По ту сторону экрана

– Я читаю, – резко ответил Лазарев, отвлекаясь от монитора идентичного моему макбука. – А на то, делают ли это остальные, мне в общем-то плевать.

Сегодня он облачился в темно-серый клетчатый костюм-тройку. На ком-нибудь другом подобные вещи смотрелись бы старомодно, но именно Деспота почему-то делали еще более неотразимым. Интересно, что должна сделать я сама для того, чтобы все кому не лень перестали критиковать мой вечный пучок и очки? И должна ли?

С утра успела немного обжиться на новом рабочем месте, а когда открыла ноутбук и подключила к сети, обрадовалась, увидев, что Лазарев успел «клюнуть» на вчерашнюю приманку. Он тоже лайкнул фотографию «Яны», которая вообще-то и не Яна совсем, и даже написал сообщение, после которого у меня отпали всякие сомнения в том, что под личиной Лазарева зарегистрирован именно он, а не кто-то другой:

«Вам понравилось мое фото? Что дальше?»

Как это на него похоже. Этот ленивый интерес, без «здравствуйте» и «до свидания». Я даже прочла написанную фразу в собственной голове с привычной Деспоту интонацией. Хотелось изобразить фейспалм или закатить глаза, но радость от того, что Деспот все-таки ответил, пересилила. И я тут же написала то, что на мой взгляд, должно было ему понравиться:

«Дальше – все зависит от вас. Я – девушка традиционных взглядов и предпочитаю, чтобы мужчина предлагал варианты, а я лишь выбирала, соглашаться мне или отказываться».

Думаю, именно так могла ответить уверенная в себе Яна с модельной внешностью, часто идущей в комплекте с самомнением размером с Евразию.

Чтобы не быть снова пойманной с поличным, тут же закрыла сайт Мамбы, оставив на рабочем столе открытым документ со вчерашним конспектом судебного заседания. Просмотрела скучные реплики судьи, прокурора, свидетелей и поняла, что именно слов адвоката не хватает для того, чтобы этот документ было интересно читать, словно увлекательную историю. Но именно их Деспот почему-то посчитал несущественными.

Улучив момент, когда к Лазареву зашел вернувшийся из командировки Михаил Сушков – второй партнер S&L, позвонила Аллочке и рассказала ей о сообщении на сайте.

– Ну его, твоего начальника, – отмахнулась подружка, – Лучше бы свой профиль проверила – там тебя неплохой вариант в обед на свидание зовет.

«Вариант» – именно так называла кандидатов в женихи блондинка, словно с каждым из них меня потенциально ожидало счастливое и безоблачное будущее. И когда я отметала каждого как неподходящего, она тоже говорила: «зря отказалась от такого отличного варианта».

– Свидание? Ты видела какая слякоть на улице? – поморщилась я, вспомнив, как с утра чуть не упала, поскользнувшись на ступеньках крыльца у подъезда. – К тому же, я не уверена в том, что у меня сегодня будет обед.

– Это еще почему? Перерыв на обед всем работникам положен, кто из нас знаток трудового законодательства? Я или ты?

Как раз как знаток, я могла бы пояснить ей, что в нашей стране тех, кто пеняет начальникам на положения трудового кодекса, увольняют первыми. Иногда их потом восстанавливают, конечно, не без помощи нашего бюро, но я не считала пропущенный обед поводом для подобной мороки.

– К тому же я все равно уже от твоего имени согласилась, – огорошила она. Вот что бывает, когда неугомонная подруга берет на себя роль строителя чужой личной жизни.

– А теперь возьми и от моего имени откажись!

– Нет уж, я так не могу. Тем более, что свидание в кафе на первом этаже вашего бизнес-центра. И в обед. К тому же, парень действительно симпатичный. Не как твой новый шеф, конечно, но – тоже ничего, – довольно заявила Аллочка из динамика смартфона. И, словно это должно было изменить мое мнение до кардинально противоположного, добавила: – Кстати, он – спортсмен. В общем – отличный вариант!

Ох уж эти ее «варианты». Мысленно взвесила желание угодить подруге и нежелание идти в обеденный перерыв куда бы то ни было. От осознания того, что она может обижаться по нескольку дней, которые я скорее всего проведу без ужина, первое пересилило.

– Ладно, – протянула я недовольно. – Но, если мы с твоим вариантом друг другу не понравимся, обещай, что не станешь настаивать на продолжении знакомства!

Правильнее было бы сказать не «если», а «когда», но в этом случае я сразу выдала бы ей собственные намерения сбежать с так старательно организованной ею встречи как можно раньше.

– Обещаю, – легко согласилась она. – А ты вечером расскажешь мне, как всё прошло. Вдруг почувствуешь, что он тот самый, ради которого ты захочешь пожертвовать своей драгоценной свободой.

– Вечером у меня корпоратив и я, наверное, приеду поздно. Но я уже сейчас могу рассказать тебе, что чувствую себя кошкой, которую хозяйка в принудительном порядке тащит в переноске на случку с очередным блохастым кавалером!

– Хорошее сравнение, – Аллочка рассмеялась своим мелодичным заразительным смехом. – Значит расскажешь завтра. А если подцепишь блох, я, так уж и быть, помогу тебе их вывести! Всё, целую, Ева, мне пора! Хорошо тебе повеселиться!

Не дожидаясь моего ответа, подруга завершила звонок, и сразу же скинула мне на один из мессенджеров фото «варианта», по имени Андрей. На первый взгляд в потенциальном кавалере не было ничего особенного. Брюнет, с немного раскосыми глазами и полными губами улыбался и демонстрировал невидимому фотографу впечатляющие бицепсы. Интересный, конечно, ничего не скажешь. Привлекательный. Пожалуй, и правда, можно было бы дать шанс нам обоим.

Прислушалась к разговору Лазарева и Сушкова в соседнем кабинете и поняла, что он давно уже ведется на повышенных тонах, просто я, увлеченная Аллочкиными новостями не сразу обратила на это внимание. Но теперь голоса стали столь громкими, что проигнорировать их было непросто:

– …не занимались уголовными делами и не планируем! Твой отец тоже всегда был сторонником этой позиции! – Михаил явно был зол и настроен против присутствия в бюро младшего Лазарева.

– И тем не менее, ими занимаюсь я, а именно меня отец попросил занять место второго партнера во время собственного отсутствия, – ответил Деспот, голос которого казался спокойным несмотря на то, что в нем иногда проскальзывали стальные нотки.

– Когда я соглашался на новый партнерский договор, об этом и речи не шло!

– Согласен. Когда на него соглашался я, ты тоже забыл упомянуть о некоторых деталях.

– Сам же понимаешь, что как бы там ни было, нам все равно придется какое-то время работать вместе! Ты всего лишь мальчишка, который пытается установить новые порядки там, где этого делать не нужно! И я всё равно сделаю все по-своему! Ноги твоей здесь не будет! Как и уголовников твоих!

– Может и не будет, но пока я здесь, ты будешь считаться с моим мнением. Раз уж отец заставил тебя подписать новый партнерский договор, то теперь в S&L Сушков – ты, а Лазарев – я.

– Временно и ненадолго, – недовольно выплюнул Михаил и резко открыл дверь кабинета, почти столкнувшись со мной, а вслед ему донеслось не менее злое:

– Нет ничего более постоянного, чем временное.

Сушков уставился на меня и выражение его лица с широким орлиным носом мигом изменилось с откровенно хищного на более благосклонное:

– Ева Сергеевна, – подчеркнуто вежливо поприветствовал он. – Как работается?

Интересно, что Сушков ожидал услышать в ответ? Что я пожалуюсь на Лазарева? Или что поддержу его? Я ведь могла бы с одинаковой долей вероятности ответить и то и другое. Но предпочла произнести нейтральное:

– Нормально, Михаил Александрович.

Возраст Сушкова тяжело было определить даже наметанным взглядом. Я могла лишь с уверенностью сказать, что он старше Лазарева-младшего и младше Лазарева-старшего. С легкой сединой в темных волосах, он выглядел как мужчина умудренным опытом, хотя и вел себя иногда прямо противоположно. Его вспыльчивость и неосмотрительность нередко становились для S&L источником проблем с клиентами.

– Хорошо, – обойдя меня, партнер бюро направился к себе, а я – продолжила путь в кабинет Дениса.

Начальник ожидаемо был в дурном расположении духа. Сурово сдвинутые брови и сжатые кулаки говорили о том, что я зашла крайне не вовремя.

Но как иначе было объяснить собственное стояние под дверью? Я предпочла правдивому признанию в подслушивании небольшой экспромт:

– Денис Станиславович, я могу войти?

– Да, Ева Сергеевна, – пробормотал он отрывисто. – Говорите.

– Хотела уточнить у вас планы на сегодняшний день и спросить, могу ли отлучиться с рабочего места в обеденный перерыв?

Он хмыкнул и перевел на меня взгляд. В смешанном освещении кабинета его глаза, обычно светло-стальные, после ссоры с Сушковым приобрели оттенок темного грозового неба.

– Для чего, если не секрет? Мне необходимо, чтобы вы отредактировали речь для прений сторон по делу Соболева, а сразу после обеда мы вместе поедем в суд на заседание по разбою.

– У меня запланирована встреча. А если не успею отредактировать прения днем, доделаю вечером, или на выходных, – пожала плечами я.

– Как пожелаете. В таком случае, не забудьте принести мне кофе, когда будете возвращаться, – он указал на меня серебристой ручкой Паркер. – И еще: вы должны подписать договор о соблюдении адвокатской тайны по моим делам.

Недоуменно вскинула брови.

– Пункт о неразглашении имеется в договоре, который я подписывала при трудоустройстве.

– В нем вы обязались не разглашать информацию, связанную с делами S&L, а теперь, будучи моим помощником, работаете с делами моего кабинета. При этом нового трудового договора не требуется, поскольку сейчас я – один из партнеров бюро.

Бесстрастно согласилась:

– Хорошо.

В любом случае я не собиралась ничего разглашать, и взяла протянутый Лазаревым документ.

А перед самым обедом, когда уже занесла подписанный листок хмурому руководителю и одевала жакет, чтобы отправиться исполнять данное Аллочке обещание, на экране телефона высветилось уведомление о зачислении на мою карту немаленькой суммы денег, обозначенной как «возмещение расходов». И все бы ничего, только вместо привычного «S&L» отправителем значился «АК Лазарев».

Я и без того собиралась намекнуть Деспоту о том, что ежедневные затраты на его кофе могут существенно отразиться на моем благосостоянии. Тем не менее, перечисленная сумма эти затраты явно превышала, почти сравнявшись с моей предыдущей заплатой, и я мысленно сделала себе заметку узнать об иных расходах, которые предполагала моя новая должность.

Теперь перед предстоящим свиданием мои мысли занимало отнюдь не оно.

Тем не менее, Аллочкин «вариант» по имени Андрей уже дожидался в кафе за столиком у окна. Парень оказался милым, обаятельным и улыбчивым и во время совместного обеда развлекал меня веселыми историями о себе и своих друзьях, похвастался черным поясом по карате и победами на международных соревнованиях. Завершив спортивную карьеру, он теперь тренировал мальчишек в нескольких спортивных секциях.

Пожалуй, на этом свидании я всерьез увлеклась разговором и неплохо проводила время, до тех пор, пока мимо окон кафе не прошагал мрачный Лазарев. Прежде, чем усесться на заднее сиденье тонированного черного седана бюро, он встретился со мной взглядом.

Хотя этот взгляд можно было считать небрежно-безразличным, не выражающим негатива или злости, мое настроение почему-то испортилось, а нить беседы, только что казавшейся интересной, я безнадежно упустила и мне потребовалось какое-то время для того, чтобы увлечься снова.

Мы проговорили еще около часа, прежде чем попрощаться и разойтись. Захватив с собой кофе для Лазарева, который, вероятно, еще не вернулся, я отправилась в офис, размышляя по пути об итогах обеденной встречи. «Вариант Андрей» был объективно хорошим, а объяснить причину, по которой я не торопилась продолжать с ним отношения, было непросто. И все же мне интуитивно казалось, что он не был тем, ради кого я, как выразилась Аллочка, готова была пожертвовать собственной свободой.

Возможно того, кто действительно стоил бы подобных жертв и не существовало вовсе. А может, мне просто нужно время для того, чтобы присмотреться к нему, кто знает. Желания торопить события не возникло, и я понимала, что вряд ли расстроюсь, если Андрей мне больше не напишет.

5.Интрига

– … они даже жениться собирались, точно тебе говорю, – услышала я голос Кристи, едва вышла из кабины лифта.

– Да ты что?! – ахнула одна из помощниц Сушкова. – А почему не стали?

Не планировала внимательно прислушиваться к ежедневному круговороту сплетен в офисе, пока не поняла, кто именно является предметом обсуждения.

– А потом Деспот ее в постели с собственным другом застал и жениться, естественно, передумал.

– Быть не может! А ты откуда знаешь?

– Мы с ней к одной маникюрше ходим, вот она мне и рассказала, а еще…

Что же там еще, так и не узнала, потому что, как только вошла в свой бывший кабинет, являвшийся проходным, разговор тут же смолк, вероятно, при мне продолжать обсуждение Лазарева не пожелали. Я могла бы поругаться с Зеленой, как планировала утром, однако прекрасное настроение, оставленное удачным свиданием, еще не успело испариться из моих мыслей, и я просто молча прошла мимо сплетниц, не удостоив их вниманием.

Любопытно, характер Дениса являлся несносным изначально или стал таким под влиянием описанных Кристи обстоятельств?

Войдя в ожидаемо пустой кабинет Лазарева, чтобы оставить на столе кофе, впервые обратила внимание на то, как изменилось это прежде уютное и солнечное помещение с того момента, как Деспот в него переехал.

От яркого ретро-стиля Станислава Викторовича почти ничего не осталось. Незаметно исчезли статуэтки, картины, какие-то грамоты и сертификаты в рамках. Высокие окна спрятались за тяжелыми портьерами, не впускавшими внутрь яркие солнечные лучи. Теперь здесь царили полумрак и строгий минимализм и это делало помещение холодным и неприветливым. Таким же, как его новый временный хозяин.

А вот огромный стол из темного дерева остался прежним. Я задумчиво провела пальцами по гладкой полировке столешницы, вспомнив, как совсем недавно все было совершенно иначе. Когда моя жизнь была стабильной и простой, в бюро царили спокойствие и постоянство. Станислав Викторович относился к нам с Кристиной по-отечески, не загружал лишней работой, отправлял домой при малейших признаках плохого самочувствия, подбадривал, когда что-то не получалось. А потом, с уходом старшего Лазарева все перевернулось в одночасье.

Сначала мы все были огорошены новостью о болезни Станислава Викторовича, потом – о заключении нового партнерского договора, а когда следующим утром место моего предыдущего начальника внезапно занял мрачный, надменный и бесцеремонный Деспот, простой и комфортной жизни пришел конец.

– Ева Сергеевна? – неожиданно окликнул меня Денис Станиславович, неслышно вошедший в кабинет и вырвавший меня из воспоминаний и раздумий.

– Я принесла ваш кофе, – объяснила я собственное присутствие, неожиданно хрипловатым голосом.

– Хорошо, – произнес он в ответ, даже не глянув на меня. – Нам пора выезжать. Ноутбук можете не брать. Сегодня будет стадия прений и приговора, так что записывать ничего не придется.

Это удивило, заставив смущенно одернуть платье и нервно пригладить волосы.

– А зачем тогда там вообще нужно будет мое присутствие? Может я лучше вместо этого прения отредактирую? – поинтересовалась я, глядя на то, как он, повернувшись ко мне спиной, перед зеркалом аккуратно завязывает узел на галстуке и затягивает его на шее. Вероятно, где бы Деспот ни был на обеде, там он мог позволить себе выглядеть более неформально.

И было в этом процессе что-то такое приватное, завораживающее, что заставило меня стыдливо отвернуться и покраснеть.

– Может вы лучше будете делать то, что я говорю, Ева Сергеевна? – глухо произнес шеф. А когда узел на галстуке стал, по его мнению, безупречным, повернулся ко мне. – Вам не помешает дополнительный опыт. Судя по тому, с какой заинтересованностью вы вчера наблюдали за судебным процессом, вам всё в новинку. Сегодня будет еще увлекательнее, могу заверить.

Понимая, что мое мнение ему, судя по всему, все равно не интересно, пробормотала недовольно:

– Предпочла бы поверить на слово.

В машине Лазарев, шурша листами, просматривал документы, освежая в собственной памяти какие-то значимые детали уголовного дела, судебное заседание по которому нам вскоре предстояло посетить.

Поскольку прения сторон, когда каждый из участников мог высказать свою итоговую позицию относительно произошедшего, являлись завершающей стадией разбирательств, Деспот взял на себя защиту этого подсудимого достаточно давно. Дело уже успели рассмотреть, допросили всех, кого следовало, изучили доказательства. И вникнуть в суть происходящего на данном этапе будет очень непросто. Поэтому, рискуя навлечь на себя гнев Лазарева, отвлекая его от важных дел, я все же полюбопытствовала:

– Денис Станиславович, а что за дело будут рассматривать?

Он дочитал абзац, но отведя взгляд от бумажного листа, вместо того чтобы посмотреть на меня, задумчиво глянул в окно, словно просчитывая, уложится ли наш разговор во время пути до здания городского суда или нет.

– А что, по-вашему, подразумевает разбой?

Ну вот. Хотела расширить кругозор, а в итоге попала на экзамен. Словно Лазарев выдумал для меня очередную проверку моих знаний и умений, о которой мы не договаривались. Однако, пенять Деспоту на то, что он ответил вопросом на вопрос не стала. К тому же, какие-никакие институтские знания в голове еще остались. И я ответила:

– Одно из самых опасных преступлений против собственности, которое помимо нее посягает еще и на личность. Выражается в нападении в целях хищения имущества с применением насилия или угрозой его применения.

– Похвально, – хмыкнул Лазарев так, словно мой ответ его удивил. Он, видно, решил, что красный институтский диплом мне просто так, за красивые глаза дали. – Вот именно это и произошло. В трех оконченных эпизодах.

– И на кого ваш подзащитный нападал? Что похитил?

– Подкарауливал припозднившихся посетителей одного из супермаркетов в неблагополучном районе города на неосвещенной парковке. Забирал все что было, деньги, покупки, с одной из потерпевших снял шубу. Ничего сверхъестественного.

Это для него ничего. А я поежилась. Воображение живо нарисовало мне как все это могло происходить и поставило на место тех, кому не посчастливилось после и без того тяжелого дня, когда хочется быстрее попасть домой и отдохнуть, подвергнуться такому нападению. Шубы у меня, конечно, не было, поэтому представления о том, каково с ней расставаться, я не имела, но понять, что приятного в этом мало получалось легко.

– И что его теперь ждет? Статья же посадочная, и эпизодов целых три.

– Посмотрим, – уклончиво произнес Лазарев с легкой усмешкой. – Знаете ведь, что ни один адвокат никогда не дает гарантий.

– Потому что решение в итоге принимает не он, – продолжила я одно из правил кодекса адвокатской этики, которое мне тоже было известно. – И все же, у вас ведь есть какие-нибудь предположения относительно наказания, которое получит ваш подзащитный?

Деспот побарабанил пальцами по подлокотнику и, когда машина уже въезжала на парковку суда, произнес с нескрываемым сарказмом:

– Есть, но я предпочту оставить их при себе и не спойлерить, вы ведь, судя по-вчерашнему, ходите в суд как на увлекательное шоу. Так что, «занимайте места согласно купленным билетам» и наслаждайтесь.

Ёшкин кодекс! Вот, значит, зачем он решил взять меня с собой, хотя и толку от меня в сегодняшнем судебном заседании никакого. Чтобы не лишать себя удовольствия поддевать меня тем, что мне действительно интересно было смотреть на происходящее.

В суде всеми силами постаралась сделать так, чтобы мое лицо выражало такую же бесстрастность и непроницаемость, как у Деспота, но не была уверена, что у меня это получилось.

Заседание вел другой судья. А его секретарь и помощник не выразили никакого удивления и неприязни как по поводу моего появления, так и по поводу того, что я стала помощником Лазарева, не став сравнивать меня с этой предыдущей Эльвирой, сколь бы прекрасна она ни была.

С одной стороны, это успокаивало и свидетельствовало о том, что не все вокруг столь враждебные и придирчивые, но с другой, могло говорить о том, что новость обо мне просто разошлась среди общающихся между собой коллег достаточно быстро и именно поэтому ни мой внешний вид, ни само существование сегодня уже не способны были произвести на окружающих вчерашнего фурора.

Первым в прениях сторон выступал помощник прокурора, который повторил не так давно рассказанную мне Лазаревым историю. Поведал, как ранее не судимый, нигде не работающий, Пак, цинично и жестоко нападал на практически беззащитных потерпевших, специально выбирая тех, кто слабее и не сумеет оказать ему должного сопротивления, запугивал их и бил, отбирая все ценное, что имелось у них на тот момент.

Действия Пака, по его словам, были умышлены и спланированы. И если бы не случайно оказавшиеся рядом мужчины-очевидцы, скрутившие его, когда тот убегал с места совершения последнего преступления, Пак бы и дальше терроризировал бедных жителей одного из и без того неблагополучных районов города. В заключение своих слов помощник прокурора попросил суд о назначении подсудимому наказания в виде пяти лет лишения свободы.

Я была с ним полностью согласна, поскольку считала, что такие поступки нельзя оставлять безнаказанными. Тем более этот самый Пак чувствовал себя в суде очень вольготно, расслабленно и уверенно и разве что не ухмылялся в ответ на прокурорскую речь. По нему было видно, что, останься на свободе, не пройдет и полугода, как он найдет новый темный переулок, чтобы поджидать в нем следующих беззащитных жертв.

И, глядя на Лазарева, поднимающегося с места следующим, была уверена, что адвокату не удастся переубедить ни меня, ни судью. Тем не менее, он, в противовес прокурору описал деяния Пака несколько иначе, в совершенно иных выражениях. Напомнил о том, что несмотря на поимку на месте преступления, его подзащитный тут же раскаялся, написал явку с повинной, в которой честно и не таясь рассказал о двух оставшихся эпизодах собственной преступной деятельности, устроился на работу, где его уже успели положительно охарактеризовать, возместил потерпевшим весь причиненный ущерб и никто из них теперь не имел к Паку претензий. Не находя себе места от сожаления, он участвовал в паре городских благотворительных мероприятий, где помогал нуждающимся, стремясь загладить свою вину перед обществом. К тому же, оказалось, что на иждивении подсудимого имеется малолетняя дочь. И он ранее не судим. А наказание в виде лишения свободы сломает парнишке жизнь, поэтому не стоит относиться к нему с такой суровостью, а нужно, если не пожалеть, то дать ему шанс.

Потерпевшие в судебное заседание не явились, успев ранее подтвердить то, что причиненный ущерб перед ними заглажен и на строгом наказании для Пака они не настаивают.

Речь Лазарева была убедительной и уверенной, но обещания самого подсудимого исправиться в последнем слове звучали неискренне. Он говорил то, что следовало, но так, что поверить в это не получалось. Словно стихотворение заучил и прочел без нужного выражения.

Когда бесстрастный судья ушел в совещательную комнату, секретарь выпроводила нас в коридор дожидаться оглашения приговора. Время приближалось к шести, и я, взглянув на экран смартфона, прочла сообщение, пришедшее мне от Зеленой:

«Ясень, ты что сегодня пить будешь?»

И только тогда я поняла, что, полностью подтвердила мнение Лазарева обо мне, ведь увлекшись судебным заседанием, совершенно забыла о назначенном на полседьмого корпоративе. Обычно в такие дни всех нас отпускали домой пораньше, чтобы переодеться и привести себя в порядок. Я даже с утра себе платье понаряднее приготовила и торжественно повесила на дверцу шкафа, чтобы не помялось, а теперь представила, как оно сиротливо висит там и ждет.

В отличие от меня, Зеленая помнила, что несмотря на то, что меню ресторана заказывает бюро, напитки мы всегда выбираем самостоятельно, ибо предпочтения сотрудников слишком разнятся, варьируясь от сладких разноцветных коктейлей до самбуки и рома.

«Как обычно, клубничный лимонад, – напечатала я, потому что алкоголь в любом случае пить не собиралась. – Но пока можете не заказывать, я опоздаю».

Причем, сама не знаю на сколько. Деспот, несмотря на то что тоже был приглашен, на корпоратив, кажется, не собирался, беседуя вместо этого со своим мерзким и ухмыляющимся подзащитным. По лицу Лазарева понять его отношения к Паку не получалось. Адвокат оставался вежлив и корректен, пока о чем-то консультировал клиента в стороне от остальных.

Но, когда тот решил выйти покурить, Деспот, не торопясь, подошел ко мне.

– Вы помните про сегодняшний корпоратив, Денис Станиславович? – скучающим тоном осведомилась у него я.