Дождь в наших сердцах

– Вчера я поссорилась с подругой, которая была со мной на протяжении всей жизни, а до этого поругалась с бабушкой… Я еще вчера хотела сорваться, но сдержалась, а сегодня не смогла… Но мне помешала Лили. Так что ничего не случилось.

– Это чудо, что тебе помешали, Лаура. А что насчет трихотилломании? Все еще пытаешься таким способом причинить себе боль?

– Да.

– А лекарства? Ты чувствуешь… Не знаю… Улучшение или что ты чувствуешь?

– Кроме того, что иногда у меня болит желудок, и я едва не падаю в обморок, а когда-то падаю, – ничего.

Полтора часа тянулись мучительно. В моей голове проводили раскопки. Стейси прописала мне новые препараты, поскольку, как выяснилось, те мне приносили в основном вред. Когда прозвенел будильник, который Стейси ставила каждый раз, я подорвалась с кресла.

– Последуй моим советам.

– Знаете, мисс Стейси, мне кажется все зря.

– Что зря?

– Вы зря роетесь в моей башке. Видите же, что это ни к чему не приводит. Зачем тратить на меня время?

– У нас все получится, Лаура. Нужно много времени и твоего желания. И я не привыкла сдаваться, и тебе тоже не дам этого сделать. А теперь ступай, увидимся на следующих выходных.

– До свидания, – тихо произнесла я, выходя из кабинета.

И едва не упала в обморок. По ступенькам поднимался Аарон собственной персоны! Что он тут забыл?! И он был не сам, а с младшей сестрой. Чтобы не попасться ему на глаза, я спряталась в туалете, оставив мелкую щель, чтобы знать, когда можно будет выходить. Ну надо же встреча.

Возвращаясь домой, я снова вспомнила про сообщение блондина. И спать ложилась с той же мыслей: «О чем он будет со мной разговаривать? Мне стоит переживать?»

5 глава. Между ложью и правдой

Понедельник был моим кошмаром, потому что именно сегодня мне нужно будет поговорить с одним неприятным человеком, и я не имею понятия о чем. Его сообщение и вправду вызвало во мне столько эмоций, что я не знаю, куда деться от них. Аарон – не тот человек, с которым я хотела бы поболтать. Он меня бесит, раздражает своим существованием. Всего за одну неделю я узнала о нем больше, чем он сам о себе знает, мне так кажется. И тем не менее из головы не вылезает его фотография из инстаграма. Чертов Аарон Родригес. Мне приходится противоречить самой себе.

Я научилась пользоваться маршруткой, которая прямиком из моего района довозит меня до самой школы, остается пройти только несколько минут – это гораздо удобнее, нежели почти час добираться пешком. У ворот меня встретила Элиза, которую подвозил папа. А почти следом к школе подъехала черная машина, марка которой мне была неизвестна. Окна затонированы, так что увидеть водителя мне не удалось. Но как только дверца приоткрылась и оттуда высунулась нога, рука и в ноздри ударил уже приевшийся мужской одеколон, я поняла, что мне пора бежать.

– Уносим ноги, – тихо сказала я на ухо подруге, хватая ее за руку и уводя за собой.

Но Аарон успел меня заметить прежде, чем я скрылась за большими стеклянными дверьми школы. Парень снял с себя очки и кинул на меня взгляд, когда я как раз таки открывала дверь. Он просто сузил глаза, но, кажется, дал мне понять, чтобы я не забыла о его просьбе. Была ли это просьба, а не приказ – непонятно, но главное в этом то, что я в любом случае должна буду прийти. Но не потому, что он так велел. А потому, что мне теперь интересно, что ему от меня понадобилось.

Как только мы оказались в вестибюле и направились к лестнице на второй этаж, Элиза одернула свою руку и уставилась на меня твердым взглядом.

– И что это было? Ты сбежала от Аарона или мне показалось?

– Показалось, – утверждаю я, но ее приподнятая бровь уточняет, не вру ли я.

Вру. Конечно, вру.

– Точно показалось? Он еще так глянул на тебя…

Я знала, что от допроса мне не скрыться, но старалась оттянуть его на как можно дольше. Поэтому повела подругу сразу в двести пятый кабинет, где у нас первым делом пройдет пара алгебры. Я скроюсь от ее вопросов хотя бы на один урок. Это уже хорошо.

Элиза не сводила с меня глаз весь урок и всем своим видом давала понять, что хочет знать все, что я скрываю. Почему некоторые люди так хорошо чувствуют, когда им врут? Почему у меня нет такой суперспособности?

Где-то на середине урока мне понадобилось выйти в туалет. И, черт возьми, как не вовремя. Какова была вероятность встретить Аарона Родригеса прямо в этот момент? Он будто чувствовал меня, будто читал мои мысли или у него была возможность увидеть будущее.

Конечно, он заметил меня. Улыбнулся и направился в мужской туалет. Теперь выходить из женского мне не хотелось, ведь я боялась встретить там его. А чего боялась, я не понимала. Боялась разговора, его действий или… Его самого? Выглядит он весьма устрашающе. Большой, с томным взглядом, грубым голосом… Вчера на стадионе я, кстати, заметила еще одно тату на руке. Только вот не разглядела ее.

Я прождала минуты три у дверей и вышла, но он стоял прямо за ними. Он ждал меня. Да черт возьми, что же я такая везучая!

Хотелось зайти обратно, но я понимала, как это будет выглядеть. Тогда он точно решит, что я дурочка.

– Чего тебе? – первая спросила я, отходя от него, направляясь в сторону класса.

– Хотел напомнить, что я жду тебя, – прямо в мою спину говорит парень.

– Ради этого ты выжидал меня у женского туалета?

– Не бойся, я не подслушивал.

Он смеется, а меня вгоняют в краску его слова. Шутник значит. Хорошо. Когда-то я так пошучу, что смеяться буду только я, а он – злиться или плакать, как получится.

– Спасибо и на этом.

– Ты придешь? – спрашивает он, когда я собралась открывать дверь кабинета.

Рука повисла в воздухе, у дверной ручки. Я медленно повернулась к Аарону, который по-прежнему смотрел на меня в ожидании ответа.

– Слушай, ты нервируешь меня – это во-первых. А во-вторых, о чем ты хочешь поговорить со мной?

Не подавай виду, что ты об этом думаешь уже несколько дней, Лаура.

– Мило, – усмехнулся он. – А вот о чем – не скажу. Понервничай еще несколько уроков, —подмигнув, парень скрылся за поворотом.

И все же он раскусил меня. Понял, что я волнуюсь. Урод.

***

Остальные уроки до большой перемены прошли обычно. На последнем – физике – меня завалили. Вызвали к доске, а я в физике ни черта не волоку. Опозорилась на весь класс и получила порцию смешков от Кимберли и ее своры. Было стыдно. И неловко. И обидно. У меня не было возможности учиться, потому что год я лежала в психиатрии, а год лечилась дома, в меня пичкали таблетки. Мне было совершенно не до учебы. Но кому это объяснишь, да? Им же легче махнуть рукой на чьи-то проблемы и высмеять, нежели послушать, поддержать и понять. О какой поддержке идет речь вообще, Лаура… Это потерянные люди – от них ничего кроме насмешек и унижений не дождешься.

С физики я выбегала со слезами на глазах. Бежала в женский туалет, чтобы успокоиться и подправить растекшийся макияж. Элиза догнала меня и старалась поддержать, но я отправила ее в столовую, сказав, что сама справлюсь. В моменты, когда мне трудно, я хочу быть полностью одна. Не хочу, чтобы меня кто-то видел ноющей. Не хочу, чтобы меня кто-то жалел. Это я позволяю лишь Лили и то потому, что она просто так не уйдет. А жалость со стороны друзей я тем более не хочу. Эрика не в счет. Она со мной с самого начала.

На этих выходных, а особенно после похода с мисс Стейси, я задумалась о том, как рассказать все Элизе. Мисс Стейси советовала мне найти спасение в друзьях, близких людях. Проводить как можно больше времени в их компании, чтобы мысли о суициде даже не прокрадывались в мою голову. Но как мне рассказать Элизе об этом? Как рассказать о том, что я лежала в психушке… Я боюсь. Боюсь, что она, как и все остальные, кто узнавал об этом, будет смеяться надо мной, говорить гадости, а после и вовсе расскажет всем, кому не лень.

Боюсь, что об этом узнает школьная-задира-королева Кимберли, потом об этом узнают ее подружки-хохотушки, а после она расскажет Аарону-своему-бойфренду… И позже об этом узнает вся школа. Я пообещала себе, что буду сильной и справлюсь со всем, чтобы там ни было, но если на меня снова накинется вся школа… Я не думаю, что справлюсь. Тогда я точно сдамся.

Но Элиза пока кажется мне самым светлым человеком из всех, что я встречала за всю свою жизнь. Даже Эрика не такая. С Эрикой у меня постоянно были какие-то мелкие перепалки, иногда бывали серьезные ссоры, из которых мы потом, конечно же, вылезали. А с Элизой пока все тихо. Пока. Мы ведь знакомы всего неделю…

Я задумываюсь над тем, чтобы рассказать ей всю правду обо мне хотя бы под конец сентября. К тому времени я пойму – она та самая, которая достойна знать, которая разделит все со мной или она та, которая отвернется. Хочу, чтобы все было так, как хочу – чтобы она не отвернулась от меня, не высмеяла.

Стерев холодной водой черное лицо от туши, я промочила его сухими салфетками, что были в моем рюкзаке. Я заглядываю в телефон, чтобы узнать время. Прошло десять минут после большой перемены и, полагаю, Аарон уже нервничает.

Я спускаюсь с третьего этажа, где у меня прошла эта чертова физика, и спускаюсь на первый – там он назначил место встречи. Я преодолеваю последнюю ступеньку и захожу за лестницу, где уже сидит Аарон. Черный рюкзак стоит рядом с ним, а парень сидит на грязном полу, склонив голову к коленям.

Я прокашливаюсь в кулак, подавая знак, что я тут. Он резко развернулся и подскочил с пола, забыв про то, что сверху лестница, а Аарон слишком высокого роста. Я рассмеялась со всей силы, когда он айкнул и потер голову.

– Бедный, последние мозги выбил.

– Не смешно, – фыркнул парень.

– Смешно, – я затихаю и делаю серьезное лицо. – Так, о чем же ты хотел поговорить?

Его кадык дернулся, а губы расплылись сначала в улыбке, а после на ее место пришла ухмылка.

– Хотел сказать, что, если ты хотела полюбоваться на мои фотографии – могла бы делать это со своего аккаунта, а не с аккаунта подруги.

Я поджала губы и опустила взгляд, чувствуя, как щеки наливаются краской. Конечно, он узнал об этом, только понятия не имею как.

– Что ты несешь? Я смотрю, ты слишком головой ударился.

– Не делай вид, что не понимаешь. В пятницу кто-то подписался на меня, я решил проверить. Я всегда проверяю, кто на меня подписывается, и тех, кого не знаю – удаляю. Зашел на ее страницу, полистал, чтобы понять, кто она и знаю ли я ее. И нашел старую фотку с тобой.

– И с чего ты взял, что я имею к этому отношение?

– Брось. Не делай из меня дурака. Я умею анализировать и делать выводы.

– Даже если так, – с напрягом сказала я, поднимая взгляд на него. – Ты хотел поговорить только об этом, серьезно?

– Нет.

Я кивнула и сложила руки на груди, ожидая, пока он продолжит.

– Я знаю, что ты все равно вряд ли поверишь, и вообще я не могу понять, почему оправдываюсь перед тобой, но… – он рьяно вздохнул. – Но я не задирал твою подругу.

– Ну конечно, – хмыкнула я.

– Нет, Лаура, правда.

Он впервые обратился ко мне по имени. И то, как он произнес мое имя, заставило мурашкам разбежаться по коже.

– А что тогда? Я же видела, Аарон! Я видела!

– Ты не видела. Вернее… – он снова гневно вздохнул, словно злясь на себя за то, что говорит со мной. Или злиться на себя за то, что по непонятной причине оправдывается передо мной? – Вернее ты видела не все. Я подошел к Ким, чтобы наоборот остановить это все. Стал перед твоей подругой, чтобы защитить, на самом деле. Но когда ты вышла с толпы, тебе показалось, что я ее обижаю.

– Ты врешь.

Он нахмурился.

– Я сказал тебе правду. Так было на самом деле.

– Я не верю.

– Твое право, – Аарон наклонился к полу, подхватил свой рюкзак и стал уходить. – Это все, что я хотел сказать. И, – он остановился, развернулся ко мне, – спасибо, что пришла, – и ушел.

Я стояла под теми ступеньками еще несколько минут, переваривая все. Я не верю ему. Ну не могла же я так ошибиться? Получается, я виновата, если это правда? Я зря оклеветала его, зря зародила неприязнь между нами? Но как мне узнать, правдивы ли его слова?

Я поняла, кто мне поможет. Элиза.

***

Я ждала целый час, чтобы поговорить с Элизой. Конечно, я не верила словам Аарона, но быть уверенной на сто процентов в его вранье все равно хочется. Я не могла понять как-то не так – ведь все видела собственными глазами и во всем, что видела, я уверена. Да и Элиза не могла промолчать, когда я так налетела на него. Нет, значит, я права, и это Аарон врет. Нагло врет, смотря мне в самые глаза. Я не могу верить этому человеку, потому что не знаю его.

Элиза выходила из столовой с улыбкой на лице. Я ждала ее у дверей. Она с подозрительным взглядом подходила ко мне.

– Ты меня ждала, что ли?

– Да.

– Давно?

– Нет.

– Пошли на литературу, сегодня что-то интересное будем проходить, я спрашивала у учительницы.

Я поспешила за ней следом, параллельно обдумывая, как правильно подойти к ней с этим вопросом. Но решила говорить прямо.

– Элиза, могу я кое-что спросить у тебя?

Подруга замедлила шаг, чтобы быть наравне со мной. И снова кинула на меня взгляд.

– Ну… Разумеется, Лаура. А что?

– Хочу узнать за первый день. Когда я подошла к тебе и вытащила с той толпы смешков… Могу задать вопрос?..

– Ну да! – повторила она. – Что тебя интересует?

– Что там делал Аарон?

Она замешкалась. И ее взгляд забегал.

– В смысле?

– Просто… Ладно… – выдыхаю я. – Аарон сказал мне, что он не задирал тебя вместе со всеми, а наоборот заступился, закрыв тебя собой. Сказал, что хотел помочь и вывести тебя оттуда. Но когда я вышла из толпы, мне казалось… Точнее, я была почти уверена, что он – главный задира. Расскажи мне, что является правдой…

Я боялась услышать не то, что мне нужно. Боялась услышать то, что Аарон выявится честным, а я дурой, которая сама все выдумала и обвинила его ни в чем.

– Он сказал правду…

Мои глаза полезли на лоб. Ну нет… Нет, нет, нет!

– То есть?

– То есть, все было так, как он сказал. Он не задирал меня. Аарон правда хотел помочь. Но не успел.

– А почему ты раньше мне этого не сказала?! Например тогда, когда я стала орать на него!

– Я не знаю… Я была напугана и удивлена, и язык не поворачивался… А потом ты и не спрашивала…

– Боже, Элиза! – разочарованно застонала я, понимая, как сильно я облажалась. – Мне нужно найти Аарона. Какой сейчас урок у двенадцатого класса?

– Прямо сейчас?

– Да!

Я не понимала, почему хочу сказать ему именно сейчас… Но меня уже было не остановить. Мы подбежали к стенду с расписанием и стали искать его класс. Физкультура. Отлично!

– Где она проходит? – спрашиваю я у Элизы.

– Пока еще тепло, то на улице.

– Пожалуйста, отмажь меня перед учительницей. Скажи, что я в медпункте, ладно?

– Да, конечно… Удачи. И извини, что сразу не сказала…

– Спасибо, – улыбнулась я. – Ничего страшного. Все мы совершаем ошибки – это нормально.

Мои каблуки были не лучшей обувью для бега. Но я бежала. Боялась не успеть, хотя спешить, на самом деле, было некуда. Со стадиона он точно никуда не денется. Я бы добежала быстрее, если бы не рыжая кукла, вставшая передо мной почти на выходе из учреждения.

– Кимберли, прочь с дороги. Мне не до тебя.

– Нет, Лаура Хилл, ты задержишься. Потому что у меня есть одна интересная весточка про тебя. Я такое узнала… И, знаешь, я в последний раз предлагаю стать моей подругой. Если откажешься – беды не миновать.

Я слушала ее вполуха, совершенно не вникая в ее слова. И оттолкнув Ким в сторону, я прошла дальше на выход из школы. Сейчас мне было плевать. Я даже не зацепилась за ее слова, решив, что она сказала очередной бред. Сейчас мне было важно сказать Аарону, что я узнала правду и попросить прощение за ложную клевету. Я бы могла забить на это большой и толстый, но я умею брать ответственность за сказанное и умею просить прощение, если в чем-то была не права. Это не тяжело.

6 глава. Вопреки злости

Последние три месяца лета были для меня самыми тяжелыми. Ночью первого июня моя мать, возвращаясь с другого города, попала в аварию. Скончалась на месте. Я помню крики Софи, помню ее плач утром, когда отцу звонили с больницы, рассказывая о том, что мамы больше нет. У Софи случилась истерика, приступ даже я бы сказал. Она никого не слышала, ревела во весь голос. И плакала она до тех пор, пока ее силы не иссякли.

Мое состояние в тот момент, когда папа сообщил это, было непонятным. Сначала я все это отрицал, хотел доказать отцу, что это ошибка – мама не могла умереть. Я никогда не задумывался над тем, что такое может вообще случиться. Но, к сожалению, жизнь непредсказуема и всем нам в этой жизни придется кого-то потерять.

Мне хотелось разносить всю вокруг от злости, которую я не мог контролировать, но глядя на свою младшую сестру Софи, я не мог позволить себе этого. Я понимал, что я должен быть для нее опорой. Я не должен сдаться, потому что я нужен ей. Я позволял ей плакать в меня, позволял кричать, будучи прижатой ко мне. Я скрипел зубами, стараясь подавить слезы, которые норовили течь ливнем.

Шли недели, а Софи все так же была подавлена. Я тоже. Не было ни дня, чтобы я не думал о маме и о том, как внезапно это произошло… Не было ни дня, чтобы я не скучал по ней. Но понимал, что я должен встать на ноги. Моему отцу сейчас тоже было нелегко – он потерял любовь своей жизни. Для него это был еще сильнее удар, чем для нас с сестрой. Первую неделю папа старался держаться, старался не подавать виду при нас, как ему тяжело, но по ночам, проходя мимо его спальни, я слышал, как он плачет и произносит ее имя.

А на второй неделе он сдался. Мы вернулись с Софи после прогулки, на которую я ее вытащил, чтобы развеяться самому и развеять сестру, и увидели отца, лежащего на диване в гостиной. Софи подошла к нему, не понимая, что с ним – сразу испугалась, что с ним тоже что-то случилось и расплакалась. Но я ее успокоил, сказав, что папа просто устал. Сам-то я понял, что с ним. Он был пьяным, причем неплохо так. Алкоголь стал единственной вещью, которой он подавлял боль утраты любимого человека. И с тех пор мы с Софи остались одни.

Поскольку мне уже было восемнадцать, я мог ее взять под свою опеку. Так я и сделал. Оформлять все бумаги было тем еще дерьмом, но я смог. За деньги отца я снял нам дом. Теперь мы живем вместе. У нее есть только я, а у меня – она. Семилетнее чудо, благодаря которому я еще не сошел с ума и благодаря которому я все еще нахожу в себе силы жить.

Брать от отца деньги я больше не мог – и из принципа, и из их отсутствия. Отец больше не появлялся на работе и хрен пойми откуда брал деньги на бухло. Но меня больше это не волновало. Он взрослый мужик, сам разберется. Он бросил нас в тот момент, когда мы в нем нуждались и ни я, ни Софи его не простим.

Мне пришлось устраиваться на работу. Восемнадцать лет были большим плюсом, потому что меня брали официально и деньги я получал такие же, как полагается всем. Я работаю везде, где могу: барменом в клубах на выходных, официантом в кафе по понедельникам и вторникам, и грузчиком в среду, четверг и пятницу. И при этом я еще успеваю водить Софи в школу, забирать, кормить и убирать дома. Тяжело, но я справляюсь. И я не жалуюсь. Не жалуюсь только потому, что другого выбора у меня нет. Я должен обеспечивать свою сестру и себя.

В сентябре я снова должен был стать тем, кем всегда был в школе. Авторитетным парнем-футболистом, от которого тащатся все девушки школы. Я должен быть грубым, как обычно был все эти годы. Но после смерти матери многое изменилось в моей жизни, во мне. Мне больше не хотелось быть старым Аароном, который привык всем грубить и всех задирать.

Мама всегда учила меня быть добрым и отзывчивым, но у меня плохо получалось. Но после ее ухода я пообещал самому себе, что стану тем, кем она хотела видеть меня всегда. Должно получиться. По крайней мере в меня верит Софи и этого мне достаточно.

Первое сентября выдалось суматошным. Во-первых, на меня наехала какая-то дура, решив, что я унижаю одну девушку. А я хотел помочь. Впервые в жизни я хотел помочь, а меня снова выставили придурком. А потом та же девушка, что наорала на меня, упала ко мне в ноги. И снова прыснула своим ядом. Тогда я понял, что я не хочу с ней общаться и как-либо контактировать. Обзывать, гнобить и грубить я не собираюсь – пообещал же самому себе. Просто буду игнорировать ее существование.

Но когда заметил ее взгляд на поле, я не смог сдержать самодовольной улыбки. Она едва не кончила прямо на той тропинке. Таким взглядом смотрела, что готова была кинуться на меня. Ладно, это было забавно.

И одним вечером я провел целое расследование аккаунта одной девушки, что подписалась на меня. И как я был озадачен, но в то же время мне было весело, когда я увидел фото с одной уже знакомой мне особой. Что-то слишком часто я встречаю Лауру. Так ее зовут. Услышал от Кимберли.

С Ким мы дружим с самого детства. Ее манера общения, ее поведение раньше мне нравились, я получал от этого удовольствие, но сейчас я понимаю, насколько паршиво она себя ведет. Но запретить ей что-то я не могу, осуждать – тоже, поэтому я просто стараюсь меньше контактировать с ней.

В субботу я, сам не понимая зачем, написал Лауре в инстаграме, найдя ее аккаунт у Эрики —так звали ту девушку, что подписалась на меня недавно. А потом я тотчас вышел из инстаграма, даже не узнав, прочитала она или, быть может, ответила?

Я услышал плач сестры. Снова. Софи горевала по матери. Эта боль пройдет не скоро. Я каждый день старался ей помочь, каждый раз старался отвлекать, успокаивать, поддерживать. Но ей, кажется, становилось только хуже. И я хотел, чтобы ей стало лучше.

Мне пришлось найти для сестры опытного психотерапевта, не важно, скольких денег мне это стоило, ведь главное – чтобы ей было лучше. Детский психолог Айла была милой женщиной на первый взгляд. В субботу был первый сеанс. Софи вела себя очень скованно, почти не шла на контакт, по словам Айлы, но ей все же удалось поговорить с ней, насколько бы она ни была зажатой.

Мне пришлось брать на себя ночные смены, чтобы иметь возможность теперь оплачивать ей психолога. И это выматывало.

***

Я только-только вернулся с ночной смены, едва стоящий на ногах. Припарковав свою машину в гараже, я сразу завалился домой спать, так как у меня оставались там каких-то несчастных сорок минут. Конечно, этого было мало, чтобы выспаться. Но я немного смог отдохнуть. Стоило мне начать проваливаться в сон, как телефон зазвенел мерзким звоном, который уже в горле сидит.

Потом все, как обычно: пошел будить Софи в школу, делать ей и себе завтрак. А после ехать в школу. Благо, мы учимся в одной и мне не приходится вставать еще раньше, чтобы отвезти сначала ее, а после добираться самому. Хоть в чем-то мне повезло.

– Когда я еще приду к мисс Айле? – внезапно задала вопрос сестра, когда мы были на полпути к школе. Видимо, думала о их первом сеансе.

– В следующую субботу. Она понравилась тебе? – отвечаю на ее вопрос и завязываю диалог, не отрывая своего внимания от дороги. Когда я еду не сам, то вдвойне чувствую ответственность за свое внимание за рулем.

– Хорошая. У нее приятный голос.

Я улыбаюсь и ненадолго перевожу свой взгляд на Софи. Приходит осознание того, как она выросла. Ментально. Хотя, по правде, для меня она всегда будет моей маленькой сестрой, которая, пока никто не видит, прокрадывается в мою комнату ночью, чтобы заставить меня смотреть с ней мультик, вместо сна.

Я хотел с ней о чем-то поговорить, но даже не знал о чем. Мне не нравилась ее замкнутость, необщительность со сверстниками. Я должен был что-то сделать, как-то ей помочь, но просто не знал как.

Несколько часов спустя мое настроение снова стало отвратительным. Я сорвался и наорал на Кимберли, которая прибежала ко мне, пока я шел в раздевалку. Она смеялась и хотела мне что-то рассказать, но я ее прогнал. А настроение изменилось всего из-за одной особы – Лауры. Почему она так действует на меня? Я решил рассказать ей правду, чтобы она не думала обо мне плохо. Я сказал, что не вредил ее подруге, а наоборот – хотел помочь. Но она смотрела на меня с таким отвращением и думала, наверное, тоже, что мне стало дико. От нее, от самого себя. Меня злила она. Ее вид. Ее присутствие. Я оправдывался перед ней, непонятно для чего. Я переступил через себя, но она не поверила. Сказала, что я врун. И тогда я мысленно послал ее куда подальше, но вживую сказал ей спасибо, что пришла.

Лаура. Лаура. Лаура. Я думаю о ней так часто, что это начинает пугать меня. Но мысли о ней стали проходить, стоило мне зайти в раздевалку, где меня встречали мои знакомые, друзья. У каждого из них был такой жалостливый взгляд. Я снова злился. Только теперь не на нее, не на себя, а на них. За их жалость ко мне. Я в ней не нуждаюсь.