По ту сторону экрана

«Вот же нахалка!» – негодовала я по пути. Знала, конечно, что Зелёная никогда не отличалась особым тактом и пониманием, но и такой подлости от неё не ожидала.

Повезло, что на первом этаже огромного бизнес-центра, в котором помимо S&L располагалась масса других организаций, имелась маленькая кофейня. Там я и разжилась пресловутым американо двойного объёма и крепости без сахара и сливок, и вскоре заветный бумажный стаканчик уже стоял на глянцевой поверхности стола Деспота, рядом со свежим номером Адвокатской газеты.

– Надо же. Не думала, что кто-то ещё читает печатные издания, – пробормотала я, успев пожалеть о том, что произнесла это вслух. Не стоило выдавать терзающее меня раздражение, поскольку оно, кажется, этому самодовольному ехидному типу только льстило.

– Я читаю, – резко ответил Лазарев, отвлекаясь от монитора идентичного моему «Макбука». – А на то, делают ли это остальные, мне, в общем-то, плевать.

Сегодня он облачился в тёмно-серый костюм-тройку. На ком-нибудь другом подобные вещи смотрелись бы старомодно, но именно Деспота почему-то делали ещё более неотразимым. Интересно, что должна сделать я сама для того, чтобы все кому не лень перестали критиковать мой вечный пучок и очки? И должна ли?

С утра я успела немного обжиться на новом рабочем месте, а когда открыла ноутбук и подключила к сети, обрадовалась, увидев, что Лазарев успел клюнуть на вчерашнюю приманку. Он тоже лайкнул фотографию «Яны» и даже написал сообщение, после которого у меня отпали всякие сомнения в том, что под личиной Лазарева зарегистрирован именно он, а не кто-то другой:

«Вам понравилось моё фото? Что дальше?»

Как это на него похоже. Этот ленивый интерес, без «здравствуйте» и «до свидания». Я даже прочла написанную фразу в собственной голове с привычной Деспоту интонацией. Хотелось пробить «фейспалм» или закатить глаза, но радость от того, что Деспот всё-таки ответил, пересилила. И я тут же написала то, что, на мой взгляд, должно было ему понравиться:

«Дальше всё зависит от вас. Я девушка традиционных взглядов и предпочитаю, чтобы мужчина предлагал варианты, а я лишь выбирала, соглашаться мне или отказываться».

Думаю, именно так могла ответить уверенная в себе Яна с модельной внешностью, часто идущей в комплекте с самомнением размером с Евразию.

Чтобы не быть снова пойманной с поличным, я тут же закрыла компрометирующую «Фотострану», оставив на рабочем столе открытым документ со вчерашним конспектом судебного заседания. Просмотрела скучные реплики судьи, прокурора, свидетелей и поняла, что именно слов адвоката не хватает для того, чтобы эту писанину было интересно читать, словно увлекательную историю. Но именно их Деспот почему-то посчитал несущественными.

Улучив момент, когда к Лазареву зайдёт вернувшийся из командировки Михаил Сушков – второй партнёр S&L, я позвонила Аллочке и рассказала ей о сообщении на сайте.

– Ну его, твоего начальника, – отмахнулась собеседница. – Лучше бы свой профиль проверила – там тебя неплохой вариант в обед на свидание зовёт.

«Вариант» – именно так именовала кандидатов в женихи подруга, словно с любым из них меня потенциально ожидало счастливое и безоблачное будущее. И когда я отметала каждого из них как неподходящего, она говорила: «Зря отказалась от такого отличного варианта».

– Свидание? Ты видела, какая слякоть на улице? – поморщилась я, вспомнив, как с утра чуть не упала, поскользнувшись на ступеньках крыльца у подъезда. – К тому же я не уверена в том, что у меня сегодня будет обед.

– Это ещё почему? Перерыв на обед всем работникам положен. Кто из нас знаток трудового законодательства? Я или ты?

Как раз, будучи знатоком, я могла бы пояснить ей, что в нашей стране тех, кто пеняет начальникам на положения трудового кодекса, увольняют первыми. Иногда их потом восстанавливают, – конечно, не без помощи нашего бюро, – но я не считала пропущенный обед поводом для подобной мороки.

– К тому же я всё равно уже от твоего имени согласилась, – огорошила она меня. Вот что бывает, когда неугомонная подруга берёт на себя роль строителя чужой личной жизни.

– А теперь возьми и от моего имени откажись!

– Нет уж, я так не могу. Тем более свидание в кафе на первом этаже вашего бизнес-центра. И в обед. К тому же парень действительно симпатичный. Не твой новый шеф, конечно, но тоже ничего, – довольно заявила Аллочка из динамика смартфона. И, словно это должно было изменить моё мнение до кардинально противоположного, добавила: – Кстати, он спортсмен. В общем, отличный вариант!

Ох уж эти её «варианты». Я мысленно взвесила желание угодить подруге и нежелание идти в обеденный перерыв куда бы то ни было. От осознания того, что она может обижаться по нескольку дней, которые я, скорее всего, проведу без ужина, первое пересилило.

– Ладно, – протянула я недовольно. – Но если мы с твоим вариантом друг-другу не понравимся, обещай, что не станешь настаивать на продолжении знакомства!

Правильнее было бы сказать не «если», а «когда», но в этом случае я сразу выдала бы ей собственные намерения сбежать с так старательно организованной ею встречи пораньше.

– Обещаю, – легко согласилась она. – А ты вечером расскажешь мне, как всё прошло. Вдруг почувствуешь, что он тот самый, ради которого ты захочешь пожертвовать своей драгоценной свободой.

– Вечером у меня корпоратив, и я, наверное, приеду поздно. Но я уже сейчас могу рассказать тебе, что чувствую себя кошкой, которую хозяйка в принудительном порядке тащит в переноске на случку с очередным блохастым кавалером!

– Хорошее сравнение! – Аллочка рассмеялась своим мелодичным заразительным смехом. – Значит, расскажешь завтра. А если подцепишь блох, я, так уж и быть, помогу тебе их вывести! Всё, целую, Ева, мне пора! Хорошо тебе повеселиться!

Не дожидаясь ответа, подруга завершила звонок и сразу же скинула мне на один из мессенджеров фото «варианта» по имени Андрей. На первый взгляд в потенциальном кавалере не было ничего особенного. Брюнет с немного раскосыми глазами и полными губами улыбался и демонстрировал невидимому фотографу впечатляющие бицепсы. Интересный, конечно, ничего не скажешь. Привлекательный. Пожалуй, и правда можно было бы дать шанс нам обоим.

Я прислушалась к разговору Лазарева и Сушкова в соседнем кабинете и поняла, что он давно уже ведётся на повышенных тонах, просто я, увлечённая Аллочкиными новостями, не сразу обратила на это внимание. Но теперь голоса стали столь громкими, что проигнорировать их было непросто:

– …не занимались уголовными делами и не планируем! Твой отец тоже всегда был сторонником этой позиции! – Михаил явно был зол и настроен против присутствия в бюро младшего Лазарева.

– И тем не менее ими занимаюсь я, а именно меня отец попросил занять место второго партнёра, пока он отсутствует, – ответил Деспот, голос которого казался спокойным несмотря на то, что в нём иногда проскальзывали стальные нотки.

– Когда я соглашался на новый партнёрский договор, об этом и речи не шло!

– Согласен. Когда на него соглашался я, ты тоже забыл упомянуть о некоторых деталях.

– Сам же понимаешь, что, как бы там ни было, нам придётся какое-то время работать вместе! Ты всего лишь мальчишка, который пытается установить новые порядки там, где этого делать не нужно! И я всё равно сделаю по-своему! Ноги твоей здесь не будет! Как и уголовников твоих!

– Может, и не будет, но пока я здесь, ты будешь считаться с моим мнением. Раз уж отец заставил тебя подписать новый партнёрский договор, то теперь в S&L Сушков – ты, а Лазарев – я.

– Временно и ненадолго! – недовольно выплюнул Михаил и резко открыл дверь кабинета, почти столкнувшись со мной, а вслед ему донеслось не менее злое:

– Нет ничего более постоянного, чем временное.

Сушков уставился на меня, и выражение его лица с широким орлиным носом мигом изменилось с откровенно хищного на более благосклонное:

– Ева Сергеевна, – подчёркнуто вежливо поприветствовал он. – Как работается?

Интересно, что Сушков ожидал услышать в ответ? Что я пожалуюсь на Лазарева? Или что поддержу его? Я ведь могла бы с одинаковой долей вероятности ответить и то и другое, но предпочла нейтральное:

– Нормально, Михаил Александрович.

Возраст Сушкова тяжело было определить даже намётанным взглядом. Я могла лишь с уверенностью сказать, что он старше Лазарева-младшего и младше Лазарева-старшего. С лёгкой сединой в тёмных волосах, он выглядел как мужчина, умудрённый опытом, хотя и вёл себя иногда прямо противоположно. Его вспыльчивость и неосмотрительность нередко становились для S&L источником проблем с клиентами.

– Хорошо, – обойдя меня, партнёр бюро направился к себе, а я продолжила путь в кабинет Дениса.

Начальник ожидаемо был в дурном расположении духа. Сурово сдвинутые брови и сжатые кулаки говорили о том, что я зашла крайне не вовремя.

Но как иначе было объяснить собственное стояние под дверью? Я предпочла правдивому признанию в подслушивании небольшой экспромт:

– Денис Станиславович, я могу войти?

– Да, Ева Сергеевна, – пробормотал он отрывисто. – Говорите.

– Я хотела уточнить у вас планы на сегодняшний день и спросить: могу ли я отлучиться с рабочего места в обеденный перерыв?

Он хмыкнул и перевёл на меня вопросительный взгляд. В смешанном освещении кабинета его глаза, обычно светло-стальные, после ссоры с Сушковым приобрели оттенок тёмного грозового неба.

– Для чего, если не секрет? Мне необходимо, чтобы вы отредактировали речь для прений сторон по делу Соболева, а сразу после обеда мы вместе поедем в суд на заседание по разбою.

– У меня запланирована встреча. Если я не успею отредактировать прения днём, доделаю вечером или на выходных, – пожала плечами я.

– Как пожелаете. В таком случае не забудьте принести мне кофе, когда будете возвращаться. – он указал на меня серебристой ручкой «Паркер». – И ещё: вы должны подписать договор о соблюдении адвокатской тайны по моим делам.

Я недоумённо вскинула брови:

– Пункт о неразглашении имеется в договоре, который я подписывала при трудоустройстве.

– В нём вы обязались не разглашать информацию, связанную с делами S&L, а теперь, будучи моим помощником, работаете с делами моего кабинета. При этом нового трудового договора не требуется, поскольку сейчас я один из партнёров бюро.

– Хорошо, – бесстрастно согласилась я, ведь в любом случае не собиралась ничего разглашать, и взяла протянутый Лазаревым документ.

А перед самым обедом, когда я уже занесла подписанный листок хмурому руководителю и надевала жакет, чтобы отправиться исполнять данное Аллочке обещание, на экране телефона высветилось уведомление о зачислении на банковский счёт немаленькой суммы денег, обозначенной как «возмещение расходов». И всё бы ничего, только вместо привычного S&L отправителем был АК «Лазарев».

Я как раз собиралась намекнуть Деспоту, что ежедневные затраты на его кофе могут существенно отразиться на моём благосостоянии. Тем не менее перечисленная сумма эти расходы явно превышала, почти сравнявшись с моей предыдущей заплатой, и я мысленно сделала заметку узнать об иных тратах, которые предполагала моя новая должность.

И теперь мои мысли занимало отнюдь не предстоящее свидание.

Тем не менее Аллочкин «вариант» уже дожидался меня в кафе за столиком у окна. Андрей оказался милым, обаятельным и улыбчивым и во время совместного обеда развлекал меня весёлыми историями о себе и своих друзьях, похвастался чёрным поясом по карате и победами на международных соревнованиях. Завершив спортивную карьеру, он теперь тренировал мальчишек в нескольких спортивных секциях.

Пожалуй, на этом свидании я всерьёз увлеклась разговором и неплохо проводила время до тех пор, пока мимо окон кафе не прошагал мрачный Лазарев. Прежде чем усесться на заднее сиденье тонированного чёрного седана бюро, он встретился со мной взглядом.

Хотя этот взгляд можно было считать небрежно-безразличным, не выражающим негатива или злости, настроение отчего-то испортилось, а нить беседы, только что казавшейся интересной, я безнадёжно упустила, и мне потребовалось какое-то время, чтобы увлечься снова.

Мы проговорили около часа, прежде чем попрощаться и разойтись. Захватив с собой кофе для Лазарева, который, вероятно, ещё не вернулся, я отправилась в офис, размышляя по пути об итогах обеденной встречи. «Вариант» Андрей был объективно хорошим, но объяснить причину, по которой я не торопилась продолжать с ним отношения, было непросто. И всё же мне интуитивно казалось, что он не тот, ради кого я, как выразилась Аллочка, готова была пожертвовать собственной свободой.

Возможно, такого мужчины и не существует вовсе. А может, мне просто нужно время, чтобы присмотреться к нему, кто знает. Желания торопить события не возникло, и я понимала, что вряд ли расстроюсь, если Андрей мне больше не напишет.

Глава 5. «Интрига»

– …они даже жениться собирались, точно тебе говорю, – услышала я голос Кристи, едва вышла из кабины лифта.

– Да ты что?! – ахнула одна из помощниц Сушкова. – А почему не стали?

Я не планировала внимательно прислушиваться к ежедневному круговороту сплетен в офисе, пока не поняла, кто именно предмет обсуждения.

– А потом Деспот её в постели с собственным другом застал и жениться, естественно, передумал.

– Быть не может! А ты откуда знаешь?

– Мы с ней к одной маникюрше ходим, вот она мне и рассказала, а ещё…

Что же там ещё, я так и не узнала, потому что, стоило мне показаться, разговор тут же смолк. Я могла бы поругаться с Зелёной, как планировала утром, однако прекрасное настроение, оставленное удачным свиданием, ещё не успело испариться из моих мыслей, и я просто молча прошла мимо сплетниц, не удостоив их вниманием.

Любопытно, характер Деспота изначально был несносным или стал таким под влиянием описанных Кристи обстоятельств?

Войдя в ожидаемо пустой кабинет Лазарева, чтобы оставить на столе кофе, я впервые обратила внимание на то, как изменилось это прежде уютное и солнечное помещение с переездом в него Деспота. От яркого ретро-стиля Станислава Викторовича почти ничего не осталось. Незаметно исчезли статуэтки, картины, грамоты и сертификаты в стильных рамках. Высокие окна спрятались за тяжёлыми портьерами, не впускавшими внутрь яркие солнечные лучи. Теперь здесь царили полумрак и строгий минимализм, и это делало помещение холодным и неприветливым. Таким же, как его временный хозяин.

А вот огромный стол из тёмного дерева остался прежним. Я задумчиво провела пальцами по гладкой столешнице, вспомнив, как совсем недавно всё было совершенно иначе. Когда моя жизнь была стабильной и простой, а в бюро царили спокойствие и постоянство. Станислав Викторович относился к нам с Кристиной по-отечески, не загружал лишней работой, отправлял домой при малейших признаках плохого самочувствия, подбадривал, когда что-то не получалось. А с уходом старшего Лазарева всё перевернулось в одночасье.

Сначала сотрудники бюро были огорошены новостью о болезни Станислава Викторовича, потом – о заключении нового партнёрского договора, а когда одним морозным и пасмурным утром место предыдущего начальника внезапно занял мрачный, надменный и бесцеремонный Деспот, простой и комфортной жизни пришёл конец.

– Ева Сергеевна? – неожиданно окликнул меня Денис Станиславович, неслышно вошедший в кабинет и вырвавший меня из воспоминаний и раздумий.

– Я принесла ваш кофе, – объяснила я собственное присутствие неожиданно хрипловатым голосом.

– Хорошо, – произнёс он в ответ, даже не глянув на меня. – Нам пора выезжать. Ноутбук можете не брать. Сегодня будет стадия прений и приговора, так что записывать ничего не придётся.

Это меня удивило, заставив смущённо одёрнуть платье и нервно пригладить волосы.

– А зачем тогда там вообще нужно моё присутствие? Может, я лучше прения отредактирую? – поинтересовалась я, глядя на то, как он, повернувшись ко мне спиной, аккуратно перед зеркалом завязывает узел на галстуке и затягивает его на шее. Вероятно, где бы Деспот ни обедал, там он мог позволить себе выглядеть более неформально.

И было в этом процессе что-то такое приватное, завораживающее, что заставило меня стыдливо покраснеть и отвернуться.

– Может, вы лучше будете делать то, что я говорю, Ева Сергеевна? – глухо произнёс Деспот. А когда узел на галстуке стал, по его мнению, безупречным, он повернулся ко мне. – Вам не помешает дополнительный опыт. Судя по тому, с какой заинтересованностью вы вчера наблюдали за судебным процессом, вам всё в новинку. Сегодня будет ещё увлекательнее, могу заверить.

– Предпочла бы поверить на слово, – пробормотала я, понимая, что моё мнение ему, судя по всему, не интересно.

В машине Лазарев, шурша листами, просматривал документы, освежая в собственной памяти детали уголовного дела, судебное заседание по которому нам предстояло посетить.

Поскольку прения сторон, когда каждый из участников мог высказать свою итоговую позицию относительно произошедшего, являлись завершающей стадией разбирательств, мне стало очевидно, что Деспот взял на себя защиту этого подсудимого достаточно давно. Дело уже успели рассмотреть, допросили всех, кого следовало, изучили доказательства – вникнуть в суть происходящего на данном этапе будет очень непросто. Поэтому, рискуя навлечь на себя гнев Лазарева за отвлечение его от важных дел, я всё же полюбопытствовала:

– Денис Станиславович, а что за дело будут рассматривать?

Он дочитал абзац, но, отведя взгляд от бумажного листа, вместо того чтобы посмотреть на меня, задумчиво глянул в окно, словно просчитывая, уложится ли наш разговор во время пути до здания городского суда или нет.

– А что, по-вашему, подразумевает разбой?

Ну вот. Хотела расширить кругозор, а в итоге попала на экзамен. Словно Лазарев выдумал очередную проверку моих знаний и умений, о которой мы не договаривались. Однако пенять Деспоту на то, что он ответил вопросом на вопрос, не стала. К тому же какие-никакие институтские знания в голове ещё остались. И я ответила:

– Одно из самых опасных преступлений против собственности, которое помимо неё посягает ещё и на личность. Выражается в нападении в целях хищения имущества с применением насилия или угрозой его применения.

– Похвально, – хмыкнул Лазарев так, словно мой ответ его удивил. Он, видно, решил, что красный институтский диплом мне за красивые глаза дали. – Вот именно это и произошло. В трёх оконченных эпизодах.

– И на кого ваш подзащитный нападал? Что похитил?

– Подкарауливал припозднившихся посетителей одного из супермаркетов в неблагополучном районе города на неосвещённой парковке. Забирал всё, что было: деньги, покупки, с одной из потерпевших снял шубу. Ничего сверхъестественного.

Это для него ничего, а я поёжилась. Воображение живо нарисовало мне, как всё это могло происходить, и поставило на место тех, кому не посчастливилось после и без того тяжёлого дня, когда хочется быстрее попасть домой и отдохнуть, подвергнуться такому нападению. Шубы у меня, конечно, не было, поэтому представления о том, каково с ней расставаться, я не имела, но понять, что приятного в этом мало, получалось легко.

– И что его теперь ждёт? Статья же посадочная, и эпизодов целых три.

– Посмотрим, – уклончиво произнёс Лазарев с лёгкой усмешкой. – Знаете ведь, что ни один адвокат никогда не даёт гарантий.

– Потому что решение в итоге принимает не он, – продолжила я основное и всем известное правило кодекса адвокатской этики. – И всё же у вас ведь есть какие-нибудь предположения относительно наказания, которое получит ваш подзащитный?

Деспот побарабанил пальцами по подлокотнику и, когда машина уже въезжала на парковку суда, произнёс с нескрываемым сарказмом:

– Есть, но я предпочту оставить их при себе и не раскрывать интригу: вы ведь, судя по-вчерашнему, ходите в суд как на увлекательное шоу. Так что «занимайте места согласно купленным билетам» и наслаждайтесь.

Ёшкин кодекс! Вот, значит, зачем он взял меня с собой, хотя и толку от меня в сегодняшнем судебном заседании никакого. Чтобы не лишать себя удовольствия поддевать подчинённую!

В суде я всеми силами постаралась сделать так, чтобы моё лицо выражало такую же бесстрастность и непроницаемость, как у Деспота, но не была уверена, что у меня получилось.

Заседание вёл другой судья, а его секретарь с помощником не выразили никакого удивления и неприязни как по поводу моего появления, так и по поводу того, что я сделалась помощником Лазарева. Даже не стали сравнивать с этой предыдущей Эльвирой, сколь бы прекрасна она ни была.

С одной стороны, это успокаивало и свидетельствовало о том, что не все вокруг враждебные и придирчивые, но с другой – новость обо мне просто могла разойтись среди коллег достаточно быстро, и именно поэтому ни мой внешний вид, ни само существование сегодня уже не способны были произвести фурора.

Первым в прениях сторон выступал помощник прокурора. Он повторил не так давно рассказанную мне Лазаревым историю: как ранее не судимый, нигде не работающий Пак Сергей Вячеславович цинично и жестоко нападал на беззащитных потерпевших, специально выбирая тех, кто слабее и не сумеет оказать ему должного сопротивления, запугивал их и бил, отбирая всё ценное, что имелось у них на тот момент.

Действия подсудимого, по словам сотрудника прокуратуры, были умышлены и спланированы. И если бы не случайно оказавшиеся рядом мужчины-очевидцы, которые скрутили его на месте последнего преступления, Пак бы и дальше терроризировал бедных жителей. В заключение своих слов помощник прокурора попросил суд о назначении подсудимому наказания в виде пяти лет лишения свободы.

И я была с ним полностью согласна, поскольку считала, что такие поступки нельзя оставлять безнаказанными. Тем более этот самый Пак чувствовал себя в суде очень вольготно, расслабленно и уверенно и разве что не ухмылялся в ответ на прокурорскую речь. По нему было видно, что, останься он на свободе, не пройдёт и полугода, как он найдёт новый тёмный переулок, чтобы поджидать в нём очередных беззащитных жертв.

И, глядя на Лазарева, поднимающегося с места следующим, я была уверена, что ему не удастся переубедить ни меня, ни судью. Тем не менее он в противовес прокурору описал деяния Сергея Пака иначе, в совершенно иных выражениях. Мой новый начальник напомнил о том, что, несмотря на поимку на месте преступления, его подзащитный тут же раскаялся, написал явку с повинной, в которой честно и не таясь рассказал о двух оставшихся эпизодах собственной преступной деятельности, устроился на работу, где его уже успели положительно охарактеризовать, возместил потерпевшим весь причинённый ущерб – и никто из них теперь не имел к подсудимому претензий. Не находя себе места от сожаления, Сергей поучаствовал в паре городских благотворительных мероприятий, где помогал нуждающимся, стремясь загладить свою вину перед обществом. К тому же оказалось, что на иждивении подсудимого имеется малолетняя дочь. И раз уж наш подзащитный ранее не судим, наказание в виде лишения свободы сломает ему жизнь, поэтому не стоит относиться к парнишке с такой суровостью, а стоит если не пожалеть, то хотя бы дать ему шанс.

Потерпевшие на судебное заседание не явились, зато успели ранее подтвердить, что причинённый ущерб возмещён и на строгом наказании для подсудимого они не настаивают.

Речь Лазарева была убедительной и уверенной, но обещания подсудимого исправиться в последнем слове звучали неискренне. Он говорил то, что следовало, но так, что поверить в это не получалось. Словно стихотворение заучил и прочёл без нужного выражения.

Когда бесстрастный судья ушёл в совещательную комнату, секретарь выпроводила нас в коридор дожидаться оглашения приговора. Время приближалось к шести, и я, взглянув на экран смартфона, прочла сообщение от Зелёной:

«Ясень, ты что сегодня пить будешь?»

И только тогда я поняла, что полностью подтвердила мнение Лазарева обо мне, ведь, увлёкшись судебным заседанием, совершенно забыла о корпоративе. Обычно в такие дни всех нас отпускали домой пораньше, чтобы переодеться и привести себя в порядок. Я даже с утра платье понаряднее приготовила и торжественно повесила на дверцу шкафа, чтобы не помялось, а теперь представила, как оно сиротливо висит там и ждёт.

С тем же нетерпением Зелёная ожидала запланированного на вечер изобилия спиртного, оплачиваемого S&L.

«Как обычно, клубничный лимонад, – напечатала я, потому что алкоголь в любом случае пить не собиралась. – Но пока можете не заказывать, я опоздаю».

Причём я сама не знала на сколько. Деспот на корпоратив, кажется, не собирался. Сейчас он беседовал со своим мерзким подзащитным, и по лицу Лазарева понять его отношение к Паку не получалось. Адвокат оставался вежлив и корректен, пока о чём-то консультировал клиента в стороне от остальных.

Но когда тот решил выйти покурить, Деспот, не торопясь, подошёл ко мне.