и прикладывает к лицу кислородную маску на лицо, благодаря которой мне становится намного легче. Елена помогает ей, и они по ходу дела тихо переговариваются:

– И кто это сделал? – спрашивает Елена. Ирина, мягко приложив прохладную руку к моей шее, отвечает:

– Понятия не имею. Кто-то из молодых, наверное. Скоро все узнаем. – Убрав руку, она обращается ко мне:

– Так, кровотечений нет, только гематомы, но есть небольшие повреждения гортани. Это не страшно, мы тебя вытянем, все хорошо, ты, главное, ничего не бойся. Сейчас поспишь, а пока спишь, мы наденем специальный воротник, проснешься, не пугайся, это нужно, чтобы ты не двигала шеей и не делала сама себе больно.

Я пытаюсь кивнуть, вытаращив на нее глаза, которые теперь тоже очень болят.

– А у тебя есть, что надевать? – спрашивает Елена.

– Нет, но подруга же не бросит в беде. Сейчас ночь, поэтому тебе лучше в центральную часть, там близится вечер, ищи магазины с медицинским оборудованием. В Москву не суйся, там часа три в пробке простоишь.

– Ты так говоришь, как будто каждый день там бываешь, – ворчит Елена. Но не возражает. – Ладно, скоро буду.

– Найди Дэна, пусть подождет с разбирательствами, он мне скоро понадобится, – добавляет Ирина и возвращается ко мне. Пока лекарство снимает боль и вводит меня в сонное состояние, она обрабатывает разбитое лицо. – Ох, и кому же понадобилось тебя убивать… Даш, ты еще десь?

Моргаю глазами, так как ни кивнуть, ни что-то ответить не могу. Боли уже почти нет, но тело будто онемело, и, кажется, если шевельнусь, то рассыплюсь в прах.

– Вы кому-то рассказывали про вашего доппельгангера? Помимо Карла и меня? Если да, моргни два раза.

Конечно, мы не рассказывали. Да и зачем? Дэн доверяет Карлу, я знаю, что Ирина, если кому и рассказала, то только Елене. Может быть, она невзначай обронила пару фраз, и кто-то услышал? Либо же нас подслушали.

– Прости, может, это я виновата. Но я только Ли рассказала, – говорит она, подтверждая мои размышления. Ли – это прозвище Елены среди близких. На деле ее так называет только Ирина, иногда Дэн. Карл всегда называет женщину полным именем. А называть ее Леной она давным-давно запретила. – Она обещала не болтать. А если обещала, то сдержит.

Я уже не слушаю ее, перед глазами то и дело мелькают картинки, как в калейдоскопе: появляются одни и те же лица с меняющейся мимикой, автомобили мчатся по автобану, умиротворенно шелестят деревья, течет бурная река…

Встать я могу только на следующий день. Под утро лекарство, введенное Ириной, отпускает меня, и я открываю глаза, чтобы снова ощутить эту боль. Болит все: и лицо, и шея, которую мне обездвижили, и все мышцы на теле после борьбы с нападавшим. Но эту боль можно терпеть по сравнению с тем, что творится в душе. Кто-то услышал, как мы разговариваем о монстре, что однажды поспособствовал уничтожению города, и не придумал ничего лучше, чем избавиться от меня, дабы избежать новой беды. Его можно понять. Многие бы на его месте поступили так же. Дэн спит рядом, сидя на стуле и держа мою ладонь. Освободив руку, ласково глажу своего хантера по волосам. Он спас меня. Неизвестно, сколько бы я еще продержалась. Мои прикосновения будят Дэна, и, подняв голову, он улыбается.

– Задремал немного.

– Спасибо тебе, – произношу одними губами. Дэн приглядывается ко мне, и в его зеленых глазах поблескивает гневный огонь. Однако он сдерживается.

– Сейчас, позову Ирину.

Я очень жду прихода медика. Она осматривает меня, ставит укол обезболивающего и только тогда разрешает встать. Дэн помогает мне подняться на ноги, я шиплю от боли, но терплю, кричать все равно нельзя, а вставать нужно. После этого Дэн ведет меня в туалет и ванную комнату, захватив чистое полотенце. Благо, полностью мылась я только вчера вечером, и пока что водные процедуры мне без особой надобности, иначе было бы совсем неловко. Дэн только умывает мое разбитое лицо и обрабатывает антисептиком, который дала ему Ирина.

Увидев себя в зеркале, я ужасаюсь. На левой половине лица жуткий отек, синяк, рассечена бровь и щека под глазом, оба глаза аж малиновые, видимо от удушения полопались капилляры. Сразу наворачиваются слезы, и Дэн принимается утешать меня.

– Ну все, не плачь, побереги силы. Все хорошо, все пройдет. – Мягко притянув меня к себе обеими руками, он осыпает мое лицо поцелуями, не задевая только самое больное место. От своей беспомощности я расстраиваюсь еще сильнее и долго не могу унять слезы. Отпустив меня, и заглянув в глаза, Дэн добавляет: – Хорошо, что я успел…

– Расскажи, – шепчу я, подняв глаза. – Кто это?

– Воробей. Ты его видела, должна помнить. А отвлекал меня Коннор.

Сердце начинает щемить. Коннор, в отличие от своего брата, Дамиана, казался мне более веселым и легким в общении. Если мы сталкивались взглядами в столовой, он всегда улыбался и махал мне, если что-то рассказывал на посиделках у костра, в Пандоре, то выглядел вполне искренне, но мало кто воспринимал его всерьез.

– Но он ничего не знал, Тим подтвердил это. Думал, что Воробей хочет поговорить с тобой наедине, и поэтому поддался на уговоры. Он знает, что я доверяю братьям больше остальных, а Коннор более наивный и податливый, чем Дамиан. Тот бы сразу раскусил его.

– И где они оба?

– Коннора я отпустил. А Воробей ждет суда, – отвечает Дэн. Я хочу спросить у него, что с ним сделают. Запрут где-нибудь, изгонят из общества или же отпустят под честное слово? Но Дэн опережает мой вопрос. – Думаю, ты знаешь, что у нас делают с убийцами. Пусть он и не убил, но приди я на пять минут позже…

Я ничего не отвечаю. Дэн отводит меня обратно в больничную палату, сказав, что пока мне нужны лекарства, я буду здесь. Сам же устраивается на второй койке. Спустя час приносит мне еду – теплый куриный бульон с перемолотым на блендере белым мясом. Пища не попадала в мой организм уже дня три, и я с удовольствием съедаю все, что он принес. К счастью, Ирина, оценив мое состояние, разрешила есть обычным способом. Глотать больно, но я терплю, так как есть нужно – желудок уже начал поедать сам себя. После пью воду мелкими глотками.

Через два дня Ирина снимает воротник, и я наконец-то могу говорить, правда получается только хрипеть, но это уже что-то. Не знаю, сколько обычно длится заживание после таких случаев, так как никогда в них не оказывалась, но все говорят, что я легко отделалась. За эти два дня ко мне приходит Карл, несколько раз забегает Елена, даже Дамиан, но только чтобы попросить прощения за брата. Я отвечаю, что не держу зла.

После снятия воротника мы переезжаем обратно в нашу комнату, и я соглашаюсь выйти в люди – а именно в столовую на обед. Мне так надоел куриный бульон, и очень хочется что-нибудь вроде жареной котлеты с мягким картофельным пюре, аж желудок сводит. Конечно, о своих желаниях я предупреждаю Дэна заранее, и он обещает мне сделать все, что сможет. При этом он ни на секунду не оставляет меня одну, и чтобы уйти в столовую, зовет Карла посидеть со мной.

В столовой снова натыкаюсь на любопытные взгляды. Очевидно, о доппельгангере уже знают все, ибо многие смотрят на меня совсем не добрым взглядом. Но с тех пор прошло уже пять дней, а никто так и не пришел жечь людей и убивать меня, и по этому поводу я переживаю гораздо меньше. Настораживает только то, что силы так и не вернулись.

Дэн уходит на раздачу один, а я сажусь за свободный стол. Буквально в эту же секунду присоединяется Елена. Осмотрев меня, она улыбается:

– А ты выглядишь гораздо лучше. Только шея вся синяя.

– Спасибо, – хриплю в ответ.

– Посижу с тобой, пока он не придет. А то страшно оставлять тебя одну.

– Он вообще не отходит, – говорю я, оглядываясь по сторонам. Больше никто не смотрит. Может, мне только кажется, что все настроены ко мне враждебно?

– Тебя, наконец, отпустило? Или ты все еще думаешь, что оно придет сюда? – спрашивая это, Елена завораживающе смотрит мне в глаза. Интересно, поддерживает ли она эту теорию, или думает так же, как Карл?

В ответ пожимаю плечами.

– Знаешь, что я тебе скажу. Я не имею понятия, что там живет в Пандоре, но флэшбэки – не такая безобидная вещь, какой кажется на первый взгляд. Несколько лет назад один такой чуть не сделал человека инвалидом, это мне еще отец рассказывал, он бывал здесь по молодости. Так что, зря переживаешь, тебе просто не повезло. Ты так сильно хотела узнать правду, что город показал ее в таком виде, в котором она есть. И силы твои вернутся. Странно только что не вернулись, когда тебя убивали…

Когда тебя убивали… Пытаюсь переварить эти слова и пугаюсь, когда ко мне подходит младший из братьев. Присев на одно колено рядом со мной, он, как я и ожидала, начинает извиняться.

– Даш, прости меня, пожалуйста, я не знал, что так будет. Я думал, он просто хочет поговорить с тобой…

– Ты мог сказать об этом Дэну, – отвечаю я. Вообще, я не планировала злиться на него, но слова вылетают сами по себе.

– Прости, что не сказал. Я рад, что с тобой все в порядке, и не желаю тебе зла, ты очень хорошая, и нравишься мне, и мне очень очень жаль, правда, прости.

Краем глаза замечаю, как Кира, сидящая в другом ряду через два стола от нас, смотрит на все это в упор. А когда я обращаю на нее внимание, она отводит взгляд.

– Коннор, а кто вам сказал про меня? – спрашиваю я. Говорить все еще очень трудно, и я проглатываю последние слова, но парень все понимает.

– Что сказал? Что за тобой кто-то там придет?

– Да, говори тише.

– Вообще… – Он оборачивается и я вижу, как Кира почти незаметно отрицательно качает головой. – Я не слышал. Нужно у Воробья спросить, он знает.

– Хорошо, – вздыхаю я. – Можешь считать, что я тебя простила.

– Спасибо. – Поцеловав меня в здоровую щеку, парень убегает. Кира продолжает общаться со своими подружками и старается делать вид, что не обращает на меня внимания. Дэн приносит еду: картофельное пюре, мягкую котлету, как я заказывала, и компот, а Елена оставляет нас, чтобы пойти на раздачу. Завтра будет суд, и Дэн говорит, что я должна на нем присутствовать, как пострадавшая. Мне совсем этого не хочется, но я уже запланировала прилюдно выяснить имя того, кто разносит слухи. Несмотря на то, что уже знаю его.

Вечером перед сном я прошу Дэна не убивать нападавшего. Мне нисколько не жаль его, просто не хочу, чтобы из-за меня кого-то убивали. Дэн едва ли не приходит в бешенство от моего заявления. Мол, законы знают все, и Воробей знал, на что идет. Однако, успокоившись, он обещает подумать над моими словами.

Утром, после завтрака, Дэн приводит меня в большое полупустое помещение. Скорее всего, это была палата, но кровати вынесли, оставив только одну со сломанной спинкой, принесли деревянную лавку и стул. Приходит Ирина, Дамиан и Тим. Ирина и Дамиан занимают место на лавке, Дэн ведет меня туда же и просит не вставать. Мне это совсем не нравится. Я нервничаю, руки дрожат, стук сердца отдается в ушах. Я знаю, что в нахожусь в безопасности, и Дэн скорее всего хорошо обдумал мои слова, но тревога никак не хочет уходить. Сажусь рядом с Ириной. Женщина излучает спокойствие, а вот Дамиан, кажется, напряжен и выглядит еще серьезнее, чем обычно. Заходит Коннор и, так как на лавке места не осталось, становится рядом с братом. Через несколько секунд Олег приводит Воробья. Дэн пододвигает стул и силой усаживает парня. Сначала звучат обычные вопросы, осознавал ли он на что идет, чем руководствовался, знал ли, какое наказание последует. Воробей отвечает на все равнодушно, мол, все знал, хотел только обезопасить остальных и больше не преследовал никакие цели. Я не смотрю на него, в голове еще мелькают те страшные моменты, и, хоть я и не видела его лица, меня не покидает ощущение, что от него веет угрозой, смертью.

После этого Дэн еще раз спрашивает, знал ли Коннор о его планах.

– Нет, не знал.

– Кто знал и кто рассказал тебе о том, что Даша может быть опасной?

– Никто не рассказал, я слышал это сам.

Дэн приглашает Тима подойти ближе, и, сделав лишь пару шагов, Тим качает головой.

– Врет. Не сам узнал. Кто-то распускает слухи.

– Распускает слухи, мать твою? Совсем спятил, ты же сам это слышал! – спокойствию Воробья приходит конец. – Оно придет за ней и убьет всех здесь, понятно тебе, идиот!

– Окей, окей, я слышал. Но она не так сказала. – Тим поднимает ладони в знак капитуляции. – Она вообще не уверена в том, что слышала. Ладно, да? Все, я все сказал. Совесть чиста.

– Рассказывай, – говорит Дэн.

– Ой, будь по-вашему, это Кира. Она подслушала ваш разговор, долго думала, ну, она так сказала, потом поделилась с нами. Мы это все пообсуждали и пришли к выводу, что вы знаете, что делаете. Все! Можешь проверить меня прям щас. А он вот… подумал иначе. Прости, Дэн, я тоже ничего не знал.

– Хорошо, – раздраженно выдыхает Дэн. – И что делаем с ним? – В этот момент он смотрит на меня. Я стараюсь незаметно дать ему знак, что по-прежнему не хочу убийств.

– У нас один закон, – подает голос Дамиан. – Мы не в Дримморе, но ничего не изменилось.

Дэн ничего не отвечает. Молча переводит взгляд на Олега, потом на Тима. Олег поддерживает Дамиана, а Тим пожимает плечами. Мол, как решишь, так и будет.

– Ты изгнан, Воробей, – говорит Дэн. Я выдыхаю с облегчением. Парень молчит и после пригласительного жеста встает на ноги. Олег передает Дэну ключи, чтобы снять наручники. Освободившись, Воробей смотрит на меня презрительным взглядом, и если раньше он выглядел как побитая собака, теперь весь светится от уверенности. Уходить не спешит. Разворачивается к Дэну и выплевывает ему в лицо слова, которые я ожидала услышать.

– Удачи вам сдохнуть здесь вместе с этой тупой девкой. Я лучше стану темным, буду на стороне умных и сильных, слабые останутся подыхать.

– Я провожу тебя, – подозрительно спокойно и равнодушно отвечает на это Дэн, и, когда Воробей поворачивается к нему спиной, делает то, что заставляет меня ахнуть и закрыть лицо руками: резко хватает его за голову и легким движением рук как пластиковой кукле сворачивает шею. Раздается громкий хруст и тело парня падает на кафельный пол.

Глава 7. Откровения

Стук, с которым тело рухнуло на пол, до сих пор отдается у меня в ушах. Так и сижу, зажмурив глаза и закрыв руками лицо, в одном положении, не двигаясь, словно ожидая той же участи. Я знаю, что этого не случится, но увиденное выбило меня из и без того сомнительного равновесия.

Чувствую, что лавка слева от меня опустела и потихоньку приоткрываю глаза. Ирина проверяет пульс у парня, хотя проверять там нечего, после такого вряд ли кому удастся выжить. Она молча кивает Дэну, тот оглядывает собравшихся вокруг хантеров и идет в мою сторону. Дамиан встает и хлопает такого же, как и я, шокированного брата по плечу. По паре тихо произнесенных фраз я понимаю, что именно им досталась работа с телом.

Дэн протягивает мне ладонь. Поднимаю глаза и вижу его расслабленное лицо. Ни единой эмоции, будто он такое каждый день проделывает. Я отмахиваюсь от его помощи и встаю сама.

Пока идем по коридору я молчу, накапливая все, что хочу высказать Дэну. Он ничего не обещал мне, но я чувствую себя обманутой. Зачем он заставил меня смотреть на это?