Поворот любви

– М-м-м… Идеальный медиум-рэйр! – сладко проговорила она, облизывая губы. – Как твоя губа, кстати?

Он уже включил пошлую фантазию, представляя себя стейком на её язычке.

– Как спалось? Губы пылали? – игриво бросил он.

– Ты не ответил на мой вопрос, – она прожевала кусок. – Или у тебя принцип – вопросом на вопрос?

Нэтали снова поднесла стакан к губам, намеренно задержав его у рта. Алфи невольно провёл рукой по волосам, сгоняя эротические мысли.

– Видишь, царапинка осталась, – он провёл пальцем по губе, а потом его облизнул. – Айрис хорошо обработала.

– О, как мило! – Нэтали фальшиво ахнула. – Одна тебя в бутике одевает, другая раны зализывает. Золотой мальчик! Надо было сильнее прикусить – чтобы шрам остался. Напоминал бы, как не надо вести себя с девушками.

Алфи не сдержал улыбку. Она дразнила его – и это чертовски заводило.

– Можем повторить, – бросил он, заметив, как её уши порозовели.

– Никогда в жизни, – фыркнула Нэтали, с силой вонзая нож в мясо.

– Говорят, «никогда» – самое опасное слово, – Алфи допил виски, краем глаза отмечая, что Харли и Артур возвращаются.

Харли, смеясь, плюхнулся на стул. Нэтали мгновенно положила руку ему на запястье.

– Прости за брюки, милый, – сладким голосом прошептала она ему на ухо.

Ошарашенный её поступком, Харли в ответ нежно поцеловал её в лоб. Нэтали сжала его руку. Но, заметив, как Алфи игриво подмигивает блондинке за соседним столиком, она почувствовала, как внутри поднимается волна гнева. «Пусть видит, что мне всё равно», – она прижалась к плечу Харли. Алфи развалился на стуле, обсуждая с Артуром каких-то новых девушек из клуба.

Нэтали снова поцеловала Харли в щеку, и он ответил ей поцелуем в висок. Внутри всё сжалось. «Во что я вляпалась?» – она вдруг представила, как выглядит со стороны – жалкая, нервная, использующая одного мужчину, чтобы досадить другому.

Алфи заказал очередной виски, смерив её холодным взглядом: «Ну давай, продолжай свой спектакль».

– Извините, мне нужно… – Нэтали встала.

– Нэт? – Харли попытался её удержать.

– В уборную! – бросила она через плечо, не глядя ни на кого.

Нэтали скрылась за поворотом, и Алфи, сделав вид, что ему звонят, тоже встал. Он выждал момент, убедился, что Харли и Артур не смотрят в его сторону, и направился к туалету.

В уборной Нэтали вцепилась в раковину, глядя в зеркало на свои дрожащие пальцы. Внутри бушевала война: тело рвалось к нему, а разум яростно сопротивлялся.

Дверь распахнулась резко. Алфи вошёл и схватил её за руку. Он тянул её за собой, и она не сопротивлялась – не потому, что не могла, а потому, что в глубине души не хотела. Его запах – древесный, с оттенком мяты и виски – опьянял. Он прижал её к стене кабинки, и она почувствовала, как дрожь пробегает по его рукам. Лоб к лбу, дыхание к дыханию.

Жасминовый аромат её кожи сводил его с ума, напоминая о саде его матери – единственном месте, где он прятался от всех. «Я должен быть сильнее», – думал он, но её сердце билось так громко, что заглушало все доводы.

Два сердца. Её —Темза, его – мост Ватерлоо.

Она ненавидела себя в эту секунду. Ненавидела за дрожь в коленях, за то, как тело предательски тянулось к нему, забыв все гордые слова. «Всего один поцелуй», – шептал внутренний голос, но гордость сжимала горло, не давая сдаться.

Алфи отстранился, бережно взял её руку и тихо спросил:

– Как твоя рука?

Он коснулся губами запястья, и её защита дала трещину. «Почему он умеет находить мои слабые места?»

– Благодаря тебе – болит, – выдохнула она, чувствуя, как тепло разливается по коже.

– Мне правда жаль, что ты упала из-за меня, – он снова поцеловал её руку, чувствуя, как она дрожит. Каждая клетка его тела требовала притянуть её ближе, завладеть её упрямыми губами, стереть эту дерзкую искру из глаз. Но он стиснул зубы. «Не сейчас. Сначала – забота!»

– Ты решил так извиниться? В туалетной кабинке? – бросила она.

– Ты не оставила мне выбора, – Алфи отступил назад, опершись о стенку. – Я рад, что с тобой всё в порядке. И рад снова тебя видеть. Харли – хороший друг, и как парень тоже… – Он потянулся к двери, но вдруг Нэтали сама прижала его к стене. Их губы – в сантиметре друг от друга. Она закрыла глаза, ожидая…

Но Алфи лишь провёл пальцем по её щеке.

– Ты же сама сказала, что больше не повторим тот поцелуй?

Он едва коснулся губами её губ. Она открыла глаза, уже готовая взорваться, но он приложил палец к её рту.

– Тише… – Алфи улыбнулся и вышел.

Нэтали осталась одна. Она подошла к зеркалу, сжав кулаки. Холодная вода не смыла ни злости, ни стыда. Ей нужно было бежать – из этого кафе, от этих чувств, от него. Но больше всего – от самой себя. Паника нарастала с каждой секундой. Запястье всё ещё хранило его запах. Голова раскалывалась, а подступившая тошнота сдавила желудок. Казалось, будто она снова падает со стремянки – только теперь Алфи не рядом. Они не в такси, он не целует её. Нет, она не может принять это. Не может…

Когда она вернулась в зал, стало только хуже. Алфи. Смеющийся. Беззаботный. Совершенно не тронутый их минутным безумием. Он развалился на стуле, потягивал виски и подмигивал незнакомкам. Горечь подкатила к горлу.

– Всё в порядке? – Харли встал и взял её за руку.

Обычно его забота душила, но сейчас его прикосновение казалось единственным, что удерживало её на плаву. Она попыталась ответить, но вместо слов – лишь сдавленный вздох. В висках стучало, перед глазами плыли тёмные пятна.

Алфи наконец посмотрел на неё. Его глаза скользнули по её дрожащим пальцам, бледным губам – стыд накрыл его одеялом.

– Голова болит? Рука? – спросил Харли.

Нэтали кивнула, стиснув зубы. Если откроет рот – либо закричит, либо разрыдается. Ни того, ни другого она не могла себе позволить.

– Я отвезу тебя домой, – твёрдо сказал Харли, доставая кошелёк.

– Алфи платит за ужин, – бросил Артур.

– Не против, – пробормотал Алфи, не отрывая взгляда от Нэтали, которая почти прижалась к Харли.

«Переборщил. Сломал её своей дурацкой игрой. А ведь хотел защитить».

– Мне нужно на улицу, – резко выдохнула Нэтали, вырвавшись из объятий.

Она почти побежала к выходу, если не глотнёт воздуха – точно задохнётся.

Харли последовал за ней. Артур заказал воду. Алфи, мрачнее тучи, схватил её пальто и вышел следом.

На улице Нэтали жадно вдохнула морозный воздух. Паника отступала, оставляя пустоту и стыд.

Харли открыл дверь машины и сел. Нэтали стояла и смотрела на пассажирское сиденье. Артур подал воду, и она отпила несколько глотков, ком в горле немного рассосался. Но желание вцепиться в губы Алфи не исчезло. И от этой мысли снова стало нечем дышать.

И тогда появился он – без слов, протянув ей пальто. В его движениях не было обычной самоуверенности, только робкая осторожность.

– Помочь надеть? – тихо спросил Алфи.

Она кивнула. Его руки легли на плечи, разливая тепло. А когда губы едва коснулись её макушки, она вдруг поняла страшную правду – она не хочет, чтобы он останавливался.

– Прости… —прошептал он тихо.

Слово, которое ничего не значило. И значило всё.

Нэтали резко села в машину, пристегнулась. Смотрела прямо перед собой, не разрешая себе обернуться.

– Едем? – спросил Харли.

– Да… Извини, что испортила ужин…

– Не глупи. Ты важнее.

«А он важнее тебя…», – она откинулась на сиденье.

Алфи развернулся и направился в уборную. Артур, проводив машину взглядом, вернулся к столу. У него были вопросы. И он не собирался оставлять их без ответа.

***

Холодная вода стекала по лицу Алфи, но не могла смыть образ Нэтали – её дрожащие ресницы, бледные губы.

«Её нужно защищать… помни… а не доводить!» – он сжал край раковины.

Когда он вернулся в зал, Артур сидел, рассеянно вращая бокал с виски.

– И давно у тебя к ней чувства? – спросил тот без предисловий.

Алфи замер. В горле пересохло.

– Какие чувства? О чём ты вообще?

– Харли – наш друг. Не забывай об этом. И помни о нашем кодексе.

– Артур, я не понимаю, о чём ты! – Алфи достал пачку сигарет из пальто, уронив зажигалку.

– Я просто хочу твоего счастья. Но не с ней.

– Хватит! – Он встал. – Мы собрались обсуждать проекты, а не мою личную жизнь!

Они вышли на улицу. Алфи закурил, делая первую затяжку. Но стыд не унимался. Артур молча наблюдал за ним. Он знал Алфи слишком хорошо – видел, как тот меняется рядом с ней. Как теряет контроль. Как боится собственных чувств.

– Ещё по одному стаканчику? – предложил Артур.

Алфи кивнул. Пару стаканов скотча не помешает. Может, тогда перестанет видеть её глаза перед сном.

***

Харли не отпускал её руку ведя машину, и Нэтали, к собственному удивлению, не сопротивлялась. Она чувствовала себя выжатой – эти игры с Алфи, эти невысказанные чувства, эта вечная неопределённость… Каждый раз, когда ей казалось, что она наконец взяла ситуацию под контроль, реальность била по лицу, напоминая, что она проиграла.

Машина остановилась у её дома. Харли быстро вышел и обошёл капот, чтобы открыть ей дверь.

– Спасибо, – пробормотала Нэтали.

– Ты уверена, что хочешь остаться одна? – спросил он.

Она подняла глаза и увидела в его взгляде то, что видела раньше у Алфи – желание, смешанное с неуверенностью.

«К чёрту дружбу!»

Она резко потянулась к нему и прижалась губами к его губам. Но всё не так как с Алфи. Не жгучий поцелуй, заставляющий забыть обо всём, а обычный. Её руки вцепились в его волосы, тело прижалось к нему, но внутри оставалась пустота. Поцелуй оказался лишь попыткой убежать – от мыслей об Алфи и собственного бессилия.

Харли был счастлив. Он целовал жадно, с дрожью в пальцах. Нэтали чувствовала, как он дрожит, как его сердце колотится – но её собственное стучало ровно. Она обвила его шею руками, позволила ему приподнять себя, но чем сильнее он сжимал её бёдра, тем больше понимала – он не Алфи.

Когда Харли наконец оторвался, Нэтали тяжело дышала, глядя ему в глаза. «Опять использую его».

– Я не должна была нарушать наши границы, Харли, – прошептала она.

– Спасибо, – он прижал её к себе. —Лучшее нарушение границ.

Нэтали молчала.

– Тебя проводить? – спросил он.

– Нет. Мне нужно побыть одной.

Она по-дружески поцеловала его в щёку и ушла, не оглядываясь.

Харли достал телефон и написал сообщение в их закрытый чат братства:

«Лиса в трофейном альбоме»

Фраза, от которой у Артура на лице нарисовалась широкая улыбка, а у Алфи – сжались кулаки в карманах. Нэтали больше не просто подруга. Она девушка Харли! Правило номер один: «Чужая девушка – стена!»

Харли солгал. Но завтра он сделает эту ложь правдой.

В кармане пальто он нащупали пузырёк с «волшебным коктейлем».

– Две капли – и она не будет сопротивляться. Как и все они,– прошептал он, наблюдая, как в её окне загорелся свет.

***

В кафе Артур перекидывался шутками с официанткой, а Алфи едва сдерживал ярость, сжимавшую его изнутри. Он понимал, что выплёскивать эмоции при всех – нелепо. Поэтому просто встал и вышел, не сказав ни слова, шагая туда, где боль можно было утопить в стакане.

Каждая их встреча напоминала ему американские горки: короткие моменты эйфории сменялись долгими периодами одиночества.

В пабе Алфи швырнул деньги на стойку.

– Скотч.

– Один? – уточнил бармен.

– Бутылку.

Алфи налил полный стакан, опрокинул его одним движением. Жидкость обожгла горло, но не смогла сжечь её образ.

В дверях паба мелькнул темный локон. Алфи вздрогнул – на секунду показалось… Но нет: эта девушка была выше, волосы – неестественно чёрные, без тех тёплых искр, что играли в волосах Нэтали при свете.

– Похоже, тебе нужна компания, – она подошла ближе.

Он впился взглядом в чужие губы – пухлые, но не её.

– Сколько? – прошипел Алфи.

Она рассмеялась – пусто, без намёка на её ядовитый юмор.

– А ты самовлюблённый.

«Самовлюбленный» резануло ухо.

– Вали. Ты – не она.

Он снова налил скотч до краёв. Впервые в жизни Альфред Эванс осознал горькую правду – он проиграл. Не ей. Себе.

И самый страшный удар заключался в том, что даже сейчас, в этом пабе, сжимая стакан, он видел только её.

***

Нэтали сидела на полу в ванной, прижав колени к груди. Бутылка вина стояла между ног – она отпивала большими глотками, пытаясь смыть горький привкус воспоминаний. «И снова ты, Колючка Миллер, взяла эстафету…», – прошептала она, чувствуя, как в груди разливается знакомый яд. Её протест. Против него. Против их бесконечной игры, где победителей не было – только два израненных дурака.

«Харли – выход», – убеждала себя Нэтали, сжимая бутылку вина. С ним всё будет просто. Без безумных взлётов. Без пульсирующей раны под рёбрами. Без Алфи…

Слёзы катились по лицу, смешиваясь с горько-сладким вкусом поражения.

Глава 18

Рассвет едва окрасил небо в грязно-серые тона, когда Алфи замер на пороге квартиры Сета. Голова раскалывалась так, словно внутри неё методично долбили каменным молотом, а каждое движение отзывалось тупой, ноющей болью. Он не хотел выходить из своей берлоги. Но он дал слово брату. А Сет, хоть и не питал к нему особой любви, всё же был единственным, кто ещё верил, что в Алфи осталось что-то человеческое.

Люди Сета должны были ввести его в курс дел компании, подготовить документы для передачи пакета акций. Старший брат, как всегда, предусмотрел всё – он не хотел, чтобы дядя заподозрил неладное, поэтому все встречи проходили за закрытыми дверями его дома. План был прост: в день свадьбы Люка и Саммерс все бумаги вступят в силу, и Алфи официально получит свою долю. Это станет их местью – ядовитый подарок в роскошной упаковке.

Алфи сделал ещё один глоток воды, пытаясь смыть с языка привкус алкоголя и стыда. Он поправил воротник, заставил себя улыбнуться – фальшиво – и вошёл внутрь. На столе громоздились стопки документов, а сам Сет, не отрываясь от телефонного разговора, лишь кивнул в его сторону и протянул папку с бумагами. Без слов. Без взгляда. Как будто Алфи был всего лишь ещё одним деловым вопросом, который нужно решить.

Адвокат бубнил что-то о процентах и акциях, но Алфи уже давно перестал слушать. В ушах стоял звон, а перед глазами плясали чёрные мушки. Он схватил ручку и начал рисовать на листе: круги, внутри них – домики с треугольными окнами, на крышах – три овала, а рядом корявая надпись: «портал».

– Мистер Эванс? – адвокат щёлкнул пальцами перед его лицом. – Вы нас слышите?

Алфи моргнул, словно пробуждаясь. Он судорожно глотнул воду из стакана, но привкус вчерашнего виски все еще стоял во рту.

– М-да!

Юрист вздохнул и продолжил, но терпение Алфи уже иссякало. Эти цифры, эти бесконечные пункты договоров – всё это душило его, как слишком туго затянутый галстук.

– Хватит! – Алфи вскочил. – На сегодня достаточно.

– Но ваш брат велел…

– Пошёл он к чёрту!

Вернувшись домой, Алфи плеснул виски в стакан. Глотнул, сморщился: напиток обжёг горло, но внутри всё равно оставалась пустота. Телефон полетел на диван, а сам он плюхнулся на пол, прислонившись спиной к дивану.

И опять это имя. Нэтали. Всплывало, как надоедливый припев из песни, которую ненавидишь, но не можешь выбросить из головы. Не любовь. Скорее… как заноза под кожей. Да, так точнее. Девчонка, которая посмела ему отказать, а теперь не выходила из мыслей.

Нет, это не просто симпатия. Симпатия – когда переспал и забыл. А тут… Её смех слышался в толпе, её улыбку угадывал в лицах незнакомок. Каждый её взгляд, брошенный не ему, резал, будто лезвие.

Вот она, правда, которую он не хотел признавать: Нэтали – больше, чем просто девушка. И это бесило. Бесило, что она сказала «нет». Бесило, что она играет роль «девушки Харли». Бесило, что его же друг…

Алфи застонал, схватился за виски. Голова гудела, мысли путались. Он ненавидел её за эту власть над собой. Ненавидел себя за то, что подпустил её так близко. И больше всего ненавидел то, что даже сейчас, сквозь всю злость, хотел одного – увидеть её.

В такие моменты особенно не хватало мамы. Её рук, пропахших какао и ванилью. Её фирменного чизкейка «Сан-Себастьян», который она пекла только для него. Их бессмысленных посиделок, когда он болтал что попало, а она просто слушала. Не читала нотаций. Не требовала «взять себя в руки». Просто гладила по голове и говорила: «Главное – не цель, а путь».

Потом они шли на кухню и лепили какие-то кривые булочки – то с корицей, то с тимьяном, то с апельсиновой цедрой. Всё равно получалось невкусно, но зато весело. Запах свежей выпечки, смех, и на пару часов всё становилось проще. Для него – потому что проблемы отступали. Для неё – потому что хоть ненадолго забывались ссоры с отцом.

Теперь не было ни запаха, ни смеха. Только виски. Только случайные девушки, чьих имён он даже не запоминал.

– Я полный отстой, мам… – голос сорвался в шёпот. – Худший из Эвансов.

Он ударил себя по лицу. Раз. Второй. Щека загорелась, но внутри ничего не изменилось.

Дверь распахнулась, и Сет ворвался внутрь, словно ураган. Толкнул Алфи плечом, даже не глядя.

– Когда ты, чёрт возьми, повзрослеешь?! – Он дрожал от злости. – Ты вообще понимаешь, что на тебе висит?!

Алфи усмехнулся – эта его коронная ухмылка, которая всегда выводила Сета из себя. Губы кривились, глаза блестели с вызовом.

– Не хочу я твоих бумажек, – Алфи потянулся к бутылке. – Не собираюсь гнить в офисе, как ты.

Сет резко шагнул вперёд и выбил стакан у него из рук. Он упал на пол, и виски растеклось по ковру.

– Прекрати! – Сет сжал кулаки. – Ты думаешь только о себе! А как же семья? Компания?

– Химчистка за твой счёт, – Алфи равнодушно посмотрел на лужу. – Я хочу жить без твоих акций.

Сет стиснул зубы. Всё детство он был «примерным», «ответственным», а Алфи – мамин любимчик, который мог позволить себе всё. И даже сейчас, когда родителей не было, Алфи продолжал вести себя так, будто за ним кто-то уберёт.

– Ты – часть семьи! Это не детские игры, Алфи, это жизнь! Очнись, пока я не принял меры!

Алфи перекатил языком остатки виски во рту.

– Какие меры, братец? Я давно живу на свои деньги. Да, не меняю костюмы как перчатки, но даже на шлюх хватает.

Удар кулаком по столу заставил задрожать бутылку виски. Сет больше не сдерживался – годами копившаяся злость вырвалась наружу. Алфи наблюдал за этим с отстранённым интересом, словно смотрел на пьяную драку в баре. Единственное, что его волновало – как бы дотянуться до бутылки.

– Зачем мне твои тренинги? – он потянулся к виски, растягивая слова. – Ты же всё равно перепроверяешь каждый отчёт подчинённых. Параноик.

Сет рванулся вперёд, выхватил бутылку и швырнул её в стену. Стекло разлетелось, оставив тёмный след.

Алфи рассмеялся. Так же смеялся в детстве, когда Сет в ярости ломал карандаши, а он специально поддразнивал: «Сильнее бей, а то плохо получается!»

Но смех оборвался резко.

Сет повернулся медленно, как бульдозер. И Алфи впервые за вечер почувствовал холодок под лопатками. Перед ним стоял не брат. Перед ним стоял отец. Тот же лёд в глазах. Когда тот в детскую, хватал Алфи за ухо и тащил к учебникам. «Ты – Эванс. Ты – не имеешь права на слабость».

Алфи подошёл к стене, провёл пальцем по потёку. Кривая линия, два пятна – грустный смайлик.

– Теперь это – твоё отражение, – он облизнул палец. – Дорогое, брендовое. Как ты любишь.

Сет не ответил. Алфи достал новую бутылку, налил себе.

– Ты издеваешься? – спросил старший брат. – Чего ты добиваешься?

– Хочу, чтобы ты отвалил.

– Дай год. Я исчезну из твоей жизни.

– Даже на похороны не придёшь? – Алфи швырнул стакан. Тот пролетел в сантиметре от виска брата, оставив новую звёздочку на стене.

– Ты совсем охренел?! – Сет дёрнулся вперёд, лицо искривилось – впервые за долгие годы на нём появилась настоящая, неконтролируемая эмоция.

– Ну наконец-то, а то безразличие тебе не идёт. Хоть маску сбросил.

Сет резко развернулся к окну, сжав кулаки.

– Хватит уже! Ты сам дал слово. Что на этот раз? Я думал, в прошлый раз мы договорились. Или мне снова выслушивать твои бесконечные жалобы?

– Знаешь, что «со мной»? – Алфи замер. – Ничего.

Он не кричал. Просто выдохнул это слово, словно выпускал последний глоток воздуха перед тем, как пойти ко дну.

– Почему ты не дал мне с ней попрощаться? – Громко спросил Алфи. – Почему не разрешил открыть гроб… поцеловать маму в последний раз… Сука… Почему ты ВСЁ РЕШАЛ ЗА МЕНЯ?!

Стекло звякнуло о столешницу – его руки дрожали так сильно, что виски расплёскивался.

– Ты… ты не должен был видеть их такими, – прошептал Сет.

– Я ДОЛЖЕН БЫЛ ПРОСТИТЬСЯ! – Алфи швырнул стакан в стену с такой силой, что осколки разлетелись по всей комнате. Алкоголь стекал по обоям, как слёзы. – А ты подменил всё этими… идиотами в костюмах, которые толком не знали нашу мать, но имели право смеяться за твоей спиной на похоронах. Я ненавижу компанию отца, она отняла нормальное детство! Она отняла маму!

Перед глазами Сета вдруг всплыло воспоминание: тот же взгляд, те же сжатые кулаки – ровно семь лет назад, у свежей могилы под моросящим апрельским дождём.

– Я боялся… – он прошептал, глядя куда-то сквозь брата. – Для них смерть родителей была просто удачной сделкой. Я не мог подставить тебя под их удар.

– Зато подставил под другой! – Алфи перебил его. – Ты оставил меня наедине с этим… адом внутри. Без прощания. Без ничего.

– Мне нужно было спасать компанию!

– Опять она! – Алфи задохнулся. – Она сожрала мать. Сожрала отца. Теперь доедает нас с тобой!

– Ты бы не перенёс… Сорвался бы… Я хотел лучшего! Особенно для тебя… А теперь единственное, что осталось от них… это бизнес…

– Сет… Мне так не хватает мамы…

Сет закрыл глаза.

– Мне тоже… Но я должен очистить имя отца. Вернуть отелям репутацию. Люк ответит за всё – у нас достаточно доказательств.

– Ты как он, – прошипел Алфи. – Та же жажда мести. Помнишь синяки на её руках?

– Я знал, что он… Поэтому никогда не заведу семью. Только бизнес, – бросил Сет.

– Ненавижу твой бизнес! Он убивал её по капле каждый день, а ты, сука, стоял и смотрел!

Он сделал шаг к брату. Ещё один. И вдруг замер. Перед ним стоял не Сет. Перед ним стоял отец – тот же жёсткий угол челюсти, тот же ледяной взгляд. Алфи почувствовал, как его собственные кулаки сжимаются, точно так же, как тогда, когда он врывался в кабинет, пытаясь защитить мать.

– Всего год, – сказал Сет. – Продашь акции – и мы свободны.

Алфи горько рассмеялся.

– Свободны? Нет! Он в нас. В каждом слове. В каждом взгляде. Свобода – не про нас! Ты жизнь променял на стерильные бумажки. На стерильную жизнь, где каждый день твои помощники строят вокруг тебя стену!

Сет молчал. Перед ним стоял не брат – стоял обвинитель, защитник памяти матери, ненавидящий их отца с той же страстью, с какой Сет ненавидел… себя. Он всегда был «любимчиком» – вот только никто не видел цены этого статуса. Ведь он много раз сидел, прижав ухо к двери спальни, слушая приглушённые удары и мамин плач. А потом стоял под ледяным душем, пытаясь смыть следы её слёз. А утром – снова каменное лицо, снова деловые разговоры с отцом, который видел в сыне лишь продолжение своей империи.

Тишину неожиданно разрезал скрип двери. В проёме застыла Айви – чёрный комбинезон облегал фигуру, широкие глаза ловили детали: осколки на полу, пятна виски, двух мужчин, застывших в немой сцене.

– Привет, – неуверенно бросила она, нервно теребя прядь волос.

Сет не узнал бы её, если бы не этот взгляд – всё тот же трепет, смешанный с обожанием, который он когда-то так старательно игнорировал. Теперь же этот взгляд обжигал, заставляя кровь приливать к лицу.

– Сет, ты же помнишь Айви? – Алфи обнял девушку с показной нежностью, алкогольное дыхание окутало её. – Не волнуйся, мы просто… обсуждали семейные дела.

Айви отошла от Алфи,

– Похоже, обсуждение было… жарким. – Она заправила прядь за ухо, и Сет невольно проследил за этим жестом. – Я… не помешала?

Айви сделала шаг к Сету. В последний раз она видела его так близко, когда мама позвонила с ужасными новостями о его родителях. Он стоял тогда ровно так же – с каменным лицом, сжатыми губами и этой вечной серьезностью во взгляде. Она потянулась обнять его, но Сет, как и тогда, протянул руку для формального рукопожатия. Всё тот же зануда.

– Никогда не против, малышка! – Алфи подошёл к ней и обнял. Айви бросила на него удивленный взгляд —эта игра ей не нравилась.

– Знаешь, братец, в чем разница между нами? – Алфи поцеловал Айви в шею. – Я не боюсь брать то, что хочу.

Сет увидел, как расширились зрачки Айви, как дрогнули её ресницы.