Идите к черту

Для выплавки из руды голыми руками полезных инструментов нужны очень высокие температуры. Единственный всплывший в памяти металл, который мог бы легко поддаться обработке, был свинец, но секретами его поисков я не обладал. Остальное получалось только пережевать или переварить в своей утробе, утратив возможность что-либо с ним сделать. Буквально наплевав остатками руд на это неблагодарное дело, я все-таки решился на некоторые вылазки в поисках других более сговорчивых минералов. И это оказался еще одним из моих опрометчивых поступков, принесших последствия.

Новые гости явно искали приключений. То ли в поисках пропитания, то ли по какой-то другой причине, после выслеживания местных хищников они сразу обратили свое внимание на ледяные тропы. Трое смельчаков отважились погнаться за столбами пара. Что было в голове у этих людей? Да, да, наконец-то людей! Собирались ли они просто насладиться горячей струей по своей физиономии или пытались выяснить, от чего он двигается?

В это время я решил заодно проведать своего старого знакомого медведя, которого я периодически навещал. Как и полагалось каждому медведю, он спал гораздо крепче и дольше меня вместе со всей своей семьей. Теперь без клыка ему приходилось гораздо сложнее охотиться на животных и поддерживать свое потомство. Все же отчасти в его бедственном положении была и моя вина, или он просто филонил, поняв, что его кормят за жалкий вид. Небольшая порция рыбы помогала ему в случае неудачной погони, а также не требовала лишних жертв.

За струящимся паром от снежных сугробов сложно разглядеть, что происходит в округе. Приходилось двигаться достаточно медленно, чтобы успевать оглядываться и находить верную дорогу. Но иногда я просто пробегал напрямик, делая рывки с остановками, переводя дух после контакта с ледяными стенами, оставленными очередной метелью. И только потом смотрел по сторонам. В этот момент я услышал человеческий крик. Неожиданно упавшая сетка заставила меня остановиться и оглядеться, пока она прогорала насквозь, попав мне на голову, а окружающий пар рассеивался. Трое застыли в оцепенении, глядя на создание, вокруг которого трепетал воздух.

Не знаю, кто из нас удивлялся больше, но мне нечего было им сказать. В тот момент, когда я оглядел незнакомцев с ног до головы, ком в горле заставил поперхнуться и слегка закашлять. Пока я жил здесь до этой зимы ни одно животное не ставило меня в такое положение, но к горлу подступила оранжевая жидкость, которая брызгалась достаточно эффектно при каждом кашле, чтобы распугать смельчаков. Никто из них не мог совладать с собой, и они просто рухнули от увиденного в свои сугробы. Барахтаясь в попытке уползти или подняться, они кричали от страха.

По крайней мере, здесь были люди, и пока что они не собирались разделывать меня на части, тыкая своим вооружением. Я просто ждал, когда они на что-то решатся или одумаются, но судя по их резко удаляющимся без оглядки телам, контакта не получилось. Если они так смело могли бродить в этих лесах, прекрасно зная, какие медведи здесь обитают, то чего им бояться? Вполне возможно, они знали, что зимой в лесу больше холодно, чем опасно. Но где гарантии, что никто из лесных жителей не проснется? Придут ли они снова? В следующий раз их может быть больше, а значит, настало время искать другое место для привала.

После себя они оставили один мешок с припасами и некоторыми препаратами, видимо для медицинских целей или какой-то вид пайка. На трапе остались валяться весьма странные предметы и несколько веревок от сетки. Меч оказался неудобным, его рукоятка в моей хватке быстро расплавилась и сгорела, оставив только штык от клинка, но и он мог пригодиться. Я не брал во внимание деревянный лук, как и кожаную сумку. А вот небольшие ножи походили на метательное приспособление, но для меня они могли послужить разным целям, поскольку мои громоздкие крылья подходили только в качестве грубого инструмента. И теперь мне незачем страдать, пытаясь использовать их в разных качествах.

Все это выглядело как какая-то игра в средневековье, кто знает, может, так и было. Люди просто приходили в дикие места, чтобы проникнуться духом и погрузиться в окружение, не требующее дополнительных декораций. Но по их виду можно сказать, что время, которому они подражали, происходило из некой смеси древнего вооружения и современного обмундирования. По снегу я мог бы проследить за ними, так же как они могли найти место, в которое я уйду.

Не так я себе представлял встречу с цивилизацией. Жалко оставлять обжитое место. Да и собраться в путь, не имея никаких приспособлений, было невозможно. А пока я решил вздремнуть, чтобы быть готовым к долгому переходу. Надеясь, что смелая троица не собирается возвращаться без подкрепления. А на это им понадобиться день или два.

Но я ошибался. На утро меня поджидало десять человек. Они не прятались, а стояли передо мной в зимней одежде, выставив длинные копья в моем направлении. Возможно, они обитали где-то поблизости и имели подготовленный оснащенный отряд для быстрого реагирования. Также я не знал, был ли тут еще кто-то, кто мог прятаться в сугробах, но я не собирался сдаваться.

Смерть была близка, и я бросился на одного из них, вырвав копье из его рук. Оно тут же обуглилось и вспыхнуло, оставив после себя только наконечник. Трое опешили от такого события, но остальные пошли в наступление и быстро меня прикончили. Точнее, воткнули свои копья в брюхо. Вполне возможно, что раньше это должно было убить такого как я, но не сейчас. Так же быстро, как вспыхнуло первое копье, остальные, проткнув мою кожу, быстро начали чернеть и гореть, оставляя за собой угли и отверстия в моем теле, которые на глазах начали затягиваться, выплескивая желто-оранжевую жидкость. Кровь, грязь и кишки остались в моей больной фантазии.

Осмотрев обугленные черенки, отряд медленно начал отступать. Те, кто были позади них, быстро бросили свое испорченное оружие и достали мечи. Тем временем первые пятеро прикрывались щитами, наполовину сделанными из дерева, в ожидании атаки и также постепенно меняли вооружение. Я не стал их дожидаться и быстро кинулся к щитам, оставляя на них свой след от ладоней. Это заставило их поторопиться и бросить несколько щитов в снег.

В конце концов, мне нужно было, чтобы они действовали отчаяннее и неосмотрительно, ведь если им удастся меня схватить, это будет просто издевательство. Выбить еще несколько щитов не составило труда, но они также оставляли мне ранения, окружая со всех сторон, с металлическим лязгом попадая по моим наростам.

Когда нападали хулиганы, у меня периодически начинались странные приступы. Это не походило на видения глазами других людей, а скорее на предсказания, образы нападавших, делающих определенные действия. Иногда это срабатывало, и я легко уворачивался от неожиданных ударов, а иногда я просто давал понять нападающему, что нужно сменить тактику. Вот и здесь не обошлось без такого цирка, то получая очередной порез, то позволяя промахнуться атакующему. Был ли толк от всех этих видений трудно сказать, но лишний раз почувствовать себя особенным многого стоит.

Битва стала борьбой на истощение. Я не видел смысла в убийстве только ради выживания, тем более что я не нес никаких существенных потерь. До тех пор, пока в ход не пошли цепи. Теперь стало ясно, что они были не одни. Еще четверо показались после нескольких выкриков. Они одновременно набрасывали металлические ободки с разных сторон. От пары мне удавалось освободиться, но еще двое успели обвиться вокруг горла.

Меченосцы не ждали, пока я успею освободиться, и быстро кололи в открытые места. Мне хватало сил, чтобы притянуть удерживающих цепи людей, но я слабел по мере того, как все больше ран открывалось на моем теле. Оставалось надеяться, что это закончится быстро и мне не придется воскресать, и снова начинать сначала реализовывать план «покончить со всем этим безумием».

И снова здрасти

Со времен моего первого попадания в тюрьму начала проявляться некоторая тенденция. Каждый раз, встречаясь с группой людей, я постоянно теряю сознание и оказываюсь в совершенно бредовой ситуации. Только встречу с медведем в этой цепочке событий можно назвать исключением.

И вот, я снова очнулся, чувствуя под собой камень. Издалека доносился смех и громкие беседы. Не было необходимости проверять, где я и кто я. Место напоминало темницу или подвал с металлическими решетками, а я лежал на столе. Думаю, все посчитали меня мертвым, поэтому оставили посреди центральной комнаты и даже не привязали, оставив первым делом, без шевелюры. Если бы не их жадность, болталась бы моя светлая голова на доске среди трофеев. Видимо они решили отпраздновать свою победу раньше, чем извлечь из меня внутренности. Но даже если они уже проделали это, благодаря моей живучести я не выглядел как мумия.

На поверхности подомной уже были знакомые трещинки, намекающие, что мой сверхъестественный организм решил самостоятельно пополнить свои запасы. Изначально возможность моего собственного существования находилась под большим вопросом, и только некоторые знания о теории Бозона Хиггса позволили мне сделать предположение, что физиология такого существа граничит с манипуляцией материей, которая могла появляться прямиком из эфира, восполняя отсутствующие части тела и мои потребности. Необходимость употреблять в пищу некоторые минералы этому конечно противоречила, но и не объясняла настолько быструю регенерацию. А повышенная температура указывала на все эти неведомые и магические для меня процессы, которыми я точно не способен управлять.

Оглядевшись и собравшись найти выход из этого гостеприимного погреба, я как всегда был неосторожен. Слезая с разделочного стола, я угадил прямиком в один из лотков с водой, стоящих на полу. Это вызвало резкое шипение и меня могли заметить, но сюда пока никто не торопился. Длинные пустые коридоры с металлическими решетками, лестницы, ведущие наверх и деревянная дверь под ними за которой находился склад, оставались необитаемыми. Еще пара створок в конце коридоров вели в другие подвалы. Проследовав за одну из них, я заметил, что здесь оказалось не так пусто. Из темноты слышался чей-то тихий плач и женское бормотание, завершающееся мужским более хриплым вздохом.

Без светящихся волос мне стало гораздо удобнее не привлекать к себе внимание, хотя тусклое свечение все еще излучали мои глаза и прожилки. Среди деревянных дверей, обитых железом, с решетками на металлических затворах доносилось много других звуков, будто тут было множество людей. В первой от меня сидела семья из трех человек. Преступники, могли претендовать на такое жилище, но что здесь делали дети?

Со стороны коридоров, откуда я пришел, послышался шум и крик. Видимо, кто-то заметил мое отсутствие. Оглядевшись, я понял, что это тупик, и выход был только через комнату с лестницами, где стоял разделочный стол. Единственное место, где можно попробовать спрятаться, – это одна из камер, но все они оказались заняты еще большим количеством людей, чем камера с семьей. Если бы я открыл затвор с одной стороны, то запереть самого себя было бы уже невозможно, тем более не привлекая лишнего внимания и не вызывая криков. Оставалось только одно – выпустить всех и попробовать спрятаться за открытыми дверями. По крайней мере, это вызовет дополнительную суматоху.

Поочередно я открывал запоры, удаляясь к самой дальней камере. Но я успел выпустить только половину пленников, вторая часть все еще оставалась запертой, когда входные петли заскрипели и ворвалась стража с мечами. В камерах по-прежнему никто не двигался, я лишь открыл самую крайнюю дверь, чтобы встать за ней, пока меня не успели заметить. Властные голоса раздались в коридоре, а затем к ним присоединились еще несколько человек.

Я услышал в ответ голос одного из мужчин, это был человек из камеры с ребенком. Речь звучала знакомыми оттенками, но было невозможно понять, о чем они говорили. По крайней мере, мое исчезновение отошло на второй план. Они явно спорили, и недовольство с обеих сторон только нарастало. В диалог вмешались и другие заключенные, но охранники так и не пытались запереть их обратно, каждый боялся сделать первый шаг.

Численное превосходство было на стороне заключенных, но у них не хватало оружия. Дверь на противоположной стороне распахнулась, и на меня уставилось семь пар глаз. Двое взрослых и трое молодых мужчин, все они выглядели хуже оборванцев. Две женщины, хватая ртом воздух и не сумев выдохнуть, тут же упали в обморок. Один из парней начал заикаться, но другой прикрыл ему рот рукой. Взрослый мужчина осторожно подошел к проему и прикрыл его, чтобы не видеть моих светящихся глаз, а затем что-то крикнул.

Охранники тут же начали движение, крикнув что-то в ответ, дав знак, что они все поняли или предупредили его не выходить из камеры. Когда стало ясно, что они приближаются ко мне, я вцепился в открытую дверь, за которой прятался, и вырвал ее с петель. Либо путь от моего логова был достаточно долгим, либо я провалялся здесь достаточно, и сумел хорошо выспаться. В любом случае, силы у меня хватало, чтобы оттеснить нападающих, повернув импровизированный щит на ширину коридора.

Напротив стояло пятеро человек в тяжелом снаряжении, и толкать их было нелегко. Особенно после того, как один из них упал от первого рывка и начал мешаться под ногами. Просто давить силой, не давало никакого толка, поэтому я ударил еще, и двое повалились на спину, мешая остальным удержать равновесие. Теперь оставалось только перешагнуть через них, чтобы оттеснить оставшихся в противоположный конец коридора. После этого я открыл еще несколько затворов и выбежал обратно к каменному столу вместе с дверью.

К этому времени дерево на металлических створках в моих руках начинало значительно обугливаться и тлеть. Единственное, что позволяло ее удержать, это металлическая обшивка в виде скрепляющих прутьев. Крики оставленных позади охранников привлекли внимание тех, кто оставался сверху. Они быстро спустились на встречу. Среди них я заметил уже знакомые обгорелые лица тех, кто поймал меня. Всего шестеро, но кто знал, сколько их еще осталось. Понимая, что единственный путь отступления был в сторону необследованного прохода напротив, я медленно пятился в этом направлении. Слишком большое свободное пространство не позволяло провернуть трюк с дверью. Также те, кого я сбил, уже могли подняться и присоединиться к остальным, настигнув меня сзади.

Но с той стороны камер послышался шум борьбы, и стало ясно, что освобожденные взяли инициативу в свои руки. Никто не торопился на меня нападать, и когда возня в закрытом коридоре утихла, один из них крикнул что-то в сторону прохода с камерами. Немного погодя я услышал знакомый, спокойный голос мужчины с семьей, и дверь открылась. За ней стояло пятеро избитых охранников, но все еще живых и полуголых с приставленными мечами к горлу. Их держали пятеро других крепких мужчин, шестым следовал тот, кому принадлежал голос.

Мне не было обидно, что освобожденные не доверяли мне. Ситуация держала в напряжении, и каждая из сторон ждала, пока кто-то не сделает свой ход, переглядываясь между собой. Каждый, кто попытался бы вступить в схватку с одним, оказался открыт для нападения другого. Я пока не понимал ни слова, так что со мной бес толку разговаривать. Зато две другие стороны могли обсудить свои проблемы.

– Арррррр! Арррррр! – поскольку я здесь был лишним, мое решение вмешаться в диалог первым позволило напомнить другим сторонам, что их решение не будет простым. Но кроме глупого рычания на тех, кто спустился с лестницы, ничего подходящего не приходило в голову.

Реакция на мой зов первой последовала от моих похитителей. В ней чувствовалась насмешка в сторону заключенных. На это освобожденный мужчина начал смотреть на меня пристальней, привлекая мое внимание и не давая сосредоточиться на тюремщиках. За его спиной в толпе стояла его явно растерянная семья. Глядя на это и не дожидаясь от них очередного крика, я развернулся и ушел в другую дверь, подперев ее своим обугленным щитом с петлями.

Тут я по-прежнему находился в ловушке, но убрав себя из уравнения, я оставил больших дядек решать свои проблемы самостоятельно. И в этот момент дело сдвинулось с мертвой точки. Послышались звуки борьбы и крики. Заключенные явно оттесняли тюремщиков, избавившись в первую очередь от заложников. А затем, победив оставшуюся стражу, начали наводить свои порядки. Чем-то завалив в первую очередь мою дверь снаружи.

По нарастающим звукам схватки стало понятно, что возня двух сторон теперь распространилась куда-то наружу, и только увеличивала свой масштаб. Очевидно, власть в этой области постепенно менялась. И то, что по окончанию смены этой власти никто на меня не обращал внимания, тоже казалось по-своему плюсом.

В течение следующих двух дней я время от времени слышал, как к моей баррикаде подходили люди и что-то обсуждали. В конце концов, они даже попытались войти, но собранного и сваленного с моей стороны лома хватало, чтобы надежно держать дверь своим весом. Так как щелей в этом завале не было, я прожег отверстия между балками, чтобы наблюдать за происходящим. Когда новые исследователи заметили мое внимание, случился новый переполох. Скорее всего, они думали, что за два дня я ослабел от голода. Но теперь у них возник спор о том, что со мной делать.

Вначале мне принесли несколько блюд, воду, мясо и траву в попытке выманить меня. Тогда я демонстративно протянул руку к каждому из них. Оставив от двух из них угли и вскипятив воду, я надеялся на новые предложения, но в следующий раз они принесли то же самое и поставили это дальше от двери, забаррикадировав проход. Тогда стало понятно, что им нужно было от меня. В конце стояла открытая решетка, за которой виднелось довольно просторное помещение. Ну, будь по-вашему, я разобрал завал. Не обращая внимания на блюда и столпившихся за баррикадами людей, прошел в свою новую комнату.

Понимание того, что я не являюсь зрелищем для слабонервных, угнетало меня. А глядеть на беспристрастное лицо воина было проще, чем видеть лица собранных из разных людей бедолаг, наполненных ужасом. Клетка захлопнулась, а баррикады из металлического забора начали постепенно разбираться, пока я наблюдал за этим сидя в новом углу. Приятно, что никому не пришло на ум провоцировать меня разными глупостями. Я в свою очередь вел себя естественно и старался не приближаться к решетке.

Мне все еще изредка носили еду из трех блюд, а сменная охрана из двух человек, наконец, перестала на меня глазеть и даже иногда засыпали в моем присутствии. На третий раз ко мне спустился знакомый мужчина, одетый гораздо лучше остальных. В нем я узнал того, кто руководил всеми прежде без своей женщины и ребенка. Он бормотал что-то, разговаривая с охранниками, затем подошел к еде и демонстративно начал показывать, что мне с ней делать. Я только покачал головой в ответ. Такой простой жест заставил его показать немного удивления и ухмыльнуться. Не пытаясь тратить больше своего времени, он быстро ушел.

С улицы то и дело доносились звуки ведущихся работ: стук по дереву, звуки топора и молота. Мне оставалось только размышлять о прошедших событиях столкновения двух групп. Была ли это война или местные разбойники захватили укрепления, бандой повстанцев могли оказаться и те, кого я освободил. Возможно, место, где я находился, было какой-то крепостью. В средние века иметь каменные строения казалось роскошью, позволить такое могли только городские жители или те, кто жил в замках. Но подвал не выглядел большим, чтобы его хватило для целого замка. Может быть, это было просто подземное сооружение, иначе я бы давно его заметил.

В этих стенах я просидел всего около недели и через два дня ко мне снова пришел местный командир с группой из десяти человек. Почти все были вооруженными солдатами, кроме двух с молотками и внушительными цепями, прикрепленными к оковам. Я не знал, было ли это действительно необходимым дополнением к решетке, но ни то, ни другое не могло меня надолго задержать. Предыдущие захватчики не постеснялись перевезти мой труп без оков, но если новые собирались проделать со мной какие-то манипуляции, то только для этого им понадобилось бы достаточно крепко связать меня цепями.

– Все что делается, все к лучшему, – вздохнув, позволил я себе высказаться, когда мне демонстративно показали протянуть руки через решетку. Никто не понял моего родного языка, но реакция была настороженной, особенно у рабочего, который чуть не выронил молот и начал молить о чем-то своего командира. Выслушав его мольбы, он показал мне жестом, чтобы я закрыл глаза.

Работа не ладилась, оба не решались подойти ко мне вплотную, вызывая недовольство своего начальника. Я только чувствовал, как ледяной металл обхватил половину моего предплечья. После нескольких ударов молота я открыл глаза, думая, что работа закончилась, чем опять напугал рабочих. Заметив, что сами колодки не крепились к цепям, я просунул свои руки обратно, доделывая незавершённую работу. С небольшим усилием я смял крепящие заклепки фалангами своих пальцев, затем выровнял форму цилиндрических оков, так чтобы они не сильно болтались, уминая их на запястье. Задача была не из легких, в результате и без того серый металл потемнел еще сильнее и оставил отпечатки моих ладоней.

Пока я любовался своими новыми наручами и проделанной работой, поправляя недочеты, между людьми разгорелась дискуссия, после которой меня опять попросили высунуть руки в проем между двигающейся частью решетки и стеной. За дело взялись вооруженные, они просунули цепи в петли оков и обмотали ими мои руки еще раз для верности. Вот так взявшись за руки, я и восемь человек стояли какое-то время, прежде чем командир демонстративно подошел и отодвинул решетку. Напряжение не покидало эту комнату никогда, пока в ней было много народу.

Четверо спереди и четверо сзади держали попарно четыре конца цепей, стараясь натягивать их так, чтобы я не смог подойти к кому-либо из солдат. Таким образом, в сопровождении рабочих и командира под случайные взгляды и вздохи меня вывели на улицу, где ждало несколько повозок запряженных интересными копытными существами, выполняющими роль тягачей, нагруженных чем-то доверху. Погода совсем не подходила для сборов в путешествие, но видимо выбора у них не было. Здесь присутствовало где-то половина людей, которых мне пришлось освободить. Все что-то тащили в руках или на небольших санях, но никого из детей я не увидел.

Чувствительность местного населения к холоду оставалась вопросом, но видимо погода для них казалась не такой знойной, как для меня, что не мешало отправиться в путешествие. От меня исходило заметное марево, в то время как у людей изредка появлялся пар при дыхании. Какое-то время мы стояли в ожидании, когда все собирались покинуть окрестности небольшой крепости, которые мне теперь удалось разглядеть. С виду небольшой приземистый форт, в котором могло проживать не больше сотни человек. Все что мне удалось заметить по пути это глухие стены и конюшню, а возможно здесь это была зверюшня.

Меня вели предпоследним. Дорога уже была расчищена, а позади ехала телега, зачем-то везущая снег. Назначение ее оставалось неясным до тех пор, пока мы не свернули с тропы в лесную чащу, за которой виднелись вершины гор. Мелкая гряда верхушек на горизонте казалась мне не знакомой. Видимо это место находилось достаточно далеко, чтобы моя гора исчезла из вида.

Весь наш путь рабочие активно порошили снегом, заметая наш след. Глупо надеяться, что таким образом можно будет скрыться от преследования, только ветер и снегопад могли бы окончательно помочь в этом. Но это лучше, чем ничего не делать, если они хотели скрыться. За это время мне удалось определить пару простых слов на языке этих людей: «иди» и «стой». Понятия не имею, был ли это башкирский, эстонский или еще какой другой язык, но точно не английский. Я старался разобрать отдельные слова, когда рабочие получали четкие указания, другие бормотания членораздельно уловить было сложно. Пока мы шли, никто не пытался разговаривать и вести светские беседы.

К закату мы добрались до места назначения. Было похоже на пещеру, вокруг которой уже суетилось гораздо больше людей, чем тех, кто сопровождал мой караван. Они прибыли сюда раньше, чтобы обустроить все необходимые удобства на ночлег. Вход был завален камнями и заставлен ветвистыми кустарниками, оставался только едва заметный узкий проход между несколькими слоями стен из валунов. Мне пришлось ждать своей очереди, пока все повозки не разгрузили и не пустили на дрова, внутрь вошёл только скот. Меня вводили осторожно, оставались только рабочие, занимающиеся маскировкой.

Пройдя небольшой лабиринт, мы вышли на большую разрушенную лестницу бетонных развалин, напомнившую мне мое место появления. Поначалу вокруг лежало много камней и трещин, из которых все засыпало землей, но чем глубже мы спускались, тем более ухоженный вид обретали стены и пол. Походило на бомбоубежище, конечно основные его функции не работали, но стены держались прочно. От прежних дверей здесь ничего не осталось, все было перестроено и по мере возможности отреставрировано. Каменная кладка закрывала большие разрушенные проемы, а по коридору стояли деревянные распорки.