Высшая опасность

– Едете в центр? Залезайте и поберегите ноги.

Дегнан забрался внутрь, пробормотав слова благодарности.

Когда машина неторопливо покатила вперед по извилистой парковой дорожке, в его мозгу щелкнуло внезапное, запоздалое озарение. Эта же самая потрепанная машина ехала за ними всю дорогу сюда, следуя за ними так близко и упорно, что вряд ли это могло быть случайностью – и уж точно не было таковой.

Он не чувствовал тревоги, но его разбирало живое любопытство. Он внутренне напрягся, ожидая того, что должно произойти.

– Бывал на Венере, приятель?

Ага, сказал себе Дегнан, а вслух добавил:

– Ты экстрасенс, да?

– Нет, – сказал водитель. – Просто у тебя такой взгляд. Я сам был там однажды.

Есть, отметил Дегнан.

– Да, – сказал тот мужчина. – Я тоже был когда-то космонавтом, хотите верьте, хотите нет. Еще до появления гравитационных систем, когда большую часть полета проводишь в свободном падении. Я побывал на Венере, Марсе и во всех этих местах. Продвигал дело Славной Империи Человечества – ну, вы понимаете. Теперь я на пенсии, на которую не проживет и клоп.

Он сплюнул в сторону, в окно.

– Парню приходится несладко, когда от него больше нет никакого проку. Может, ты и сам что-то знаешь об этом?

– Я думаю, – холодно ответил Дегнан, – что ты знаешь обо мне больше, чем хочешь сказать.

Мужчина коротко хохотнул.

– Хорошо. Значит, вы знаете обо мне все, а я знаю все о вас, мистер Дегнан. Почему бы и нет? Мы с вами похожи.

Не получив ответа, он быстро продолжил:

– У нас паршивая ситуация, и мы знаем, что система прогнила. Не так ли? Все вроде бы выглядит прекрасно…

Он жестом показал в окно: они снова оказались на деловой улице, где даже под заходящим солнцем витрины магазинов, сверкающие жукомобили, прогуливающиеся люди светились жизнью и разноцветьем.

– Все красиво и весело, но внутри все прогнило, насквозь продырявлено. Люди, расползающиеся по всей планете, – их слишком много, и они глупы. Мы знаем, что это не может продолжаться долго. Не так ли?

– Ты хочешь сказать, что Венера выиграет войну?

Собеседник бросил на него испуганный, неуверенный взгляд; несмотря на то, что машина пробиралась сквозь поток машин, его манера вождения начала нервировать Дегнана.

– А ты что думаешь?

– Я не пророк. Но я знаю, – прямо сказал Дегнан, – что вы человек, а то существо, что говорит через вас, имеет глаза жука, когти вместо рук и дышит формальдегидом.

Он увидел, как руки мужчины судорожно сжались на руле; мгновение спустя, будто в инстинктивном порыве бегства, машина свернула в укромный переулок. В голосе звучали истерические нотки, сочетавшие в себе мольбу и угрозу:

– Я скажу тебе прямо. Ты один из нас. У них там осталась и часть тебя. Они никогда не отдадут ее, эту часть нас, пока не победят. Так что они должны победить!

Последние слова прозвучали как вопль ужаса.

Дегнан безжалостно подавил в себе желеобразную дрожь аналогичного страха и понизил голос до ледяного тона угрозы.

– Ну все, я услышал достаточно. Я агент разведки, мистер. Езжайте в штаб-квартиру NAMI. И не пытайтесь что-либо вытворить, у меня есть пистолет.

Это был ужасный блеф, понял он, когда второй нажал на тормоз, швырнув его вперед, и повернулся, протягивая руку, с рычанием:

– Черт возьми, у тебя оружие!

Дегнан бросился через сиденье; одна ладонь подхватила парня под подбородок и ударила его головой о пластиковый козырек, другая с долей секунды обрушилась на его запястье. Дегнан выхватил пистолет и прицелился.

– Теперь у меня точно есть оружие, – с натянутой ухмылкой уточнил он.

Он был почти благодарен венерианскому рабу за всплеск агрессии, отвлекший его от бесплодных умственных терзаний. И тут его осенила новая мысль; он подумал и добавил:

– Но я не знаю, стоит ли вообще тебя арестовывать. Такие, как ты, никогда не нанесут большого вреда нашей обороне… Вот что я тебе скажу, крыса. Я отпущу тебя, если ты объяснишь насчет той последней фразы, которую ты адресовал мне.

– Какую фразу? – ошарашенно пробормотал мужчина.

– О том, что венерианцы сохранили часть тебя.

Мужчина попытался принять вызывающе насмешливый вид.

– Это касается не только меня. Это касается и тебя. Твоя душа у них на Венере, и ты никогда не получишь ее обратно, если не поможешь им победить!

Дегнан заколебался, потом решил не продолжать расспросы. Эта птица, очевидно, не знала ничего, кроме того, что Высшая раса в своих целях вложила в его череп.

Он распахнул дверь и сунул руку с пистолетом в карман.

– Ладно, братец, можешь пойти и сказать остальным зомби, чтобы они вычеркнули мое имя из своего списка.

Он с мрачной улыбкой смотрел вслед стремительно удаляющейся машине. Он был уверен: если он снова не встретит эту машину, его будут искать другие такие же. А это означало, как он надеялся, шанс узнать больше о том, что его сейчас крайне интересовало.

Без особого труда он сориентировался и сел на автобус, идущий в хорошо знакомую ему часть города, недалеко от городского космопорта. Его планы были просты: снять комнату – раз уж ему все равно придется остаться в Лос-Анджелесе, ожидая указаний из штаб-квартиры, – затаиться и ждать, пока к нему не нагрянут неприятности.

По пути он проанализировал все, что узнал. Оказалось, не так уж много. Генерал Флеминг был прав: на Земле были венерианские агенты, причем в человеческом обличье. И Дегнан знал, как выглядит один из видов наведенного гипноза, который Высшая раса использовала, чтобы склонить разум людей в свою пользу.

Но что они применили к нему?

На тему плененных душ он лишь фыркнул. Но факт оставался фактом: он потерял если не душу, то двенадцать дней на Венере… Возможно, психиатру удалось бы распутать клубок нитей и разгрести его воспоминания, если бы он занялся его делом. Но он невольно чувствовал, что до этого что-то должно произойти, что-то ужасное и необратимое, что-то, что он один должен предотвратить…

Было уже почти полночь, когда он наконец нашел ночлег, потому что город был переполнен солдатами Военного флота. На улицах их тоже было полно, даже в столь поздний час, они бродили группами и с девушками, беззаботные, как мальчишки на прогулке. Земля не знала войны ни на их памяти, ни на памяти их отцов, и их краткая военная подготовка не давала им представления о том, что может означать война.

Дегнан лег спать в тумане гнетущей депрессии, состоящей из предчувствия надвигающейся беды, воспоминаний о ссоре с Атали и физической усталости.

Когда он проснулся в два часа дня, по крайней мере, последняя причина была устранена, и он почувствовал себя более уверенным бойцом – если бы только он знал, против чего сражается.

Когда он ел полдник во второсортном, набитом униформой ресторане, его внимание привлекли приглушенный голос комментатора новостей, доносившийся из развернутого радиоприемника заведения:

"Мониторы на Луне сообщают, что радио Венеры передало на Землю нечто вроде ультиматума. Здешние приемники, разумеется, не приняли его из-за всеволнового сканирования нашим защитным барьером. Но я уполномочен передать некоторые наиболее интересные детали; они могут вас рассмешить, особенно если вспомнить новости, которые мы получили несколько часов назад, – о том, как "Гарух", единственный линкор первого класса, на который у Венеры нет разрешения по Договору об ограничении вооружений, был выведен из строя и взорван в космосе североамериканским линкором "Аляска" и китайским "Ян Цзе".

"А теперь о главных событиях – венерианских заявлениях. Сверхраса объявляет целью своей войны уничтожение человечества и превращение Земли, согласно подготовленному "планетарному инженерному чертежу", в мир типа Венеры, с облачным покрывалом и атмосферой из формальдегида и углекислого газа.

Альтернатива безоговорочной капитуляции – уничтожение таинственным "финальным оружием", которое готово нанести удар в любой момент, но которое венерианцы не решаются использовать, объясняя это тем, что оно может повредить саму планету Земля и создать трудности на пути реализации их плана преобразования планеты. Поэтому они призывают нас сдаться, предлагая в качестве приманки обещание, что "избранных" представителей человеческой расы пощадят и позволят им переселиться на Марс – "подходящий дом для хладнокровных ядодышащих существ, которые сейчас населяют Землю".

"Безусловно, больше не требуется никаких доказательств того, что военные правители Венеры совершенно оторваны от реальности…"

Кто-то в кафе рассмеялся над этой фразой. Но Дегнан сидел, уставившись на радио, и блеск его хрома напоминал блеск огромных нечеловеческих глаз, оживленных интеллектом и холодно-расчетливым осознанием власти.

В нем кристаллизовалось отвращение к тем ничтожным людям, которые насмехались над венерианцами за то, что те никогда не покоряли космос и беззастенчиво заимствовали и крали достижения земной науки в этой области. Но насмешники не понимали, что у венерианцев была своя наука. Их наука не столько количественно, сколько качественно отличалась от земной, и самые основные ее постулаты казались земному уму полной бессмыслицей… Например, представители Сверхрасы освоили атомную энергию еще до прибытия землян; но ни один человеческий ученый не смог понять, как работает венерианский атомный двигатель. Похоже, они считали субатомные частицы наделенными некой волей и целью, и вместо того, чтобы разбивать атомы, они убеждали их мягкими уговорами.

Это Дегнан знал, и он отнюдь не смеялся над венерианским ультиматумом.

Он с холодком осознал, насколько близки его мысли к пропагандистской установке, которую он слышал вчера вечером, – об упадке и глупости человечества. Неужели и он впитал в себя часть этого психического вируса? И по какому признаку можно отличить собственные мысли от тех, что ловко подсунул чудовищный психолог?

Когда он вернулся в свою комнату, на телефонном диктофоне горела зеленая лампочка. Из штаб-квартиры, вызов для дальнейшего обследования, подумал он со странным чувством протеста и включил динамик.

Женский голос, до боли знакомый ему, произнес.

"Полковник Дегнан, это Маргарет Ласк, которая была с вами на Шенебе. Я должна предупредить вас. Очень скоро произойдет нечто, что будет иметь огромное значение для вас, а через вас – для всех. Вы должны быть готовы".

Голос изменился, стал каким-то более эмоциональным, более человеческим и более знакомым.

"Если вы встретитесь со мной сегодня вечером, в семь часов, перед Городским музеем, возможно, я смогу рассказать вам кое-что еще. Я не могу обещать, потому что не знаю, откуда я помню то, что говорила до этого… Но, пожалуйста, приходите. Вы должны прийти!"

Это было все. Некоторое время диктофон тихонько гудел; наконец Дегнан открутил его и снова прогнал сообщение.

Что бы ни было у него в голове – галлюцинации, предчувствия, – он был не одинок. У него была компания, и это знание было соломинкой, за которую можно было ухватиться.

С теплотой, хотя и бесстрастно, он вспомнил темноволосую девушку по имени Маргарет Ласк – нелепо, что он не узнал ее имени раньше, после всего, что они пережили вместе. Он почувствовал странную связь между собой и ею, рожденную несколькими долгими минутами на борту "Шенеба"; и он обнаружил, что полуосознанно сравнивает в памяти ее лицо, искаженное страданием и ужасом, с последним взглядом на Атали – белокурую красавицу, омраченную страстью, ее неистовой слепотой ко всему, за исключением ее собственных желаний. Сравнение было в пользу Маргарет Ласк.

Но прежде всего она могла дать ответы или хотя бы часть ответов на вопросы, которые становились для него кошмаром.

До семи часов он беспокойно расхаживал взад-вперед по парковой зоне перед музеем. В теплых сгущающихся сумерках было не протолкнуться от прочих гуляющих. Парочки, взявшись за руки, шествовали или сидели на скамейках, негромко переговариваясь и смеясь, пока над городом сгущалась тьма.

На западе, над деревьями, яркая звезда засияла раньше остальных – Венера как вечерняя звезда. Люди в парке видели ее, но их веселье от этого не уменьшалось.

По мере приближения ночи Венера становилась все ярче и ярче, выходили другие звезды, и высоко среди них стремительно проносились короткие искры света, как горящие камешки метеоритного дождя, то угасая, то вспыхивая в беззвучных ярких взрывах. Они появлялись с частотой один раз в минуту во всех частях неба, и Дегнан знал, что это – управляемые ракеты с Венеры, приближающиеся к Земле со скоростью от пятисот до тысячи миль в секунду, настигаемые и уничтожаемые перехватчиками.

Впереди него девочка завизжала от испуга и прижалась к солдату, когда они увидели, как одна из них вспыхнула ярче остальных.

– Вот это да, – нахмурившись сказал солдат. – Должно быть, они остановили её не далее чем в двух-трех сотнях миль. Но, – он слегка выпятил грудь, – мы в безопасности. Ни одна не прорвалась, и впредь не прорвется.

Девушка пробормотала что-то с восхищением.

Маргарет Ласк появилась с опозданием. Дегнан уже начал подумывать, не надула ли она его, не перепутала ли время или место. И тут он увидел ее на другом конце усаженной деревьями дорожки, по которой он прогуливался, повернулся и поспешил к ней.

Когда он приблизился, то увидел, что это действительно она, подтянутая и опрятная, какой он ее раньше не видел, а ее темные волосы аккуратно заплетены в косу. Она тоже увидела его, быстро улыбнулась и окликнула его…

Огромная пылающая звезда пронеслась по небу, заливая территорию музея и весь город нечестивым красноватым светом. Далеко на востоке она коснулась Земли, и через секунду там начала подниматься гора обжигающе сияющего пара, вздымаясь все выше и выше и превращая ночь в день, даже когда огненный шлейф потускнел.

В этом отблеске Дегнан увидел бледное лицо девушки и ее широко раскрытые глаза, похожие на дыры, прожженные в одеяле. Он несколько по-идиотски сказал:

– С нами все в порядке. Город не пострадал.

– Это случилось! – вскрикнула она, и он не мог понять, был ли в ее тоне ужас или восторг. Она неподвижно стояла рядом с ним, но как бы в стороне, глядя на поднимающийся столб огня.

К Дегнану вернулась способность соображать, и он прошептал:

– Лучше лечь. На землю. Ударная волна скоро будет здесь.

Но прошло несколько минут, прежде чем земля вздыбилась и содрогнулась от землетрясения. Вслед за земной пришла волна воздушная, ураганная по силе, и в ее разгар огни на фасаде Музея, до сих пор горевшие ровно, погасли, так как что-то случилось с центральной электростанцией Лос-Анджелеса. Среди людей, разбросанных по парку, поднялись истошные вопли.

Хотя Дегнан тогда этого не знал, он стал свидетелем прибытия первого из гиперпространственных снарядов, который приземлился в пятидесяти милях к востоку от Лос-Анджелеса. Его появление было вызвано следующими обстоятельствами:

Огромный мозг робота в Денвере, координировавший оборонительный барьер над всей Северной Америкой и частями Тихого и Атлантического океанов, зарегистрировал, как положено, приближение венерианской ракеты, нацеленной на Западное побережье. Ничего необычного: торпеда стандартного размера, летящая со скоростью пятьсот миль в секунду. Вычислитель, как и положено, передал информацию своим наблюдателям-людям одновременно с тем, как произвел необходимые вычисления и разослал приказы вспомогательным подразделениям сети перехвата. Никакой особой тревоги не было, так как уничтожение снаряда было несложной задачей.

Для этого мозг робота, по сути, выстраивал в своей структуре полет ракеты в космосе и физически возможные маневры уклонения, соотнося их с положением мин, разбросанных по орбитам вокруг Земли. Он посылал сигналы, приводящие эти мины в движение, чтобы они пронеслись по всем возможным траекториям ракеты с их фугасами, зарядами атомной взрывчатки и поисковыми, мыслящими органами управления.

В рамках возможностей электронного мозга пути сходились, встречались, и ракета уничтожалась.

Но в реальности космоса, за десять тысяч миль, детектор венерианского снаряда сработал при первом же контакте с земным радаром и перевел его в гиперпространственный режим. И он так и не достиг ни одной из предсказанных позиций, не столкнулся ни с поисковыми лучами, ни с сокрушительными взрывами.

Мозг робота понял это за долю секунды. На этот раз он подал сигнал тревоги и одновременно привел в действие внутренний пояс мин.

К этому времени люди недоверчиво смотрели на приборы, регистрирующие полет гиперпространственного снаряда или пытающиеся его зарегистрировать; дикое смещение стрелок, безумные колебания диаграмм не могли быть переведены ни в какие осмысленные пространственно-временные координаты.

Пока они беспомощно таращились, измученный вычислитель применил последнее средство: сотни ракет-перехватчиков, крошечных, злобно мощных штучек с бесконтактным взрывателем, покинули свои стартовые площадки и с ускорением в сто тысяч гравитационных единиц устремились навстречу врагу.

Он и от них уклонился, продолжая лететь своим невозможным курсом, и упал неподалеку от Сан-Бернардино, который вместе с соседним Риверсайдом и другими городами и деревнями вокруг в тот же миг исчез с лица Земли. Как и большинство подобных устройств, гиперпространственный снаряд не имел боеголовки, но скорость его удара составляла пятьсот миль в секунду. В результате взрыва образовалась воронка диаметром в милю, и ударные волны от нее нанесли большой ущерб Сан-Диего.

К тому времени второй снаряд, падавший на Калькутту что бы убить два миллиона человек, уже приближался к азиатскому региону.

Темнота, разбавленная восходящей луной, нависла над огромным городом в странной тишине. Где-то далеко-далеко выли сирены, возвещая о катастрофе.

Девушка стояла лицом к Ральфу Дегнану, прислонившись спиной к стволу дерева в какой-то непонятной оборонительной позе. Он не мог разобрать ее лица – лишь белое пятно в тени.

Он снова скомандовал ей:

– Думай! Что еще ты знаешь?

– Я не даже догадываюсь, – ответила Маргарет Ласк. – Я должна была послать вам это сообщение, вот и все. Что-то подсказало мне позвонить вам, но не для того, чтобы встретиться с вами здесь. Это уже была моя собственная затея.

– А я догадываюсь, что это было за "что-то", – прорычал Дегнан.

Он хотел допросить ее безжалостно и до самой сути, но ему было трудно сосредоточиться. Что-то ворочалось в его голове, стремясь к свету, как бесформенное чудовище, выбирающееся на поверхность болота. С момента падения снаряда он ощущал это – чувство, что вот-вот вспомнит что-то когда-то известное, но забытое.

Внешние органы чувств, казалось, напряглись до предела. Ему показалось, что он слышит шорохи поблизости, незаметное шарканье ног в парковых кустах.

Мысль поразила его с потрясающей силой. Он требовательно спросил:

– Скажи! Как ты узнала, куда мне звонить? Я нашел эту комнату лишь вчера поздно вечером!

Она ничего не ответила, но он услышал быстрый, настороженный вздох.

– Отвечай!

Затем легкие звуки, которые он услышал и мельтешение на периферии глаза, материализовались в стремительный топот ног со всех сторон сразу. Инстинктивно он пригнулся и крутанулся на месте. Кто-то обхватил его за талию и повис, на него тут же опустились другие руки. Его кулаки устремились к неясным фигурам и ударяли по воздуху так же часто, как и по плоти и костям; он яростно отступал, и на мгновение у него появилась надежда вырваться, прежде чем что-то тупое и твердое обрушилось на его голову.

От удара сочленения его черепа заскрипели, как ржавые петли, и на какое-то мгновение время остановилось. Когда он начал выбираться из тумана, то не сразу понял, что хочет заползти обратно в него и оставить свою головную боль снаружи.

Он осознал, что сидит, подперев голову, и ощутил мягкое сиденье и его легкие колебания, которые подсказывали ему, что он находится в машине. С каждой стороны от него кто-то сидел. Он подумал: меня подвезут бесплатно. Потом он понял, что это поездка самая худшая из всех возможных.

Раздался грубый голос – Дегнан не мог видеть, потому что на его лицо было натянуто что-то вроде мешка, но он сразу же почувствовал неприязнь к говорившему:

– Я говорю, избавьтесь от него. Черт возьми! Если бы я ударил его посильнее, не было бы никаких споров.

– Нет, – раздался плаксивый голос, который он отчетливо помнил со вчерашнего вечера, – ты не сможешь ударить так сильно, Кларк. У него настолько плотная голова, что даже они не смогли бы ничего в нее вбить.

– А может, я покажу тебе, как я мог бы это сделать, – злобно сказал Кларк. – А что плохого в том, чтобы остановиться прямо здесь и скинуть его с пирса? У нас и без него хватает проблем…

– Вы меня слышите? – раздался голос, от которого Дегнана пробрало до костей, ибо это был голос Маргарет Ласк. – Я говорю вам, он что-то знает. У него есть приказ. Иначе зачем бы мне было велено передать ему сообщение?

Дегнан мрачно размышлял: они все рабы Венеры. Я должен был провести их и выяснить, что они знают об этом гипнотическом деле, а попал прямо в ловушку. И теперь предполагается, что я знаю то, чего не знают они!

Что именно он должен был знать?… О, да. Конечно. Именно так.

Он помнил, но не то, откуда и как он понял то, что знал. Это было где-то в том двенадцатидневном пробеле, который он все еще не мог заполнить до конца… Как в сказках, где удар по голове излечивает героя от амнезии; но он знал, что все не так просто.

Ему были ясны принципы и детали устройства и работы нового оружия венерианцев, гиперпространственного снаряда, и гиперпространственного привода в целом – изначально простой, по крайней мере для венерианского ума, модификации изобретенной на Земле системы гравитации. Это было так просто, как если бы кто-то только что объяснил ему все это, даже принципы гравитации, о которых он раньше имел смутное представление.

Откровение потрясло его настолько, что он судорожно дернулся и обнаружил, что его запястья связаны.

– Он оживает, – провозгласил другой голос рядом с ним.

Девушка продолжала, не обращая на это внимания:

– Очевидно, что у них есть какая-то цель, и мы сойдем с ума, если не учтем ее. Они отправили его вместе со мной на спасательной ракете "Шенеб" недалеко от Земли… Думаю, они хотели убедиться, что именно он доберется сюда, а я была лишь балластом. Нам нужно подождать и посмотреть.

– Ладно, ладно, – проворчал человек по имени Кларк. – Но мне кажется, мы сами себе режем глотки.

Дегнан больше не шевелился; он скорчился между своими похитителями, на мгновение поддавшись парализующему ужасу.

Он мог представить себе, что происходит сейчас по всей Земле – везде, куда венерианцы решили направить свои новые неотразимые снаряды. Неотразимые, но реальные и смертельно опасные, потому что представление о гиперпространстве как об ином месте, совершенно не связанном с настоящим, было ложным; скорее, это было нечто иное. Великолепные вычислительные машины земных оборонных центров и более мелкие компьютеры заградотрядов могли вычислять траектории и вероятности в обычном пространстве-времени, но курс гиперпространственной ракеты был совершенно непредсказуем для обычной математики. Перехват одной из них был бы чистой случайностью.

Машина остановилась. Все еще слепого, его грубо вытолкнули наружу. Даже когда в спину уперлось твердое дуло, ему пришлось сдержать порыв вырваться и броситься на свободу.

Он споткнулся о низкие ступеньки, услышал звук открывающейся двери и почувствовал запах затхлого воздуха внутри помещения. Пистолет подтолкнул его вперед на небольшое расстояние, затем голос Кларка за спиной приказал: "Поверните налево".

Дегнан почувствовал, что комната небольшая, еще до того, как кто-то снял с него мешок. Перед ним стоял краснолицый мускулистый мужчина, небрежно направивший на него тяжелый пистолет. Глаза Дегнана слегка расширились: это был пистолет с функцией пламени, на самом деле – компактный, карманный атомный бластер, строго запрещенный для гражданских лиц.

Комната была скудно обставлена: пара стульев, стол и односпальная кушетка; на всем лежала пыль запустения. Единственное окно было закрыто ставнями, на потолке горел свет, что, должно быть, означало восстановление электроснабжения.

За плотной фигурой Кларка Дегнан разглядел маленькую Маргарет Ласк, которую сопровождали его вчерашний знакомый и еще один мужчина, пучеглазый и небритый. Мрачный взгляд девушки был устремлен на Дегнана с надеждой и, как ему показалось, с оттенком сострадания.

Кларк взмахнул пистолетом.

– Ладно, парень. Она говорит, что у тебя есть задание. Что это?

Дегнан хранил гробовое молчание. Правда не принесла бы ему пользы, а он знал недостаточно, чтобы рисковать и выдумывать какую-то историю. Если бы он мог узнать немного больше о том, что происходило…

Кларк нахмурился.