Придет время

– Кого это ты тут высматриваешь? – неожиданно подскочила к ней одноклассница, Ирка Телегина.

– Ой, напугала ты меня, Ирка! Никого я не высматриваю, просто стою.

– Гляди, какая пугливая! – крепко обняла Ирка подругу. – Хватит стоять, побежали в класс. Звонка не слышишь.

В тот день после уроков в актовом зале школы показывали кино. Людка на сеанс опоздала и когда вошла в зал, то оказалась в полутемном помещении, где ярко светился экран и смутно угадывались фигуры зрителей. «Людка, – услышала она шепот, – иди сюда, место есть». Кто-то ухватил ее за руку и потянул на скамейку рядом с собой. Это был Женька.

Если бы Людка не села, она бы, наверно, упала. Тесно прижавшись к боку мальчишки, девочка окаменела. Растерянная и безмерно довольная, ничего не понимая из того, что происходило на экране, она наслаждалась неожиданной близостью с тем, с кем давно не говорила, не играла, кому, смущаясь, не глядела улыбчиво в большие серые глаза.

Людка видит Женьку очень редко, мельком. И как не напьешься в сухой жаркий день каплей воды, так не утихомиришь душевный огонь случайными мимолетными встречами. Пламя любви разгоралось в девочке все сильнее и сильнее. Пройдут годы. Скорее всего, забудутся имена учителей, одноклассников, друзей, но имя Женьки Воронина в Людкиной умственной и душевной памяти не сотрут расстояния, не затмит время и новые увлечения. Что и говорить – первая любовь!

Когда во время очередной генеральной уборки в доме Людка с матерью запевали лирическую песню, девочка изливала в ней и свою нежную печаль по любимому. Но Екатерина, измотанная работой, придирчивым мужем и материнскими хлопотами, не замечала никаких изменений в поведении и внутреннем состоянии своей повзрослевшей дочери.

В начале октября учащимся средних и старших классов объявили: они едут на сбор хлопка. Помощь школьников и студентов в уборке урожая хлопка – дело обычное. Поэтому детвора нисколько не удивилась такому событию, а приняла его с воодушевлением: какому ученику не хочется – а в таком случае на законных основаниях – прогулять уроки? Обрадовалась неожиданному оповещению и Людка.

– Куда это ты так вырядилась? – утром, пристально глядя на Людку, поинтересовался отец: Николай увидел на дочери шаровары. Их, эти штаны, на жене и дочерях он терпеть не мог, чего Людка понять никак не могла.

– Ее на хлопок посылают, – влезла в разговор Валька, прикалывая на грудь звездочку.

– Понятно! Еду не забудь с собой взять и воду, – примирительно бросил отец, отправляясь на работу.

Екатерина собрала дочери сумку, и сестры отправились в школу.

– Люда, а ты на хлопке не потеряешься? – остановившись у школьной двери, обратилась к сестре Валька.

– Не бойся, не потеряюсь. А ты учись получше, – засмеялась Людка и побежала к только что подъехавшим двум грузовикам с наращенными бортами.

Ребятня быстренько забралась в кузов видавшего виды транспорта.  Затем машины медленно выехали со школьного двора и понеслись сначала по асфальтированному шоссе, а затем по полевой дороге.

Людке опять улыбнулась удача: она стояла у самого переднего борта, придерживаясь за его теплую дрожащую древесину. Перед ней, будто в киноленте, разворачивалась широкая панорама бегущих домов, садов, полей и дорог. Осень еще не отняла у земли тепло, и зелень, хоть и подуставшая за изнурительно жаркое лето, веселила глаз, утренний ветерок по-дружески бил в лицо, освежая мысли и оголяя чувства.

Вся во власти меняющейся картины сельской местности и легких ударов ветра Людка не замечала толкотни и криков ребят за своей спиной. Но вдруг она почувствовала, что кто-то дернул ее за косичку. Девочка обернулась: на нее смотрели и дерзко улыбались серые Женькины глаза. «Людка! Привет!» – прокричали его губы, но девчонка потеряла дар речи и ничего ему не ответила.

Она быстро отвернулась, подставляя запылавшее лицо дружелюбному потоку воздуха, но тут же снова взглянула на Женьку и, невероятно обрадованная, засмеялась.

Весь оставшийся путь она то и дело поворачивала голову и, глядя на друга, громко хохотала. А мальчишка дурачился, протягивал сквозь подвижную толпу сверстников руку, дергал ее за тонкую косичку и не догадывался о том, что его летняя подружка сходит по нему с ума и поэтому безумно рада его, в общем-то, хулиганской игре.

На полевом стане грузовик, в котором вместе оказались Людка и Женька, остановился, и детвора попрыгала на землю. Через некоторое время, так же оставляя за собой серый шлейф дымящейся пыли, как и первая, подъехала вторая машина. Всем выдали фартуки, показали, где собирать хлопок. Мальчишки гурьбой отдалились от девчонок, и Людка на целый день потеряла Женьку из виду.

Собирать хлопок Людке никогда раньше не приходилось. Она одной рукой медленно вытягивала белую вату из раскрывшейся колкой коробочки и аккуратно прятала ее в фартук. «Люда, – обратилась к ней пионервожатая Лена, – смотри, как надо собирать». Она быстро заработала обеими руками, и через мгновение куст перед ней был пуст – ни одного белого комочка.

– Лена! А где ты так хорошо научилась собирать хлопок? – подняла голову от своего куста Садыкова Зульфия.

– В институте. По пятьдесят килограммов в день собирала. От райкома комсомола грамоту получила.

– А мы и по пять не соберем, – вздохнула Оля Щекина.

– Соберете, девочки! И не по пять, а больше. Если хорошенько постараетесь, – подбодрила девчонок Лена и пошла к бригадиру участка.

Работать Людка умела. Работать ей не привыкать. Первая мамина помощница. Ну и что, что дело новое! Вот сейчас возьмется, и все у нее получится. И взялась! Старалась так, что даже о Женьке забыла. Тянула, не разгибаясь, из жестких коробочек белоснежные пушистые шарики, прятала их в фартук и оставляла за собой опустошенными куст за кустом. К концу работы болели исцарапанные руки, ныла уставшая с непривычки спина. Но своим первым рабочим днем на хлопковом поле Людка осталась довольна: она собрала пять килограммов и ее похвалила вожатая.

Перед отъездом домой началась перекличка. Не досчитались Женьки Воронина и Киселевой Светки. Светка была дочерью начальника участка нефтеразведочной экспедиции и училась в одном классе с Женькой. Рослая длинноногая девочка с длинной косой нравилась многим мальчишкам не только из шестого класса. Девчонки же заглядывались на ее красивые туфли и яркие ленты.

– Ребята, кто видел Женю и Свету? Нам нужно ехать. Ваши родители будут беспокоиться. Что же делать? – волновалась завуч школы Надежда Викторовна.

– Давайте мы их поищем, – предложил кто-то из мальчишек.

– Хорошо, только далеко не разбегайтесь.

Самые активные бросились в разные стороны и стали звать пропавших. «Женька! Светка!» – неслось над полями, но никто на зов не откликался. Вместе с другими беспокойно бегала и кричала Людка. Поиски ни к чему не привели, решено было ехать. «Пусть добираются, как хотят!» – в сердцах сказала завуч, и первая машина, в которой стояла и Людка, тронулась в путь. Второй грузовик ждал ребят, не успевших сдать хлопок. Главной оставалась старшая пионервожатая Лена.

Поля уже опустели, людей не было видно: сборщики на полевых станах сдавали наработанные килограммы. Утомленное солнце медленно катилось на запад – от каждого растения в одном направлении ложилась длинная тень. Грузовик бежал по полевой дороге, оставляя за собой пыльное облако, в котором исчезала и дорога, и придорожные кусты. Как ни напрягала Людка зрение в поиске где-то затерявшихся Женьки и Светки, их нигде не было видно.

Автомобиль, урча и покачиваясь, подходил к мосту, перекинутому через канал. Вдруг справа на обочине, перед мостом, дети увидели Светку. Она смотрела на подъезжающий грузовик. Из-под откоса к ней поднимался Женька. Мальчишка и девчонка встали рядом, глядя на машину в надежде, что их подберут.

Но они ошиблись: никто на борт их брать не собирался. Сердитая на недисциплинированных учеников Надежда Викторовна, зная, что следом пойдет другая машина, приказала водителю не останавливаться и ехать дальше. В то время как грузовой автомобиль медленно катил мимо заблудившейся парочки, ученики в грузовике все как один с нескрываемым любопытством глазели на Воронина и Киселеву.

– Светка! Догоняй! – весело закричал Петька Звягинцев.

– Женька! А ты ее на спину и вези! – подхватила под хохот ребят Ирка.

– Куда ему! Он силу на хлопке потерял!

– Будут знать, как от коллектива отрываться! – подвела итог насмешкам мальчишек и девчонок староста шестого класса Садихон Турсунова.

В то время как ребята обидно подшучивали над незадачливой парочкой, Людка молчала. Она не хотела и не могла кричать: у нее пересохло горло. Нет, она не ревновала Женьку к Светке. В тот момент она не испытывала ни обиды, ни злости, ни разочарования. Просто в жуткую минуту позора рядом с Женькой, вместо его подружки, стоять у моста хотела она сама.

Грузовик с ребятами миновал мост и покатил дальше, а мальчишка и девчонка на обочине дороги спокойно, как казалось Людке, даже равнодушно смотрели ему вслед. Все едкие словечки в их адрес пролетали мимо, не меняя выражения их лиц. И остолбеневшая Людка вдруг прозрела: между Женькой и Светкой была та взаимная глубокая привязанность, которую опорочить и разрушить не в силах никто и ничто.

Насильно мил не будешь. Людка не знала этой народной мудрости, но горечь ее открытия испытала вполне. Почти всю долгую ночь девочка провела без сна. Она, молча рыдая всем своим юным существом, жалела себя и убирала свое безответное нежное чувство в самый укромный уголок сердца, чтобы иногда доставать его, растравляя зарубцевавшуюся рану, и снова прятать на неопределенный срок.

Глава 7

В конце первой четверти Людка и Валька принесли в дневниках категоричное приглашение родителей на собрание. В школу, как всегда, отправилась Екатерина. Уходя на собрание, она наказала старшей дочери выучить с Валькой уроки, привести из детсада малышей, накормить всех ужином и дожидаться возвращения ее и отца.

Сначала Екатерина открыла дверь класса, где училась старшая дочь. Успела прийти вовремя: отмечали присутствующих. Мать усадили на место Людки.

– Наше собрание мы начнем с беседы на тему «Роль родителей в коммунистическом воспитании детей», – обратилась к матерям – ни одного отца в классе не было – Нина Петровна, классная руководительница пятого класса. – Вы все, товарищи, знаете, что 17 октября нынешнего года состоялся XXII съезд партии, на котором была принята новая Программа КПСС. В эпоху перехода от капитализма к социализму партия уделяет большое внимание воспитанию всесторонне развитого человека, гармонически сочетающего в себе духовное богатство, моральную чистоту и физическое совершенство.

Малограмотной Екатерине, абсолютно равнодушной к политике, стало скучно.

– Каждая семья может и должна содействовать школе в осуществлении поставленных задач, – требовательно продолжала педагог. – Какие конкретные задачи стоят перед вами, родителями? Это, прежде всего, правильная организация домашних занятий, соблюдение режима дня школьником, вовлечение детей в работу по самообслуживанию.

«Уже слышала об этом, – с досадой подумала родительница. – На скольких собраниях побывала. Мне о моей дочери надо узнать: как она ведет себя в школе, как к ней относятся учителя, дружит ли она с одноклассниками. За этим и пришла». Но прерывать Нину Петровну не будешь, и Екатерина, вынужденная слушать знакомые наставления, стала ждать, когда скажут что-нибудь о Людке.

– В нашем ученическом коллективе тридцать человек, – наконец перешла к классным делам учительница. – Из них на конец четверти – одиннадцать отличников и хорошистов. Хочу поблагодарить родителей этих детей за правильный подход к воспитанию в детях сознательного отношения к труду и учебе.

«Нас с Николаем, значит, тоже хвалят: у Людки в дневнике одни пятерки», – подумала, довольная, Екатерина.

– Особенно активные пионеры – это председатель совета отряда Алимат Иргашев, звеньевая первого звена Турсуной Ахмеджанова, физорг Гена Стрельченко и культорг Люда Никитина. Эти ребята обладают хорошими организаторскими способностями, проявляют самостоятельность и инициативу.

Услышав наконец имя дочери, Екатерина улыбнулась: «Молодец, Людка! Учится хорошо, не пасет задних и в пионерских делах».

– Могучим средством воспитания у молодежи нашей страны самых высоких качеств, – привычно вела речь Нина Петровна, – являются произведения советского искусства. На отрядном сборе, посвященном Дню Великой Октябрьской социалистической революции, Люда Никитина прочитала отрывок из поэмы Владимира Маяковского «Владимир Ильич Ленин», называется он, этот отрывок, «Партия и Ленин – близнецы-братья». Я была приятно удивлена: это произведение изучается в старших классах. Екатерина Афанасьевна! – неожиданно для той обратилась учительница. – Не могли бы вы нам рассказать, откуда ваша дочь знает его.

– Это все отец, – слегка смутившись, ответила Екатерина. – Людке было шесть лет. Отец разучил с ней это стихотворение к новогодней елке. Дед Мороз тогда подарил ей самую большую игрушку – медведя.

– Я думаю, – подвела итог беседе классная руководительница, – что в каждой семье должны уделять больше внимания чтению. «Книга, прочитанная в детстве», – говорила Надежда Константиновна Крупская, – производит настолько сильное впечатление, что остается в памяти на всю жизнь, она нужна ребенку не меньше, чем школа».

Нина Петровна раздала табеля с четвертными оценками, кое-кого из родителей оставила для личной беседы, и собрание закончилось. Екатерина, успокоенная сказанным о дочери, не стала донимать учительницу своими вопросами. Она тепло попрощалась с ней и направилась в Валькин класс.

Все уже разошлись, и только Ольга Ивановна, наставник младшей дочери, собирала со стола книги и тетради, готовясь идти домой.

–Здравствуйте! – радушно поздоровалась Екатерина. – Я – мама Вали Никитиной. Извините, что на собрании не была, – в пятом классе задержалась. Как моя Валентина?

– Скромная девочка, учится средне. Какие у вас условия в семье? – мельком взглянула на Екатерину Ольга Ивановна и, опустив взгляд на учительский стол, продолжила укладывать вещи в портфель.

– Да какие условия? Мы с отцом целый день на работе, вечером домашние дела.  Нас шестеро все-таки, – будто оправдываясь, ответила Екатерина.

– Кто же уроки с Валентиной делает? − продолжила сухо спрашивать наставница, не прекращая заниматься своим делом.

– Сама делает, а старшая их потом проверяет. Они у меня самостоятельные, – в голосе матери зазвучали горделивые нотки.

– Это хорошо, что старшая помогает, но нельзя снимать с себя ответственность за воспитание и обучение Валентины. Это все-таки ваш ребенок, – назидательным тоном завершила разговор классная руководительница.

– Я постараюсь, извините, до свидания, – виновато проговорила Екатерина и вышла из класса.

Уже вечерело, когда Екатерина покинула здание школы. Она шла по затихающим улицам и переваривала то, что услышала. Разговор с Ольгой Ивановной взбудоражил ее и вызвал в душе отвратительное, непреходящее ощущение вины и обиды.

«Умница какая! – мысленно обратилась обиженная мать к учительнице. – А ты попробуй везде успеть. Голова пухнет от дум, чем семью накормить, напоить, одеть и за какие деньги. Разве это зарплата? Только получишь, уже денег нет. Как в прорву все летит. А тут еще Николай дурит. Замучил он меня совсем своим характером».

–Твой-то готовый пришел, – встретила ее у дома соседка. – Может, переждешь у меня, пока уснет?

–Нет, Люсь, я домой. Там дети. Может, обойдется.

Не успела Екатерина показаться на пороге дома, как тут же услышала:

− А, явилась, не запылилась! Ты где шлялась? Дети дома, а ее нет!

Николай сидел за столом, подпирая голову руками. Затуманенные алкоголем глаза тупо смотрели на жену.

− Нажрался, как свинья, и допрос устраиваешь! – резанула словом Екатерина и прошла в спальню переодеться.

Младшие уже лежали в кроватях, только Людка сидела за столом над раскрытой книгой. Она встревоженно посмотрела на мать.

− Ничего, ничего, – попыталась успокоить ее Екатерина и, надев халат, вышла на кухню.

– А губы-то накрасила! Для кого это? Для хахаля? – встретил ее пьяный голос.

– Да я на собрании родительском была, идиот! Залил зенки и не соображаешь, что мелешь.

– Так это для собрания ты так вырядилась, б… такая?!

Тут Людка услышала звук удара и материн крик:

− Ты что, озверел? Ты чего дерешься, гадость вонючая!

Девчонка влетела в кухню. Отец, подперев руками бока, слегка шатаясь, стоял возле матери. Дочь подскочила к ней и закрыла мать собой.

− Папа, не дерись! – умоляюще глядя на отца, заплакала Людка.

Но потерявший над собой контроль Николай отшвырнул дочь в сторону:

− Пошла отсюда, а то тоже получишь!

Он снова потянулся к жене, но та отшатнулась, и Николай, не получив опоры, полетел на пол. Екатерина, схватив дочь за руку, толкнула ее к двери и выскочила следом за ней на улицу.

– Беги к тете Люсе! – приказала она дочери.

– А ты куда?

– Не знаю, похожу где-нибудь, пока наш зверь не успокоится.

Людка забежала в квартиру к соседке:

– Тетя Люся! Можно, я у вас посижу. Папа дерется.

– Вот кобель неуемный! Опять руки распускает. Конечно, посиди, а я сейчас. – И вышла из дома.

Не успела Людка сесть, как неожиданно дверь распахнулась. Только в самом страшном сне девочка могла увидеть такое: на пороге стоял отец, а в его правой руке холодно сверкал широкий кухонный нож. Николай обвел мутным взглядом помещение, в упор посмотрел на обреченно застывшую на месте дочь и исчез в темнеющем пространстве. Людка мгновенно сообразила, что он ищет мать, и выскочила следом за ним. Увидев спину отца, сворачивающего за угол, она побежала в ту же сторону.

 С ножом в руке, похожий на бандита, Николай размашистым шагом шел по пустой вечерней улице и не оборачивался. Перепуганная Людка, прячась за деревьями, кралась за отцом, не выпуская его из вида. «Куда он идет?» – думала она. Прохожих, как назло, не было видно. Все будто попрятались в свои дома, чтобы не быть свидетелями этой ужасной сцены. И разбушевавшийся мужчина, чувствуя себя хозяином положения, беспрепятственно продвигался вперед.

Перед аптекой Людка наткнулась на большую клумбу с пышными розами. Только недавно обрызганные водой, цветы выглядели свежо и празднично. «А зачем здесь розы?» – почему-то мелькнуло у нее в голове. Видя, что отец все дальше и дальше уходит от дома, девочка повернула обратно.

Мать Людка застала на кухне. Екатерина только что успокоила напуганных малышей и теперь убирала со стола.

– Ты где была? У тети Люси? – спросила она, увидев дочь.

– Нет. Шла за отцом. У него в руке нож. Он ищет тебя. Мам, он нас убьет? – В глазах у девочки заблестели слезы.

– Ну что ты! Ничего он нам не сделает. Побесится и остынет.

Екатерина подошла к дочери, обняла ее и, прижимая ее голову к своей груди, тихо сказала:

− Напугал он тебя. Успокойся и иди спать.

Лежа на кровати, Людка долго прислушивалась к каждому звуку, доносящемуся из кухни − там было тихо.

Отец долго не приходил. Мать закрыла входную дверь на крючок, везде погасила свет и тоже легла. Ночная мгла, как заботливая нянька, приласкала обеих уставших и измученных женщин и укачала их. Разбудил Людку негромкий шум голосов. Лежа в полной темноте, она прислушалась.

– Кать, ты прости меня. Ну, не хотел я. Это все водка, будь она неладна, – просительно говорил отец.

– Ты чего за нож схватился? Совсем из ума выжил? Детей до смерти напугал. Людка вон дрожит от страха как осиновый листок.

– Да не хотел я, – повторял виноватым голосом отец, – бес попутал.

– Не заглядывал бы в рюмку, так не путал бы, – вычитывала мать. – Совсем совесть потерял, папочка родимый! Не помнишь, как Людке-малютке из вагона-ресторана колбасу носил, по математике помогал ей в младших классах, стихи с ней разучивал? На собрании ее похвалили за учебу и эти стихи.

– Неужели не забыла? – удивился отец.

– Не забыла. Вырастет, будет, что девчонке вспомнить – и хорошее, и плохое.

– Ну, не буду я больше.

– Валька вон плохо учиться стала. Вместо того чтобы пьянствовать, ты бы лучше с ней позанимался. Да и на Витьку со Светкой совсем внимания не обращаешь. Некогда тебе. Они тоже: вырастут и вспомнят «заботливого» папашу.

– Да-а-а, – вздыхал отец. – Ну, не буду. Сказал, не буду, значит, не буду.

– А меня за что? – тихо заплакала мать. – Что я тебе сделала? Замучил ты меня своими придирками и драками.

– Кать, прости, а? Никогда больше на тебя руку не подниму.

Разговор прекратился, и Людка услышала мягкий звук поцелуя. «Мама и папа помирились», – успокоенно подумала она и закрыла глаза.

Скандалы бывают в каждой семье. Только проходят они по-разному. Одни супруги, поссорившись, перестают разговаривать друг с другом. Это означает одно – каждый обижен, считает себя правым и не желает мириться первым. Другая пара переходит на официальный стиль общения: обращаются друг к другу на «вы», как сотрудники. Третьи хлещут друг друга словами, словно розгами, не прочь доказать свою правоту руками, схватиться за холодное или горячее оружие, а то и в ход его пустить.

Когда же в семьи приходит мир, то все одинаково счастливы: муж и жена свежо улыбаются друг другу, оказывают знаки внимания – правда, каждая пара по-своему – и надеются, что разногласий больше не будет. Екатерина после очередного семейного раздора тоже верила, что муж возьмется за ум, перестанет глотать спиртное, больше времени станет проводить с детьми. Действительно, Николая на какое-то время будто подменили: он возвращался раньше с работы, долго возился с малышами и помогал жене и своим ученицам.

Глава 8

Людка, спокойная за родителей, продолжала страдать по Женьке Воронину и частенько бегала секретничать к подружке Лильке, дочери соседки тети Насти. Правда, о своих чувствах к симпатичному жизнерадостному мальчишке она не рассказывала. «Лилька! – отправляясь гулять, звала она подружку, постучав той в дверь. – Пошли качаться на качелях?» Выходила рослая, не по годам развитая девчонка с куском хлеба в руке. Подруги шли к дворовым качелям, окруженным местной детворой.

Азиатская осень, как обычно, щедро лила на землю тепло. И дети нежились в солнечных лучах, стоя вокруг взлетающей вверх и вниз широкой доски на толстых веревках.  Дворовая ватага зевак следила за взлетающим к небесам Мишкой Гончаровым. Туда-сюда, туда-сюда мелькали взъерошенный рыжий чуб мальчишки, его цветная рубашка и серые штаны.

– Миш, ну хватит, дай другим покачаться, – канючила детвора, – ты вон уже сколько качаешься.

– Сейчас, еще немного, – на лету ронял разошедшийся Мишка.

– А я домой пойду, – томно вздохнула Маринка, дочь инженера и большая задавака. – Сейчас кино по телевизору будут показывать. «Сорок первый» называется.

Внимание ребят мгновенно переключилось на Маринку. Телевизор в ближайшей округе был только у нее, и дети из простых рабочих семей частенько подлизывались к девчонке, чтобы она пригласила их посмотреть что-нибудь по телевизору, неважно что. А тут кино! Екнуло сердечко и у Людки. Кино она особенно обожала. Может, потому, что редко его видела. Телевизор же был для ее семьи недосягаемой мечтой. «Марина, а нас с Людкой пустишь на кино? – заискивающе начала Лилька. – Мы тоже хотим посмотреть». Ребятня замерла в ожидании, уставившись Маринке в глаза: у нее было из кого выбирать. Владелица магического ящика в это мгновение чувствовала себя королевой.

– Хорошо, Лиля, – жеманно протянула Маринка, – беру тебя с Людой, Мишу и Диму. Извините, больше никого не могу: мама не пустит. Миша, пойдешь ко мне кино смотреть? Я приглашаю, – перевела она на мальчишку глаза красавицы.

Он в это время летел вверх.

– Что? – свободно падая на доске вниз, прокричал Мишка.

– Идем ко мне смотреть телевизор! – громко, уже не кокетничая, сказала Маринка.

– Нет, не хочу, я буду качаться! – отказался тот.

– Как хочешь! – обиженно поджала губки хозяйка телевизора. – Пойдемте, ребята.

Маринка, а за ней Лилька, Людка и влюбленный по уши в Маринку Димка направились в сторону небольшого домика, в котором жили инженер с семьей.

− Подождите, я сейчас, спрошу у мамы, – остановила ребят у калитки девчонка и, поднявшись по деревянным ступенькам крыльца, скрылась за дверью.

На душе у Людки было гадко. Ей очень хотелось посмотреть фильм, и в то же время она чувствовала себя не в своей тарелке оттого, что ей приходится напрашиваться к незнакомым людям в дом, долго стоять перед закрытой калиткой и ждать милостивого разрешения войти. Через несколько минут Маринка показалась в полуоткрытой двери и позвала:

− Заходите, разрешили!

В прихожей ребят встретила милая стройная женщина, Маринкина мать.