Гость

Ночью я все-таким умудрился забраться под тонкое оделяло, потому что проснулся под ним, в голове шумело, в горле стояла чудовищная сухость, но в целом жить было можно: не так уж и сильно я вчера напился. Будучи опытным алкоголиком, я запасся пивом, поэтому достал банку из неразобранной сумки, оно оказалось очень теплым и залило пеной ковер, но дело своё сделало – вернуло мне силы, ощущения и хоть как-то смирило с жизнью. К счастью воду не отключили, как это частенько происходило в последние пару лет из-за износа труб и недостатка денег в городском хозяйстве, поэтому я принял душ в настолько крошечной кабинке, что я отбил себе все локти о стену опасаясь задеть хрупкие пластиковые стенки. Затем я разложил одежду из багажа на кровать и немного помедитировал на ней, но потом решил не мудрствовать, все-таки это был моей первый день я не планировал чего –то особенного, поэтому я надел стандартную просторную рубаху с длинными рукавами и темно-коричневые брюки, все было очень просторным дабы маскировать мое пузо. Я оделся, затянул ремень потуже, покрутился перед зеркалом на сколько позволяла теснота и вышел, когда я проходил мимо ресепшена и отдавал ключ, мне неожиданно стало очень стыдно за вчерашнее поведение, я представил как эти симпатичные девчонки за стойкой пялились на меня, в то время когда я шаркал ногами при входе, качался и пытался не упасть, наверное вдобавок что-то бормотал и наверняка когда они смотрели на эту нелепую толстую фигуру на тонких ножках они тихо посмеивались над ней, надо мной. Я затрясся от волнения, почти бросил ключ на стойку и выбежал из здания, сердце мое громко стучало, солнце неприятно кололо непокрытую голову и пыталось выскрести тупой ложкой мои глаза, я прищурился и надел очки. Минут через десять неспешной ходьбы я наконец унял волнение, нахлынувшее на меня в холле, шаг мой стал менее нервным, дерганным и я стал наступать на камни, не пытаясь при этом их раздробить. Был разгар дня, люди находились на работе, хоть на Далеких островах и правил тропический климат, а в странах с такой погодой обычно устраивали сиесту , но Альянс не признавал этих западных извращений , где это видано, чтобы работник не трудился с 7 до трех, с часовым перерывом на обед? Это рабочее время для нас также священно как Библия и Коран для верующих, поэтому люди в разгар жары все равно парились в офисных помещениях, на производствах микроэлектроники, на рыбзаводах, и других предприятиях коих на островах понатыкано изрядно. И хоть местные находились на работе, жизнь в огромном городе все равно била ключом благодаря толпам туристов, их в Гарьевске было гораздо больше чем в Сахаровске, хоть на Командирском острове и не имелось действующих вулканов – этаких суперзвезд на которых все хотели попялиться, зато тут располагались огромный, нежный, роскошный, умопомрачительный песчаный пляж с белым как свежее молоко песком, специально завезённым сюда с материка, вдоль пляжа бесконечными рядами ,уходящими вглубь на четыре линии , выстроились гостиницы , с утра они выплевывали из своих дверей туристов, а вечером радушно принимали их усталые, но довольные тела.

Из своей гостиницы к пляжам я шел не туристическими местами, а практически подворотнями, народу здесь мало и меня это очень устраивало. Я шел через жилые районы, с четырех и пяти этажными домами, иногда замкнутыми в квадраты кварталов, иногда одиноко стоящими вдоль улицы, проходи мимо них я видел на стенах граффити, мне кажется подростки создавая надписи и рисунки на стенах и заборах подсознательно соревновались с буйством красок нашей природы и чаще всего их результат уступал божественному творцу, но надо отдать им должное временами появлялись шедевры, особенно мне нравились портреты в полинезийском стиле повторяющие своими контурами канувшие в лету статуи-моаи с острова Пасхи. К счастью перед тем как построить военную базу и уничтожить языческих идолов, американцы сделали подробную фотосъемку всех статуй, так что у художников имелось множество образцов для подражания. Сейчас , почти век спустя, миру стало стыдно за содеянное и мода на портреты в стиле моаи охватила множество стран, включая и наших мастеров граффити. Я шел вдоль стен, где размещались изображения людей с огромными , вытянутыми лицами, они были разных цветов: зеленые, оранжевые, фиолетовые, ярко красные и нежно алые, почему-то красный цвет использовался намного чаще других, в каждом изображении явно прослеживались черты реальных людей, и поэтому портреты являлись не простым подражанием исчезнувшим шедеврам, а настоящим творчеством отражавшим реальность. Я некоторое время смотрел на малиновую девушку, ее глаза с контурами ресниц занимали четверть лица, но художнику как-то удалось показать их форму: едва заметный разрез глаз , какой бывает у потомков смешанных браков между азиатами и европейцами причем в третьем и в четвертом поколении, у нас на острове жило много таких детей, потому что после победы , в сороковых годах прогрессивного строя во Вьетнаме оттуда начали массово завозить на острова рабочих для сахарных плантаций и прочих тяжелых работ. Хотя на самом деле, я это лишь предполагаю , власти Альянса разбавляли сэлов пришлыми для того, чтобы не дать им сформировать единый фронт против центра – вьетнамцы играли роль невольной пятой колонны мешающей сплотиться. А когда вьетнамцев стало слишком много, их начали размывать корейцами, тамилами с Цейлона которые спасались от американцев, иракцами, бежавших от персов, в итоге к моменту кончины Альянса сэлов на островах насчитывалась едва ли половина, еще четверть составляли вьетнамцы, неудивительно, что в любом дворе можно встретить пару- тройку, а то и поболее, деток от смешанных браков вьетнамцев и сэлов. Не знаю сколько времени я смотрел на девушку, я очнулся от того, что солнце начинало припекать, это вынудило меня попрощаться с малиновой головой нарисованной на бетонном заборе, надеюсь городские службы как можно дольше не станут уничтожать эту красоту. Вдохновленный искусством я энергичней зашагал к пляжу, там меня ждала многономинальная толпа одетая однако довольно однообразно, почему-то мужчины-иностранцы всех возрастов и комплекций предпочитали надевать шорты и рубашки с коротким рукавом , а женщины носили бикини или прозрачные рубашки, опять же не стесняясь ничего, поэтому частенько ожидания материковых сэлов , прибывавших к нам на отдых, относительно изобилия красивых женских тел не оправдывались, вместо этого они видели коллекцию дряблых локтей и коленок, согбенных тел, жировых складок выбивавшихся из одежды как тесто из кастрюли. Я неспешно шел через совокупность людской дряхлости, старости, вялости, пухлости, неуклюжести, и много еще чего, естественно я не осуждал их и тем более не презирал, ведь я сам был такой же, как они: дряхлый и сильно изношенный, не смотря на мой еще не старый возраст, с большим животом.

Океан бил по песку слева от меня, он накатывал на пляж равномерно, неспешно, без надрыва, успокаивая своим током мои раздраженные нервы. Я слушал как волна прибывает и как она отступает, этот звук легко перебивал разговоры людей, смех детворы и любой искусственный шум в изобилии создаваемый человеком – океан превосходил все. Белесая пена задерживалась на песке, украшая его также красиво и тщательно, как кондитер наряжает свой любимый торт, после чего немного уходила назад, но почти немедленно обретала поддержку в следующей волне, и так было всегда, куда бы я не бросил взгляд, то я видел только это постоянное обновление. Мне кажется я ненадолго поймал этот ритм природы и сам сделался таким же умиротворенным и могущественным как безбрежный океан, я стал прощать людям их несовершенство , их некрасивость, недолговечность, их легкомысленность, ведь они в отличие от меня жили всего ничего и спеша прожить свои смешные по моим меркам годы, они творили массу ошибок и глупостей , я понимал причину: они стремились познать как можно больше , но не обладая мудростью чаще оступались чем поднимались, и так до тех пор пока в конце концов просто не прекращали даже пытаться и в итоге доживали свои дни в безнадежном отчаянии стремясь отогнать его примитивной радостью в виде алкоголя или самообмана наподобие искусственно выдуманного смысла жизни: работа, семья, долг, служба. Вот так я и шел, охваченный размышлениями о себе и вечности пока не увидел её. Она стояла на специально врезанном бетонном кармане, которых на гарьевском променаде было очень много, обычно они имели форму квадрата пристроенного со стороны пляжа, на нем размещалось пару фургонов с едой, или лавок с сувенирами, или какая-то статуя со скамейками, или магазин по продаже досок для серфинга, в общем они служили вполне прагматичной, коммерческой цели. Карманы являлись удобным местом чтобы назначать свидания, поэтому тут постоянно толкался народ в ожидании друзей, родственников, любимых или нелюбимых , вот также и она, стояла и вглядывалась в прохожих, очевидно кого-то поджидая. Судя по всему она являлась ребенком одного из фестивалей Дружбы народов: обычно через девять месяцев после этого события, в роддомах рождались дети чьими отцами стали гости праздника, приехавшие из самых далеких уголков Земли, только неизвестно откуда ее папа, может из какой- то из Америк, или из Африки. Ее кожа темная, но не слишком, может она африканка лишь на четверть, лет ей двадцать плюс-минус и все у нее было большое: большие глаза, большие губы, прямой нос, умопомрачительная грудь, плоский живот, и стройная попа, но Бог умудрился собрать все эти детали настолько гармонично, равновесно, что в итоге получился идеальный результат, ее фигуру подчёркивал со вкусом выбранный наряд. Впрочем, она могла оказаться туристом, тогда ничего бы не получилось, но я не терял надежды, я перешел на противоположенную сторону улицы и оказался у какого-то магазинчика по продаже тортов с огромным стеклом выходящим как раз на пляж, я зашел туда и начал делать вид, что выбираю товар, тогда как на самом деле я наблюдал за ней. Не знаю сколько сейчас было времени, часы я забыл дома, но думаю где-то за полдень, я смотрел как девушка оглядывается, ее фигуру то и дело заслоняли проходящие туристы, а иногда она исчезала надолго будучи скрытой толпой иностранцев, в эти моменты я начинал вытягивать шею в попытках высмотреть ее и вдобавок принимался нервно переминаться, и только когда я убеждался что она на места , я успокаивался.

Не знаю сколько точно мы с ней ждали, она того, кому назначала встречу, я в свою очередь ожидал пока они не сойдутся и не пойдут гулять: мне требовалось выяснить местная она или нет. Наконец они встретились, ну да, конечно, кто бы это мог оказаться, как не юноша, в отличие от меня он был молодой, накачанный, высокий, с гривой волос, его рельефные мышцы подчёркивала обтягивающая рубашка, а высокие икры – шорты. От его вида, я немедленно заработал комплекс неполноценности, попытался втянуть живот и вышел из магазина. Исходя из моего опыта, даже если он на автомобиле, то скорее всего они все равно пойдут гулять пешком, а не кататься. В принципе так оно и случилось, вот что значит длительный опыт слежки. Парочка первым делом поцеловалась, он облапал ее идеальную попку – значит встречаются не первый раз, и даже не второй, после чего они пошли по променаду держась за руки -не слишком умный выбор, ибо хотя это и вправду красивое место расположенное на самом лучшем в мире пляже, но огромные толпы приезжих убивали все природное совершенство, лично мне, когда я оказывался на променаде или Морском проспекте, хотелось либо поскорее уйти оттуда, либо начать массовую бойню, чтобы убрать туристов и спокойно любоваться прекрасным видом. Хотя, как оказалось их маршрут был не таким уж и дурацким, эта парочка уверенно шла сквозь толпу, мужчина статно вышагивал, почти как павлин, девушка модельной походкой следовала рядом и толпа не создавала им особых неудобств, так как прохожие с готовностью расступались перед ними, ну да, люди издревле испытывают трепет и восхищение при виде красоты, будь то человек, картина или здание – не важно, в этом великолепии они видят идеал, тот самый идеал к которому несовершенное человечество стремиться всем сердцем, ибо идеальное значит вечное, а вечное значит Бог, значит победа над временем и материй, значит есть надежда что ты не умрешь, но естественно это самообман, самая красивая женщина утратит свою красоту, самое идеальное здание разрушиться, все земное рано или поздно станет мертвым -это аксиома нашего мира. Но, люди достигли большого прогресса в умении обманывать себя, так что, они не искали подлинного идеала, ведь они понимали – он невозможен, им требовалось ощущение идеала, общие контуры идеала, найдя такую иллюзия идеала они повышали ее до просто идеала и затем с полным основание восхищались полученным квазибожественным совершенством. Вот поэтому-то сейчас, в эту минуту в этой девушке люди видели великолепный и законченный идеал, произведение искусства за авторством природы и косметологов ,поэтому они с готовностью давали дорогу парочке, при этом мужчины буквально поедали глазами девушку, видя это ее спутник еще больше раздувался от гордости. Впрочем, я недалеко ушел от толпы, я пялился на ее попу, как и многие, и чуть ли не вытирал слюни при этом виде – шорты оставляли очень мало место для фантазии. Через некоторое время они свернули с променада, и пошли вглубь города. В кинотеатр? В ресторан? Домой трахаться? К родителям? На вокзал или в аэропорт? Может у них кончается отпуск и они уезжают в другу страну? Вопросы немедленно заполнили мою голову, они толпились как голодная толпа перед магазином хлеба, и в один голос вопили требуя вынести им ответы, я попытался выстроить паникующих в подобие армейского строя, дабы вызывать по одному, но ничего не получилось, они ныли, скандалили, скулили, и требовали, требовали, требовали ответить им немедленно. Я встряхнул головой, подобно собаке, чтобы заткнуть эту ораву, требовалось выпить, я знал что после этого станет легче, накатит расслабленность и понимание всего на свете, но пока парочка двигалась мне надо было наблюдать за ними, вот если бы они зашли в ресторан, то я мог на время прекратить свою слежку и забежать в какой –нибудь магазин перехватить банку , другую пивка. В принципе если они местные, то сейчас так и должно случиться, они уже погуляли, значит следующий номер программы – кино или ресторан, или и кино, и ресторан, после чего они скорее всего направятся домой, к нему или к ней, обычно к нему, после чего … а вот , что будет после – большой вопрос, если она живет вместе с ним постоянно, то мне надо искать другую, а если она с ним не съехалась , тогда придется ждать пока она выйдет, и проследить за ней до дома.

За все время слежки я ни разу не попытался догнать их, чтобы подслушать разговор, раньше я пару раз так делал, но во-первых, жирный мужик который трётся рядом всегда вызывает подозрения и это затрудняло дальнейшую слежку, а во-вторых, я пару раз подслушал разговоры парочек в ресторане, когда уселся за соседний столик, в итоге чуть не умер со скуки, они обсуждали погоду, друзей, строили планы на будущее, и обсуждали еще кучу всяких подобных вещей, которые мне были совсем не интересны, уже через десять минут их беседа теряла для меня всякий смысл, но, так как, резко вставать и уходить означало привлечь ненужное внимание , то я был вынужден сидеть и слушать , слушать и слушать, о цвете обоев дома, о зачетах в институте, о рабочих совещаниях, о ремонте автомобиля, о здоровье мамы, о новой рекламе, о родах кинозвезды, о несостоявшемся путешествии, о том какая он или она красивый, о … да много о чем. Поэтому, я просто следовал за ними позади. Тем временем парочка решила пойти в кино, они стояли перед афишей кинотеатра, все кинотеатры выстроенные во времена Альянса либо имели форму круга, либо форму производную от круга, конкретно этот – овальный, длинная сторона протянулась вдоль улицы -большую часть внешнего фасада занимала стеклянная витрина с афишами, парень на что-то указал, девушка кивнула и они пошли внутрь, я был уверен , что они решили посмотреть фильм, а значит в ближайшем полтора часа я могу пить пиво, но, все-таки надо проследить, мало ли, может внутри у них просто назначена встреча с кем-то другим, например с другой парой, и после этого они поедут вчетвером заниматься сексом, я пару раз с таким сталкивался, нет я не видел самого процесса, однако судя по тому, что четверка провела в квартире всю ночь, а утром одна из парочек вышла светящаяся от счастья, то думаю – случилось именно это. Короче говоря, пока требовалось продолжать идти за ними, дабы убедиться, что они пойдут в кино, я даже мог пойти за ними в зал и продолжить слежку внутри, но зачем? Хорошо если они действительно пришли в кино на фильм, а если для другого? Смотреть на то, как парень получает удовольствие от этой идеальной красавицы, видеть, как она удовлетворяет его, например, ртом означало для меня тоже самое , что прижигать свои глаза раскаленным прутом, нет, мне уже хватило их страстных поцелуев. В освещенном холе, истыканном солнечными лучами так плотно, что тени тут не осталось места, они прошли к кассе и купили билеты, я в свою очередь отполз в дальний конец кинотеатра, ожидая пока они не зайдут в зал, издалека смотреть на них было значительно проще, ибо не имелось опасения, что меня заметят, но и скучнее , ибо мне мало открывалось. Они некоторое время стояли перед колонной с огромной афишей, парень что-то ей объяснял, после чего они наконец прошли в кинозал. Я подошел к той же колонне, на ней была налеплена афиша с иранским фильмом «Забытый» на которой имелись все слагаемые кинематографического успеха: мускулистый мужчина, восточная красавица, автомат в его руках и огромный альянсовский вертолет на заднем плане, всплывающий из-за линии горизонта как крокодил из воды, хронометраж ленты составлял полтора часа, значит времени достаточно: я могу забежать в магазин купить пару пива, устроиться на лавке стоящей в тени в сквере напротив кинотеатра, и дожидаться пока они закончат наслаждаться очередным иранским шедевром, ну или друг другом.

Я дотопал до магазина в соседнем с кинотеатром доме, и купил у тамильца пару пива, холодильник у него сломался, поэтому пришлось довольствоваться теплым, зато он сделал скидку, уже неплохо. Засунув одну банку в сумку, я немедленно открыл другую, сдул пену, вытер руку о штанину и сделал большой глоток – жизнь определённо налаживалась. Дошел до сквера, его зеленое тело пронзали две параллельные пешеходные дорожки соединённые в некоторых местах тропинками, сел на скамейку и принялся цедить пиво, напиток ненадолго выгнал из моей головы все мысли и на некоторое время я позабыл об этой идеальной девушке, которую сейчас обнимает парень, вместе с этим исчезла и моя злость, я не мог четко её сформулировать и сколько не ловил себя на этом чувстве так и не мог понять, на кого же оно больше направлено: на меня или на них, отчего я бесился, от зависти или от жалости к себе? А может быть от всего сразу, и из-за того, что эта негативная эмоция так причудливо смешивалась я и не мог вычленить все ее составляющие? Возможно. В этот субботний день меньше всего тянуло заниматься слежкой, напряженно ходить за этой, или какой-либо другой парочкой, а хотелось просто сидеть вот так, на скамейке под пальмами, слушать шелест деревьев, наблюдать за сквером, за тем как исконная дальнеостровная природа уступает место инвазивным видам растений и животных, которые принес человек. Сидя на скамейке я неспешно считал этих островных гостей, вот, например, костяк обыкновений: он притулился между деревьев, его использовали в качестве потогонного средства американские индийцы, и как говорят древний царь-отравитель Митридад применял его при изготовлении средств борьбы со змеиным ядом, на островах он успешно исполняет роль сорняка, хотя изначально его завезли как декоративное растение уж больно он красиво цвел: его белые цветы были подобны огромным шарам. А вот Бразильский перец, его плоды и вправду являются перцем, используемым в кулинарии, а еще он выделял сок, который жжет кожу, деревце небольшое, едва ли ему пара лет. Я подошел, чтобы получше разглядеть перец, как тут же наткнулся на еще одного пришельца – Леуцену светлоголовчатую с ее характерными листьями, которые на самом деле не листья, а совокупность более мелких листочков построенных в два ряда, чуть выгнутых к наблюдателю, очень полезное растение со съедобными бобами и стеблями. Рядом притулился мыльный куст, как еще его называли – проклятие Кастера, этот кустарник с насыщенно –зелеными, рифлеными листьями последние десятилетия распространялся по островам с бешенной скоростью и успешно подавлял местную растительность, приятно встретить такую память о родителях, ибо еще мой отец предупреждал власти об угрозе мыльного куста, но его не послушали и вот результат, теперь этот чужеродный вид заполучил плацдарм даже в сквере в центре Гарьевска. Среди этих пришельцев затесалось пара тонких местных деревьев: Акация коа из которой туземцы делали каноэ, они были еще малышами, пару лет не больше, а вот годков через пять они вытянулись бы метров на двадцать, но конкретно эти деревья никогда не вырастут, оглядевшись я быстро вырвал их из почвы, и забросил далеко в сквер, достал из пакетика в сумке семена огненного дерева которое происходит из Мадагаскара и щедро сыпанул их в образовавшиеся ямы, пиво выливать на них не стал, просто забросал ямки сандалей. Этот расцвет чужеродных растений начался с гибелью Альянса, ведь с ним исчезли и службы биологического контроля отслеживающие вот таких вот гостей проникавших на острова вместе с туристами и грузами: всякого рода инвазивных личинок, мух, улиток, птиц, зверушек и другие подарки, и если раньше вот этому всему цветнику никто и никогда бы не позволил появиться, этим кем-то мог быть и я поскольку занимался в Институте Биологии чужеродными видами, то теперь всем было плевать на то, что же там растет и колоситься. Меня это вполне устраивало, потому что помогало менять ландшафт: засевая природу инвазивными видами или уничтожая исконные. Я менял природу, менял реальность, превращая ее в нечто новое, не обязательно во что-то более лучшее, но другое, ничем не напоминающее о старом. Не напоминающее о былом. Незнакомое с прошедшим. Я создавал новое начало, лишенное грехов и ошибок прошлое, где я смогу попытаться жить заново стоит лишь завершить мою миссию и очистить всю мою жизнь от былого. Это огненное дерево, чьи безумно красивые, красные кроны, через десять лет станут радовать прохожих своей ветвистой шапкой мне в этом поможет. Никто и не вспомнит об акациях коа, или о других местных видах, никто не вспомнит о прошлом, о том, что случилось. Все уйдет навсегда.

Я отряхиваю сандалии, вытираю руки от сока зелени и от земли, достаю вторую банку, за всеми этими размышлениями я отвлекся от кинотеатра, но почему-то не испугался возможности упустить красавицу, нет, определённо сегодня мой день и все у меня должно получиться. Я почувствовал такое редкое для меня ощущение радости, но это была не созидательная радость, которая своим присутствием приумножает человеческую душу, показывает нам , что в этом мире мы способны многого добиться, многого достичь, что наш мир не враждебная и злая сущность, а вполне понятная материя, где для нас есть место и мы способны обрести что-то, что раньше нам казалось недостижимым, ведь именно в этом и заключается радость, в осознании факта: недостижимое рядом, протяни руку, работай, трудись и ты его добьешься. Все возможно, ну почти все. И пусть радость живет всего лишь несколько мгновений , но, на самом деле в ней зашифрованы месяцы, а может быть и годы труда и это не награда от высших сил, которую как кость бросают человеку, а некое подведение итогов, маркер отмечающий важную веху в жизни. Моя же радость уже давно являлась совершенно другой, она носила лихорадочный, истеричный характер волны поднятой в луже после того, как туда бросили камень, и точно также, после нескольких секунд волнения они ничего после себя не оставляла. Моя душа билась о берега, вертелась и крутилась в водовороте отравленного триумфа, захлебывалась в мутных потоках возбужденных мыслей, наполненных фантазиями. В этот миг я был как человек с высокой температурой, которому на несколько секунд вдруг начинало казаться что он выздоровел, что болезнь ушла и он наконец –то преодолел все и стал лишь сильнее: так иногда бывает при лихорадке, когда на некоторое время проясняется сознание, но на самом деле ощущение выздоровление является ложным, вот также и я со своей радостью, я напитывал себя черт знает чем, и в определённый момент это сплеталось в нечто непонятное, но сильное, что брало надо мной вверх на несколько мгновений, заставляя буквально захлебываться от переживаемых чувств, это я и называл радостью. Все время пока шел этот приступ, я неподвижно сидел на скамейке, глядя на меня прохожие вряд ли догадывались о переживаемых мною чувствах. Я пару раз вздохнул и улыбнулся, пусть так, пускай у меня будет вот такая вот радость, она все же лучше полного её отсутствия. Я глотнул из банки и в этот момент увидел выходящую из кинотеатра толпу, в которой парочка выделалась, как маяк на ночном берегу, особенно девушка, которая вышагивала словно находилась на подиуме, может быть она модель? При этих мыслях я чуть не залил рубашку слюнями. Ладно, об этом потом, сейчас нужно продолжать следить за ними. Парочка двинулась вглубь города, по тихим улочкам накрытым зеленым потолком защищающим горожан от дневного солнца. Благодаря обилию деревьев и ветру, на стенах то и дело начиналась настоящее представление теней: длинные и тонкие сплетались с широкими и толстыми, в результате этого танца на пару секунд возникала новая фигура- немыслимое пересечение линий и изгибов, что-то инопланетное и нездешнее, и только родившись оно исчезало с новым порывом ветра или же не пропадало , а получив жизнь отправлялось изучать новообретённый мир.