Единственный, грешный

– Дарси, ты знаешь язык зуавов? – неожиданно спросил Лардо.

– Нет, мой генерал, – четко ответил адъютант.

– Кто-то в команде владеет им? – расспрашивал дальше ди Грамс.

– Я могу уточнить, просмотрев личные файлы всех членов экипажа, но если мне не изменяет память, то никто не знает языка союзников. Мы не подбирали себе таких подчиненных, – ответил Дарси.

– Уточни, – согласился с ним ди Грамс. – Хотя подожди! – остановил он исполнительного подчиненного. – У меня есть идея поинтереснее.

– Слушаю, мой капитан, – в тот же миг подобрался Дарси.

– Пленные уже прибыли на «Карг»? – посмотрел на своего адъютанта генерал.

– Их размещают на нижней палубе. По шесть человек в каждой камере, – четко ответил Дарси.

– Хорошо, – удовлетворенно кивнул ди Грамс. – Как только закончите с размещением и фиксированием браслетов, подождать час, затем включить тревогу на нижней палубе. Сообщение вывести на языке зуавов.

– Понял, – кивнул Дарси, догадавшись о планах начальства, и поторопился на выход исполнять распоряжение.

– Посмотрим, что за личности нам достались, – в задумчивости произнес ди Грамс и поднялся со своего кресла.

Военная выправка зрительно прибавляла ему несколько сантиметров роста. Китель серого цвета с синими отворотами на рукавах и груди сидел идеально, подчеркивая крепко сбитую мужскую фигуру с накаченными мышцами. Брюки плотно облегали ягодицы и дальше спускались свободно, на ногах форменные, но элегантные ботинки. Генерал взял фуражку с блестящей кокардой и направился на выход. Сейчас не требовалось его неотлучного присутствия на капитанском мостике, системы работали в штатном режиме, вахтенные справлялись самостоятельно. Обо всех непредвиденных ситуациях ему доложат немедленно.

Перед встречей с делегацией союзников Лардо ди Грамс направился в свою каюту, чтобы отдохнуть после нескольких часов тяжелейшего боя. Войдя, быстрыми движениями снял китель и привычным жестом отбросил его на спинку стула, оставшись в тонкой, свободного покроя рубашке. Расстегнул ворот и манжеты, скинул ботинки у входа и, подойдя к кровати, лег.

В каюте царил полумрак, освещение еще со времени боя оставалось дежурное. Ди Грамс устало прикрыл глаза и расслабился. Напряжение сказывалось, и теперь хотелось покоя и отдыха.

– Сержанта Ромула ко мне, – хриплым безэмоциональным голосом произнес Лардо.

Компьютер услышал команду капитана и передал приказ по внутренней связи. Ди Грамс медленно поднялся и отправился в душ немного освежиться и взбодриться. Прохладная и горячая вода попеременно привели мускулы в тонус, а во всем теле появилось напряжение совсем другой направленности. Протерев перед собой запотевшее зеркало, он внимательно осмотрел свое отражение, коснулся рукой щеки, оценивая гладкость кожи. Определился, что бриться нет необходимости, и провел рукой по голове, заставив волосы топорщиться ежиком. Коротко остриженные, они ощетинились, придавая всему облику какой-то слегка агрессивный вид. Удовлетворенно хмыкнув, Лардо сдернул полотенце с вешалки и обернулся им вокруг бедер.

Дверь в каюту распахнулась, впустив влажный воздух внутрь помещения. В тот же миг включилась вентиляция, убирая лишнюю влагу. Тихий шелест отчетливо послышался в полной тишине.

– Вызывали, мой генерал? – раздался низкий женский голос с едва уловимой хрипотцой, напоминающий голос самого ди Грамса.

Женщина расположилась в кресле хозяина и рассматривала полураздетого командира с улыбкой на губах.

– Компьютер не ошибается, – ответил ей Лардо.

Сержант Ромул поднялась и начала расстегивать застежки на своем кителе. Медленно и, глядя прямо в глаза ди Грамса, с улыбкой наблюдая, как начинает темнеть его взгляд. Одежда распахнулась, показав ничем неприкрытую обнаженную кожу. Форменной рубашки и нижнего белья под верхней одеждой на ней не было. Ромул тряхнула коротко остриженными волосами, отчего ее грудь колыхнулась, показавшись из тесного кителя еще больше.

– У меня мало времени, – с привычной хрипотцой в голосе сказал ди Грамс и шагнул к откровенно обнажающейся красотке.

Она старалась понравиться своему мужчине, принимая соблазнительные позы, стараясь показать себя в более выгодном свете. Ди Грамс резким движением откинул полы кителя в стороны и ухватился руками за упругую грудь. Женщина прикрыла глаза, одарив любовника горячим призывным взглядом, и сквозь полуоткрытые губы выдохнула чуть слышный стон, крылья носа затрепетали от учащенного дыхания.

– Ты красивая, Мильда, – уткнувшись лицом в изгиб шеи, прошептал Лардо.

– Ты уже говорил, мой генерал, – не смогла сдержать довольной улыбки она и приникла всем телом к обнаженной мужской груди.

Одежда быстро отлетела в сторону: Лардо не стал дожидаться, когда его любовница начнет сама раздеваться, он буквально срывал с нее одежду. Иногда скручивал тканью руки, показывая власть над ее телом. Она шептала ему «мой генерал» и плавилась от грубоватых ласк своего высокопоставленного любовника.

Толкнув ее в сторону кровати, Лардо еще раз осмотрел красивое тело, ожидающее его любви и страсти, и сдернул с бедер полотенце, обнажившись полностью, а затем медленно подошел к постели и на миг замер.

– У тебя мало времени, мой генерал, – с очевидными нотками нетерпения в голосе тихо напомнила Мильда и облизнула пересохшие без поцелуев губы.

Он поставил колено на край кровати, а другая нога уместилась между ее ног. Мильда этим немедленно воспользовалась и приподняла свою, сгибая в колене. Ей хотелось принадлежать любовнику каждой клеточкой своего тела, а Лардо медлил, хотя сам говорил о недостатке времени. Ее взгляд звал, спрашивал: «Когда? Ну когда же?», нетерпение заставляло изгибаться и подаваться к любовнику, а он наслаждался этим моментом, заводясь от вида женщины, изнемогающей от ожидания.

– Лардо, перестань меня изводить, – попросила она.

– Попроси, – очень медленно начав склоняться, приказал он.

– Прошу, Лардо, подари мне свою любовь, – поддалась она его игре и ближе притянула руками к себе его тело, ухватившись за мускулистые плечи. – Очень прошу.

– Заслужила, – выдохнул он и сделал резкое движение.

– Лардо! – с облегчением выкрикнула Мильда и отдалась во власть опытного любовника.

Их движения были в унисон, они стремились навстречу друг другу, стремясь дойти до пика наслаждения. Дыхание становилось быстрым, сладострастные стоны Мильды сливались с его, едва слышными, сдержанными. Мужское тело вибрировало от напряжения в предвкушении будущей разрядки. Она извивалась под ним, обнимая ногами за талию, и благодарно целовала плечи, скользила руками по влажной коже, лаская все, до чего могла дотянуться.

Мильда в какой-то миг выгнулась дугой, особо громко выкрикнув, и откинулась на подушки, испытав экстаз от слияния. Лардо, почувствовав свою подругу более остро, сделал еще несколько сильных и резких движений, добиваясь полного подчинения женщины с охватившим ее чувством, а затем сам получил всю гамму удовольствия.

Он придерживался на локтях, не придавливая своей массой любовницу, лишь только опустил голову ниже к ее груди. По телу пробегала дрожь, он пытался выровнять дыхание.

– Мой генерал, – прошептала Мильда, выводя замершего Лардо из этого состояния.

– Мильда, у меня мало времени, – приподнял голову ди Грамс и встретился глазами с любовницей.

– Как всегда, – понятливо улыбнулась она в ответ.

И все же он заметил тень огорчения, проскользнувшую в сине-зеленых глазах кирсанки. Они давно служили на одном корабле, но он ей никогда и ничего не обещал. Мильда была согласна на такие отношения, именно поэтому устраивала своего командира. Красивая, верная, не болтливая и горячая в постели, послушно отзывающаяся на его ласки. Идеальная любовница, тем более в космосе, где вообще можно редко найти партнера.

Глава

4

Кира

Нас разместили в камерах по шесть человек на нижней палубе. Кирсы подготовились к войне. На «Парусе» не было столько места для пленных, а у этих все предусмотрено. Насколько хватало взгляда, тянулись длинные ряды металлических решеток. Судя по всему, они ожидали захвата большего числа серианцев. Что ж, я даже рада, что мы не оправдали их надежд. Я внимательно проследила за тем, по какому принципу распределяют пленных по камерам. Офицеров отдельно, рядовых отдельно, парамедики постарались попасть к тем, кто сильно ранен. Кирсы согласились с их доводами: уж лучше живые пленные, чем потом убирать умерших.

Со мной расположились пятеро мужчин, все старше меня, званием не выше сержанта. Из техников я была одна, в основном обслуживающий персонал – повара, уборщики, грузчики. Ведь, кроме непосредственно военных на кораблях, необходимы те, кто будет готовить пищу, загружать боеприпасы, следить за чистотой на палубах и в служебных отсеках. Конечно, все постарались автоматизировать, но и за этими системами нужен присмотр.

Мужчины явно были знакомы друг с другом, по крайней мере, приветствиями обменялись и руки пожали. В мою сторону бросили короткие цепкие взгляды, на этом знакомство закончилось. Ничего, будем надеяться на желание кирсов поскорее получить выкуп и на то, что нас не оставят здесь надолго. Представить себе, как я буду справлять естественные потребности организма в присутствии мужчин, для меня было сложно.

Шесть кроватей из облегченного металла располагались в два яруса вдоль одной из сторон узкой клетки. Стен как таковых не было, только прутья из сверхпрочного материала, унитаз в углу и рядом раковина. Эта санитарная зона была огорожена по бокам переборками высотой до груди. То есть для мужчин, живущих в одной камере, проблем не было, только что делать мне в такой ситуации – было непонятно. Среди пленных я одна была женского пола, и пока это скрывала.

Едва мы договорились, кому какая кровать достанется, на входе началось активное движение. Конвоиры, одетые в такую же форму, что и штурмовики, доставившие нас сюда, только цвет петлиц отличался, о чем-то оживленно переговаривались. Я подошла ближе к прутьям и постаралась внимательней вглядеться, ожидая в любой момент увидеть отца. Но меня ожидал сюрприз похуже. Среди низкорослых кирсов выделялись своими светлыми макушками четверо серианцев. Двоих из них опознала с замиранием сердца: Карт и Джири. Вид у парней помятый, взъерошенный, лица разбиты. Впрочем, когда они подошли ближе, можно было заметить их скованные руки, а также спутанные ноги, отчего им приходилось идти мелкими шагами. Кулаки разбиты в кровь, на губах кровоподтеки. Видимо, парни сражались до последнего, когда их пытались взять в плен. Я с расширенными от ужаса глазами смотрела на них и понимала, теперь еще и из-за безопасности Карта мне ни в коем случае нельзя признаваться, кто я есть на самом деле.

Карт меня не признал, скользнул взглядом по испачканному в крови лицу и прошел дальше, подгоняемый конвоиром. Это неудивительно. Свою длинную косу я отрезала, и на моей голове остался хаотичный беспорядок серебристых волос, лицо порезано, мужская форма с корабля флагмана.

Ребят разместили в дальней от нас камере. Видимо, конвоиры предпочитали заполнять свободные, находящиеся ближе к выходу. Я с тоской смотрела на Карта, сдерживая себя изо всех сил, чтобы не окликнуть его и не дать о себе знать.

– Знакомый твой? – с сочувствием спросил один из моих сокамерников.

– Ага, – ответила угрюмо и отошла от решетки.

Казалось, что так будет не настолько больно смотреть на разбитое лицо близкого человека. Но потом не выдержала и вновь подошла, но теперь старалась смотреть осторожнее, не демонстрируя явного интереса. Ведь если кто-то уже обратил на меня внимание, то и остальным не составит труда. Да и конвоирам не следует показывать свое волнение.

Карт осмотрелся в камере и первым делом направился к раковине. Я видела, как он наклонился, а дальше его действия скрывала глухая перегородка, но по звукам поняла, что он отмывает кровь с лица и рук. Следом за ним место у раковины занял Джири. Оба переговаривались отрывочными фразами, обменивались впечатлениями. До меня иногда доносились отдельные слова, тревожившие душу знакомым голосом. Это просто ужасно – вот так смотреть на любимого мужчину и понимать, что не имеешь права открыть инкогнито. Помочь ему не смогу, а вот подставить – запросто. Ведь отец не зря переживал, чтобы обо мне никто не знал. Если кирсы догадаются, что я женщина, то это грозит не только мне неприятностями, но откликнется на Карте и отце.

– Парень, не переживай так, – вновь подошел ко мне тот же сокамерник. – Лучше о себе подумай. Скоро начнут водить на допросы. Вот ты и прикинь, как кирсов заинтересовать, и они за тебя попросили выкуп, а не казнили.

– Я понял, – согласилась с мужчиной и поникла головой.

Он прав, сидеть здесь и смотреть полными слез глазами на Карта смысла нет. Надо постараться успокоиться и отдохнуть. Впереди еще столько всего нужно пережить. Просто необходимо быть сильной, чтобы все вынести и постараться выбраться из плена живой.

Завалилась на свою кровать и закрыла глаза. Было страшно, даже очень. Нормальная жизнь оборвалась в этом проигранном бою, и теперь даже неизвестно, останемся ли в живых я, Карт и отец. Если за судьбу последнего особо не переживала, все же адмиралу вряд ли станут угрожать смертью, тем более никто не знает о моем пленении, то вот за Карта я очень волновалась. Серианец уже показал свой норов, устроив потасовку во время задержания, значит, с него, скорей всего, начнут допросы – просто для того, чтобы потешить свое самолюбие. Говорят, кирсы отличаются мстительным нравом и жестокостью в обращении со своими пленными, если они не представляют для них определенной ценности.

Вокруг раздавались звуки, свидетельствующие, что никто не в состоянии сейчас уснуть, все переживали о произошедшем. Иногда где-то возникали тихие беседы, но тут же обрывались на полуслове, затем в другом месте раздавались приглушенные голоса, и снова наступала тишина. Но не спал никто. Часы с безразличием богов отсчитывали минуты и говорили о наступлении глубокой ночи.

Не знаю, сколько времени провела без сна, но в какой-то момент забылась тревожным полусном-полуявью. Увидела отца, затем Карта. Парень улыбался мне, и его лицо привиделось без единой травмы или царапины. А затем отрезанная коса, змеей свернувшаяся у ног, и моя потрепанная форма капитана корабля «Лагуна». От этого видения вздрогнула и проснулась.

Вокруг стояла тишина – похоже, не только одна я устала. Сон все же одолел утомившихся пленников. Тревожное чувство, вынесенное из видения, не давало спокойно вернуться обратно в полудрему, чтобы хоть немного восстановить свои силы. Тихие шорохи раздались у входа. Словно кто-то старался двигаться тихо, не привлекая к себе внимания.

Осторожно приподнялась, надеясь скрипом кровати не выдать своего движения, и при тусклом освещении присмотрелась сквозь прутья. Потом решилась спуститься с лежака и подойти поближе. Соскользнула вниз, сунула ноги в ботинки и тихо подошла к решеткам. В крайнем случае, сделаю вид, что мне по нужде в туалет захотелось пройти.

Конвоиры разговаривали с кем-то из начальства. Это я поняла по их выправке перед одним из кирсов, но и он был одет в офицерскую форму, а вот цвет петличек я рассмотреть не смогла, слишком далеко, да и плохо освещено помещение. Жалеют пленных, притушили свет, давая им возможность выспаться. Даже предполагать не стану, для чего нас готовили.

– Вставайте, – тихо позвала своих сокамерников, – вставайте.

Я толкала каждого по очереди и знаками показывала, что нужно просыпаться и молча одеваться. Мне очень не понравились приготовления, ведущиеся у входа. Едва только офицер тихо отдал короткую команду, как конвоиры засуетились, перетаскивая небольшие аппараты по всей нижней палубе. Не знаю, какой приказ им был отдан, но лучше быть готовым ко всему, а не подскакивать ошарашенно на кровати от неожиданности.

Жестами привлекла внимание сокамерников на подозрительные приготовления и перемещения конвоиров, которые очень осторожно, стараясь никого не разбудить, скользили между рядами решетчатых клеток. Мужчины поняли меня и постарались бесшумно обуться и быть готовыми к любой провокации. Наши передвижения привлекли внимание соседей, и они шепотом постарались выяснить, что происходит. В итоге пришлось знаками показывать на кирсов, торопящихся закончить свое подозрительное дело.

Вскоре конвоиры покинули палубу с заключенными. То есть абсолютно все вышли, оставив нас одних, окруженных небольшими ящиками, установленными ими вдоль стен вокруг камер. Мы встревожено переглянулись, ожидая самого худшего.

Время летело стремительно, но ничего не происходило. Вполне возможно, из-за волнения ошиблась, и в действиях кирсов не было ничего подозрительного, а нас по какой-то простой причине, найти которую я не могла, оставили в покое, однако беспокойство не отпускало. Мы осматривались, прислушивались, пытались разбудить остальных и встревоженно озирались по сторонам.

Раздался тихий щелчок, и со всех сторон с шипящим звуком на нас стал наползать смрадный дым. Вой тревоги грянул в пространстве пронзительно и звонко. Тусклый свет погас, а вместо него по действующим правилам во время чрезвычайных ситуаций помещение озарилось багрово-красным. Резкий звук звенящей сирены, повторяющейся через равные промежутки, бил по нервам. Красные лампы моргали, привлекая всеобщее внимание.

– Химическая атака! – крикнул кто-то из пленных.

Мне показалось, узнала голос одного из парамедиков. Первым делом подбежала к своей кровати и схватила нечто, напоминающее подушку, сунула под воду, намочила прямоугольник из ткани и прислонила к лицу, жестами побуждая сокамерников последовать моему примеру.

Неожиданно на языке зуавов заговорил металлический голос, предупреждающий об опасности. Странно получается. Сначала приготовили химические реактивы, затем включили сирену и предупреждение не на языке кирсов и даже не на серианском. Неужели нас решили просто отравить? Ведь если бы парамедик не определил пущенный по палубе газ, то мы бы не догадались сделать импровизированную защиту, которая хоть на какое-то время задержит отравление.

– Что? Что они говорят? – закричал кто-то, стараясь перекричать вой сирены.

– Внимание, химическая атака, – оторвав мокрую ткань от лица, постаралась прокричать как можно громче перевод. – Внимание, химическая атака!

– Вот гады! – выкрикнул кто-то, негодуя. – Решили нас всех отравить!

В этот момент раздались последовательные щелчки на дверях камер, открывая замки. Голос, оповещавший об опасности, теперь сменил текст и донес до нас:

– Всем выйти из камер и отойти к противоположной стене от выхода. Сейчас начнется дезактивация.

– Всем выйти и отойти к противоположной стене от выхода! – закричала я, стараясь перекрыть металлический голос оповещения.

– Это западня!

– Они хотят нас отравить!

– Сейчас начнется дезактивация! – заорала я вновь и первая дернула дверь, выбегая наружу. – Быстрей! К противоположной стене от выхода!

Я потянула за собой одного из своих сокамерников, не прекращая голосить и переводить слова тревоги, стараясь своим примером показать необходимость таких действий. Добежав до распахнутой уже двери Карта, я заскочила внутрь, ухватила упирающегося парня за руку и постаралась вытолкнуть его наружу. При этом орала так же громко, как и оповещающий голос.

Все же мне удалось убедить Карта и Джири последовать за мной, а заодно и еще нескольких пленных. Парамедики помогали передвигаться раненым, подбадривая остальных своим видом и подсказывая, что нужно делать.

И тут слова оповещения изменились.

– Лечь на пол и накрыть голову руками.

Это еще зачем? Но удивляться будем потом, поэтому снова прокричала перевод и бухнулась на пол, убрав руки за голову. Остальные пленные последовали моему примеру, тихо ругаясь в такой ситуации. В основном поминая кирсов и их родственников в разных вариантах интимного плана. Люди в стрессе, так что ничего удивительного в этом не было. Крепкое слово, вырвавшееся в такие минуты, – как отдушина в напряженной обстановке. Тем более здесь не высшее общество, где вокруг много женщин.

Все же мы, потеснившись, улеглись, как было приказано. Именно в этот момент в помещение ворвался огромный клуб дыма ядовито-зеленого цвета. Закрывать глаза никто команды не давал, потому смотрела расширенными от ужаса глазами на то, как зеленая мгла поглощает бело-серую массу, с шипением расползаясь все дальше. Стена газа от пола до потолка приближалась к нам стремительно. Невольно задержала дыхание, заполнив легкие до отказа провонявшим воздухом, и все же не удержалась и закрыла глаза, не в силах смотреть, как надвигающаяся масса поглощает пленных.

– Поднимайтесь, – раздался на всеобщем спокойный с хрипотцой голос.

Первым делом открыла глаза и быстро осмотрелась. Нас окружали тюремщики и штурмовики, направив свое оружие. Мужчины вокруг меня начали медленно подниматься, чтобы резкими движениями не спровоцировать расправу над собой. Я тоже последовала их примеру и встала на ноги, при этом невольно сделала шаг к Карту, желая быть к нему поближе. Разумность довода о необходимости соблюдать инкогнито как-то резко ушла на второй план, едва почувствовала его рядом с собой. С Картом становилось спокойней.

Среди кирсов выделялся один. Среднего роста, широкоплечий, я бы даже сказала, слишком массивный. Его коротко стриженые волосы топорщились и казались слегка влажноватыми, словно он недавно принимал душ. Характерные для кирса глаза имели темно-синий цвет радужки, которая заполняла все глазное яблоко. Зрачки практически не различались, зато ресницы оттеняли раскосый разрез глаз. Прямые брови чуть темнее, чем волосы, сжатые в одну полоску губы то ли выражали презрение, то ли хотели усмехнуться.

– Девушка, подойдите сюда, – вновь раздался хрипловатый голос, заставив меня вздрогнуть.

При этом кирс смотрел на меня в упор, ошибки быть не могло, к кому именно он обращается.

Он с одного взгляда раскрыл мою принадлежность к женскому полу!

– Это парень, – уверенно произнес Карт, стоя рядом со мной.

– Не будьте в этом так уверены, лейтенант. – В этот раз губы кирса точно усмехнулись.

– Зачем девушке выдавать себя за парня? – упрямился дальше мой друг.

Пришлось вмешаться. Решительно шагнула к кирсу и вот тут рассмотрела, кто передо мной. Если до этого меня интересовала его экзотическая внешность, то сейчас взглянула на очевидные знаки отличия. Генерал. А корабль – «Карг». Получается, сейчас передо мной Лардо ди Грамс?

– Затем, чтобы избежать насилия, – коротко бросил в ответ капитан корабля, на котором я находилась в качестве военнопленной.

Сейчас случилось именно то, чего так опасался отец: раскрыли инкогнито, опознав во мне женщину. Для чего? Что генерал ди Грамс собирается со мной делать? Я отчетливо понимала свою зависимость от власти командира корабля независимо от того, знает он мое имя или нет. Зачем могла понадобиться генералу женщина из военнопленных?

– Я девушка, – призналась через силу, стараясь не оборачиваться к Карту.

– Я в этом не сомневался, – прохрипел кирс, а затем отдал приказ: – Идешь со мной.

Все же не удержалась и обернулась. Мужчины смотрели в основном себе под ноги, но иногда бросали на меня короткие виноватые взгляды. Они понимали, ничем хорошим для женщины плен не может закончиться, но вступиться за меня не могли.

– Куда вы ее ведете? – сделал шаг вслед за нами Карт, единственный из всех, не побоявшийся вступиться за женщину.

– Развести по камерам, – отдал приказ генерал ди Грамс, не собираясь отвечать.

Карта толкнули в бок оружием, побуждая заткнуться и слушаться указаний. Он еще какое-то время порывался отправиться за мной, но Джири успокаивал друга и старался найти какие-то аргументы. Все прекрасно понимали: плен – не место для женщины, но и защитить меня от победителей в этой войне никто не мог, даже отец.

Я шла следом за генералом, мрачно разглядывая спину военного, и делала предположения одно хуже другого. Сомневаюсь, смогу ли получить честный ответ на прямой вопрос о своей судьбе, скорей всего, меня просто проигнорируют. Уже заметила, насколько кирсы не отличаются уважительным отношением к пленным.

Нашу небольшую процессию замыкали двое штурмовиков и один офицер. Я смотрела внимательно по сторонам, стараясь запомнить дорогу. Вдруг пригодится, и у меня возникнет возможность устроить побег? Хотя идея дикая. На незнакомом корабле без помощи невозможно пройти незаметно. В любом случае постараюсь сохранить в памяти расположение палуб, чтобы ориентироваться в пространстве.

Мы поднялись на несколько уровней вверх на лифте, затем прошли по широкому коридору и уперлись в пневматическую дверь. Капитан корабля поднес руку к экрану, сканер прошелся световой волной, и открылся вход.

– Ожидайте здесь, – приказал генерал сопровождающим конвоирам и офицеру, шагнув вперед. – А ты заходи.