Дом ведьмы в наследство

Настя пошарила рукой, нащупала за дверью выключатель. Нажала на тугую кнопку. Раздался щелчок. Помещение заполнил белесый свет единственной лампочки. Она мигала и потрескивала, готовясь немедленно перегореть – скакало напряжение. По серому полу от Настиных ног уползала вперед и вниз длинная тень.

Помещение – не кладовка, не комната, а длинный коридор – уходило куда-то под землю.

Не видно, куда именно…

С двух сторон от этого непонятного хода восседали, подпирая головами потолок, два каменных сфинкса. Белый мрамор тускло блестел в слабом свете, тени ложились на сколы и прожилки, у подножий статуй лежал толстый слой пыли.

Сюда давно никто не заходил.

Давным-давно.

Настя недоверчиво оглядела таинственные статуи – красивые! И очень старые, наверное. Похожих сфинксов она видела прежде лишь в музеях или царских-королевских парках и садах.

Хотя нет. Не там.

Настя вгляделась в бледные лица скульптур. Их веки плотно смыкались, а на губах блуждали невнятные полуулыбки, будто сфинксы спланировали нечто опасное и теперь только и ждали, как бы воплотить свою коварную задумку в жизнь.

Сфинксы с закрытыми глазами!

Настя вспомнила, где таких видела. Когда они с Беловым ездили по приглашению партнеров в Вашингтон, она, пока муж досконально исследовал мини-бар в номере люкс, ходила на экскурсию по интересным местам города. Экскурсовод привел группу к масонскому храму, перед которым, сторожа главную лестницу, лежали сфинксы. Один – лицом и тяжелой драпировкой на голове он здорово напоминал канцлера Палпатина из «Звездных войн» – тоже был с закрытыми глазами…

Интересно, зачем здесь эти сфинксы?

Настя протянула руку и прикоснулась к ближайшей из статуй. Холодный гладкий мрамор – ничего особенного. Она поправила на лбу выключенный фонарь и шагнула вперед, туда, где начинался спуск вниз.

Стоило сделать пару шагов и оказаться между сфинксами, как веки их чуть заметно задергались. Сначала Настя решила, что это просто игра дрожащего света. Приглядевшись, она поняла – глаза сфинксов медленно и неумолимо открываются, а из-под век начинает бить яркий свет.

Она не на шутку испугалась и в срочном порядке отступила назад, к двери. Живо вспомнились кадры из любимого в детстве фильма – «Бесконечной истории». Там тоже были сфинксы. Очень похожие, только больше раз в пять. Они сидели, охраняя путь к оракулу, и расстреливали глазами-лазерами всех, кто был, по их мнению, не слишком храбр или нечист душой…

Настя вспомнила, как, будучи малышкой, боялась этих сфинксов и каждый раз – на «Бесконечную историю» они с бабушкой ходили в старенький кинотеатр раз семь – задумывалась, смогла ли бы она сама выдержать испытание и пройти мимо статуй?

Тогда она даже представить себе не могла, что проходить через сфинксов ей однажды придется в буквальном смысле!

От волнения Настя не могла сделать и шага. Сердце колотилось в груди, а перед глазами так и стояли размыкающиеся веки прекрасных чудовищ. Теперь, правда, сфинксы глаза закрыли и снова выглядели обычными каменными истуканами.

Вдох-выдох…

Настя в раздумьях смотрела вперед. А если попробовать проскочить? Пробежать быстро? Может, они не успеют? И что они вообще своими глазами делают? Она внимательно осмотрела пол, боясь обнаружить там пепел, оставшийся от предыдущих посетителей этого странного коридора.

«Они маленькие! Нечего их бояться, – успокаивала себя Настя, – надо сходить за одеялами и головы им накрыть, пусть тогда попробуют сверкать своими глазищами».

Губы сфинксов будто усмешка тронула. Они, наверное, разгадали замысел с одеялами – на белых лицах промелькнуло укоризненное выражение. Или просто так показалось…

Или не показалось.

– И нечего меня осуждать, – строго сказала сфинксам Настя. – Да. Я вас боюсь и не скрываю этого. А еще я очень-очень хочу узнать, что находится там – в конце вашего коридора…

Действительно, странное любопытство охватило ее с головы до ног и не отпускало теперь, нарастая с каждой секундой. Нечто – совершенно неясно, что именно – манило с другого конца. Из-под земли.

Настя поняла вдруг, что уже не сможет остановиться, развернуться и уйти, не разведав это загадочное, оклеенное старыми газетами помещение до конца.

Чьи-то монотонные, бархатные голоса зазвучали прямо в голове:

«Ты же хочешь… хочешь узнать…»

«Ты же жаждешь… жаждешь дойти до самого конца. Только не останавливайся…»

Настя поняла, что голоса принадлежат сфинксам, и ответила вслух:

– Но я не могу! Мне страшно шагнуть вперед. Вы ведь испепелите меня на месте, если что-то пойдет не так?

«Ты смелая – ты справишься», – прошелестело в ответ.

«Ты стойкая – ты пройдешь. Шагай вперед, наследница! Слушай свое сердце и иди вперед без страха…»

– Вы мне хоть скажите, насколько все это опасно? – с сомнением уточнила Настя и мысленно отругала себя за малодушие: «Трусиха!»

Сфинксы не ответили прямо, продолжили талдычить свое, невнятное:

«Иди вперед без страха – ты же хочешь узнать, так шагай без сомнений вперед… Докажи, что ты достойна…»

Настя обернулась через плечо. За спиной – открытая дверь в заваленную хламом кладовку. Вернуться? Она вновь посмотрела в манящую темноту за бледными статуями.

– Хватит трусить, – сказала самой себе тихим шепотом, а потом добавила громко: – Вы меня уговорили, сфинксы! Я иду.

И пошла.

Медленно. Шажок за шажком. Оказавшись между сфинксами, поняла, что они снова размыкают веки, – что-то будет! Настя зажмурилась. В голове мелькнула лихорадочная мысль: «Бежать!», но она отринула эту идею. Нет, нельзя поддаваться панике.

Это неправильно.

Набрала полные легкие воздуха и попыталась успокоиться. Прислушалась к собственным ощущениям – опасностью вроде не веяло. В душе нарастало необъяснимое ликование, будто свершится сейчас нечто очень важное, судьбоносное!

Каменные глаза статуй распахнулись во всю ширь. Свет полился из них, теплый и ослепляющий. Такой яркий, что все кругом моментально исчезло, растворилось в золотом сиянии.

Настя застыла на месте, вся напряглась, сжалась… Все-таки испепелят? Но свет не жег, а лишь приятно пощипывал щеки и руки. Так озорное южное солнышко щекочет кожу где-нибудь на морском курорте.

В какой-то момент Насте стало казаться, что ее просветили насквозь. Она открыла глаза и с удивлением обнаружила – так и есть. Под ставшей прозрачной толстовкой, разделенной надвое линией застежки-молнии, темнели, как на рентгене, очертания внутренностей и скелета. Нестрашные. Скорее интересные – когда еще себя вот так вот, «насквозь» увидишь? И все мерцало, переливалась тысячью крошечных искр, будто звездное небо. Искры вспыхивали, гасли, меняли цвет, выстраивались в замысловатые фигуры, узоры, кружились в хороводе… Часть их – голубые и желтые – образовали длинные устойчивые линии, похожие на те странные голубоватые проводки-жилки, что шли от котла и прятались, как показала Роза, под обоями.

Что это?

«Наследница», – хором прошелестели сфинксы перед тем, как смежить веки. Мистический свет исчез. Взгляд снова заскользил по замусоленным газетам, по серым доскам на полу, по мягкому флису толстовки. И никакого больше «рентгена».

А впереди по-прежнему сгущалась темнота.

Настя догадалась – сфинксы как сканер! Что-то считали, выяснили и пропустили. Она коснулась кнопки фонарика, поставила третий режим, включив все светодиоды. Луч бодро прорезал тьму и уперся в газеты, приклеенные к потолку, – коридор резко забирал вниз. Половица под ногами пронзительно скрипнула, стоило лишь сделать новый шаг.

Вперед!

Придерживаясь рукой за стену, Настя направилась вниз по спуску. Пол равномерно уходил в глубину. Ступени встречались изредка – отмечали каждый новый значительный перепад высоты.

Наконец спуск привел в небольшое помещение.

Маленький круглый зал – стены все в тех же газетах, потолок куполом. И ничего. Пусто. Настя разочарованно покрутила головой. Луч фонарика выхватывал желтые от клейстера листы с заметками полувековой давности. Газета «Труд»: «События, факты, комментарии: Швея из Торжка побила рекорд…»; «Повышать эффективность производства»; «Чехословакия – 1960». Журнал «Огонек» сороковых годов – на фото женщины в белых сарафанах и с косами, красиво уложенными вокруг голов, катят по рельсам шасси железнодорожного вагона. Отсыревшая, расплывшаяся страница какой-то незнакомой газеты… «Новости Эретрейи» за тысяча девятьсот пятьдесят пятый: «Добыча пирита в Аммонитовой долине: новому поселку на краю света быть?»…

Разочарование…

Настя обошла круглый зальчик по периметру и собралась уже вернуться не солоно хлебавши, но вдруг заметила длинную щель в стене там, где газеты оторвались и висели клоками. Заметила, потому как несколько бумажных лоскутов колыхнулись от сквозняка.

Значит, это не все? Не конец пути?

Настя подцепила пальцами скрытую за оклейками дверь. Потянула на себя – заржавевшие петли почти не двигались. Хорошо, что ломик-гвоздодер оказался под рукой. Настя сунула его в приоткрытую щелку и налегла что есть силы. Раздался пронзительный скрежет. Из-под газет, скрывающих петли, вырвалось рыжее облачко рассыпавшейся в порошок ржавчины…

Настя сунулась было в открывшийся проем, но тут же отшатнулась, оглушительно расчихавшись. Там было пыльно. Мутно. С потолка свисала паутина, а в воздухе собирался, как конденсат, голубоватый мистический туман.

Не самое притягательное место. Уютом и не пахнет. Во всех смыслах… Но раз пришла – надо разобраться, что там, в спрятанной так далеко и глубоко комнатушке?

Настя натянула горловину толстовки на нос, подвязала веревочками от капюшона – еще не хватало опять расчихаться. Протерла стекло фонарика и протиснулась в темноту.

На волосы сразу налипла паутина. Поморщившись, Настя смахнула ее, хмыкнула мысленно: «Подумаешь, какие-то пауки! Что они мне сделают? Не страшно». Подняла голову в поисках потолка – стены из-за тумана четко не прорисовывались. Вообще было непонятно, какого конкретно помещение размера.

Луч прошил насквозь паутинный занавес, туман и вычертил свисающий с высоты металлический кронштейн – кованое чугунное сооружение. Настоящее произведение искусства! Переплетения, узоры – то ли листья и цветы, то ли чей-то замысловатый вензель или какой-то тайный знак…

С самой нижней загогулинки свисает на цепи нечто… Нечто круглое! Небольшое: как футбольный мяч примерно по размеру. Похожее на стальной капустный кочан – это была первая ассоциация, что пришла Насте в голову. Ну да, кочан и есть: лист на лист наложен, а под ними что, интересно?

Она решительно приблизилась к странной штуке, дотронулась до нее ладошкой. И тут произошло нечто совершенно неожиданное. Железный «кочан» вздрогнул, будто живой, запульсировал, задрожал и раскрылся, подобно тому, как раскрывается бутон розы.

– Ой! – Настя спешно отдернула руку, но было уже поздно.

«Лепестки» со звоном осыпались на пол. Под ними обнаружился старенький кованый фонарь с круглой лампой внутри. Под мутноватым, поцарапанным стеклом туго свивалась спираль накаливания. Целая.

Вспомнились описания Розы: «Вот такой примерно… А похож на фонарь… Кованый, старинный». Настя задумчиво почесала голову, поправила съехавшую набок резинку налобника, вскинула брови, пораженная внезапной догадкой. Так это ж он и есть…

Так вот что охраняют сфинксы! И как она сразу не догадалась?

Генератор.

Интересно, как запустить его?

Настя потрогала металлический корпус, и мутная лампа мигнула в ответ на прикосновение. Спираль накаливания подсветилась желтым, потрещала и погасла вновь. В то же самое время по узорам кронштейна пробежали желтые и голубые огни.

Ничего себе! Там сенсор какой-то установлен? Что это вообще за технологии? Сфинксы со сканерами в глазах, котлы с проводами, и это… На вид какой-то фонарь полуржавый допотопный, а на касания отзывается не хуже новомодного смартфона.

За спиной раздалось тихое шуршание. Воздух наполнился шумом сотен нежных крылышек. Бабочки. Те самые, уже знакомые, летели из темноты, привлеченные непонятно чем, сосредоточенные. Они принялись деловито кружить вокруг фонаря, садиться на него, на кронштейн, тут же срываться, словно ошпаренные, метаться под потолком, трепыхаясь и шумя, и наконец рассаживаться по стенам.

Настя не сразу заметила, что они не просто садятся, а, выпустив хоботки, подсовывают их под газеты и что-то усердно тянут в себя.

Что-то светящееся и голубое.

Она приблизилась к стене, ковырнула край отклеившейся газеты. Под ней тянулась синеватая жилка. Пульсировала и подрагивала – набирал мощь бледный свет. Настя обернулась на фонарь. Сперва ей показалось, что он погас, но это было вовсе не так.

Фонарь горел. Слабо, но горел! Откидывал на стены бледное кольцо света.

«Наверное, эта штука как-то так и работает», – решила Настя, перед тем как покинуть подземное помещение.

«Пойду, посмотрю, разгорелся ли котел?» – думала она, поднимаясь обратно к статуям. Те сидели молча, глаза открывать больше не пытались, лишь в прожилках белого мрамора проступала на глазах сияющая синева.

«Наследница», – повторили сфинксы в Настиной голове, когда она прошествовала мимо них.

Наконец, тайная дверь была заперта, налобный фонарик погашен, а ключ надежно убран в карман вместе с остальной немногочисленной связкой. И трудно было поверить, что за столь невзрачной, криво и наспех сколоченной дверью хранится такое…

Настя вернулась в гостиную и обнаружила с удивлением, что солнце уже село. Улицу окутал ночной мрак, пробитый там и тут шариками уличных фонарей и прямоугольниками окон.

Поздний вечер? Сколько же прошло времени?

Кисточка кинулась под ноги, будто сто лет хозяйку не видела. Принялась тереться головой о голени, выгибать крутую спинку, гарцевать, поднимаясь на задние лапы.

– Я никуда не делась, – успокоила ее Настя. – Вернулась вот.

Чтобы немного прийти в себя и успокоиться после внезапного подземного приключения, она направилась прямиком в кухню и поставила чайник. Пока он грелся, перешла в котельную поглядеть, что там с фитилем.

Фитиль горел ярче прежнего. От него занялось внутреннее кольцо венца – поднялась над остатками золы острозубая корона синего пламени. Настя обошла громаду котла, потрогала трубу горячей воды – та заметно потеплела.

– Ура! Наконец-то! – обрадовалась Настя и кинулась к ванной, проверить, пошла ли горячая.

Первым делом пришлось в очередной раз отправлять восвояси знакомого ужа. Он привычно скользнул по изразцам и ушел через дырку в подполье.

Настя со скрежетом повернула вентиль. Вода потекла ржавая, но теплая. Немного подождать, и чистая пойдет – можно будет спокойно помыться. Вещи постирать, пока проблема с прачечной до конца не решена.

Вскипел чайник.

По кухне поплыл аромат мелиссы и чабреца – Настя насыпала щедрую порцию заварки прямо в чашку. В самую большую, что нашлась. Хорошенько сдобрила сахаром – к черту диету, насиделась. Плюхнулась за стол и прикрыла глаза. Ароматный напиток согревал руки и горло, а душу согревало удовлетворение. Она открыла потайную дверь, нашла генератор и запустила его – теперь в доме будут тепло и вода горячая.

Кто молодец? Настя – молодец!

В глубине буфета у Яны Маровны нашлась не замеченная прежде вазочка с конфетами. Шоколадными, с белой начинкой и орешком внутри.

Настя сунула конфету в рот, Кисточка утащила фантик и принялась шуршать им на полу под столом.

Кто-то еще шуршал поблизости. Звук был знакомый, не первый раз уже слышанный. Осенило вдруг – бабочки! Только где они – не видать. Звук есть – самих нет.

Вдруг свет замигал и погас.

«Снова пробки», – подумала Настя и спешно опустила на стол чашку, чтобы ненароком не облиться горячим чаем в наступившей темноте. Пробки находились совсем рядом, за входной аркой, но характерного щелчка от них не донеслось. Значит, у павшей внезапно тьмы имелась иная причина.

Не успела Настя подумать про пробки, как из-за арки, откуда-то из сеней, хлынули в кухню светящиеся бабочки. Они покружили у потолка, а потом расселись вереницами по стенам. Там, где они опустились, проступили из-под обоев голубые вены проводов. Дом заполнило тусклое сияние, протянулись от мебели длинные тени.

В прихожей зашумело вдруг что-то, задвигалось. Отделилась от стены черная фигура и двинулась к Насте.

Глава 5. Настасья Петровна

А я «барыню» пою,

Никогда не устаю,

Пела бабушка, прабабушка,

Теперь и я пою.

Барыня угорела,

Много сахару поела.

Вот и моя барыня,

Барыня-сударыня…

В любой другой раз Настя перепугалась бы до смерти. Прошлая Настя. Та, что осталась где-то там, в воспоминаниях…

Теперь ей отчего-то уже не было страшно. После неизведанных коридоров с ясноглазыми сфинксами, после странных огней и загадочных генераторов-артефактов теней ли каких-то там бояться?

К тому же Настя сразу догадалась, что там за фигура. Это Белов кого-то подослал – точно! Пока она по подземельям шарахалась, бывший муж подговорил одного из своих подручных проникнуть в дом и запугать ее – тут никаких сомнений!

«Не на ту напал! – подумала Настя, подтягивая к себе поварешку. – Сейчас я тебе покажу, как к честным женщинам в дома забираться. И к нечестным тоже!»

Она размахнулась и что есть силы треснула по тому месту, где у незваного гостя ориентировочно находилась голова. Голова эта оказалась неожиданно твердой. Слишком твердой! Кухню огласил звонкий деревянный звук, будто ударили палочкой по большому ксилофону.

– Ой-е-ей! – заохал кто-то глубоким контральто. – За что ж вы, матушка, по голове-то? С чего осерчали?

– Ой! – Настя тоже вскрикнула от неожиданности.

Пострадавший от удара поварешкой вовсе не был Беловским прихвостнем. Это вообще оказалась пострадавшая – голос-то женский, хоть и низкий. Такой низкий, что легко перепутать с мужским…

– Болит теперь головушка, – плаксиво вывела неведомая посетительница. – Ох и боли-и-ит! Ты не смотри, что деревянная!

– И-извините…

Настя с надеждой взглянула на лампу. Та, словно услышав немую мольбу хозяйки, потрещала, помигала и зажглась.

По другую сторону стола, ближе к середине кухни, стояла старая знакомая – медвежья статуя из коридора. Ее глазки-бусинки живо блестели, оглядывали Настю с интересом и обидой.

– Что ж ты, матушка, испужалась? – поинтересовалась статуя человеческим голосом и сложила перед грудью когтистые деревянные лапы. – Не хотела я тебя пугать. Спросонья с местечка своего насиженного выбралась, а тут ты… Ты, кстати, кто такая будешь? Жилица, постоялица али родственница?

– Хозяйка новая… Вероятно, – округлив от удивления глаза, сообщила Настя. – А ты что… кто?

– Я-то? Настасья Петровна Топтыгина, ключницей при бывшей барыне служила. И кухаркой по совместительству.

– Анастасия Белова, – представилась Настя.

– Тезка моя, значит? Хорошо. – Деревянная медведица опустилась на табуреточку, тяжелую голову лапищами подперла. – Ну, расспрашивай, новая барыня, да приказывай!

– Я лучше сначала расспрошу, – объявила Настя и поинтересовалась: – А прежнюю твою барыню звали Яна Маровна?

– Не-е-е, – протянула Настасья Петровна. – Яна Маровна – благодетельнице моей сестричкой младшенькой приходится. Моя-то Василисою Маровной звалась.

– Звалась? Что ж с ней стало?

– Ушла она, неизвестно куда и зачем. Пропала, – грустно сообщила медведица. – Как пропала, так домик в запустение стал приходить, вот Яна сюда и перебралась. Не хотела, но ради сестры дела свои бросила и переехала. Нас всех усыпила сразу да фонарь волшебный притушила…

– Мне очень жаль твою прежнюю… барыню, – посочувствовала Настя. – Только я не барыня. Барынь у нас уже давно не водится.

– Долго же я спала, – обескураженно покачала головой Настасья Петровна.

Настя в это время быстро сопоставила в голове даты и года. Не сходилось. Ничего не сходилось! Она уточнила:

– Когда конкретно твоя барыня пропала?

– В тысяча девятисотом, вестимо, – уверенно заявила медведица. – Как век наш, девятнадцатый нынешним, двадцатым, сменился, так и пропала.

– Нынешний – не двадцатый, – произнесла Настя. – Двадцать первый уже. – В поддержку ее слов в гостиной настойчиво зазвонил телефон. – Сейчас, извини…

Пришлось сходить за ним. Пришла эсэмэска с рекламой какого-то косметического салона: «Мы приглашаем вас на бесплатное…». Настя не дочитала. Сто раз уже получала подобные сообщения. Приглашали то на маску, то на массаж, то на вакуумную чистку лица, потом начинали втюхивать невзрачный набор кремов по цене недорогого автомобиля. Настя не покупала такое, даже когда возможность была. И по приглашениям этим навязчивым пару раз сходила – потом зареклась.

Смартфон лег на стол возле чашки с чаем, посветил несколько секунд экраном и погас.

– Что за штучка такая красивая? – Медведица с интересом оглядела гаджет, потянула воздух деревянным носом. – Пахнет странно, что в ней за магия?

– Это техника, – объяснила Настя.

Настасья Петровна задумалась:

– Я такого колдовства не знаю.

Настя продолжила расспросы:

– Ты вот говоришь, что Яна Маровна в начале прошлого века в этот дом приехала. Как такое быть может? Ей ведь девяносто восемь лет. Не сходится что-то.

На доброй медвежьей физиономии нарисовалась улыбка.

– Да это она, чтобы тебя сильно не испужать, сказала. Годиков-то ей поболе будет. Хоть в семье она и младшенькая. Сколько точно ей, не скажу. Помню, совсем девчонкой она была, когда я платьишко ей подшивала. На бал она торопилась, к Екатерине, царице, за подножку кареты подолом зацепилась да порвала… Янушка в слезы тогда, а я ей подольчик – раз-раз – и зачинила.

Настя поняла, что настала пора задать тот самый очевидный вопрос:

– Кто же они такие? Барыня твоя и Яна Маровна?

Настасья Петровна посмотрела на нее смешливыми глазками, как на маленькую и несмышленую, которой все на пальцах надо объяснять.

– Так ведьмы ж, кто ж еще?

Ответ удивления не вызывал. После встречи с говорящей медведицей, да еще и из деревянной колоды вырезанной, ведьмы уже как-то совсем не удивляли. Настя кивнула:

– Понятно.

И всему сразу объяснение нашлось. И спокойнее как-то сразу стало. А то все не укладывались в голове синие жилки-провода и подземелья со сфинксами. Прежде Настя предполагала для собственного успокоения, что это какие-то засекреченные технологии, хоть выглядело такое предположение слегка нелепо и надуманно.

Вот магия – другое дело!

Добрая медведица похлопала гулко по деревянной лапище – Кисточка запрыгнула к ней на колени, принялась мурлыкать и ластиться.

Настя поймала себя на том, что магическое объяснение происходящего ей нравится. И ей совершенно не страшно. Спокойно и даже радостно. Подумаешь, мрачноватый старый дом! Он вполне уютен. Подумаешь, говорящие статуи? Они же совсем безвредные!

После выходки Белова все это не пугало ни капли.

Страшно было два дня назад, в машине. В тот миг Настя искренне верила, что ее убьют. Быть может, сразу и быстро. Или медленно – бросят посреди дикого леса одну, в легкой одежде, босиком почти…

Случись такое, она бы ни в жизнь не дошла до города живой…

И она до сих пор не знает, что произошло. Почему охранники оставили ее в жилой зоне? Белов передумал с расправой и дал своим приспешникам отбой? Или бугаи по какой-то причине решили посамовольничать и нарушили приказ шефа? Мог ли бывший муж действительно приказать убить ее?

Настя не знала.

Настасья Петровна отвлекла от раздумий, предложила:

– Давай-ка, барынька, пока не рассвело, я тебе завтрак на утро сготовлю? До рассвета управлюсь. До первых-то петухов!

Настя не поняла:

– Почему до петухов?

– Так магия здесь слабая еще. Не разгорелся ведьмовской фонарик, не засиял в силу полную. Так что будем с тобой пока лишь во тьме видеться. Ночь – время колдовское, особое. – Медведица прошлась по кухне, огляделась. – Где ледник тут, напомни-ка, барынька?

– Вот он, – указала на холодильник Настя. – Холодильник.

Настасья Петровна придирчиво обнюхала гладкую дверцу, потянула за ручку, догадалась:

– Тоже техника?

– Ага.

– Ну надо же! Внутри снег лежит и свет сияет. Техника твоя, видать, – великое колдовство. Сколько тут всего съестного! А появляется само?

– Нет, – разочаровала медведицу Настя. – Продукты в магазине куплены, а здесь в холоде для сохранности лежат.

– Поня-а-атно.

Настасья Петровна достала яйца и молоко, намереваясь готовить омлет. Потом вспомнила:

– Будь добра, принеси мне поварскую книжку из библиотеки.

Настя задумалась:

– А где здесь библиотека? Не припомню что-то…

– И я запамятовала. – Медведица озадаченно поскребла затылок когтистой лапой. – Но должна быть. И книга в ней кулинарная – особенная, волшебная. С ней все блюда самый лучший вкус приобретают, но ты не переживай, я и без книги готовить хорошо умею.