Теорема мести

Олег с Олесей тоже долго не задержались. Девушка выпила сто грамм водки за упокой мужа, закусила пирогом с капустой, Олег только осушил стакан минералки. На выходе официант предложил забрать всю еду с собой, но Олеся махнула рукой:

– Накормите нищих.

В машине ехали молча. Олег подвез девушку до подъезда.

– Спасибо, – поблагодарила она его, он холодно кивнул и умчался в свою жизнь.

Только поднявшись к себе в квартиру, Олеся вспомнила, что не позвонила Андрею и не сообщила ему, чтобы он ее не ждал.

Чертыхнувшись, она взяла телефон в руки, но побоялась звонить и набрала сообщение: «Прости, я уехала без тебя. Разбита. Спасибо за организацию. Наберу, когда приду в себя» и отключила телефон.

Месть сладка, но не слишком питательна

За окном была ночь, но Богдану не спалось. Он не был верующим, но, когда Валентина ушла домой, громко выдохнул «Слава Богу».

Нет, с одной стороны его радовало, что жена этого господина, в чье тело он попал, его любит, заботится о нем и хотела провести возле его кровати ночь, но, с другой стороны, она его раздражала. Девушка, которая являлась дочкой Геннадия, Богдану понравилась. Он даже позавидовал, ему и самому хотелось бы иметь такую искреннюю и добрую девочку.

А еще ему очень хотелось попасть на собственные похороны, но Богдан понимал, что это маловероятно.

Из головы не выходила фраза Олеси про «жуткое месиво». У кого бы разузнать про аварию и сколько человек пострадало?

Он хорошо помнил ту минуту, когда жена сообщила ему, что беременна, но потом зачем-то сказала, что ребенок не от него…

Пошутила! Конечно, она пошутила! Чтобы разозлить его, чтобы вывести на эмоции! И ей это удалось! Он вспомнил, как утопил педаль газа в пол и машина рванула вперед.

Богдан тяжело выдохнул. Чувствовал он себя прескверно. На душе было тяжело, да и голова раскалывалась. Когда Валентина ушла, он попробовал встать, но ему удалось только спустить ноги с кровати.

«Наверное, к такому тучному огромному телу надо привыкать», – подумал Богдан, да и голова кружилась.

Он попробовал проанализировать ситуацию, в которую попал, и посчитать плюсы и минусы. Для этого прочитал биографию Горячева Геннадия Вячеславовича. С телефона читалось тяжело, зрение подводило, приходилось увеличивать шрифт, но главное Богдан понял.

Плюсов было много: он богат. Он очень богат. Он очень-очень богат. Почему-то о другом уже не думалось. Для парня из детского дома деньги были одним из важнейших факторов для счастливой жизни. Вторым пунктом шла любовь, которую он так, к сожалению, и не получил. Ну хоть сам испытал, и за это спасибо.

Геннадий Вячеславович Горячев входил в двадцатку самых богатых людей России. Сначала Богдан не поверил этой информации. И хоть палата, в которой он находился, и медперсонал, который ходил по струнке, были на высоте, но сама больница была не частной и далеко не самой лучшей в Москве. Но потом он нашел статью о том, как Геннадий Вячеславович заработал свои миллиарды. Оказалось, что у Горячева были и есть два друга детства, которые всегда были ему преданы. Им он и помог подняться, когда сам достиг достаточных высот. Первым был доктор, который и заведовал в этой больнице, – Евгений Владиславович Плетнев. Второй друг – Богдан попытался внимательно рассмотреть фотографию, чтобы при встрече узнать, – Григорий Васильевич Шмых. Ему Горячев купил мебельную фабрику «Три кита».

Читая статьи о Геннадии Вячеславовиче, Богдан почему-то переполнялся гордостью за этого человека. Этот сильный мужчина начал свой бизнес в лихие девяностые с продажи кроссовок и панамок, но очень быстро попал в металлургию. Вместе с соратниками они продавали уголь, его отдавали на переработку, кокс поставляли металлургам, оплату принимали сталью и ее грузили на экспорт. Разница внутренних и внешних цен, а также бешеная инфляция давали маржу в сотни процентов, и оборот переваливал за сто миллионов в год. По тем временам это были фантастические деньги. Через пару лет Горячев присмотрел себе небольшой заводик, куда поставлял сырье, познакомился с коммерческим директором, организовал быструю скупку бумаг у работников предприятия и стал хозяином уже нового завода «Проммет». С годами его хватка никуда не делась – он скупал акции различных предприятий и на сегодняшний день являлся акционером крупных пакетов как минимум двадцати металлургических заводов.

Правда, уже ближе к утру Богдан нашел статью, где описывалось, каким образом Горячев стал хозяином «Проммет» и эта история говорила о том, что этот человек был не только умен, но и коварен.

В статье утверждали, что металлургический завод перешел к нему методом рейдерского захвата, и приводили доказательства.

В своих немногочисленных интервью, которые Богдан нашел на ютубе, Геннадий Вячеславович говорил, что времена были такие, что им приходилось действовать не так, как бы хотелось.

Что ж. В любом случае, Богдан не имел права его осуждать, да и подсознательно он искал гармонию с тем телом, в которое попал.

Так же он понимал, что ему предстоит большая работа. Нужно не вызвать подозрений и вести себя так, как вел Горячев, нужно поскорей разобраться со счетами, понять, где он хранил деньги, акции, активы и обязательно надо что-то решить с Валентиной.

Интересно, какие у них были отношения? Скорей всего, она самый первый человек, который может заподозрить что-то не то в поведении Богдана.

Да, и еще его дочь. Даша. Тут вроде все замечательно, но нельзя расслабляться. Похоже, у отца и дочери была очень тонкая и нежная связь. Нужно не переборщить, но и ласки девочке дать столько, сколько она привыкла получать.

Заснул Богдан засветло, но его почти сразу разбудил старый друг Горячева – Женя.

– Ну ты как? – спросил он, как вошел в палату.

– Живы будем – не помрем, – ответил Богдан.

– Напугал ты нас всех. Особенно Валюшу. Может, хоть сейчас ты образумишься, а?

– А что не так? – не понял Богдан.

– Что не так? – перекривил его врач. – Тебе сколько лет, а?

Вот тут был полный промах Богдана. Он сразу начал знакомиться с биографией Горячева, но дату рождения не запомнил. Интересно, сколько Геннадию Вячеславовичу? Если в начале девяностых, когда начиналась его трудовая деятельность, ему примерно было тридцать, то сейчас ему шестьдесят? Правда, зеркало говорило, что намного больше. Цифры называть не хотелось, и Богдан промычал:

– Много.

– Вот именно! Может, бросишь ты эту гадину, а? Она же все соки из тебя выпивает! Ты за год постарел на лет десять, не меньше.

Гадину? Богдан очень надеялся, что друг Горячева говорит не про Валентину, и очень скоро он в этом убедился.

– Что ты в ней нашел, ну скажи мне как мужчине? Ей же лет меньше, чем твоей Дашке, да и фигуры никакой – кожа и кости. И губы эти надутые, тьфу! Гена, ну я тебя не как врач прошу, а как лучший друг. Я лично тебе стент поставил. Я лично тебя с того света вытащил. Ну ради меня, ну пожалуйста!

Богдан не мог смолчать и выпалил:

– Да с чего ты взял, что это все…

Евгений Владиславович его перебил:

– Ты совсем ничего не помнишь?

Богдан нахмурился:

– Если честно, то последние дни как-то стерлись из памяти.

Доктор кивнул:

– Такое бывает. Как бил меня, тоже не помнишь?

– Я? Бил?

Евгений Владиславович присел на стул:

– После разряда дефибриллятора ты вскочил, раскидал аппаратуру, распихал в сторону весь медперсонал, кричал, угрожал, в общем, вел себя как медведь в посудной лавке.

– Понятно, – вздохнул Богдан и добавил, – прости.

– Да мне-то что? Я это переживу. А вот если ты еще раз залезешь на Кристинку, не выживешь.

Богдан выжидающе посмотрел на друга.

– Ты был с ней, в твоей квартире на Кривоколенном, твой водитель проболтался мне. Хорошо, что он сразу отвез тебя домой, а не на работу. Там бы тебя точно не доставили ко мне. Вернее, доставили бы уже трупом. А Валюша сразу поняла, что у тебя предынфарктное состояние, и позвонила мне. Я приказал твоему водителю везти тебя ко мне. Ну вот так и вытащили тебя. Только еще раз говорю – продолжишь скачки с Кристиной – будешь лежать синим в морге.

– Да понял я, понял, – пробурчал Богдан.

– Ты мне в прошлый раз обещал, да слова свои давно не держишь.

– Обещаю. Говорю тебе, не будет больше этого.

– Виагру небось принимал? – спросил Евгений Владиславович.

Богдан дернул плечом.

– Не помнишь? Ладно, – вздохнул Евгений Владиславович. – Сейчас медсестричка поставит тебе все необходимое, и увидимся после обеда. И выкинь ты эту гадость!

Он встал и искоса посмотрел на друга.

– Чего? – исподлобья произнес Богдан.

– Странно, – покачал головой доктор.

– Что именно?

– Ты уже сутки лежишь…

– И? – не понял Богдан.

– И! Курить не просишься!

Богдан почесал колючую щеку.

– Хочу. Но я дал себе слово бросить, – это первое, что пришло ему на ум, чтобы ответить.

– Это когда же ты его дал?

– Как только пришел в себя.

Евгений Владиславович кивнул:

– Ну Бог в помощь. Раньше ты говорил, что единственное, что возьмешь в гроб – это пачку сигарет, а сейчас решил бросить…

– Раньше у меня не было инфаркта и стента, да и на том свете, скажу тебе по секрету, не принимают с сигаретами.

Евгений Владиславович засмеялся:

– Ты там был всего пару минут!

– Мне хватило понять, что в ближайшее время я туда не хочу, – тоже хихикнул Богдан.

– Ладно, верю! – махнул рукой врач и вышел из палаты.

Если хочешь отомстить – стань сильнее

Утром пришла Валюша. Рядом с ней Богдану было неуютно, он не знал, как себя вести, что говорить поэтому лежал с закрытыми глазами и молчал. Она тоже сидела тихо и не пыталась вести с ним беседы.

Богдану нужно было срочно собрать все пазлы в один и, самое главное, решить – уходить с поста «Проммет» или нет. Его болезнь являлась существенной причиной, чтобы он это сделал сейчас. Этих ходом он убрал бы всю ту ежедневную рутину, которой занимался Геннадий Вячеславович и о которой не знал Богдан.

Сейчас можно было бы начать все с чистого листа.

Валентине сказать, что в связи с клинической смертью он проанализировал свою жизнь и если она хочет, то он ее отпустит. Да, это было немного резко и рисково, ведь Богдан не знал, какие были отношения у Горячевых, но наличие худой костлявой Кристины с надутыми губами говорило ему о том, что тот изменял Валентине и даже был помешан на любовнице.

Ближе к обеду Богдана сморило и он уснул, а проснулся и Валентины на стуле не оказалось, зато прямо перед ним сидела дочь Горячева. Она была прекрасна: такая нежная, хрупкая девочка!

– Не смотри на меня так! – заявила Даша.

– Как? – Богдан улыбнулся.

– Вижу же, что ты рассматриваешь мою прическу.

– Она тебе не идет, – зачем-то произнес Богдан.

Даша закатила глаза:

– Ну мы же с тобой договорились, что это был эксперимент, и я больше не буду стричься под мальчика, потому что… – она выжидающе смотрела на мужчину.

Богдан растерялся. Он не знал, что ей ответить, но Даша сама сказала:

– Потому что я не мальчишка, а твоя маленькая девочка!

Мужчина улыбнулся и кивнул. Действительно у него были очень странные ощущения, и казалось, что она его маленькая девочка. Неужели можно так быстро срастись с чужим телом и думать, как думал его прошлый жилец?

– А как тебя выпишут, мы поедем на Сицилию, да? На нашу дачу, как ты называешь этот дом. Будем ловить рыбу, встречать закаты и рассветы. Да?

Богдан опять кивнул. Хорошие планы. Только сначала он должен встретиться с Олесей, поговорить с ней, узнать, от него ли она беременна, или тогда в машине соврала, чтобы обидеть его.

Только как это сделать?

За секунду ему пришла идея вызвать ее в компанию, ведь Богдан работал в ней, выписать премию, организовать похороны, но он быстро отказался от этой затеи. Если кто-то заподозрит, что он ведет себя не так, как прежде, то… На этом «тут» Богдан застрял.

Что могут подумать? Что они поменялись телами? Ну это же бред! Ни один нормальный человек в это не поверит и уж точно на это не подумает. Но совершать такие поступки, как премия и организация похорон, точно не надо было. Хотя бы потому, что в этой компании это не было принято.

Тогда как же ему выйти на Олесю?

Нанять детектива? Скорей всего да. Наверняка у него их не меньше дюжины на примете.

Даша ушла, когда в палату вернулась Валентина, оказалось, что дочь специально приехала посидеть с отцом, пока мама пообедает.

Богдан взял телефон в руки и прошелся по контактам. Из знакомых нашел Женю и Гришу – друзья его детства и Кристину. Наверняка это была костлявая и с надутыми губами его любовница. Странно, что на этот телефон никто не звонил. Очень странно! Человек такого масштаба не мог пролежать в больнице сутки, и чтобы никто не поинтересовался его здоровьем. Нет, что-то тут явно не так. Скорей всего, у Горячева есть еще один телефон для работы.

Богдан все же рискнул и спросил у Валентины:

– Где мой рабочий телефон?

– Дома.

– Кто мне звонил, не знаешь?

Валентина пожала плечами:

– У тебя же стоит авто-звонок в офис, позвони Марго, и она расскажет.

Богдан на секунду замер, вспомнил грузную высокую женщину за сорок и ее имя-отчество, нашел в списке из последних звонков контакт «Марго» и набрал номер.

Маргарита Павловна родом была из Одессы, ее в компании боялись даже больше, чем самого директора. Она умела построить любого – по поводу и без. Могла сделать замечание, типа «Выпрями спину!» или, если видела курящих в арке, погнать работать. Ее боялись все, а генеральный директор уважал и ценил.

– Геннадий Вячеславович! – заверещали в трубке. – Как я рада вас слышать! Как вы себя чувствуете?

– Нормально, – прорычал Богдан.

– Вы вечно так говорите, а на самом деле все совсем не так.

– Кто мне звонил? Есть срочные дела?

– Дела подождут. А звонили только чтобы справиться о вашем здоровье.

– Кто?

– Осипов, Мазепов, Махмудов, акционер Газинвеста, не помню его имя, Кирилл Александрович вроде. Потом этот, из «СтальПро».

– Что срочное есть? – еще раз спросил Богдан.

– Геннадий Вячеславович, не делайте мне нервы, – с одесским акцентом сказала она, – ничего важней и срочней вашего выздоровления нет.

– Ладно, спасибо, Марго!

– Всегда рада быть вашим секретарем!

Богдан отключил телефон и улыбнулся. Он слышал много баек про Маргариту Павловну. Но одну он сам лично лицезрел, когда принес Маргарите Павловне документы на подпись.

Возле ее рабочего места висел плакат, на котором было написано: «Десять Заповедей еврейской секретарши:

Не буди начальника, когда он спит.

Не держи своего начальника голодным: приноси ему чай-кофе и сэндвич.

Не возражай ему и не утверждай, что твой совет лучше, чем его.

Не говори ничего такого, что задевало бы его самолюбие.

Не одобряй его врагов.

Не ненавидь его друзей.

Храни его секреты и держи в тайне от всех.

Когда он кричит – улыбайся или говори тихо.

Не проси у него невозможного.

Будь внимательна ко всем его просьбам»

Она тогда заметила, что он увлекся плакатом, читая и улыбаясь, и прокомментировала:

– Эти заповеди касаются каждого, кто работает в нашей компании.

Богдан понимающе кивнул и вышел из приемной.

Сейчас он вспомнил об этом визите и подумал, что все же судьба к нему благосклонна. Могла сразу отправить на тот свет, но этого не случилось, и он сейчас серьезный, можно сказать, без лишней скромности, крутой бизнесмен. Если бы еще был хоть на лет десять моложе…

Но ничего. Можно и в шестьдесят, или сколько ему там, начать жизнь заново и решить все проблемы прошлого. Было бы здоровье! А уж он сейчас об этом позаботится.

Справедливость всегда приправлена щепоткой мести

Еще два дня в больнице были насыщенными. Приходил старый друг Григорий Васильевич Шмых. Богдан узнал его по фото и сразу поприветствовал:

– Гриша! Рад тебя видеть.

– А я уж как рад! Женя мне все рассказал. Я только вчера из Лондона прилетел, и вот такие новости. Ну, главное, жив! И кончай уже свои прыганья.

– Понятно, Женя наябедничал, – помотал головой Богдан.

– А то я без него не знаю, что ты принимал Виагру. Дурак дураком, больше ничего сказать не могу.

Он присел рядом на кровать больного.

– Что делать будешь?

– Насчет чего? – не понял Богдан.

– Может, пора на отдых? Со стентом лучше себя беречь, а работа у тебя, сам знаешь, убийственная.

– Я подумаю, – пообещал Богдан.

Гриша долго у него просидел, вспоминал их детство, смеялся, веселил старого друга. Как ни странно, но Богдана он не раздражал, даже наоборот, ему было приятно слушать интересные эпизоды из жизни Геннадия Вячеславовича. Да и полезно для сбора информации: как он жил, что любил, на чем был помешан.

Оказалось, что кроме Кристины с надутыми губами у него была страсть к охоте, также он раз в неделю ходил со своими друзьями в баню, а летом они все вместе отдыхали на яхте.

К выписке Богдан был готов, но все равно побаивался. Ему предстояло зайти в чужой дом, но вести себя в нем как хозяин. Конечно, можно было сослаться на слабость, попросить жену проводить в кабинет или спальню, но лучше этого не делать. В воспоминаниях Богдана Геннадий Горячев был сильным и волевым мужиком. Именно мужиком! И портить его имидж не хотелось.

Но все прошло отлично. Валюша приехала с самого утра, и они вместе спустились и сели в автомобиль, в шикарный Роллс-ройс темно-синего цвета с прямоугольными фарами, солидной объемной радиаторной решеткой и мощным, но утонченным бампером серебристого цвета. Богдан обожал машины, а английские у него вызывали огромное уважение. Он никогда даже не мечтал о таком и с жадностью прошелся глазами по роскошному автомобилю и отвел взгляд в сторону, чтобы не выдать себя. Как к машинам относился Горячев, он не знал, и, присев на заднее сидение, прикрыл глаза. Эта великолепие поражало: высококлассная кожа, отделка из дерева, алюминия и лака и запах! Запах денег.

– Геннадий Вячеславович, как я слежу за вашим автомобилем, есть замечания? – спросил водитель и завел движок.

– Сеня, ну ты с ума сошел? Неужели ты думаешь ему до этого? – возмутилась Валентина.

– До этого, – не открывая глаз, ответил Богдан, – на первый взгляд все хорошо. Дома рассмотрю повнимательней.

– Я ее специальным воском натер, как вы любите, – не обращая внимания на ворчание Валентины, продолжил водитель.

– Молодец, Сеня, – Богдан открыл глаза и улыбнулся.

Значит, Горячев обожал автомобили. Это хорошо. Можно будет чуть попозже внимательно рассмотреть Роллс-ройс и погладить рукой. Почему-то именно этого хотелось, смотря на эту машину.

Дом тоже удивил, если не сказать поразил: три этажа, бассейн с огромной верандой, повсюду кусты роз и какой-то космический ландшафтный дизайн. Из дома выбежала Даша и бросилась в объятия отца. Богдан ее обнял и поцеловал в волосы.

– Папулик! Если бы ты знал, как я соскучилась!

– Пойдем в кабинет, там и поговорим, – предложил Богдан, обнимая девушку.

Она его тоже приобняла, и они зашли в дом. Их поприветствовали две служанки: одна молоденькая, узкоглазая, похожая на тайку, вторая лет за пятьдесят с серьезным, даже, можно сказать, грубым лицом. Они чуть наклонили головы, и Богдан их поприветствовал:

– Доброе утро.

– Рады снова вас видеть, Геннадий Вячеславович, – пробасила старшая из них.

Даша повела отца мимо гостиной в кабинет. Посадив на огромное кожаное кресло темно-красного цвета, она села напротив на такое же и кивнула:

– Ну? Что решил?

– Ты о чем?

– Уйдешь в отставку?

Богдан пожал плечами:

– Не знаю еще.

– Пап, ну ты мне еще месяц назад обещал, что уйдешь. Что тебя там держит, вот скажи мне? Акционером ты все равно останешься, а дела просто возьми и передай дяде Сереже.

– Дашка, не все так просто.

– Папа, все просто. И ты обещал! А то, что ты обещаешь, ты всегда выполняешь. Забыл, как учил меня с детства?

– Помню. Решим. Дай мне передохнуть чуть. Видишь, я вообще ничего по работе не делаю, – пытался оправдаться Богдан.

– Серьезно? – прищурилась девушка. – А в кабинет тогда зачем мы пришли?

– Соскучился, – нашелся что ответить Богдан.

Даша засмеялась:

– Да, ты неисправим. Идем лучше, я тебя в спальню отведу, в твое любимое мягкое кресло.

Богдан воспользовался предложением, и вместе с Дашей они поднялись на второй этаж и прошли в одну из спален.

Увидев диван, метра полтора в длину и ширину, он догадался, что именно этот предмет мебели она назвала креслом, и улыбнулся.

– Что? Скучал по нему, да?

– По тебе скучал, – он прижал девушку к себе и поцеловал в короткий ежик, непроизвольно хмыкнув.

– Да отрастут, отрастут эти чертовые волосы. Думаешь, я без ума от этой дурацкой идеи? Теперь придется отращивать. Не знаешь, может, есть какие шампуни для роста волос?

Богдан рассмеялся, погладив плешь на голове:

– Никогда не парился по этому поводу.

– Вау, где ты этих сленгов нахватался? Медсестричка, небось, молоденькая была, да?

– Перестань! – он подошел к креслу-дивану и аккуратно сел на него, заметив, что тот мягкий и очень удобный.

– Принести тебе книгу? – спросила Даша.

– А что я там читал в последний раз?

– «Сердце хирурга», – девушка подошла к кровати, где на тумбочке лежала книга. Взяв ее, она вернулась к отцу и протянула ему. – Ты уже второй год читаешь, неужели совсем не интересно?

Богдан покрутил в руках книгу в зеленой обложке. Он читал ее еще подростком, и она произвела на него невероятное впечатление.

В детском доме Богдана частенько били ребята постарше, и однажды он оказался в медпункте, где ему зашили порез над бровью. Медбрат оставил его на ночь. Там он и начал читать эту книгу, и она настолько ему понравилась, что через неделю он сделал так, чтобы еще раз попасть в мед часть, чтобы ее дочитать. Эта книга перевернула его мировоззрение и именно благодаря ей он загорелся идеей стать врачом. И сделал для этого много. Очень много: подтянул учебу в интернате, пытался поступить в медицинский, но у него так и не получилось. Аттестат хоть и был без троек, но на первый курс одного из самых сильных медицинских институтов Москвы он даже близко не прошел. Потом были два года армии, но и после нее Богдан не оставил мечты поступить. Сдался он после третьей неудачной попытки и пошел учиться в авиационно-технический институт по специальности инженер-механик летательных аппаратов. Этот профиль он тоже выбрал не случайно, а потому что прослужил в армии под Оренбургом в военно-транспортном авиационном полку и занимался обслуживанием самолетов.

А вот на работу устроился никак не связанную ни с самолетами, ни с медициной. Взяли его как инженера-механика в компанию «Проммет» после окончания университета, и занимался он расчетами, подбором и выбором электрического оборудования. Работа была интересная, да и командировки он обожал! В общем, жизнь Богдана устраивала. Да и сейчас, оказавшись в теле Горячева, он не унывал.

Взяв в руки знакомую книгу, он интуитивно поднес ее к носу, вдохнув один из любимых запахов бумаги и типографской краски.

– Почему же не интересно? Я ее давно прочел, – Богдан покрутил ее в руках и улыбнулся Даше.

– И молчишь? – поставила руки в боки девушка.

– Очень сильная книга. Прекрасная и поучительная.

– Что тебя поразило в ней больше всего?

Богдан сразу понял, что Даша проверяла его, поэтому попытался вспомнить то, что в общем-то никогда не забывал, прочитав эту книгу:

– «Есть два способа возвыситься над другими. Первый – постоянно совершенствоваться и развиваться, а второй – унижать и оскорблять других. Но только первый украшает человека и возвышает его над другими».

– Мне тоже эта цитата запомнилась. Да и вообще вся книга – сбор мудростей, – Даша присела рядом с Богданом и призналась, – я жалею, что не стала врачом…

– А может, еще не поздно?

Девушка задумалась:

– Мне уже тридцать. Пока я закончу институт, потом ординатуру, мне будет сорок! Сорок!

– Зато ты будешь заниматься любимым делом.

– Да я и иностранные языки люблю. Я все обожаю, если ты не заметил, – она засмеялась и вдруг спросила, – а ты любишь свою работу?

– Да, – сразу ответил Богдан, и пожалел об этом.

А вдруг отец с дочерью уже говорили на эту тему, и Горячев признавался ей, что хотел бы стать, допустим, певцом или танцором? От этой мысли Богдану стало смешно. Горячев был настолько неуклюж и неповоротлив, а его бас пугал всех в округе, что какое-то творческое направление уж точно не для него.

– Я просто так спросила, вижу, что тебе нравится то, чем ты занимаешься. Болен, не болен – ты постоянно думаешь только о работе. Неужели все мужчины такие?