По ту сторону экрана

Девушки тоже не вызывали у меня симпатии, но воспитание и нежелание ругаться сыграли свою роль в том, что я решила не выставлять это напоказ.

– Прошу прощения, – не стала углублять конфликт я. – Хотела сообщить, что для участия в судебном заседании, назначенном на четырнадцать часов, прибыла сторона защиты, и передать вам ордер и удостоверение защитника.

– А вы кто? – полюбопытствовала вторая, оказавшаяся секретарём, ломая шоколадку ещё на несколько кусочков. Кажется, моё присутствие нисколечко её не стесняло.

– Помощник адвоката.

Когда удостоверение и ордер оказались на столе, прозвучало недоверчивое:

– Вы – помощник Лазарева?

Я кивнула и подверглась на этот раз ещё более пристальному осмотру, после чего помощник и секретарь снова многозначительно переглянулись.

– Своё удостоверение тоже оставьте, если планируете присутствовать в судебном заседании. И можете идти.

Обе работницы аппарата судьи были словно единый – судя по всему, одноклеточный – организм, понимающий друг друга без лишних слов и одинаково реагирующий на любые внешние раздражители. И я интуитивно чувствовала, что этому организму не нравлюсь, но никогда и не считала нужным нравиться всем вокруг поголовно.

Я вытащила из сумки собственное удостоверение и, положив его на стол, с радостью покинула негостеприимный кабинет, поспешив закрыть за собой дверь. Однако облегчение, которое я при этом испытала, было преждевременным, потому что дверь оказалась слишком тонкой, чтобы я не услышала вслед язвительное:

– Да уж, Эльвира была в разы эффектнее, но, говорят, она от Лазарева и залетела, так что вернётся не скоро.

– Вполне вероятно, раз уж он взял на её место такую замухрышку. Видела, во что она одета?

– Ага, а эта гулька на голове и бабушкины очки чего стоят!

Дальше я постаралась не вслушиваться, хоть это и было непросто, и сдержала желание провалиться сквозь землю. И вдвойне неприятно стало оттого, что Лазарев, который к этому моменту уже закончил разговор с прокурорским работником, тоже всё прекрасно слышал. При этом он не выглядел недовольным или даже удивлённым. Его лицо выражало скорее лёгкую степень любопытства.

Ёшкин кодекс! Да две эти барышни всего лишь аппарат судьи! Их должности ничем не лучше, если не хуже, моей. Откуда, спрашивается, столько высокомерия?

– Тоже считаете, что внешность – главное в человеке? – не сдержалась я, подойдя к Лазареву и старательно игнорируя мысли о причинах ухода его предыдущей помощницы в декретный отпуск.

– Если бы я так считал, вас бы сейчас здесь не было. Но выражение о том, что встречают по одёжке, никто не отменял, к тому же, если вы будете выглядеть как оборванка, общение с вами не дойдёт до того этапа, когда кому-то захочется слушать ваши умные мысли.

Его слова заставили гнев внутри меня закипеть, словно вода в блестящем чайнике со свистком. И точно так же, как с этого самого чайника, от кипения у меня рисковала сорваться крышечка.

– Значит, я выгляжу как оборванка?

Перед глазами встала пелена злости от его вопиющей грубости и бестактности, подводя меня к той грани, когда можно наговорить такого, о чём потом придётся жалеть.

Собеседник лениво усмехнулся:

– Вообще-то, я сказал «если». Но маникюр вам явно не помешал бы, и одеваться можно было бы поженственнее.

Ёшкин кодекс! Вот же гад, то есть юрист с опытом – вроде обидел, а не подкопаешься. Я подавила в себе порыв назло ему одеться в следующий раз в самое бесформенное из своих платьев. Раздражал тот факт, что Деспот говорил так равнодушно, словно мой гнев его не только не трогал, но и даже немного забавлял.

– Простые смертные так и выглядят, Денис Станиславович. Не всех, знаете ли, с детства кормили чёрной икрой с золотой ложечки, – фыркнула я, вложив в эти слова всю язвительность, что сумела в себе собрать.

И, кажется, это всё-таки возымело нужный эффект и пошатнуло его невозмутимость.

– Для человека, который любит считать чужие деньги, вы поразительно мало обо мне осведомлены, Ева Сергеевна, – выдохнул он недовольно, но тут же сумел взять эмоции под контроль: – К тому же с зарплатой моего помощника вы сможете позволить себе гораздо больше, чем раньше. Если пожелаете.

– То есть вы не любите, когда кто-то считает ваши деньги, но при этом не видите ничего предосудительного в том, чтобы считать мои?

Мне очень хотелось продолжить перепалку с Лазаревым, но уже знакомая грымза-секретарь объявила о начале судебного заседания, приглашая участников занять места в зале.

– Ваша задача – фиксировать ход судебного заседания наравне с секретарём. Мои реплики не столь важны, как реплики остальных участников, – коротко бросил адвокат, не удостоив меня даже взглядом, словно все его мысли тут же переключились на работу, а наш спор исчез из памяти без следа.

Я кивнула, понимая, что мне вряд ли удастся так же легко переключиться с клокочущей внутри ярости на ход судебного процесса, но фраза о повышении оклада немного успокоила. А потом я неожиданно увлеклась происходящим вокруг.

Зал, в котором рассматривают уголовные дела, отличался от тех, в которых я бывала раньше, во-первых, куда более впечатляющим размером, а во-вторых, клеткой с толстыми железными прутьями, в которую судебные приставы вскоре ввели подсудимого с заведёнными за спину руками.

Новый, лёгкий и красивый «Макбук» позволил быстро фиксировать все реплики участников в «вордовском» документе. Пальцы порхали над клавиатурой, едва поспевая за чужими словами, но я была довольна результатом собственного труда и неожиданно восхищена работой Лазарева – с того самого момента, как он впервые оказался за трибуной для выступающих.

Несмотря на то что главным в процессе должен был быть степенный, одетый в чёрную мантию судья, а фокус внимания предполагался на подсудимом, основным и, безусловно, самым эффектным действующим лицом являлся именно Деспот. Каждое из его выступлений было красивым театром одного актёра. С привычным сарказмом он умудрялся переворачивать чужие фразы и без запинки цитировать длиннющие положения уголовного и уголовно-процессуального кодексов, ссылаться на судебную практику и листы дела.

В его интерпретации произошедшего потерпевший подсудимому разве что спасибо не должен был сказать, а судья и прокурор – извиниться перед незаконно привлечённым к уголовной ответственности беднягой.

И это выглядело по-настоящему эффектно. Настолько, что я и сама, находясь под впечатлением, стала придерживаться такой позиции и вынуждена была напомнить себе, что вообще-то вот этот человек в клетке – преступник, а золотистый нимб ему просто адвокат очень умело пририсовал. Хоть, надо признать, пририсовал настолько натурально и гармонично, что он никак не желал стираться в моём воображении.

Несколько часов пролетели на одном дыхании, и, когда судья объявил перерыв и назначил дату следующего заседания, а я захлопнула ноутбук, за окном успело стемнеть и на небе зажглись первые звёзды.

– Перешлите мне то, что успели записать, по электронной почте, – попросил Лазарев, когда мы снова оказались в салоне машины, а за тонированными стёклами замелькали жёлтые огни жилых домов.

Он протянул мне стильную пластиковую визитку с чёткими золотыми символами на чёрном фоне. Фамилия, имя, отчество, телефон и электронный адрес, а рядом – логотип адвокатского кабинета. Красивая и строгая, напечатанная на приятной на ощупь бархатной бумаге, она полностью отражала суть своего хозяина, подходила ему по стилю и оформлению.

Я же, чувствуя гордость за хорошо выполненную работу, собиралась предоставить Деспоту возможность оценить мой талант по достоинству и сделать это, не откладывая в долгий ящик, но, открыв ноутбук, с ужасом поняла, что ничего не сохранилось.

– Ёшкин кодекс, – только и сумела выговорить я, донельзя смутившись. И виновато добавила: – Кажется, я не сохранила документ, и он куда-то исчез. Тут просто «Мак ОС» установлен, а я привыкла на «Виндовсе» работать.

Гнев адвоката был вполне предсказуем, но он сдержался и, прежде чем ответить, отпил кофе, который водитель успел купить, пока мы были в суде. Запах кофейных зёрен напомнил мне, что я и сама с утра ничего не ела, а учитывая сегодняшнюю нервотрёпку, не отказалась бы съесть целый вафельный торт в одно лицо. И всё время, пока Деспот молчал, я с ужасом готовилась к худшему – не удивилась бы даже, реши он уволить меня именно сейчас, но услышала лишь устало-снисходительное:

– Подготовьте и направьте ходатайство о предоставлении копии протокола сегодняшнего судебного заседания.

И вот лучше бы он разозлился, честное слово. Лазарев будто изначально ожидал, что я не справлюсь даже с простейшим заданием, а когда я и правда не справилась, только мысленно подтвердил собственное нелестное мнение обо мне. Словно всё это было просто своеобразной проверкой, которую я не прошла.

В груди разлилась жгучая досада, и я еле сдержала подступившие слёзы обиды, а до конца пути в машине витало напряжение, пережить которое не помогали даже мечты о вафельном торте.

Он ведь не мог знать, что так произойдёт? Или мог?

Я ощущала себя подопытным кроликом, запертым в клетке с удавом, который внимательно наблюдает за ним, изучает и облизывается, прежде чем в конце концов обязательно сожрёт.

Глава 3. «Злость»

– Приходи срочно, у меня торт и чай, – не утруждая себя приветствиями и предисловиями, заявила я Аллочке по телефону, как только пришла домой.

Подруга детства жила на одном этаже со мной, и подобные чайные церемонии давно стали для нас неотъемлемой частью многолетнего приятельства.

Когда-то мы вместе ходили в детский сад, потом в один класс школы, потом поступили в институт на юридический факультет, с которого она вылетела после первой же сессии. Но это не стало преградой нашим встречам. К тому же, когда по окончании вуза я оформила в ипотеку квартиру на одном этаже с ней, наше общение стало ещё более плотным.

– Может, вы с тортом придёте ко мне? – отозвалась Аллочка, не желая соглашаться с предложенным планом. Судя по фоновым звукам, подруга что-то готовила и правда была занята. – Я Сашку жду, он скоро с работы придёт.

Сашка – это, конечно, святое. В отличие от моей, личная жизнь подруги была куда лучше и гармоничней. Времена, когда она настойчиво и рьяно искала свою любовь, неожиданно закончились год назад: Аллочка встретила Сашку на том же сайте знакомств, который сегодня чуть было не послужил причиной моего увольнения. С тех пор они жили, что называется, душа в душу и планировали в скором времени пожениться.

– Ладно, – пробормотала я, решив извлечь из этого личный интерес, поскольку Сашка, будучи более сведущим в компьютерах, мог показать мне, как усмирить коварный «Мак ОC» на рабочем ноутбуке, а это почему-то было для меня сейчас даже важнее торта.

Переодевшись в тёмные джинсы и растянутый серый свитер, я покормила Контру, которая с самого моего возвращения домой жалобно мяукала и тёрлась рыжим шерстяным боком о ноги, и, пройдя по тёмному сырому подъезду с ноутбуком и тортом в руках, оказалась у дверей соседней квартиры.

В отличие от моей собственной, холодной и практически необжитой, в квартире Аллочки царили тепло и уют, а ещё приятно пахло чем-то жареным или печёным. Вылетев из института, подруга, вместо того чтобы отчаяться, прошла массу полезных курсов – от кулинарных до психологических – и теперь являла собой образец женственности, хозяйственности и изящества, что вкупе с привлекательной внешностью делало её настоящей находкой для Сашки, который, к слову, это ценил и пылинки сдувал с будущей невесты.

Пожалуй, я могла бы ей даже позавидовать. Полностью обеспечиваемая женихом подруга сидела дома, смотрела сериалы, постоянно меняла творческие увлечения и неизменно светилась хорошим настроением и бодростью.

Возможно, я когда-нибудь тоже встречу кого-то, кто будет точно так же обо мне заботиться. Для кого мне тоже захочется печь. И что, что я не умею? Вот как только – так сразу научусь. Всё равно подходящей кандидатуры на горизонте не наблюдалось.

– Пойдём на кухню, – распорядилась подруга, принимая коробку с тортом, пока я разувалась в коридоре.

Усевшись за стол, уплетая жареную картошку с солёными огурчиками из тарелки, которую безо всяких просьб привычно поставила передо мной хозяйка, я в подробностях поведала ей о своих сегодняшних злоключениях. О компьютере, не вовремя зависшем на странице сайта знакомств, о перспективе увольнения и о своей новой должности, которая, кажется, оказалась вовсе не спасением, а новым витком проблем.

– Ну ты даёшь! – подвела она итог моему рассказу. – А если бы и правда уволил?

– Тогда торта было бы два, – отозвалась я с набитым ртом, запивая вкусный ужин горячим чаем. – Или даже три. Хотя я и так перенервничала.

И винить в этом было некого, кроме разве что собственной неосмотрительности, Аллочкиной гениальной идеи зарегистрировать меня на «Фотостране» и шефа, который мало того, что чуть не уволил, так ещё и вряд ли позволит забыть о сегодняшнем позоре слишком быстро.

Торт был уже съеден, когда с работы вернулся Аллочкин долгожданный жених, и я, раскрыв ноутбук прямо на кухонном столе, поведала, как сегодня бесследно исчез результат моей многочасовой работы.

– Фигня, – одним словом обнадёжил меня Сашка и, выполнив с компьютером непонятные манипуляции, через несколько минут восстановил содержимое пропавшего документа. Он также объяснил, почему это произошло и как не допустить подобного впредь.

Я сообщила ему, что моя благодарность не знает границ, и вскоре мы с подругой расположились на диване в зале. Подключив «Макбук» к беспроводному интернету, я сразу же отправила восстановленный документ на рабочую почту Лазарева. Её я нашла на визитке, которую продолжала задумчиво вертеть в пальцах, с удовольствием касаясь приятной на ощупь пластинки.

– Тебе нужен мужик, Ясенева, – в который раз безапелляционно постановила подруга, а я традиционно закатила глаза, поскольку она заявляла подобное с завидной регулярностью.

По мнению Аллочки, женщина без мужчины – пустой звук, а наличие оного решает все имеющиеся в жизни проблемы. Может, применительно к её случаю так оно и было, но лично я сомневалась, что наличие пресловутого мужика как-то помогло бы разобраться со всем, что в последнее время на меня навалилось.

Успев пару раз обжечься в отношениях и растерять излишний романтизм, я знала, что розовые очки бьются стёклами внутрь, а любовь не всегда приносит только счастье. Иногда она оставляет после себя лишь слёзы, боль и разочарование. Я могу быть гораздо счастливее без неё, позволив себе плыть по течению собственной жизни и радоваться ей, независимо от того, есть в ней мужчина или нет.

Я допускала его появление гипотетически, но представляла будущие отношения осознанными и серьёзными. А претендента на таковые в обозримом будущем не имелось.

Когда с отправкой почты было покончено, я, наконец, позволила себе немного расслабиться и, откинувшись на спинку дивана, прикрыла глаза. День выдался не из лёгких. И неясно, что принесёт завтрашний.

Вкусный ужин, сладкий вафельный торт и легко разрешившаяся проблема немного ослабили напряжённый узел внутри, позволив разомлеть на мягких диванных подушках. Но пора было собираться восвояси, хоть покидать квартиру, полную тепла, уюта и дружеского участия, не хотелось.

– О, смотри, тебе написал кто-то, – голос Аллочки донёсся будто издалека. Видимо, мой уставший мозг собирался отключиться, не дотерпев до дома. – А нет, отбой тревоги – не наш вариант.

Оказалось, она не теряла времени даром, а открыла «Фотострану», ввела мой логин и принялась вовсю развлекаться. Поскольку её собственные поиски жениха давно были с успехом завершены, она вознамерилась во что бы то ни стало найти спутника жизни и для меня. И ей как создательнице моего профиля на сайте знакомств были известны все нужные данные. То, что я не считаю наличие мужчины смыслом жизни, ей тоже было известно и, как оказалось, глубоко фиолетово.

– Этот, например, предлагает вылизывать тебе ноги, ты как? Не против? А с виду вроде нормальный… – Аллочка заливисто расхохоталась, позволяя длинным светлым локонам упасть на лицо. Её характер, лёгкий, как воздушное безе, позволял относиться к подобному с юмором.

– Фу, – одним словом резюмировала я и зевнула. – Вот небось из-за него у меня компьютер и завис.

– Может, и из-за него, а может, и из-за вот этого. Он, кстати, тебя на свидание зовёт. В любом случае новый компьютер точно не зависнет. Хоть за это твоему Деспоту спасибо.

– Он не мой. А тот позор, что я сегодня пережила по его вине, никаким «Макбуком» не загладишь. К тому же компьютер рабочий и, если Лазарев захочет меня уволить, придётся и ноут вернуть. А на свидание я не хочу.

– Вот же ты бука. Поэтому ты такая одинокая и несчастная. Ну и ещё, может, из-за твоей вечной гульки на голове и очков на пол-лица.

Когда подобные претензии высказывала подруга – это нисколько не задевало, потому что я знала: за ними стоит желание потратить день на бьюти-процедуры и шопинг, бессмысленный и беспощадный.

– Я выгляжу строго и по-деловому. И не одинокая, а свободная. Это совершенно разные вещи, – пробормотала сонно, надеясь всё-таки наскрести в себе силы на то, чтобы добраться до собственной квартиры.

– И в чём разница? – фыркнула Аллочка.

– Моя свобода мне нравится. Мне в ней комфортно и хорошо. Я допускаю наличие отношений в своей жизни, но они должны быть качественными, потому я и не тороплюсь. Всё. Я – домой.

Я села на диване, распустила так раздражающий подругу высокий пучок, от которого начала болеть голова, и повернулась к экрану монитора, на котором Аллочка, не желая сдаваться, использовала все имеющиеся силы и средства в неравном бою за мою счастливую личную жизнь. Она пролистывала одно мужское фото за другим, которые мелькали перед моим полусонным сознанием словно какая-то сумасшедшая нескончаемая карусель.

– Стой! – вдруг остановила её я, почти вскрикнув, выхватив из этой аляповатой презентации лицо, показавшееся знакомым.

Аллочка остановилась и замерла, а Сашка тут же поинтересовался с кухни, всё ли у нас нормально.

– Что, понравился? И правда, красавчик, – хихикнула подруга, не понимая причин моего шока, удивления и неверия.

– Ёшкин кодекс! Это же Денис, – выдохнула я и пригляделась к фото, чтобы убедиться в собственной правоте.

Ну надо же! Какая неожиданная встреча! Когда Лазарев сегодня с таким нескрываемым скепсисом высказывался о приложениях для знакомств, я и в мыслях допустить не могла, что он сам зарегистрирован на том же сайте, за который сегодня с таким удовольствием вылил цистерну сарказма на меня.

– Я вижу, что Денис, – недоумевала блондинка. – Тут так и написано «Денис». А ещё, что ему тридцать три и он увлекается программированием и сноубордингом.

Тридцать три, значит. А я думала, он старше. Мой мозг тут же зачем-то высчитал нашу разницу в возрасте, любезно сообщив, что она составляет шесть лет в его пользу. Ну и зачем мне, спрашивается, эта информация?

– Ты не поняла, – покачала я головой, в которой уже начал зреть план изощрённой мести. – Это Лазарев Денис Станиславович – мой новый босс, он же Деспот.

Аллочка тоже присмотрелась к фото на мониторе. На снимке, достойном журнальных страниц, мужчина вместо привычного делового костюма был одет в серо-зелёный свитер с высоким горлом и не смотрел в камеру, словно фотограф запечатлел его случайно или же словно смотреть на меня, даже с фото, было выше его достоинства.

– Ну, давай ему лайк поставим, заслужил же, гад. Ты не упоминала, что он выглядит как голливудский актёр, – хихикнула подружка, а я тут же убрала её руку от тачпада, а то с неё сталось бы исполнить задуманное немедленно. А мне потом красней и объясняйся с боссом при личной встрече.

– Думаю, он заслужил кое-что другое, – прищурилась я, изобразив на лице самое коварное выражение из возможных. – Мы создадим фейковый профиль и познакомимся с ним. Заставим Деспота влюбиться в несуществующую девушку.

– Глупости, – скривилась Аллочка, хотя я и не ожидала, что мой хитроумный план её впечатлит. – Ясенева, ты же не такая! Ну где ты и где месть? Это всё потому…

– Что у меня нет мужика?! – расхохоталась я, не удержавшись, понимая, что для подруги эта причина объясняет множество бед разной степени глобальности – от разбитой лампочки в нашем подъезде до дыр в озоновом слое Земли.

– Вот именно! – засмеялась она в ответ.

Тем не менее сон как рукой сняло. И мне всё-таки удалось не только уговорить подругу создать для меня фейковый профиль с именем «Яна», привязанный к специально заведённой электронной почте, но и поместить туда в качестве приманки Аллочкину фотографию, несмотря на все её отговорки. Раз этот гад сказал, что на такую, как я, он бы не клюнул, то он точно не пройдёт мимо шикарной блондинки с бездонными голубыми глазами.

«Хочу влюбиться. Так, чтобы один раз и на всю жизнь» – гласил статус вымышленной красавицы, намекая на её романтичность, восторженность и мечтательность. Ну как такую не заметить и не запасть? Я бы сама, наверное, запала на его месте.

– Может, написать ему что-нибудь от имени этой Яны? – спросила я неуверенно, впервые пожалев об отсутствии большого романтического опыта.

Аллочка же перевела скептический взгляд с монитора на меня:

– Не надо, хорошие девочки первыми не пишут.

– А может, ему плохие нравятся? – засомневалась я ещё больше.

– Плохие как раз с чужих профилей мстят красивым начальникам, – рассмеялась она. – Но отметиться всё же нужно.

И тогда я, затаив дыхание, всё-таки лайкнула на сайте фотографию Лазарева.

Я потёрла ладони одну о другую, довольная собственной шалостью:

– Игра началась, Денис.

Теперь посмотрим, кто из нас будет выглядеть по-идиотски.

А потом с чувством выполненного долга я наконец отправилась спать.

Глава 4. «Интерес»

Следующий день, несмотря на свою будничность, был ознаменован корпоративом, приуроченным сразу и к недавно прошедшему Дню защитника Отечества, и к грядущему Всемирному женскому дню. В бюро успела сложиться традиция отмечать их в один день. Не столько из экономии средств, сколько из экономии времени и сил, ведь, как известно, подобные мероприятия автоматически отбирают не только сам праздничный день, но и следующий за ним похмельно-восстановительный.

Но коллективный поход в ресторан был запланирован лишь на вечер, а утром, по прибытии в офис S&L, меня ожидал сюрприз, причём не то чтобы приятный.

– Кристи? – удивилась я, обнаружив, что Зелёная расположилась за моим столом так, словно считала это место своим собственным.

Она по-хозяйски перенесла туда собственную канцелярию и увлечённо щёлкала мышью моего допотопного компьютера, очевидно, выискивая мины в «Сапёре». Моему появлению напарница изумилась не меньше, чем только что изумилась я:

– Ой, Ясень?! Ничего, что я твоё место заняла? Решила, что оно тебе больше не пригодится.

Прелестно. Лазарев меня не уволил, зато «уволила» коллега, позарившаяся на более удобный стол, расположенный на солнечной стороне кабинета. Моё появление хоть и смутило её, однако не настолько, чтобы заставить извиниться. Не за самовольный захват стола, так хотя бы за бестактность последней фразы.

– Не пригодится, – сверкнула глазами я, – но вовсе не по той причине, на которую ты подумала. Я продолжаю работать в бюро. И хоть и планировала сменить кабинет, предпочла бы сделать это самостоятельно, без твоей непрошенной помощи. Где мои вещи?

Кристина стушевалась и покраснела, а компьютер издал характерный «бабах», оповещающий о неверном ходе и проигрыше. Представляю себе её ощущения. Так, наверное, чувствуют себя родственнички безвременно почившего богатого дядюшки, которые вместо оглашения завещания получают этого самого дядюшку живым, здоровым и заявляющим, что он пошутил. Но мне не было её жаль.

– Вон там, я их в угол поставила, – пробормотала она, кивая в сторону, где я и обнаружила коробку со своими вещами и канцелярией прямо на полу.

Я собралась было высказать всё, что думаю по поводу её самоуправства, но от разбирательства Зелёную неожиданно спас выглянувший из своего кабинета Лазарев.

– Ева Сергеевна, почему вы уже здесь, а мой кофе – ещё нет?

Теперь настала моя очередь смутиться. Во-первых, потому, что подобная фраза недвусмысленно указывала на мои новые довольно-таки унизительные обязанности, опуская меня с престижной должности помощника адвоката до секретарши уровня подай-принеси, для которой и высшего образования-то не требовалось. Во-вторых, потому, что про этот треклятый кофе я в утренней спешке, конечно же, забыла.

– Скоро будет, Денис Станиславович, – буркнула я, отложив разбирательство с Зелёной до лучших времён.

Оставив сумку с ноутбуком и коробку с вещами в новом кабинете-приёмной, смежном с рабочим местом Лазарева, я отправилась за кофе, не забыв напоследок угрожающе зыркнуть на Кристи.