Идите к черту

Выживание.

Горько думать, что все это реально. Даже в свои сорок мне казалось, что многое впереди. Сложно сказать, был ли я патологическим неудачником или изгоем. Вчера ты мог быть просто бездомным бродягой, а сегодня стать почетным протестующим, ряды которого пополнялись единомышленниками, желающими жить в лоне природы. И мог избавиться от индустриализации городов, из-за которой на земле не осталось ни одного живого места кроме резерваций и заповедников. В то время как богатый и успешный мог не находить себе места от прорвы проблем.

А может быть, я теперь просто больной на всю голову человек, утонувший в собственных видениях. Пророк собственной судьбы? Кто знает, как эти экстрасенсы, шарлатаны и прочие наркоманы получали свои сигналы свыше и приходы магических сущностей. Начитался парень историй про перерождения и ударился головой, не желая жить реальной жизнью. Если бы это еще выглядело как волшебная сказка с предназначением и подробной инструкцией, тут и думать было бы не о чем – свихнулся парень. Но и вид ксеноморфа с невозможной биологией не стоило списывать со счетов.

Попадаться в таком виде кому-то на глаза мне не стоило. Попробовать замаскироваться? Все хрупкое, к чему я прикасался, сгорало. Где найти термостойкую ткань? Временное убежище в старых развалинах не внушало безопасности, и кто знает, смогу ли я выбраться оттуда в другой раз. Само здание могло быть построено с использованием кремнезёмного материала или прокладок, ведь кроме него здесь вообще ничего не осталось. В темноте был слышен далекий волчий вой. Это заставило меня вернуться и найти укрытие хотя бы среди небольших развалин от зданий, построенных на поверхности.

Рядом с подземными вертолетными ангарами я нашел сохранившийся спуск, ведущий в подсобное помещение. Это были небольшие опустевшие склады с разрушенными полками, но кое-где оставались сломанные ящики. Их содержимое давно превратилось в землю и куски какого-то не разлагаемого материала, вросшего в окружение. Странно, что ни одно из животных не облюбовало это место. Предполагаю, спать на камнях не каждому понравится. Я не исключал и наличие хозяина, который отправился на ночную охоту. Также здание могло обрушиться, распугав всех, кто пытался укрываться здесь.

Найдя в куче ржавую арматуру и листы, оставленные от полок, я забаррикадировал проход и остался дожидаться утра. Заняться было нечем, поэтому я решил немного покопаться в ящиках. Обрывки банок, покрышки, остатки консервов, гнилые гильзы от оружия – все в основном проржавело или расплавилось, выделяя неприятный запах прямо у меня в руках. Некоторые куски земли напоминали стопки бумаг и ничего кроме гнили.

Подобные здания в такой глуши должны иметь собственную полную инфраструктуру для самообеспечения с пожарной безопасностью. Но пока я выбирался отсюда нигде не находил остатков какого-либо оборудования. Наверняка все инструменты были вывезены. Но по какой причине им пришлось бросить хорошо обустроенный комплекс? Его даже не взорвали для сокрытия следов, оставив меня в полном одиночестве. Возможно, мародёры разорили его задолго до того, как все здесь пришло в упадок. Сколько же времени прошло с тех пор?

В летнее время ночь проходит быстро, а в северных районах она даже толком не наступает. Пока я был погружен в собственные мысли, я даже не заметил, как рассвело. Подготовка к разведке окрестностей заняла всего три или четыре часа. За это время я успел соорудить для себя некоторый вариант копья и закрепить один из железных листов на левой руке. Этого должно было хватить для борьбы с дикими животными, которые могли повстречаться по пути.

Не было никакого смысла гробить себя в развалинах, поэтому я вышел на открытую поляну в поисках подходящего пути. Так как путешествие по зарослям могло вызвать пожар, я спустился к реке и решил следовать по ее руслу. Можно было и раньше отправиться в этот поход после получения некоторых средств защиты, но поскольку моя ничем не примечательная личность своим присутствием достаточно легко освещала более 10 метров вокруг, я решил не привлекать лишний раз внимания. В конце концов, это не могло хорошо закончиться и если мелкие хищники только принюхивались ко мне, то местный медведь или правильнее сказать саблезубый барсук переросток, учуяв чужака на своей территории, быстро стал принимать меры по ее защите.

Глядя на местную фауну, невольно начинаешь думать о попадании в параллельный или какой-то другой мир. В таком ракурсе прошлая жизнь становится чем-то пережитым и собственный внешний вид более естественным. Откуда мне знать, как выглядят местные виды людей, если они тут вообще могут быть. Одна деталь в виде места моего первоначального появления, говорила о том, что и я все еще мог находиться в крупном заповеднике на Земле.

Тем временем за мной наблюдали, пока я пробирался по оврагу, не подозревая о существовании кого-то еще, как и вообще живущего на этой планете. Он был больше меня минимум в два раза. Находясь внизу склона оврага, словно в ловушке, сложно выбирать направление для побега, когда на тебя несется здоровая туша, решившая сбить и раздавить все на своем пути. Мысль о самоубийстве после всего произошедшего мгновенно исчезла, и сейчас мне совсем не хотелось быть разорванным на куски этим монстром.

Во время попытки уклониться в сторону, ему все же удалось пихнуть меня достаточно сильно, чтобы я отлетел и пропахал землю правым плечом. Копье было отброшено, но также я успел выставить вперед руку со щитом, оставив после пинка, обугленный след на его шерсти, от чего он еще больше взбесился. Я едва успел развернуться, чтобы схватить его за выставленные клыки и не дать откусить себя. Зверю было неприятно уже от того, что он просто смотрел и находился в достаточной близости с жаром, который исходил от моих рук. Он начал мотать головой, чтобы растереть прилипшего о каменистую почву оврага и избавиться от моего присутствия.

Вода протекала на расстоянии вытянутой руки, но у него не хватало соображения, чтобы утащить противника в реку и утопить там. Видимо, было недостаточно просто покончить со мной, поэтому он с диким рычанием швырял меня обо все препятствия, пока я не ослаб и не перестал за него держаться. Еще одним движением он пырнул мне в бок, и я потерял сознание…

Вот и все, – думал я, прежде чем вновь прийти в себя. Отсутствие боли не улучшало чувство неловкости и непривычности своего положения. Стоило только открыть глаза, чтобы убедиться, что я все еще исчадье с крысиным хвостом. Очевидно, от такой серьезной травмы я не смог умереть, но и шрама не осталось на том месте, где должна находиться рана, а точнее дыра. Сколько я провел без сознания, неизвестно, но уже наступил день, и я все еще лежал возле реки в овраге.

Развороченная земля напомнила обо всем произошедшем, и о том, что из меня вытекло. Я чувствовал себя очень слабым. Присутствие поблизости зверя не наблюдалось, и второго раунда я бы точно не выдержал. Вставая на свое подобие ног, опираясь на край оврага, я заметил, что мои руки стали не такими горячими, поскольку сухие корни, торчащие по его краям, даже не потемнели.

Оставленные тварью следы указывали путь, которого следовало остерегаться. Если я планировал здесь оставаться, то выяснение ореола его обитания избавило бы от неожиданных встреч. Конечно, было интересно, почему он не разорвал меня, и мысль об окончании своего беспомощного существования, еще блуждала где-то в сознании, но ее приоритетность отходила на второй план.

Путь был долгим, в основном из-за моей слабости. Выбившись из сил, я нашел его логово. Поблизости доносились игривые ворчания, несколько подобных зверей возились между собой. Они выглядели недостаточно взрослыми, чтобы самостоятельно напасть на меня, хотя их размер уже внушал опасения. Благодаря моей неосторожности они услышали меня и притихли, из любопытства обнюхивая направление моего присутствия. Один из них подошел и начал рычать на меня, но жара золотистых волос хватало, чтобы заставить их держаться на расстоянии.

Тем временем пришел хозяин своего логова. Бросив свою добычу, похожую на овцебыка, он с рычанием подбежал ко мне с намерением убийства, но не торопился нападать. Его клык, которым он меня пырнул, теперь был сломан, а вся морда с обугленными шрамами выглядела опаленной и облезлой. Если он пытался полакомиться моими внутренностями, то очевидно ему это не понравилось. Как только я протянул к нему ладонь, он отпрыгнул от меня с диким визгом. Но затем опять подбежал и рыкнул всей своей открытой пастью, посылая в мою сторону множество брызг, которые все еще местами шипели как на сковороде, соприкасаясь с моей кожей и волосами.

Зачем было приходить сюда, если я все еще хотел жить? В таком виде? В конце концов, даже эта зверюга не решалась бороться со мной. Я просто остался лежать возле толстого дерева, недалеко от прыгающего монстра, пытающегося выпроводить меня. В конце концов, когда уже стемнело, он утомился бесконечно крутиться вокруг и занялся своим потомством, периодически поглядывая в мою сторону и изредка издавая рык при малейшем моем движении. Так я впервые заснул.

Кошмар, от которого я проснулся рано утром, сопровождался очередным рычанием моего сторожа. Протяжный молящий рык, переходящий в стон, оставил от прежнего свирепого образа одни воспоминания. Усталость и изнеможение сменились привычными неудобствами от пережитого сна, оставившего туманное послевкусие. Мне предстояла миссия по спасению человечества. Сам господь бог решил послать своего ангела на землю после страшного суда, чтобы его верные последователи не отчаялись в трудные дни.

Бред – это все, что я мог понять для себя из этого, когда сон ушел без следа. Но он определенно делал жизнь не такой удручающей после моего преображения. Возможно, подсознание решило таким образом подбодрить меня. Конечно, лучше бы оно делало это менее жестоким способом, вместо того чтобы трезвонить во все колокола моей, неизвестно как работающей, нервной системы.

Легко поднявшись, я решил пойти дальше в поисках приключений на свою задницу. Мои ладони снова начали оставлять следы на деревьях от прикосновения к ним и легко могли вызвать пожар в сухом лесу, поэтому я направился обратно к оврагу. Прошла неделя или около того, прежде чем я смог найти подходящую лежанку для себя, с большим количеством глины и камня. От постоянного воздействия со мной глина твердела, укрепляя каменный настил. Это было лучше, чем бояться, что развалины, оставленные далеко позади, станут еще большими развалинами и придавят меня сверху чем-то тяжелым. Или камнепад прихлопнет все это место. Но там было много полезных вещей, которые я решил перенести в свое новое логово.

По дороге многие дикие виды, похожие на саблезубого барсука, пытались убить меня, но каждый раз все заканчивалось визгом. Ни один из них не мог превзойти по силе этого медведя, а в случае победы хищника, я каждый раз восстанавливался, как ни в чем не бывало. Вот так проходило время, иногда я бродил в поисках новых видов животных, способных покончить со мной одним ударом. Временами я отвлекался на организацию шахматной доски и прочих поделок из глины и камней при помощи инструментов, сделанных из остатков арматуры.

Со временем я перестал искать то, чем мог бы утолить жажду вкусовых ощущений, поскольку ничего, кроме угля, донести до своего рта у меня не получалось. Любой металл, который мне посчастливилось найти, во рту становился расплавленной жвачкой. В остальном мне хватало один раз хорошенько выспаться, чтобы буквально восстать из пепла. И если не было никакой причины выбиться из сил, я мог практически не спать.

Местность выглядела достаточно дикой и необитаемой, никаких дорог или признаков жизни в округе десяти километров я не нашел, даже старые развалины не попадались на глаза. Только несколько пещер с полезными ископаемыми, которые пригодились не более чем для укрытия. Мои периодические купания придали моим панцирным наростам металлический блеск и все больше напоминали доспехи. Даже запястья и фаланги пальцев покрылись прочными ободками, а когти стали бледными и больше похожими на роговые отростки. Они не проводили тепло, и это позволило мне взаимодействовать с чем-то чувствительным к жаре. Но растениям было по-прежнему достаточно моего присутствия, чтобы со временем высохнуть или сгореть.

Старые воспоминания и опыт тешили и томили меня скорбью. Времени для выяснения всех особенностей своего тела было достаточно. Так я выяснил, что температура отдельных участков колебалась приблизительно от пятидесяти до четырехсот градусов. Это казалось большим диапазоном. Но внутри должно быть гораздо жарче, скорее всего больше тысячи градусов. При таких температурах все мои внутренности с костями казались чем-то сверхъестественным, иначе органика в них просто выгорела бы, и они развалились.

Мелкие местами острые зубы во рту могли быть предназначены для чего угодно, а парные длинные ровные клыки создавали небольшие неудобства и мешали двигать челюсть в стороны, хорошо хоть не торчали. Их подсчет временами становился одним из развлечений. Тонкий и достаточно длинный язык легко доставал до лба и возможно имел больший потенциал. Только непонятно, где он весь помещался.

Неоднократно я любовался своим отражением в воде, пытаясь понять назначение головного убора и висящих металлических плетей на спине в виде сломанного гигантского зонтика. Периодически я чувствовал от них отклик и подергивание в моменты, когда на меня пыталось напасть очередное неразумное и непонятное животное. А иногда я даже сам не замечал, от чего звери разбегались в разные стороны. Только после лязга обрушенных фаланг и удара по спине я понимал, кто решил вступиться и защитить меня. С таким оружием можно не думать о дополнительном оборудовании в виде копья или щита. Кроме того, мои собственные когти оказались гораздо эффективнее приспособлений, которые я поначалу решил использовать.

Без необходимости в воде и еде жизнь начинала казаться чем-то абсолютно беззаботным. Но все, как всегда, оказалось не так просто. После своего неоднократного отдыха в одних и тех же местах я начал замечать странности, происходящие с окружающей природой. Хотя их и так хватало, но, по крайней мере, камни и земля не должны были так себя вести. Покрываясь жилами и трещинками, они постепенно крошились, а затем образовывали что-то более плотное. Знания химии и температурных пределов не мой конек, поэтому я решил, что все вокруг также начинало плавиться от моего присутствия.

Вторым неясным моментом были изменения в моем самочувствии. Стать чем-то нечеловеческим – слишком шокирующая новость, но постепенно с этим приходилось свыкнуться. А вот являлось ли такое строение природной нормой, оставалось загадкой. Настоящий враг оказался ближе, чем я думал, пока я наконец не почувствовал позывы внизу живота. Вот так еще минуту назад ты был бессмертным и всесильным, а теперь по привычке мечешься в поисках укромного уголка.

Очень хотелось срать. Причем обильно и долго. Это не просто, когда ты, рассуждая как человек, ищешь поблизости туалет. В процессе наблюдения своих отложений тупиковый вопрос о том, кто я, сам собой утонул в сомнениях и любопытстве, превратившись в новый вопрос. И что я такое ел? Мне вполне могла позавидовать любая литейная, учитывая, сколько шлака за один присест я из себя выдавил. Новые вопросы не заставляли себя ждать, когда я почувствовал давно забытое чувство голода.

Сколько времени прошло с тех пор, когда я последний раз что-то употреблял как человек? Год, два или столетия? Или? Я просто сел и постарался расслабиться для того чтобы успокоиться и найти способ решения проблемы. Новый способ питания? Да, однозначно! Меня осенило, когда мое окружение начало ломаться и крошиться после недолгой медитации. Неизвестно какие еще сюрпризы хранил в себе мой организм, но голод постепенно начал проходить. Может быть, это было самовнушением после целого дня неподвижного высиживания, но место пребывания быстро превратилось в подобие моих прошлых лежанок.

Что из этого походило на магию? Отсутствие голода в прошлом или обнаруженный способ питания в настоящем? Если бы знать, что на свете есть существа, чья биология способна делать что-то подобное. Тогда сопоставление этих фактов могло бы избавить меня от лишних фантазий. Применима ли ко мне вообще хоть какая-то биология? С этим надо разобраться, иначе в будущем я рискую переварить все, что буду строить, оберегать или хранить возле себя.

Встреча.

Как бы я этого не хотел, и здравый смысл подсказывал, что от людей лучше держаться подальше, единственный способ понять, что вокруг происходит, – это найти хоть какие-то признаки цивилизации. От депрессии, ужаса и экспериментов со своим телом я перешел в стадию осмысления своего нового статуса, который без общества был для меня неясен и требовал определенности. К тому же теплилась надежда, что я случайно, по халатности, остался жив в какой-то богом забытой дыре в качестве неудачного эксперимента. А чего еще ждать от уголовников?

Местное зверье достаточно быстро привыкло ко мне, по большей части научившись не попадаться мне на глаза или обходить стороной самодовольного путешественника. Поскольку избавиться от меня без последствий у них не получалось, даже если хотелось отогнать гостя, защищаться им было также незачем. Изъясняться на каком-то взаимно понятном нам языке, чтобы рассказать, что вокруг происходит и почему на земле, где от построек не осталось ни одного живого места, растет один лес с голыми полями, очевидно, никто из нас не мог.

Неоднократно возвращаясь в единственный уголок памяти о том, что здесь когда-то ступала нога человека, я пытался откопать в породивших меня развалинах хоть что-то, что поможет в поисках. Но кроме останков гнилой ржавчины, с которой я мог потренироваться в переплавке, играя в глотание арматурных шпаг, тут ничего не было. Такое бывает, что перекопав место поисков и поставив на нем крест, все равно тянет назад с надеждой, что вы все-таки могли что-то не заметить или забыть.

В такой ситуации карта под рукой очень пригодилась бы, или указатель ближайшего города. Ну, хотя бы заблудившаяся принцесса, пожелавшая отдаться мне в случае ее спасения. Но я был не в том положении, а в глухом лесу даже правильно растущий мох являлся редкостью. Только по солнцу я более-менее сориентировался. Да, теперь я точно знал, что где-то там находился север… ну вот и все, пожалуй, ничего не изменилось и можно идти спать.

Не знаю, как работали все эти советы по ориентации на местности, но когда ты понятия не имеешь, где находятся населенные пункты, все это бесполезно. В мире, где в каждом городе есть хотя бы один стоэтажный дом, а вокруг протянуты высоковольтные провода, то куда бы ты ни шел, рано или поздно наткнешься на следы человеческой жизнедеятельности. Сложно не заметить огромные здания на горизонте, учитывая плотность населения, вместе с трансляционными вышками. Но местность моего обитания, которую я старательно пытался прочесать, была девственно дикой. Никто даже костра не разводил. Еще один повод думать о каком-то другом мире.

Исследование реки казалось первой правильной мыслью, возникшей в голове и способной привести меня к цивилизации. В то же время она привела к осознанию, насколько я был неосмотрительным, когда в первую очередь, из развалин отправился вдоль реки, просто потому что боялся спалить все вокруг. Тогда я еще не понимал, чем являюсь для возможных жителей этих мест. А с другой стороны, я мог быть здесь самым естественным обитателем. Неизвестно, что на самом деле так изменило все вокруг. Возможно, на земле не осталось никого, кроме таких, как я. По крайней мере, на это указывали все эти виды местной фауны, которые только на первый взгляд напоминали мне привычных животных.

Еще одним вариантом было просто развести костер и посмотреть, не примчится ли знакомая мне служба по охране окружающей среды, или инопланетяне, очистившие землю от людей. В конце концов, в мире действительно мог произойти какой-то апокалипсис, и все, попрятавшись под землей, боятся высунуть оттуда нос. В целом, какие бы идеи по поиску объясняющей все цивилизации мне не приходили, они имели как плюсы, так и неотвратимые и возможно с ужасными последствиями минусы, не дающие мне прийти к решению, что делать дальше.

В мое время люди вообще собирались покорять другие звездные системы. И кто знает, может, уже нашли себе райский уголок и всем скопом собрали свои вещи и улетели. А могли и вовсе забросить кого-то вроде меня на неизвестную планету и наблюдать за результатами. В этом случае я вообще мог быть тут полноправным хозяином и не мучиться, пока какое-нибудь государство или «благодетель» не скажет: «Поиграли и хватит».

В результате своих рассуждений я решил не торопить события, мне еще стоило как следует оглядеть прилегающие к горе окрестности. Отчасти я научился управлять своим «голодом», немного попрактиковавшись в медитативном поедании полезных ископаемых. И мое новое место обитания могло находиться в относительной безопасности от меня самого. Иначе стоило мне переночевать где-нибудь, как все вокруг стало постепенно разваливаться на глазах.

Бетон, возможно, оставался целым, но торчащая арматура развалин начинала постепенно крошиться. Кроме этого, моя бестолковая конечность в виде хвоста, весящего веревкой, приобрела некоторую подвижность. И если раньше можно было не обращать на него внимания, то теперь мне приходилось держать его левой рукой, чтобы движения не создавали лишний шум или не разворотили все вокруг в моем убежище.

Играть в шахматы с проснувшимся хвостом было крайне неблагодарным занятием. Тут либо быстро доигрываешь блиц, либо одним взмахом все летит к чертям собачьим. Вот так в буквальном смысле хвост начинает вилять собакой. Это сильно отвлекало, казалось, в него ушла вся моя апатия и хандра вместе с попытками разобраться во всем при помощи философских рассуждений. Стоило задуматься и отпустить его, он быстро находил проблем на мой зад. Возможно, именно поэтому шизофрения и другие эндогенные заболевания полностью отсутствуют у животных.

Достижений было немного. На затвердевшей со временем земле я нацарапал приблизительную карту окрестностей. Кое-где оставлял для себя метки направления своих остановок и примечательных мест для пополнения коллекции камней. Волей-неволей приходилось становиться геодезистом, чтобы обеспечить свои потребности. Остатки моей жизнедеятельности тоже не оставались без дела и могли вполне подойти в качестве строительного материала, так как в повторное употребление после охлаждения, судя по всему, не годились. Ну, или мое подсознание отвергало это, поскольку после медитативной попытки удовлетворения голода все кроме кучки испражнений осталось лежать нетронутым.

Мысль о том, что я мог выстроить из какашек себе дом, дважды огорчала. С одной стороны, это не разумно строить что-то из собственного говна. С другой стороны, мне пришлось бы ждать еще лет десять, прежде чем его наберется достаточно, чтобы хватило на одну стену. Ну а в наше время, когда даже строители не знали, что за гадость использовалась для постройки современных зданий, брезговать подходящим материалом было неосмотрительно. Конечно, о строительстве собственного королевства тут не могло быть и речи. На мой огонек даже насекомые боялись слетаться.

На самом деле я понятия не имел, что делать. Даже с подробной инструкцией картошку посадить не смогу. И прогуливание уроков с постоянным использованием справочников тут не причем. Я был первооткрывателем для собственного несуществующего вида.

Вот так прошло лето. Затем прошла осень и наступила зима – крайне выматывающая пора для меня. Я стал больше утомляться, даже ничего не делая приходилось спать раз в три дня. До нормы спать хотя бы раз в день, а не раз в месяц для разнообразия, оставалось чуть-чуть. Каждый мой поход по снежным заносам сопровождался обильным выделением пара, после чего моя тропа превращалась в лед. Было легко, таким образом, не заблудиться на снежных равнинах, но также легко обнаружить себя и свое логово. К счастью, кроме животных здесь никого не появлялось, а играть в прятки со своим хвостом оказалось невозможно.

Дикий зимний холод по сравнению с летним не убивал меня, но делал заметно слабее. В спокойную погоду я почти не замечал его. Подобие реактора в моей груди своей аурой не позволяло даже воздуху быть холодным. Но стоило немного пробежаться, как по моему подобию кожи начинало барабанить острыми уколами. Во время ветреной погоды или еще хуже вьюги мне лучше сидеть дома, по уши зарывшись в землю. Замерзнуть я, конечно, не мог в принципе, в основном было просто неприятно, так же как и во время купания в воде. К этим процедурам я хоты бы мог себя подготовить, а к ежесекундно меняющемуся ветру готовым быть сложно.

Отсутствие запасов еды стало еще одной проблемой во времена бушующей стихии. Было крайне неосмотрительно не позаботиться о пополнении ископаемых, которые я сгреб по мере возможности в найденных залежах для последующего изучения. В результате все мои запасы пришлось использовать в качестве пищи, пока я не догадался обустроиться и переждать непогоду рядом с источником полезных минералов. Много мне не требовалось, но и рисковать не хотелось. Большой плюс, что эта еда никуда не бегала, и вместо того чтобы носиться туда-сюда, мне представилась возможность немного покопаться.