Октагон

Позади раздался грохот.

– Дубина! – сквозь зубы проскрежетал старший.

Отправил. Господи, спасай!

Я стал настраивать запись. Вдруг в ушах раздался скрежет. Что случилось? Нет? Письмо вернулось! Почему? Я запаниковал.

– Он очнулся.

– Тихо!

Ухо согрелось от близкого дыхания. Мусорный пакет, надетый мне на голову, был тонким.

– Слушай меня, гадёныш! Ты ведь слышишь меня, да?

Я промычал в ответ. Кляп не давал возможности давать пространные ответы. Рубашка превратилась в холодную тряпку и прильнула к коже. Волосы промокли от пота и слиплись. Было жарко и душно.

– Тебе надо хорошенько припомнить, что оставлял здесь твой друг, – продолжил старший.

Он стиснул мне бицепс. Так сильно, будто хотел оторвать его.

– Отвечай девочке.

В голове щёлкнуло. Удалённое соединение. Какой-то одноразовый канал. Мне даже не пришлось принимать его. Они уже были в моей голове. Раздался женский голос, довольно приятный:

– Боуи?

Её точно не было в комнате с нами. Присутствующие мужчины предпочитали общаться со мной вслух. Это значило только одно – эти люди боятся прослушки.

– Что здесь происходит? – спросил я. – Что вам нужно?

– Заглохни и отвечай мне, – ответила их сообщница.

– Что отвечать?

Кляп не давал мне дышать. К тому же пластик совсем не пропускал воздух. Я начал задыхаться.

– Что оставил здесь твой друг Ботя в последний раз, – пакет над ухом зашуршал. Мужчина говорил тихо, но голос его был страшен.

– Я не знаю.

Я не мог использовать голос и отвечал, посылая сигналы его помощнице. А она уже передавала мои ответы моему мучителю.

– Он приходил вчера, – продолжил тот. – Вы сидели с ним около часа, – мужчина над ухом надавил коленом мне на позвоночник.

– Он не оставлял ничего! Зачем?

– Врёшь! – он сдавил мне шею. Так сильно, что, казалось, его пальцы добрались до кости. – Ты был последним.

– Я не понимаю!

– Отдай нам это, и мы уйдём. И Вера твоя долетит до Копенгагена.

– Я проектирую ему коробку!

– А может ведь и не долететь. Такси свернёт в лес.

– Коробка под пиво. Больше ничего. Я ничего о нём не знаю!

– А ты ему был дорог.

– Пожалуйста… – взмолился я.

– Не надо слезливых картинок, – вмешалась в разговор их помощница. – Говори!

– Действительно, – прошипел голос за пакетом. – Картинки будем показывать мы. Ты хочешь, чтобы мы устроили прямую трансляцию?

– Не трогайте её! – взмолился я, дёрнулся и получил в ответ предупредительный пинок.

– Говори, сука! – сказал кто-то другой, стоящий надо мной.

– Благоразумие не твоя сильная сторона, да? – шуршание пакета и шипящий смех слились.

– Может он и правда отправил его файлом? – неуверенно проговорил второй.

Что-то дёрнулось в моём мозгу. Человек надо мной засопел.

– У нас мало времени, – прохрипел он и снова обратился ко мне. – Переписку где хранишь?

– Не храню.

– Врёт! – озлобилась девица в моей голове.

– Я отдельно не храню. Всё здесь. Вы же уже сканируете. Я чувствую.

Железные пальцы терзали мою плоть.

– Тогда собери всё, что приходило от твоего друга, и отправь ей. Иначе ты увидишь самое запоминающееся зрелище в своей жизни.

– С участием твоей овечки, – добавила девица.

– Я сделаю.

– Это разумно.

Я стал шерстить память.

– Только ничего не забудь, – посоветовал он мне.

Я уже ничего не мог чувствовать. Дышал с трудом. Лицо было залито потом. Я попросил дать мне возможность дышать, но он лишь рявкнул в ответ:

– Ищи!

Я лихорадочно собирал файлы в одну папку. Чертежи, документы, разговоры, визуалы. Все проекты, которые когда-то делал для него. При этом где-то на задворках мозга вибрировал вопрос, почему мой сигнал не дошёл до полиции.

Стоит попробовать ещё? Сигнал бедствия этим людям будет не доступен. Снова возврат. Мозг сплющило как мяч при ударе о стену.

– Ты, выкидыш, мать твою, что удумал? – раздался голос девицы.

Я получил пинок по почке и застыл от боли. Над ухом зашуршало.

– Не надо усложнять себе жизнь. Займись лучше файлами или мы вскроем тебе черепную коробку консервным ножом.

«Кто эти люди?» – пронеслось в голове.

– А ты думал! – усмехнулся мой мучитель. – Шурши активнее!

Я ничего не понимал. Возможно ли такое! Рядом со мной находятся по меньшей мере три человека, но автоматического соединения с их коннекторами не происходит! Есть только соединение между мной и их сообщницей. И она сидит прямо в моей голове!

«Хакеры!» – пронеслось в голове.

– Всё? – спросил мужчина.

– Пожалуйста, не делайте ничего с Верой!

– Это будет зависеть от тебя. Отправляй!

– Уже-уже. Пожалуйста, пообещайте, что она не пострадает.

– Я могу пообещать, что ты навсегда останешься в этом мешке, если мы не получим то, что твой друг оставил здесь.

– Он мне не друг!

Несколько пинков сняли мои возражения. Они показали мне Веру. Она ехала в такси. Над её головой пробегали сосны.

– Ты можешь подумать, что это только плод моего воображения, – раздалось над ухом.

– Да, да! Фантазии, – язвительно поддержала девица.

– Хочешь проверить? – с усмешкой спросил главарь.

– Я почти закончил!

Он довольно хрюкнул.

– Ты владеешь ситуацией, Бо. Ты главный.

По каналу полетела переписка с Ботей.

– Ты ничего не забыл?

Такси Веры свернуло с шоссе в лес.

– Не трогайте её! – закричал я виртуально и замычал, что есть мочи и тут же получил с дюжину пинков по всему телу.

– Пока мы проверяем, посмотри кино.

Я увидел кричащую Веру. Она дёргала ручку на двери, пытаясь выскочить на ходу.

Сосны убыстрили свой бег.

– Ты уверен, что всё записал?

– Пожалуйста! – кричала Вера.

От ужаса я перестал соображать, только стонал от боли и отчаяния. И страха за любимую девушку.

– Ничего не упустил?

– Отпустите её!

– Может, твоя девушка любит сильных мужчин? – невозмутимо заметила девица. – Может, она от такой размазни, как ты, устала?

Вдруг её голос изменился.

– Тут одни чертежи. Тина какая-то!

– Я конструктор! Мы ничем незаконным не занимались.

– Что мы тебе, государство, чтобы следить, чем ты занимаешься? – ответил мужчина. – Нам нужен файл.

– Обычно я отправляю файлы, не он!

– Нам нужно всё, что ты от него получал! – раздался голос девицы. – Ты понял?

– Я всё отправил!

– Боуи, ты нас за кого принимаешь? – главный утяжелил свой вопрос коротким ударом.

Стон вырвался сам собой.

– Я всё отдал!

– Здесь кроме твоей плесени навозной ничего нет! – заорала девка.

– Где файл?

– Какой файл? Он ничего мне не присылал. Говорю вам, обычно я посылаю ему файлы, не наоборот!

Мне заломили руки. Суставы взвизгнули.

– Я всё отправил! Всё, что было!

– Может, ты тоже любишь сильных мужчин? – спросил второй и впечатал носок ботинка мне в бок.

– Делайте с ним что хотите, – сказал первый. – Чтобы через полчаса у меня был файл.

Спина тут же ощутила холод. Рубашку разрезали.

– Не надо!

Под лезвием ножа лопнул ремень.

– Я правда не знаю!

Кто-то старательно разрезал мои джинсы.

– Прошу вас!

– Думай, Бо!

Я уже ничего не соображал.

– Дай мне отвёртку, – попросил тот, кто разрезал мне джинсы.

– Кто её потом мыть будет? У тебя нож есть, – ответил ему ещё кто-то.

– Давайте быстрее, – потребовал старший.

И тут раздался какой-то писк. Поднялся гвалт. Человек, сидевший на мне, вскочил. Мои мучители заметались по комнате. Топот ног. Хлопки выстрелов.

И разорвавшаяся в один миг тишина.

                                               3

Чем нужно выкрасить стены, чтобы они казались отлитыми из железа? Мне было ужасно холодно. Руки были свободны. Рот ничем не забит. Но надо ли обматывать человека верёвками, чтобы он чувствовал себя связанным?

Пустой стол. К столешнице привинчена лампа. И ни одного окна в помещении. Я сидел на жёсткой табуретке. Всё моё тело ломало от боли. Я рассматривал бордовые полоски на запястьях, пытаясь отвлечься от боли.

Дверь открылась. В комнату зашёл человек в костюме такого же цвета, как стены. Он коротко кивнул и сел за стол.

– Боуи? Как вы себя чувствуете? – спросил он голосом и сел за стол, положив перед собой тонкую папку. – Вы позволите к вам обращаться по имени? У меня всего лишь пара вопросов, потом вас отвезут домой.

– Что с Верой? – спросил я, прочищая горло.

– Рейс задержался на три часа. Она успела.

Человек в костюме раскрыл папку и участливо улыбнулся.

– Она улетела? – спросил я.

Он вдруг перешёл на логомысли.

– Когда мы связались с ней, она уже была в Дании. Вы можете ни о чём не беспокоиться.

– Спасибо!

Я видел соединение с ним, но никакой идентификации, ни должности, ни имени. Одни цифры. Он как Нептун насылал на меня волны спокойствия и эмоционального равновесия, одна другой больше. Он источал дружелюбие. Его логомысли были приятны на приём.

– Где я? – спросил я.

– Вы не должны беспокоиться, – последовал ответ. – Вам будет оплачено лечение. Помимо этого, мы позаботимся, чтобы на ваш счёт была зачислена компенсация за моральный и физический ущерб, нанесённый этими варварами.

– Что вам нужно? – спросил я вслух.

Он снова улыбнулся.

– Я понимаю, Боуи, что вы сейчас не расположены к общению.

– Я всего лишь конструктор, – обречённо повторил я, опасаясь, что разговор продолжится в том же духе, что и прежде.

– Мы не требуем ничего сверхъестественного. Я хочу вам рассказать, почему эти люди напали на вас.

– Они больше не придут?

– Все они нейтрализованы, – заверил меня он. – Вам не нужно беспокоиться, поверьте. Вы под защитой. В полной безопасности. Какое-то время ваш дом будут охранять наши люди…

– А это необходимо? – спросил я.

– Пару недель. Чтобы убедиться, что вам ничего не угрожает.

Я растёр лицо.

– Эти люди, Боуи…

– Зовите меня Бо. Пожалуйста.

Мой собеседник с готовностью кивнул и продолжил:

– Эти люди, Бо, хакеры. Террористы. Ваш клиент Боттичелли Шварцман, наряду с несколькими сотнями совершенно случайных людей, попал под тестовую рассылку опаснейшего вируса. Все, получившие заражённое сообщение, были убиты в течение суток, после его получения.

– И что же это за вирус? – спросил я.

– После получения письма с вредоносной программой, с коннектора снимаются все защиты и блокировки. Канал оголяется для любых сообщений. А при активации вируса начинается приём сообщений со всех близлежащих каналов… – он вопросительно посмотрел на меня, чтобы убедиться, что я понимаю, о чём речь.

– То есть… как только это произойдёт, мозг человека разорвёт, правильно? – ответил я.

– Совершенно верно.

Мне стало не по себе, но, когда его слова дошли до меня, у меня отлегло от души.

– Как хорошо, что у меня его не было, – с облегчением проговорил я. – Слава богу! Слава богу, что всё закончилось. Тогда что? Всё? Можно идти?

Его губы растянулись в тонкой, вежливой улыбке. Я напрягся.

– Нет?

– Бо.

– Нет, я серьёзно, правда. Тогда ведь и меня бы убили, правильно?

Мужчина напротив не торопился отвечать.

– Но я ведь не получал этот вирус. Да? Ведь так? Или это тот файл, что они искали? – я забегал глазами. – У меня ведь ничего не было.

Он выжидал. Я суетился ещё больше.

– Если бы я был потенциальный разносчик чумы, почему я до сих пор жив? Это ведь не логично. Так? Нет? Почему вы молчите?

Он прочистил горло.

– Похоже, господин Шварцман, единственный из всех, сумел понять, что это за вирус. Он попытался предотвратить активацию программы, но не смог.

Я пожал плечами.

– Мне кажется, он не из тех людей, которые способны что-то предотвратить.

– Вот поэтому он мог искать помощи у вас, – его стальные глаза упёрлись в меня.

– Но…

Он не дал мне продолжить.

– Вы были последним, с кем господин Шварцман контактировал. Я рассказываю это для того, чтобы вы поняли всю ответственность, которая сейчас лежит на вас, Бо. Возможно вы – единственный обладатель этой программы.

Вдруг осознав, какое оружие могло оказаться у меня в руках, я оторопел. Но тут же стал яростно защищаться.

– Почему вы так уверены, что она у меня? – чуть не прокричал я. – Мне некогда было с ним говорить. У меня был сложный разговор с моей девушкой. Мне было не до него, понимаете? Он попросил переделать конструкцию упаковки для пива. Это всё. Мы больше ни о чём не говорили.

Человек в костюме поджал губы.

– Мы точно знаем, что ваш друг скопировал и спрятал её. Сейчас мы не обсуждаем, зачем он это сделал. Важнее другое. Вы были последним человеком, с которым он контактировал перед своей смертью.

– Вы думаете, она здесь? – я постучал пальцем по голове.

Мой собеседник был серьёзен.

– Мы рассчитываем на вашу помощь.

– Но что я должен сделать? – недоумевал я. – Те люди, что напали на меня, тоже требовали от меня этот файл. Но даже если бы они меня начали пытать, я бы не смог ничего им дать. Вы ведь уже просканировали всю нашу переписку.

– Господин Шварцман был человеком одиноким, – проговорил он.

Я стал закипать.

– Возможно. Откуда я могу знать? Он просто мой клиент. Не более того.

– Судя по его записям, да и по разговорам с вами, он считал вас другом.

Я развёл руками.

– Что ж, я очень польщён.

– Только вы можете знать, в каком виде он мог записать этот файл и где он находится сейчас.

– Я бы рад помочь, но я даже представить не могу, куда он его мог задевать. Может быть какой-нибудь облачный сервис?

– Мы уже их проверили.

– Тогда не знаю. Других идей у меня нет, – признался я. – Если честно, у меня сейчас есть более важные вещи. Мне нужно разобраться со своими отношениями.

– Вы можете представить масштаб угрозы, которую мы пытаемся предотвратить? – в его голосе послышались металлические нотки.

– Могу я пойти домой? – раздражённо спросил я. – Если у меня будут какие-то мысли, обещаю, что свяжусь с вами.

Мой собеседник сомкнул брови.

– Боюсь, я начинаю сомневаться в том, что вы хотите нам помочь, – проговорил он с угрозой.

Я усмехнулся. Меня стало раздражать это давление.

– Это мало похоже на просьбу о помощи. Возникает вопрос, останусь ли я жить, если помогу вам?

– Вы переходите на грубости.

– Я ведь даже не знаю, кто вы.

– Мы те, кто ежедневно заботится о вашем покое, – ответил он. – И смею напомнить, что мои товарищи спасли вас.

Я рассмеялся.

– Давайте начистоту. Меня спасли только потому, что я вам нужен. Разве не так?

– Ясно, – проговорил мужчина в костюме и замолчал.

Я вдруг отчётливо ощутил вакуум, образовавшийся вокруг, и слабое дуновение смерти. Первый раз в своей жизни я почувствовал, что могу умереть. Мне стало не по себе. Да что там! Мне стало жутко.

Cобирался ли я вставать перед каким-то выбором? Меня ведь обычно всё устраивает в жизни. Я умею обходить острые углы. Свой курс по полотну существования я умел прокладывать так, чтобы избегать проблем. Я совершенно не конфликтный человек. Я найду компромисс в любой ситуации. Я уступлю, лишь бы не ругаться. Зачем нужны все эти сложности?

Может быть, сейчас именно такая ситуация, когда не следует проявлять свой гонор? Меня просят о помощи, а я выделываюсь.

Человек напротив продолжал сверлить меня стальным взглядом. Кого бы он ни представлял, за ним была сила и аппарат принуждения. Просто он пока не показывал мне свои возможности устрашения. Он был вежлив со мной. Он меня жалел. Он тратил на меня драгоценное время. А мог бы поступить совсем иначе, и весь мой апломб испарился бы за считанные секунды.

Чего я хочу? Все мы желаем счастья, сытости и отсутствия проблем. Но что я хочу сейчас? Я хочу домой. Я хочу дозвониться до Веры. У меня простая жизнь, в которой итак хватает сложностей. Зачем же её усложнять?

Мы продолжали смотреть друг на друга. Человек в костюме цвета стен и такими же стальными глазами, и я – облако плоти, которое может растаять в момент, когда терпение моего собеседника закончится. Моя свобода и моя жизнь в его руках.

Мы все так уверены в том, что управляем своими жизнями, что мы вправе делать собственный выбор. Нам это внушали с самого рождения. Но в реальности у каждого из нас свобода заканчивается, тогда, когда мы сталкиваемся с подобными людьми. Мы просто наивны как дети.

Мне стало гадко от осознания этого. В голове возник образ стада овец, направляемых овчарками. Я поспешил избавиться от него, но мой собеседник уже считал его. Его губы растянулись в тонкой улыбке.

– Я согласен, – робко проговорил я.

– Это правильный выбор, – с удовлетворением ответил он.

– Что нужно делать?

– Сейчас мы с вами поедем на квартиру господина Шварцмана, и вы поможете нам найти файл, – сказал он.

– А потом?

– Потом вас отвезут домой. Всё очень просто. Ничего не нужно усложнять.

                                               4

Ботя жил в высотке на берегу небольшой речки. Обычный дом, зато зелёный тихий район. Всего несколько домов, окружённых со всех сторон лесом и забором с пропускным пунктом.

Меня сопровождали трое. На тот случай, если вдруг я выкину какой-то сюрприз. Ведь я им могу подарить доступ к оружию будущего. Безопасного для окружающей среды и совершенно не затратного в производстве. Что и говорить, этот вирус – гениальное оружие! А я могу всё испортить.

Я сидел, зажатый с обеих сторон могучими телами, мне хотелось смотреть в окно. День был прекрасный, было солнечно. Листья только повылазили после затяжной и промозглой весны, окропив ветви деревьев зеленью.

Дома у Боти я был всего один раз, и мне его квартира понравилось. Как и сам жилой комплекс. Только сейчас я подумал, что, может быть, мой клиент и вправду считал меня другом. Ведь не приглашают клиенты своих исполнителей к себе домой. Не пьют пиво вместе и не слушают музыку.

А ведь тогда мы даже толком не говорили. Какой из Боти собеседник?

В голове зазвучала непринуждённая музыка. Та самая, что мы слушали в тот вечер.

Я перехватил взгляд человека в тёмном костюме.

– Вы что, можете и мои воспоминания сканировать? – спросил я вслух.

– Почему вас это смущает?

– Я не знал, что такая технология существует.

– Мы имеем право просматривать ваши мысли и воспоминания, когда это касается национальной безопасности, – ответил он.

– То есть всё, что я сейчас представляю, вы видите?

– Нет конечно, – ответил он, и я сразу понял, что это ложь.

Я посмотрел в окно. Мы ехали по территории комплекса, утопающей в зелени.

– Эх! Если бы всегда было лето! – я кинул мысль стальному костюму.

Он сдержанно улыбнулся.

– А так хочется, да? – продолжил я. – Чтобы всегда было солнышко и тепло. И лёгкий ветерок. Чтобы не было жарко.

Он едва заметно кивнул.

– Можно остановиться? Сейчас будет маленький пруд. Мы гуляли здесь, – соврал я.

Мой визави прищурился, чувствуя подвох.

– Если вы считаете, что Шварцман мог спрятать файл, вам не кажется, что он мог это сделать не в квартире? – предположил я.

Мужчины, сопровождающие меня, переглянулись.

– Физический носитель? – спросил стальной костюм?

Я глянул в окно. Мы проезжали мимо пруда.

– Тормозни, – приказал он голосом водителю.

Здесь дорога подходила совсем близко к берегу. День был будний, никого вокруг. Одинокие приземистые сосны сползали к воде. Поколыхивалась налитая соком, но ещё не высокая трава. И над всем этим великолепием носился медовый ветер.

Сопровождающие выстроились цепью позади меня, будто боялись, что я убегу от них, и тревожно озирались вокруг. Я же стоял у самой кромки воды и щурился на солнце, прячущееся за кронами деревьев, и наполнял лёгкие ветром. Словно про запас.

– Ну? – раздался позади голос старшего.

Я обернулся.

– Есть какие-то идеи?

У Боти было дурацкое качество. Он во всём был досконален, кроме одного. Он так и не научился нормально конвертировать мысли в файлы. Поэтому, время от времени, посылая даже какую-нибудь ерундовую мыслишку по работе, он умудрялся прицепить к ней какой-нибудь мыслеобраз или даже документ.

Зная его натуру, я всё это барахло удалял, но удалял в отдельную корзину, которую завёл на почтовом ящике в Сети. На тот случай, если он вдруг пошлёт что-нибудь важное, а потом будет искать. Потому что так уже бывало.

Почему я об этом не вспомнил, когда меня мучили хакеры, ума не приложу? Неужели я так перепугался, что напрочь забыл об этом, сознательно созданном хранилище? Почему отключилась элементарная память? Ведь это могло стоить жизни и мне, и Вере!

Или это было Провидение?

Умышленное затмение разума, чтобы уберечь меня от передачи вируса хакерам или… кому бы то ни было…

Я старался избегать мыслеобразов и внутреннего монолога. Никаких структурированных слов. Всполохи мыслей если и прочтут, то сделают выводы не сразу. От этих скачков, конечно, избавиться невозможно, но главное для себя я понял.

Вера жива. Она, конечно, никогда не вернётся сюда. Да так ли это важно, в конце концов! Будущего у нас нет. В этом виноват, безусловно, только я. Потому что не повзрослел и вряд ли когда-либо смог бы. Потому что не борец. Не победитель.

Я не покоритель вершин, нужно в этом признаться.

Во мне нет внутреннего стержня.

– Бо?

Я оглянулся назад.

– Сейчас. Ещё минутку.

– Вы ищете?

– Думаю.

Всё равно, глупо всю жизнь заниматься какими-то дурацкими коробками. Это, что ли, моё предназначение в жизни? В чём оно? Я ведь никогда об этом не задумывался. Оно не отнимало много сил и приносило какие-то деньги. Не более того. Есть ли у моей жизни хоть какая-то ценность? Даже для меня самого, что уж говорить об окружающих! Наверное, нет. И вообще, это не жизнь, а существование. Более или менее комфортное. Но не более того. Я самый обычный, среднестатистический потребитель.

И вот судьба преподносит сюрприз. На! Вот тебе возможность обрести смысл жизни. Сделать что-то достойное. Хотя бы один-единственный раз. Перестать быть частичкой общей липкой массы.

Откуда вообще в моей голове появились подобные мысли? Я словно очнулся ото сна.

Неужели эти хакеры, хорошенько настучав мне по голове, что-то сдвинули в ней, и мой мозг начал генерировать подобные идеи? А, может, это вирус, попавший единожды в мою голову, снял барьеры, не позволявшие мне мыслить? И именно этим он опасен?

Что, если так? Если я прав, то, активировав его, я могу запустить пандемию разума на планете. И люди начнут не умирать от него, а просыпаться. Не гибнуть от упавших барьеров, а начинать осознавать, где они находятся, и что происходит с ними.

Если я прав, тогда я не погибну моментально.

Я буду жить. Но недолго.

Люди, стоящие за мной, остановят меня во всех смыслах.

Как они остановили Ботю. Ха! Кто бы мог подумать, что мой клиент Ботя Шварцман, прожжённый бизнесмен и сухарь, осознал, что попало к нему в руки, и решил что-то с этим сделать!

Вот, что они имели в виду, когда говорили, что он понял опасность вируса.

Он понял то же, что и я, и, считая меня единственным другом, послал эту программу мне, чтобы я мог её активировать, так как он просто не понимал, как это сделать правильно. Получается, он – герой.

А я?

По воде пробежала водомерка. Я проводил её взглядом и вернулся к своим мыслям.

То есть в любом случае, умру я сразу после активации или нет, это смерть.

Как странно. Здесь, стоя у воды, в прекрасном парке, в жилом комплексе, где мне никогда не светило жить, я могу сделать что-то стоящее. Как Ботя.

Но ведь этого никто никогда не оценит.

Тогда зачем это делать?

Почему не помочь этим милым людям дальше держать нас в комфортной тюрьме?

О, как я заговорил! Значит решение принято?

Значит, так!

Почему же мне не страшно? Почему не дёргаются жилки на икрах, почему не скручивается прямая кишка и не вибрирует нижняя челюсть. Разве момент истины не должен быть ужасающим? Или великие дела совершаются в скучной обыденности?

– Бо?

Они, конечно, проследят сигнал. Но им не успеть.

– Секунду.

Я зашёл в Сеть, три шага до ящика. Пароль автоматически. Что мне скрывать? Вот оно! Старый архивный файл. Я уже миллион лет таких не видел.

Когда ругался с Верой, даже не заметил, что призыв Боти содержал вложение. Оно, как и все случайные файлы, благополучно перекочевало сюда, где я хранил весь мусор, поступающий от него. Просто я не знал, что он посылал мне этот файл намеренно.

Оглянулся. Бегут. Шагов десять. Успеваю.

Копирую и стираю из папки. Больше этого файла нигде нет. Только в моём мозгу. Пять.