Высшая опасность

– Если мы хотим что-то узнать от этого болвана, то, возможно, мне лучше убедить его говорить.

– Ты же не думаешь, что это сработает? – холодно ответила девушка.

– Никогда не знаешь, на что способен парень, пока не попробуешь.

– Меня от тебя тошнит, – сказала она, и Дегнан про себя удивился ее чувству холодного превосходства. – Не понимаю, зачем тебе вообще понадобилось его искать. Какую бы команду он ни нес с собой, она будет исполняться в свое время и своим способом, хотя он может и сам не знать, что это такое, а мы, возможно, вмешиваемся в планы Высшей расы.

Красное лицо Кларка стало заметно бледнее; он отступил от пленника, а пистолет задрожал в его руке так, что у Дегнана заскрежетали зубы.

– Но мы не можем его отпустить, – пробормотал здоровяк. – Или можем?

Девушка пожала плечами.

– Нет. Но мы вполне в состоянии оставить его здесь и попытаться выяснить, разумным путем, что он должен сделать.

– Как?

Она прикусила губу и слегка нахмурилась. Ее взгляд метался по лицу Дегнана, словно пытаясь прочесть его мысли. Если бы она могла это сделать, то не нашла бы их приятными: он лелеял горько-сладкую мысль о том, чтобы вцепиться ей в горло. В данный момент ему казалось, что он ненавидит эту девушку больше, чем остальных, словно ее предательство человечества ранило его лично и очень глубоко…

Она решительно сказала:

– Придется попробовать гипноз.

Остальные рабы Венеры уставились на нее. Кларк подозрительно хмыкнул:

– Может, ты знаешь, как это делается?

Маргарет Ласк уверенно кивнула.

– Это единственный способ узнать, что находится в подсознании человека, а ведь именно туда Высшая раса закладывает свои команды.

Она взяла со стола сумочку, порылась в ней и достала что-то блестящее – маленькое зеркальце; она пояснила:

– Это несложно. Привлекаешь их внимание чем-то ярким, и… Ну, просто молчите, и я вам покажу.

Она переместилась на кушетку в зале и около минуты тщательно поправляла ее подушки, затем жестом пригласила Дегнана сесть. Он молча повиновался, наблюдая за ней с нарастающим недоумением.

– Вот так. Теперь откиньтесь назад. Очень далеко назад. Расслабься.

В ее низком голосе звучала странная напряженная настойчивость – совсем не та успокаивающая нота, которую использует гипнотизер. И все это было до невозможности фальшиво. Дегнан не был специалистом по гипнотическим техникам, но он был достаточно с ними знаком, чтобы понять, что Маргарет знает гораздо меньше, чем он… Намеренно сохраняя бесстрастное выражение лица, он послушно откинулся на подушки, руки по-прежнему были связаны за спиной.

Она медленно покачивала перед его глазами ручным зеркальцем, бормоча:

– Расслабься. Спи. Засыпай…

Она не могла представить, что этот фокус-покус сработает. Возможно, на очень податливых людей это и подействовало бы, но любой знал, что для того, чтобы усыпить безвольную жертву, нужны наркотики или другие радикальные средства. Краем глаза он заметил, что пятно света, отраженное от маленького зеркальца, неровно пляшет на стене; рука, державшая его, дрожит.

Однако остальные были увлечены происходящим. Они наблюдали за процессом с открытыми ртами, испытывая нечто вроде суеверного благоговения – за исключением, пожалуй, Кларка; глаза здоровяка сузились, когда он бросил взгляд на девушку. Но даже он опустил тяжелый огнестрельный пистолет в карман куртки.

Темные глаза Маргарет смотрели на Дегнана, и в их ярком напряженном взгляде отражалась мысль: "Спать? Иди спать. Ты погружаешься все глубже и глубже в подушки…"

Связанные руки Дегнана извивались за спиной, а сам он изо всех сил старался сохранять внешнюю неподвижность. Ему удалось не пошевелиться, даже когда острая боль пронзила одну из его шарящих рук. Он нащупал перочинный нож, который был спрятан под краем подушки у его спины. Это была маленькая вещица, но острая как бритва. С бесконечной осторожностью он стал продевать его между запястьями и тонким, прочным шнуром, который их удерживал.

Кларк мрачно нахмурился и подался вперед, громоздкий и целеустремленный; он схватил Маргарет за руку, и Дегнан увидел, как она вздрогнула.

– Ты ничего не добьешься в ближайшее время, – прорычал он. – Я видел, как действуют гипнотизеры, и это не тот способ…

Она набросилась на него в ярости, которая, должно быть, была неподдельной.

– Это ты натворил. Мне придется начать все сначала…

– Не думаю, – Кларк не отпускал девушку. – Я начинаю догадываться, какого черта ты задумала.

Лучшего шанса и быть не могло. Дегнан стремительно вскочил на ноги, и последовал длинный прямой удар, направленный в точку под ухом здоровяка.

Кларк успел повернуть голову и поймал удар в челюсть, после чего его отбросило к стене. А Дегнан, не переставая двигаться, подхватил стул и обрушил его на того, кто пытался обратить его в свою веру накануне.

Пучеглазый отступил в дальний конец комнаты и достал пистолет. Дегнан направил в него стул со скоростью и неотвратимостью артиллерийского снаряда и развернулся лицом к Кларку, который, ошеломленный, поднялся на ноги и стал хвататься за карман пальто. Дегнан схватил его, и они вместе рухнули на пол; Дегнан применил приемы джиу-джитсу, которые были частью его подготовки в NAMI, и через мгновение огнестрельное оружие было у него в руке.

Когда он выбрался из-под стонущего Кларка, то услышал крик Маргарет и звон разбитого стекла. Пучеглазый мужчина стоял спиной к дальней стене с автоматом в руке и только что увернулся от брошенной настольной лампы. Не раздумывая и почти не целясь, Дегнан нажал на курок.

Сотрясение воздуха в маленькой комнате было почти оглушительным. Воздух наполнился удушливым дымом, и сквозь него с треском вырвалось пламя, охвативший один конец комнаты и перекрыв дверной проем. Дегнан схватил другой стул и нашел глазами Маргарет. Он крикнул: "Окно!" и бросил стул – к счастью, он был на металлической основе – сквозь стекло и ставни. Мгновенно огонь метнулся к образовавшемуся отверстию. Дегнан поймал Маргарет за руку, протиснулся в окно, выбив остатки стекла, и потащил девушку за собой.

Ночной воздух был прохладным и сладким. Позади как факел полыхал дом: должно быть, какой-то не слишком щепетильный строитель использовал в нем горючий пластик.

– Убедитесь, что ваша одежда не загорелась, – сказал Дегнан, задыхаясь, – и идемте!

Он жестом указал на задний двор, где заросший сорняками сад, похоже, вел в переулок.

– Подожди! – вскрикнула Маргарет. – Машина Максона у входа.

– Это… Нет, у нас нет ключа.

Он увидел, как она улыбнулась в отблесках огня.

– Он у меня. Я забрала его у него, пока вы сражались с остальными.

– Да будь я проклят!

Они помчались к горящему дому. Шум и пламя, похоже, никого не привлекли; в ближайших домах не было света – возможно, многие покинули город или забились в подвалы в страхе перед гиперпространственной бомбардировкой, и у полиции, а возможно, и у пожарной службы сегодня будет полно работы.

Приведя машину в движение, Дегнан тихо сказал:

– Спасибо, Маргарет. Надеюсь, ты доживешь до того момента, когда поймешь, как много это значило.

Она не посмотрела на него и не ответила. Некоторое время Дегнан ехал медленно, чтобы не попасть под подозрение в бегстве с места пожара; он коснулся кнопки, откидывающей верх машины, и взглянул на ночное небо. Звезды над головой терялись в непроглядной тьме, в которой мерцали прерывистые молнии, странно беззвучные, а раз или два появлялись длинные огненные полосы и далекие раскаты грома. Дегнан с провидческой уверенностью понимал, что Земля не сможет долго терпеть то наказание, которое ей сейчас назначила Венера. Его лицо стало жестким от решимости.

Он свернул на одно из магистральных шоссе, направляясь к центру города, и увеличил скорость настолько, насколько это было возможно, пока привод старой машины не заскулил в свисте ветра.

Маргарет резко сказала:

– Я хочу, чтобы ты знал – я не специально привела их к тебе. Они все равно знали, где ты находишься, – это Кларк дал мне твой адрес.

Губы Дегнана сжались; он не отрывал глаз от дороги.

– Я все еще не понимаю всей картины. Что насчет этих ваших "команд"?

На этот раз ее взгляд был уверенным и бесстрашным.

– Это было ужасно. Казалось, мне просто все равно. Все вокруг казалось мерзким и никчемным, и я ненавидела всех и себя больше всего… Я не слышала голосов или чего-то в этом роде. Я просто знала, что должна сделать, и все время знала, что что-то далекое дергает за ниточки и заставляет меня это выполнить… А потом, когда они ударили тебя, там, в парке, что-то как будто "взорвалось", и я поняла, что оно потеряло контроль.

– Навсегда?

Она высоко подняла голову, прекрасная в своем неповиновении, направленном не на Дегнана, а на чудовищное существо из ее памяти.

– Иногда я чувствую, как оно пытается заползти обратно, словно змея, ползет, пытаясь обернуться вокруг меня, – она вздрогнула. – Но я могу бороться с этим. Теперь я сама по себе, и я продолжаю быть собой.

Дегнан помолчал, размышляя: значит, постгипнотические внушения? Ее телепатическая чувствительность должно быть очень высока, за сотню по шкале Бьорнсона… Его собственная чувствительность была низкой, он это знал, и ничего подобного не ощущал. В его случае были только провалы в памяти и воспоминания, которые оказались нереальными. Впервые ему пришло в голову, что его знание принципа гиперпространства может быть одним из таких – но он не мог в это поверить: знание было слишком полным, слишком логически последовательным.

– Как ты связалась с этой бандой?

– Я бродила вдали от космопорта – не знала, куда идти. Кто-то следил за мной, по-моему, – Дегнан кивнул, как бы говоря "это естественно", – потом я встретила Кларка, и он объяснил мне, как от них избавиться, и отвел меня в тот дом, где были остальные. Они сказали мне, что я оставила свою душу на Венере, и тогда это выглядело правдоподобно. Позже они стали бояться меня, потому что я знала то, чего не знали они…

Она сделала паузу, проведя рукой по глазам.

Внутренне Дегнан проклинал научные достижения Высшей расы. Но внешне он улыбнулся и сказал:

– Теперь ты выбралась из-под земли. Они могут сделать так, что психика людей, и без того выведенная из равновесия, будет нарушена, но насчет нас они ошиблись.

Она посмотрела на него странным, испуганным взглядом.

– Теперь я свободна. Но я не уверена в тебе.

– В смысле?

– Я сказала тем людям, что думала, будто ты получил приказ с Венеры. Я до сих пор не уверена, что это не так.

– Если это правда, – резко сказал Дегнан, – то в их системе управления что-то пошло не так. Их ждет потрясение! Но если ты так думаешь, почему помогла мне сбежать?

Лицо Маргарет было в тени, пока они проезжали между беспросветными рядами домов.

– Я не уверена, – откровенно сказала она. – Вы мне нравитесь, Дегнан, и я хотела вам помочь, но у меня к вам какое-то забавное необъективное чувство. Как будто вы самый важный человек в мире.

Дегнан натянуто улыбнулся.

– Ваши чувства на верном пути. Так и есть.

– Что вы имеете в виду?

– Та штука, что приземлилась сегодня к востоку отсюда, и другие подобные ей, должно быть, падают на Землю каждые несколько минут. Я знаю, что это такое и как их остановить, и я должен успеть сделать так, чтобы мои знания были приняты во внимание. Именно поэтому мы сейчас едем в штаб-квартиру NAMI.

– Ох… – это и все, что она смогла произнести.

Он еще раз восхитился ее самообладанием. Там, на "Шенебе", он думал, что она впала в истерику; на самом же деле она была истощена психическим ядом, который ввели венерианцы. Теперь она снова была целостной и сильной.

– Я не повезу вас туда, – заверил он ее. – Мы можем остановиться где угодно.

Её лицо не просветлело.

– Мне некуда идти; мой брат – мой единственный родственник, – произнесла она без всякой эмоциональности, и он задумался, знает ли она, что тюремный корабль был уничтожен. – И если кто-то из этих людей выбрался из пожара, то они и им подобные будут преследовать меня.

Дегнан на мгновение заколебался.

– Сейчас не самое подходящее время сдаваться. Все будут напуганы происходящим до полусмерти, и с тобой могут поступить очень жестоко. Я и сам не надеюсь на легкое времяпрепровождение.

Он быстро пришел к нелогичному решению, уверяя себя, что то, что он, да и весь мир, должен этой девушке, перевешивает потерянные минуты.

– Я снял комнату на неделю вперед и чувствую, что не буду ею пользоваться. Там автоматическое обслуживание; если не выходить на улицу, скорее всего никто даже не узнает о твоем присутствии, во всяком случае, в течение нескольких дней. А когда все закончится, мы снова увидимся.

Он прекрасно определил свое местонахождение и без колебаний свернул с шоссе. Перед отелем он сунул ей в руку ключ и несколько сложенных купюр, затем отдал огнестрельный пистолет, который забрал у Кларка, и отрывисто посоветовал:

– Если полиция найдет вас – лучше сдайтесь и надейтесь на лучшее. Но если появятся твои бывшие товарищи по игре – предупреди их об этом заранее, затем сними пистолет с предохранителя, вот так, и пусти в ход. Это разнесет всю квартиру, но пусть это тебя не останавливает. С тобой все будет в порядке, если на Лос-Анджелес ничего не обрушится… а этого не случится, если я успею вовремя.

Под влиянием сильного порыва он наклонился, чтобы поцеловать ее на прощание. Поцелуй длился дольше, чем следовало, ведь впереди еще была борьба за жизнь всего мира.

*****

Генерал Флеминг беспокойно поднялся на ноги, бесцельно шагая взад-вперед, словно его просторный кабинет превратился в тюремную камеру. Его сморщенное лицо больше не скрывало реальный страх и неуверенность.

Раскрасневшийся и неопрятный Ральф Дегнан раскинулся в кресле генерала и мечтал, чтобы тот прекратил болтать, чтобы он мог хоть немного поспать перед тем, как подготовят флаер. Это был изнурительный сеанс связи с горсткой математиков и инженеров, которых он в конце концов уговорил прибыть – эти люди, работавшие без сна над проблемой гиперпространственных снарядов, сначала проявляли излишнее раздражение, не веря в происходящее, а затем, в конце концов, они словно проснулись и засыпали его вопросами быстрее, чем он успевал давать ответы, которые уже четко вырисовывались в его голове.

Флеминг резко сказал:

– Я сосредоточил наш оборонный потенциал над Лос-Анджелесом, пока вы находитесь здесь. Как только вы доберетесь до штаба Объединенного флота, вы окажетесь вне опасности – это единственное место на Земле, которое они все еще не могут атаковать. Прошло уже более шести часов с тех пор, как они послали сюда все эти проклятые штуки, но неизвестно, когда это начнется снова. Господи, как бы мне хотелось верить в то, что они израсходовали все свои запасы… Может быть, эти дьяволы просто готовят что-то новое. За последний час обстрела мы остановили больше половины из них, а большую часть отклонили. Но за четыре с половиной часа мы израсходовали боеприпасов на три месяца обороны. Наша промышленность не в состоянии восполнить этот дефицит. Вы, должно быть, правы!

Дегнан ничего не ответил. Генерал Флеминг продолжил:

– Я не могу понять, почему люди-операторы, работающие по наитию, останавливают их чаще, чем машины.

– Вычислители логичны, – сказал Дегнан. – И траектория движения тела в гиперпространстве тоже. Но это другая логика. Именно это и подразумевается под "гиперпространством" – набором законов, отличающихся от тех, что действуют в обычном пространстве, энергии и материи, – правил, по которым человек учился и конструировал машины на протяжении тысячелетий. Мозг наших роботов работает по этим правилам, поэтому они не могут определить траекторию гиперпространственного снаряда.

Генерал озадаченно покачал головой.

– Наша физика была посвящена определению характеристик пространства, что для венерианских психофизиков означает поведенческие привычки энергии и материи, – устало пояснил Дегнан. – Они обнаружили, что возможны и другие модели поведения. Разница заключается в уровнях энергии. Когда снаряд переходит на гиперпространственный привод, он теряет около килограмма массы, то есть достаточно энергии, чтобы сотрясти планету. Это связано с изменением предельных скоростей – кстати, мы можем использовать этот принцип для путешествий быстрее света, или венерианцы могут, если…

Он запнулся.

Генерал нахмурился, ухватившись за понятную ему действительность.

– Полковник Дегнан, думаю, теперь я могу признать, что вы были правы относительно причины задержки нашего наступления.

Дегнан слабо улыбнулся.

– Крупные державы боялись, что их красивые военные корабли будут помяты?

– Уже нет, клянусь небесами! По последним сообщениям из штаб-квартиры Главного командования, делегатам потребовалось всего четверть часа, чтобы прийти к единодушному решению после падения второго снаряда. Все флоты приведены в полную готовность. Наступление начинается…

Телефон на столе генерала зажужжал. Он выхватил его, мгновение слушал, не отвечая, и повернулся к Дегнану с трубкой в руке.

– Уже в пути! Ваш допуск получен, и флаер будет готов к тому времени, когда вы окажетесь на поле!

Память Дегнана сохранила в фотографических, но кошмарных подробностях одну картину космопорта Лос-Анджелеса, когда он вместе со своими конвоирами обходил поле.

Далеко за оградой высились четыре огромных черных военных корабля, готовых к взлету и встрече с собирающимися флотами. Небо над ними было неспокойным, мутно светившимся; Земля медленно скрывала свое лицо в дыму и пыли собственного разрушения, в смраде искореженных городов и разоренных деревень.

Между оградой и самим полем, под слепящим светом прожекторов, копошилась масса людей, мужчин и женщин вперемешку. Это были те же самые люди, которых Дегнан видел на улицах и в парках города: они гуляли парами и смеялись, не испытывая страха за свою безопасность. Теперь же над ними поднялся нестройный плач, звучали звуки слез и причитаний. Женщины прижимались к своим мужчинам, призванным в этот час на службу, и плакали, не желая отпускать их в космос, к смертоносным кораблям и ужасу безвоздушной или огненной смерти за миллионы миль от всего. А мужчины… они оставляли жен и возлюбленных в мире, ставшем, возможно, менее безопасным, чем орудийные палубы военных кораблей.

Вдоль ограждения выстроилась шеренга роботов-морпехов, бронированные тела которых холодно поблескивали под светом фонарей, безропотно ожидая приказов усатого офицера, который стоял рядом с ними и наблюдал за происходящим с выражением мрачного недовольства.

Когда Дегнан и два агента разведки с ним поспешили мимо, офицер повернулся спиной к толпе. На его невыразительном лице блестели капельки пота, когда он отдавал приказ неподвижным машинам. Линия семифутовых роботов с нечеловеческой точностью повернулась и двинулась на толпу людей, на них и между ними. Их стальные руки мелькали и двигались, отделяя тех, кто должен идти, от тех, кто остается, с эффективностью механического сортировщика…

Один из тех, кто был с Дегнаном, пробормотал что-то себе под нос. Другой сказал:

– Они должны прекратить это. Не стоит позволять этим женщинам заходить так далеко: они сходят с ума, когда видят корабли. Это плохо сказывается на моральном духе.

– О, засохни! – сказал другой.

Дегнан ничего не ответил. Его мрачное лицо было каменно-жестким, когда он увлек их обоих через поле к ожидавшему их флаеру, который был просто карликом на фоне огромных межпланетных крейсеров.

Один из его сопровождающих – тот, что сказал: "О, засохни!", – поднялся с ним на борт, а второй вернулся, чтобы доложить, что они благополучно доставили его сюда.

Выглянув через толстое стекло иллюминатора, Дегнан заметил, что в небе, над искусственным освещением поля, появились розовые и нежно-фиолетовые оттенки. Не прошло и минуты, как флаер оказался за много миль над Землей и помчался на запад, а небо превратилось в красное туманное зарево, пыль сражений рассеивала солнечный свет и превращалась в подобие дыма из адских печей.

На запад, над Тихим океаном. Дегнан повернулся к сидящему рядом с ним человеку:

– Куда мы направляемся? В Азию?

Агент пожал плечами; Дегнан догадался, что он и сам толком не знает. Объединенный штаб флота был секретом секретов – скрытым нервным центром Земли, где размещались высшие военные чины и ведущие ученые, которые, возможно, еще смогут вовремя воспользоваться специфическими знаниями Дегнана.

Дегнан твердо намеревался проспать весь полет, но грызущее беспокойство не давало ему уснуть. Он нарочно зажег сигарету: к тому времени, как она будет докурена, флаер может оказаться над Китаем. Он попеременно то поглядывал на часы, то смотрел в иллюминатор, на пылающий котел облаков, который то светлел, когда корабль поднимался выше, то снова тускнел, когда его полет опережал восход солнца. Воображение творило с ним странные вещи, превращая его в нечто ужасное, в жгучий ветер и огонь, проносящиеся над лицом Земли и оставляющие за собой безжизненную пустыню. Финальное оружие Высшей расы, которым по радио снова угрожали Земле прошлой ночью…

Наверное, это блеф, со злостью сказал он себе. И почему это должно было прийти ему в голову именно сейчас? Он не может сделать ничего другого, кроме как лететь со скоростью дюжины миль в секунду, чтобы спасти Землю от гиперпространственной бомбардировки.

Но откуда это убийственное напряжение в голове, холодный комок страха в животе, ощущение, что силы на исходе?

Смена тональности в высоких визгах разреженного воздуха снаружи подсказала ему, что корабль снижается и, вероятно, замедляется, готовясь к посадке. Корабль слегка качнуло и развернуло, потревоженный изменением давления при слишком быстром спуске, и Дегнан увидел огромную полосу океана, сверкающую в слабом лунном свете и не прерываемую какой-либо сушей. Тут же он вспомнил, что эти гравитационные флаеры могут перемещаться и под водой, и понял, где находится штаб Объединенного флота – на дне Тихого океана, на глубине одной из великих бездн. Единственное место на Земле, укрытое под толщей воды, куда не может добраться ни одна межпланетная бомба. Выбор места мог иметь и политический мотив: океаны не принадлежали ни одной стране с тех пор, как были установлены первые хрупкие международные законы.

Осталась всего одна-две минуты. Рев раздираемого воздуха становился все громче, все зловещее, как свист снаряда, длившийся нестерпимо долго, целую жизнь, прежде чем прогремит взрыв, как визг падающей бомбы…

Бомба падала, завывая и пронзительно вопя свою безголосую предсмертную песню, прежде чем сорваться в небытие и унести с собой всю Землю, все, все, что было хорошего, плохого и безразличного в мире людей. Шум крещендо нарастал и бился о стенки черепа Дегнана, заглушая единственный тихий звук, который он должен был услышать.

Что-то в его мозгу боролось, билось в закрытую и забаррикадированную дверь, бессвязно крича в грохоте падающей бомбы. Дегнан видел только стрелки своих часов. Он должен был понять, запомнить, пока стрелка не прокрутилась еще разок-другой и не стало слишком поздно на веки вечные.

Что-то поднималось из пучины тьмы и одурманенного забытья. Блеск циферблата часов превратился в безжалостный блеск глаз Великого Венерианца, глаз холодных и горящих знанием и бесстрастной волей.

Это был ученый и правитель – один из повелителей Высшей расы, которые когда-нибудь станут хозяевами Вселенной. О чем так легкомысленно мечтал человек…

– Забудь, – твердил он на языке, похожем на человеческую речь, и это было лучшее, что их голосовые преобразователи могли сделать из венерианских звуков. – Забудь еще на минуту, и эксперимент удастся. Продолжай. Ты не можешь потерпеть неудачу. Мы не можем потерпеть неудачу.

Это была ложь. Жестоким усилием воли он стер видение с лица земли. И как только оно исчезло, шлюзы памяти открылись, и он узнал, что планировала Венера, что собиралась сделать.

Когда зрение Дегнана прояснилось, он обнаружил, что стоит на ногах, покачиваясь, как пьяный. Перед ним мелькнуло лицо его сопровождающего, которого он, должно быть, оттолкнул, когда вставал, – полный удивления взгляд, осененный подозрением:

– Что с тобой?

Дегнан замешкался лишь на мгновение. С беспощадной ясностью он осознал невозможность объясниться с этим или любым другим человеком за оставшееся время; с сожалением, но с жесткой целеустремленностью он ударил агента по челюсти и увидел, как тот безвольно упал.

У пилота было еще меньше шансов. Дегнан нанес один умелый рубящий удар и схватился за рычаг управления; через носовое окно он увидел стальной блеск волн, стремительно приближающихся к нему, и дернул за него. Разумеется, он ничего не почувствовал, благодаря полной гравитационной тяге. Но теперь в иллюминаторе было только ночное небо, и он знал, что флаер поднимается почти вертикально. Только тогда он вытащил полуоглушенного пилота из кресла в проход пассажирского отсека.